Она не потерпит
ничего, кроме полной покорности.
- Я так понимаю, ты меня предупреждаешь.
- Я знал, что ты поймешь. Называй ее Преподобной Черницей. Больше ни-
как. Мы заходим. Я позволил себе вольность заказать для тебя новый мун-
дир.
Тег при своем предыдущем визите сюда не видел того помещения, в кото-
рое провел его Муззафар. Небольшое и забитое тикающими ящиками и черными
панелями, оно оставляло мало пространства даже для них двоих. Все поме-
щение освещал единственный желтый глоуглоб под потолком. Муззафар про-
тиснулся в угол, в то время, как Тег снял запачканный и сморщенный
стилсьют, который он носил с самого не-глоуба.
- Извини, что не могу предложить тебе еще и ванну, - сказал Муззафар.
- Но мы не должны мешкать. Она становится нетерпеливой.
В мундире Тег предстал совсем другим человеком. Это было знакомое
черное облачение, даже звезды на воротнике. Значит, он должен предстать
пред этой Преподобной Черницей, как башар Ордена. Интересно. Он опять
был полностью башаром - для других, ведь его самого мощное чувство осоз-
нания собственного "я" никогда не покидало. Мундир, однако же, стал за-
вершающим его личность штрихом. В этом одеянии не было нужды подчерки-
вать каким-либо другим способом, кто ты такой.
- Так-то лучше, - сказал Муззафар, проводя Тега в переднее фойе и че-
рез дверь, которую Тег помнил. Да, вот здесь он встречался со своими
"безопасными" агентами. Он вспомнил эту комнату, и, вроде бы, в ней ни-
чего не изменилось. Ряды микроскопических телеглазов, тянулись на стыке
потолка со стенами, замаскированные под серебряные поводящие ленточки
для парящих глоуглобов.
"Тот, за кем наблюдают, не видит, - подумал Тег. - А у наблюдателей
миллион глаз".
Его двойное зрение уведомило его, что опасность здесь есть, но непос-
редственная.
Помещение, около пяти метров в длину и четырех в ширину, предназнача-
лось для ведения самых важных дел. В торговых сделках деньги, как тако-
вые никогда не предъявляются. Договаривающиеся здесь видят только мощные
эквиваленты чего угодно, выполнявшего роль валюты - меланжа, или, воз-
можно, молочных су-камней, размером почти с глазное яблоко, совершенно
круглых, глянцевых и мягких на вид, но начинавшие лучится радужными пе-
реливами, если на них направлялся свет или они прикасались к какому-либо
телу. Это было место, где даникин меланжа или небольшой складчатый ко-
шель сукамней воспринимался вполне естественно. Здесь из рук в руки пе-
реходили суммы на стоимость целой планеты - сделку скреплял один кивок,
одно подмигивание, одно неразборчиво сказанное словечко. Здесь никогда
не извлекались бумажники с деньгами. Самым близким к этому мог быть тон-
кий транслуксовый дипломатик, из охраняемых ядом внутренностей которого
могли быть извлечены тончайшие листочки ридуланского хрусталя с очень
большими числами, нанесенными на них печатным устройством с защитой от
любой подделки.
- Это банк, - сказал Тег.
- Что? - Муззафар смотрел на закрытую дверь в противоположной стене.
- О, да. Она скоро появится.
- Она, разумеется, за нами сейчас наблюдает.
Муззафар не ответил, но вид у него был угрюмый.
Тег огляделся. Изменилось ли что-нибудь с его предыдущего визита? Он
не видел значительных перемен. Он подивился, претерпевают ли убежища,
подобные этому, какие-нибудь большие перемены даже за целые эпохи. Поя-
вился новый Росистый Ковер на полу, мягкий, как брентдаун и белый, как
подбрюшный китовый мех. Если смотреть на него, то видно блестки влаги -
но это обман зрения. Босая нога (не то, чтобы это место когда-либо виде-
ло босую ногу) встретит ласкающую сухость.
Был еще узкий столик около двух метров в длину почти в самом центре
комнаты. Столешница его была по меньшей мере двадцати миллиметров толщи-
ной. Тег предположил, что он сделан из дамианскойджакка ранды. Темно-ко-
ричневая поверхность была отполирована до блеска, который отражал взгляд
и под которым проглядывали жилочки, как речные потоки. Здесь были только
четыре адмиральских кресла вокруг стола, кресла, сработанные искусным
ремесленником из того же дерева, что и стол, с подбитыми подушками си-
деньями и со спинками лировой кожи, такого же точно цвета, что и полиро-
ванное дерево.
Только четыре. Больше - было бы излишеством. Он никогда прежде не си-
дел ни в одном из подобных кресел, и он не садился сейчас, потому что
знал, что найдет там его плоть - удобство, почти такое же, как и през-
ренном песьем кресле. Не совсем до такой же степени мягкости и подстраи-
вания под форму садящегося, конечно. Слишком много комфорта могло заста-
вить сидящего расслабится. Эта комната, ее обстановка говорили:
"Чувствуй себя здесь удобно, но оставайся начеку".
"В этом месте надо не только иметь голову на плечах, но и огромную
боевую мощь за собой", - подумал Тег. Он и прошлый раз оценил это место
таким образом, и мнение его не изменилось.
Окон, не было, но те, что они видели снаружи, полыхали танцующими ли-
ниями света - энергетические барьеры, препятствующие вторжениям и пре-
дотвращающие бегства.
Такие барьеры таили свои собственные опасности, знал Тег, но то, что
они подразумевали под собой, было важно. Одно лишь потребление энергии
было таково, что за счет этой энергии целый огромный город мог бы жить
срок, равный сроку жизни самого большого долгожителя среди его обитате-
лей.
Здесь не было ничего случайного в демонстрации богатства.
Дверь, на которую смотрел Муззафар, открылась с легким щелчком.
ОПАСНОСТЬ!
Вошла женщина в переливчатом золотом облачении. По ткани извивались
красно-оранжевые линии.
ОНА СТАРА!
Тег не ожидал, что встретит столь глубокую старуху. Лицо ее было мор-
щинистой маской. Глаза, глубоко сидящие, зеленым льдом. Нос ее был вытя-
нутым клювом, тень его касалось тонких губ и повторяла острый угол под-
бородка. Черная облегающая шапочка почти скрывала серые волосы.
Муззафар поклонился.
- Оставь нас, - сказала она.
Он удалился без единого слова через ту дверь, в которую она вошла.
Когда дверь за ним закрылась, Тег проговорил:
- Преподобная Черница.
- Значит, ты узнаешь в этом банк, - в голосе ее было лишь слабое дро-
жание.
- Разумеется.
- Всегда есть средство передачи больших сумм денег или приобретения
власти, - сказала она. - Я говорю не о той власти, которая правит фабри-
ками, но о той, которая правит людьми.
- И которая всегда называется правительство или общество, или цивили-
зация, - сказал Тег.
- Я подозревала, что ты окажешься очень разумным, - высказалась она;
отодвинула стул и села, но не предложила сесть Тегу.
- Я думаю о себе, как о банкире. Это сразу отсекает множество грязных
и обескураживающих околичностей.
Тег не ответил. В этом, похоже, не было нужды. Он продолжал ее внима-
тельно разглядывать.
- Почему ты так на меня смотришь? - осведомилась она.
- Я не ожидал, что ты окажешься такой строй, - сказал он.
- Хе-хе-хе. У нас для тебя много сюрпризов, башар. Может быть, по-
позднее Преподобная Черница помоложе и пробормочет тебе свое имя, чтобы
пометить тебя. Восхвали Дура, если это произойдет.
Он кивнул, поняв не очень много из сказанного ей.
- Это, к тому же, еще и очень старое здание, - сказала она. - Я наб-
людала за тобой, когда ты в него вошел. Оно тебя тоже удивило?
- Нет.
- Это здание в основе своей остается без изменений несколько тысяч
лет. Оно построено из материалов, которые продержатся еще намного
дольше.
Он взглянул на стол.
- О, нет, это дерево. Но под этим есть поластин, полазы и пормабат.
Три ПО, которые никогда не подводят, если только необходимость их требу-
ет.
Тег промолчал.
- Необходимость, - сказала она. - Возражаешь ли ты против каких-либо
необходимых вещей, которые были с тобой сделаны?
- Мои возражения не играют никакой роли, - сказал он.
Куда же она гнет? Изучает его, конечно. Точно так же, как он изучает
ее.
- По-твоему, другие возражали когда-либо против того, что ты им де-
лал?
- Несомненно.
- Ты прирожденный полководец, башар. Думаю, ты будешь для нас очень
ценен.
- Я всегда думал, что больше всего ценен для самого себя.
- Башар! Посмотри мне в глаза!
Он повиновался, увидел крохотные оранжевые крапинки, блуждавшие в ее
белках. Ощущение опасности стало острым.
- Если ты когда-нибудь увидишь мои глаза полностью оранжевыми - бере-
гись! - сказала она. - Это значит, что ты оскорбил меня так, что я этого
уже больше не способна выносить.
Он кивнул.
- Мне понравится, если ты сумеешь командовать, но ты не должен коман-
довать мной! Ты командуешь грязью, это единственное назначение для та-
ких, как ты.
- Грязью?
Она махнула рукой - пренебрежительный жест.
- Ну, да, вон там. Ты знаешь их. Их любопытство сильно ограничено.
Никаких великих соображений никогда не проникает в их разум.
- Надо так понимать, что вы именно к этому и стремитесь.
- Мы работаем на то, чтобы поддерживать это в таком виде, - сказала
она. - Все доходит до них через мелкий фильтр, исключающий все, кроме
представляющего непосредственную ценность для выживания.
- Никаких великих дел, - сказал он.
- Ты оскорблен, но это не имеет значения, - сказала она. Для тех, во
внешнем мире, самое важное в чем? Поем ли я сегодня, будет ли у меня
крыша над головой сегодня, под которую не вторгнутся нападающие или от-
ребье? Роскошь? Роскошьэто обладание наркотиком или существом противопо-
ложного пола, которое может на время сдерживать зверя.
"А ты и есть - зверь", - подумал он.
- Я уделяю тебе время, башар, потому, что понимаю, можешь быть, для
нас ты более ценен, чем даже Муззафар, А он действительно необыкновенно
ценен. В настоящий момент он получает от нас очередное вознаграждение за
то, что ты доставлен к нам в восприимчивом состоянии.
Когда Тег опять промолчал, она хихикнула.
- По-твоему, ты невосприимчив?
Тег держался тихо. Ввели они какой-нибудь наркотик в его еду? Он ви-
дел вспышки своего двойного зрения, указывающие на возможность насилия,
но они таяли по мере исчезновения оранжевых крапинок в глазах Преподоб-
ной Черницы. Надо, однако, избегать ее ног. Они - смертоносное оружие.
- Все лишь оттого, что ты неправильно думаешь об отребье, - сказала
она. - К счастью, оно до предела самоограничено. Они понимают это глу-
бинными испарениями своего сознания, но не могут найти время ни на то,
чтоб с этим разобраться, ни на что-либо, кроме непосредственной борьбы
за выживание.
- И нельзя этого в них исправить? - спросил он.
- Этого и не должно исправлять! О, да, мы следим за тем, чтобы они
продолжали смотреть на самосовершенствование, как на огромную причуду,
за которой, конечно, нет ничего стоящего.
- Им нужно отказывать в роскоши, - сказал он.
- Никакой роскоши! Не существование! Это должно быть все время отго-
рожено барьером, который мы любим называть "Защитным Невежеством".
- То, чего не знаешь, не может тебе повредить.
- Мне не нравится твой тон, башар.
И опять оранжевые крапинки заплясали в ее глазах. Ощущение опасности
насилия, однако, уменьшилось. И она опять хихикнула.
- То, чего ты опасаешься, есть противоположность тому, чего ты не
знаешь. Мы учим, что новые знания могут быть опасными. Ты видишь, что
отсюда с очевидностью вытекает: всякое новое знание противоречит способ-
ности выживания!
Дверь за Преподобной Черницей открылась, и вернулся Муззафар. Это был
изменившийся Муззафар, его лицо полыхало, глаза блестели. Он остановился
за креслом Преподобной Черницы.
- Однажды я буду в состоянии позволить тебе вот так стоять позади ме-
ня, - сказала она. - В моей власти такое сделать.
"Что же они сделали с Муззафаром", - подивился Тег. Тот выглядел поч-
ти одурманеным.
- Ты видишь, у меня есть власть? - спросила она.
Он откашлялся.
- Это очевидно.
- Я банкир, помни! Мы только что внесли депозит на нашего верного
Муззафара. Ты благодаришь нас, Муззафар?
- Да, Преподобная Черница, - голос его был хрипл.
- Я уверена, ты понимаешь этот вид власти вообще, башар, - сказала
она. - Бене Джессерит хорошо тебя подготовил. Они весьма талантливы, но,
боюсь, не так талантливы, как мы.
- Мне говорили, что вы весьма многочисленны, - сказал он.
- Дело не в нашем числе, башар. Такие силы, как у нас могут быть нап-
равлены так, что их можно контролировать небольшим числом.
"Она - как Преподобная мать, - подумал он, - по тому, как старается
отвечать, не выдавая при этом слишком многого".
- По сути, - сказала она, - такая власть, как у вас, позволяет стано-
вится основой выживания для многих людей. Затем угроза, что мы заберем у
них все это, заставляет их подчиниться нашему направлению, - она погля-
дела через плечо.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82
ничего, кроме полной покорности.
- Я так понимаю, ты меня предупреждаешь.
- Я знал, что ты поймешь. Называй ее Преподобной Черницей. Больше ни-
как. Мы заходим. Я позволил себе вольность заказать для тебя новый мун-
дир.
Тег при своем предыдущем визите сюда не видел того помещения, в кото-
рое провел его Муззафар. Небольшое и забитое тикающими ящиками и черными
панелями, оно оставляло мало пространства даже для них двоих. Все поме-
щение освещал единственный желтый глоуглоб под потолком. Муззафар про-
тиснулся в угол, в то время, как Тег снял запачканный и сморщенный
стилсьют, который он носил с самого не-глоуба.
- Извини, что не могу предложить тебе еще и ванну, - сказал Муззафар.
- Но мы не должны мешкать. Она становится нетерпеливой.
В мундире Тег предстал совсем другим человеком. Это было знакомое
черное облачение, даже звезды на воротнике. Значит, он должен предстать
пред этой Преподобной Черницей, как башар Ордена. Интересно. Он опять
был полностью башаром - для других, ведь его самого мощное чувство осоз-
нания собственного "я" никогда не покидало. Мундир, однако же, стал за-
вершающим его личность штрихом. В этом одеянии не было нужды подчерки-
вать каким-либо другим способом, кто ты такой.
- Так-то лучше, - сказал Муззафар, проводя Тега в переднее фойе и че-
рез дверь, которую Тег помнил. Да, вот здесь он встречался со своими
"безопасными" агентами. Он вспомнил эту комнату, и, вроде бы, в ней ни-
чего не изменилось. Ряды микроскопических телеглазов, тянулись на стыке
потолка со стенами, замаскированные под серебряные поводящие ленточки
для парящих глоуглобов.
"Тот, за кем наблюдают, не видит, - подумал Тег. - А у наблюдателей
миллион глаз".
Его двойное зрение уведомило его, что опасность здесь есть, но непос-
редственная.
Помещение, около пяти метров в длину и четырех в ширину, предназнача-
лось для ведения самых важных дел. В торговых сделках деньги, как тако-
вые никогда не предъявляются. Договаривающиеся здесь видят только мощные
эквиваленты чего угодно, выполнявшего роль валюты - меланжа, или, воз-
можно, молочных су-камней, размером почти с глазное яблоко, совершенно
круглых, глянцевых и мягких на вид, но начинавшие лучится радужными пе-
реливами, если на них направлялся свет или они прикасались к какому-либо
телу. Это было место, где даникин меланжа или небольшой складчатый ко-
шель сукамней воспринимался вполне естественно. Здесь из рук в руки пе-
реходили суммы на стоимость целой планеты - сделку скреплял один кивок,
одно подмигивание, одно неразборчиво сказанное словечко. Здесь никогда
не извлекались бумажники с деньгами. Самым близким к этому мог быть тон-
кий транслуксовый дипломатик, из охраняемых ядом внутренностей которого
могли быть извлечены тончайшие листочки ридуланского хрусталя с очень
большими числами, нанесенными на них печатным устройством с защитой от
любой подделки.
- Это банк, - сказал Тег.
- Что? - Муззафар смотрел на закрытую дверь в противоположной стене.
- О, да. Она скоро появится.
- Она, разумеется, за нами сейчас наблюдает.
Муззафар не ответил, но вид у него был угрюмый.
Тег огляделся. Изменилось ли что-нибудь с его предыдущего визита? Он
не видел значительных перемен. Он подивился, претерпевают ли убежища,
подобные этому, какие-нибудь большие перемены даже за целые эпохи. Поя-
вился новый Росистый Ковер на полу, мягкий, как брентдаун и белый, как
подбрюшный китовый мех. Если смотреть на него, то видно блестки влаги -
но это обман зрения. Босая нога (не то, чтобы это место когда-либо виде-
ло босую ногу) встретит ласкающую сухость.
Был еще узкий столик около двух метров в длину почти в самом центре
комнаты. Столешница его была по меньшей мере двадцати миллиметров толщи-
ной. Тег предположил, что он сделан из дамианскойджакка ранды. Темно-ко-
ричневая поверхность была отполирована до блеска, который отражал взгляд
и под которым проглядывали жилочки, как речные потоки. Здесь были только
четыре адмиральских кресла вокруг стола, кресла, сработанные искусным
ремесленником из того же дерева, что и стол, с подбитыми подушками си-
деньями и со спинками лировой кожи, такого же точно цвета, что и полиро-
ванное дерево.
Только четыре. Больше - было бы излишеством. Он никогда прежде не си-
дел ни в одном из подобных кресел, и он не садился сейчас, потому что
знал, что найдет там его плоть - удобство, почти такое же, как и през-
ренном песьем кресле. Не совсем до такой же степени мягкости и подстраи-
вания под форму садящегося, конечно. Слишком много комфорта могло заста-
вить сидящего расслабится. Эта комната, ее обстановка говорили:
"Чувствуй себя здесь удобно, но оставайся начеку".
"В этом месте надо не только иметь голову на плечах, но и огромную
боевую мощь за собой", - подумал Тег. Он и прошлый раз оценил это место
таким образом, и мнение его не изменилось.
Окон, не было, но те, что они видели снаружи, полыхали танцующими ли-
ниями света - энергетические барьеры, препятствующие вторжениям и пре-
дотвращающие бегства.
Такие барьеры таили свои собственные опасности, знал Тег, но то, что
они подразумевали под собой, было важно. Одно лишь потребление энергии
было таково, что за счет этой энергии целый огромный город мог бы жить
срок, равный сроку жизни самого большого долгожителя среди его обитате-
лей.
Здесь не было ничего случайного в демонстрации богатства.
Дверь, на которую смотрел Муззафар, открылась с легким щелчком.
ОПАСНОСТЬ!
Вошла женщина в переливчатом золотом облачении. По ткани извивались
красно-оранжевые линии.
ОНА СТАРА!
Тег не ожидал, что встретит столь глубокую старуху. Лицо ее было мор-
щинистой маской. Глаза, глубоко сидящие, зеленым льдом. Нос ее был вытя-
нутым клювом, тень его касалось тонких губ и повторяла острый угол под-
бородка. Черная облегающая шапочка почти скрывала серые волосы.
Муззафар поклонился.
- Оставь нас, - сказала она.
Он удалился без единого слова через ту дверь, в которую она вошла.
Когда дверь за ним закрылась, Тег проговорил:
- Преподобная Черница.
- Значит, ты узнаешь в этом банк, - в голосе ее было лишь слабое дро-
жание.
- Разумеется.
- Всегда есть средство передачи больших сумм денег или приобретения
власти, - сказала она. - Я говорю не о той власти, которая правит фабри-
ками, но о той, которая правит людьми.
- И которая всегда называется правительство или общество, или цивили-
зация, - сказал Тег.
- Я подозревала, что ты окажешься очень разумным, - высказалась она;
отодвинула стул и села, но не предложила сесть Тегу.
- Я думаю о себе, как о банкире. Это сразу отсекает множество грязных
и обескураживающих околичностей.
Тег не ответил. В этом, похоже, не было нужды. Он продолжал ее внима-
тельно разглядывать.
- Почему ты так на меня смотришь? - осведомилась она.
- Я не ожидал, что ты окажешься такой строй, - сказал он.
- Хе-хе-хе. У нас для тебя много сюрпризов, башар. Может быть, по-
позднее Преподобная Черница помоложе и пробормочет тебе свое имя, чтобы
пометить тебя. Восхвали Дура, если это произойдет.
Он кивнул, поняв не очень много из сказанного ей.
- Это, к тому же, еще и очень старое здание, - сказала она. - Я наб-
людала за тобой, когда ты в него вошел. Оно тебя тоже удивило?
- Нет.
- Это здание в основе своей остается без изменений несколько тысяч
лет. Оно построено из материалов, которые продержатся еще намного
дольше.
Он взглянул на стол.
- О, нет, это дерево. Но под этим есть поластин, полазы и пормабат.
Три ПО, которые никогда не подводят, если только необходимость их требу-
ет.
Тег промолчал.
- Необходимость, - сказала она. - Возражаешь ли ты против каких-либо
необходимых вещей, которые были с тобой сделаны?
- Мои возражения не играют никакой роли, - сказал он.
Куда же она гнет? Изучает его, конечно. Точно так же, как он изучает
ее.
- По-твоему, другие возражали когда-либо против того, что ты им де-
лал?
- Несомненно.
- Ты прирожденный полководец, башар. Думаю, ты будешь для нас очень
ценен.
- Я всегда думал, что больше всего ценен для самого себя.
- Башар! Посмотри мне в глаза!
Он повиновался, увидел крохотные оранжевые крапинки, блуждавшие в ее
белках. Ощущение опасности стало острым.
- Если ты когда-нибудь увидишь мои глаза полностью оранжевыми - бере-
гись! - сказала она. - Это значит, что ты оскорбил меня так, что я этого
уже больше не способна выносить.
Он кивнул.
- Мне понравится, если ты сумеешь командовать, но ты не должен коман-
довать мной! Ты командуешь грязью, это единственное назначение для та-
ких, как ты.
- Грязью?
Она махнула рукой - пренебрежительный жест.
- Ну, да, вон там. Ты знаешь их. Их любопытство сильно ограничено.
Никаких великих соображений никогда не проникает в их разум.
- Надо так понимать, что вы именно к этому и стремитесь.
- Мы работаем на то, чтобы поддерживать это в таком виде, - сказала
она. - Все доходит до них через мелкий фильтр, исключающий все, кроме
представляющего непосредственную ценность для выживания.
- Никаких великих дел, - сказал он.
- Ты оскорблен, но это не имеет значения, - сказала она. Для тех, во
внешнем мире, самое важное в чем? Поем ли я сегодня, будет ли у меня
крыша над головой сегодня, под которую не вторгнутся нападающие или от-
ребье? Роскошь? Роскошьэто обладание наркотиком или существом противопо-
ложного пола, которое может на время сдерживать зверя.
"А ты и есть - зверь", - подумал он.
- Я уделяю тебе время, башар, потому, что понимаю, можешь быть, для
нас ты более ценен, чем даже Муззафар, А он действительно необыкновенно
ценен. В настоящий момент он получает от нас очередное вознаграждение за
то, что ты доставлен к нам в восприимчивом состоянии.
Когда Тег опять промолчал, она хихикнула.
- По-твоему, ты невосприимчив?
Тег держался тихо. Ввели они какой-нибудь наркотик в его еду? Он ви-
дел вспышки своего двойного зрения, указывающие на возможность насилия,
но они таяли по мере исчезновения оранжевых крапинок в глазах Преподоб-
ной Черницы. Надо, однако, избегать ее ног. Они - смертоносное оружие.
- Все лишь оттого, что ты неправильно думаешь об отребье, - сказала
она. - К счастью, оно до предела самоограничено. Они понимают это глу-
бинными испарениями своего сознания, но не могут найти время ни на то,
чтоб с этим разобраться, ни на что-либо, кроме непосредственной борьбы
за выживание.
- И нельзя этого в них исправить? - спросил он.
- Этого и не должно исправлять! О, да, мы следим за тем, чтобы они
продолжали смотреть на самосовершенствование, как на огромную причуду,
за которой, конечно, нет ничего стоящего.
- Им нужно отказывать в роскоши, - сказал он.
- Никакой роскоши! Не существование! Это должно быть все время отго-
рожено барьером, который мы любим называть "Защитным Невежеством".
- То, чего не знаешь, не может тебе повредить.
- Мне не нравится твой тон, башар.
И опять оранжевые крапинки заплясали в ее глазах. Ощущение опасности
насилия, однако, уменьшилось. И она опять хихикнула.
- То, чего ты опасаешься, есть противоположность тому, чего ты не
знаешь. Мы учим, что новые знания могут быть опасными. Ты видишь, что
отсюда с очевидностью вытекает: всякое новое знание противоречит способ-
ности выживания!
Дверь за Преподобной Черницей открылась, и вернулся Муззафар. Это был
изменившийся Муззафар, его лицо полыхало, глаза блестели. Он остановился
за креслом Преподобной Черницы.
- Однажды я буду в состоянии позволить тебе вот так стоять позади ме-
ня, - сказала она. - В моей власти такое сделать.
"Что же они сделали с Муззафаром", - подивился Тег. Тот выглядел поч-
ти одурманеным.
- Ты видишь, у меня есть власть? - спросила она.
Он откашлялся.
- Это очевидно.
- Я банкир, помни! Мы только что внесли депозит на нашего верного
Муззафара. Ты благодаришь нас, Муззафар?
- Да, Преподобная Черница, - голос его был хрипл.
- Я уверена, ты понимаешь этот вид власти вообще, башар, - сказала
она. - Бене Джессерит хорошо тебя подготовил. Они весьма талантливы, но,
боюсь, не так талантливы, как мы.
- Мне говорили, что вы весьма многочисленны, - сказал он.
- Дело не в нашем числе, башар. Такие силы, как у нас могут быть нап-
равлены так, что их можно контролировать небольшим числом.
"Она - как Преподобная мать, - подумал он, - по тому, как старается
отвечать, не выдавая при этом слишком многого".
- По сути, - сказала она, - такая власть, как у вас, позволяет стано-
вится основой выживания для многих людей. Затем угроза, что мы заберем у
них все это, заставляет их подчиниться нашему направлению, - она погля-
дела через плечо.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82