Лица зрителей слились в неясное пятно. Она почувствовала, как тревога о «том, что там происходит с Гарвином, да и со всем миром, уплыла прочь, и позволила себе отдаться волшебству момента.
«Вы и Ваш спутник приглашены на ужин и экскурсию, которая состоится на следующий день после ужина, по поместью и предприятиям леди Либной Берта. Вас ждут через шесть дней. Доставка будет обеспечена. Ответьте по номеру 34532».
– Граав Ганил свое дело сделал. Теперь я должен унизиться и вымолить доступ к ее записям, так? – спросил Гарвин.
– Именно, – ответил Ньянгу. – Наконец-то ты сподобишься на какую-то разведывательную работу вместо того, чтобы гарцевать тут в своем уродском фраке и щелкать этим дурацким кнутом.
– Дарод просто обалдеет.
– Э, нет. Я хочу, чтобы ты взял с собой Кекри Катун.
– Почему?
– Мы однажды уже трясли ее, – пояснил Ньянгу, – и хрен чего нашли. Я хочу проделать это снова. При этом хорошо бы удалить ее из поля зрения достаточно надолго, чтобы мы могли поработать тщательно.
– Ты не делаешь мою жизнь легче, – заметил Гарвин.
– Если это правда, – парировал Иоситаро, – то почему ты улыбаешься? Это мазохизм?
– Полагаю, дело именно в этом.
– Я больше не выйду на эту дурацкую планету без телохранителя, – прорычала Моника Лир. – Двух телохранителей. Обязательно мужиков, могучих и волосатых.
– Почему? – поинтересовалась Дарод. – Что случилось?
– Я приняла приглашение на интервью от этой журналистки, или, по крайней мере, я думала, что она журналистка. Оказалось, что она – одна из тех, кто написал этот чертов идиотский стишок про меня.
Дарод ойкнула.
– Да, – продолжала Моника. – Ее имя – Лан Делл. Одета была в кожаный пиджак и курила эту большую трубку. Причем табак, или что там у нее было, провонял весь флаер. Она сказала, что ей удобнее в клубе, нежели в офисе, и таким образом мы оказались в этом баре. Забитом одними бабами. И эта кобыла заявила, что они – мой фан-клуб. Фан-клуб, во имя хрена Локи! И вот, вместо интервью мне всучают микрофон и принимаются забрасывать вопросами. А вопросы становятся все более личными. И эта Делл начинает под столом гладить меня по коленке.
– Чем ты так расстроена? – удивилась Дарод. – Не в первый же раз к такой красотке, как ты, пристает другая женщина.
Моника выглядела растерянной.
– Да, конечно, ты права. Черт, я даже припоминаю пару офицеров-женщин в Корпусе, которых волновало, что я сплю одна. И я, безусловно, знаю, как обращаться с мужчинами. Сложно сказать. Это не может быть просто потому, что мы оказались в незнакомом месте… Я выросла в дороге.
Лир ненадолго задумалась.
– Может быть… – проговорила она медленно. – Может, это потому, что с этой Делл я чувствовала себя как в зоопарке. Или в цирке.
– Так ты там и есть.
– Дырка дырке рознь! Не тот тип цирка. Мне показалось, будто все от меня ждали, чтобы я развлекала их. И уступи я этой Лан Делл, это оказалось бы чем-то вроде победы для них. Не знаю. – Лир снова погрузилась в молчание.
В тот вечер цирк был полупустой. Ньянгу сделал несколько звонков и выяснил, что в городе беспорядки и транспорт не работает.
– Помнишь, – спросил он Гарвина, – когда мы проходили комиссию, еще рекрутами, на Центруме тоже были беспорядки?
– Лучше не напоминай.
На следующий день Фрауде явился к Гарвину с кипой распечаток.
– Как долго, – поинтересовался он, – мы собираемся пробыть здесь?
– Недолго, – ответил Гарвин. – Сегодня у меня назначена встреча, и, надеюсь, мне удастся найти способ начать снабжать вас данными по Центруму, за которыми мы сюда и прилетели.
– Хорошо, – кивнул Фрауде. – Этот мир не из здоровых, и я бы убрался отсюда как только, так сразу. Я тут порылся в книгах – все очень плохо. Обычно мы принимаем местную валюту, как делали это на Тиборге, и переводим ее в кредиты Конфедерации. Если это не получается, мы принимаем межзвездные кредитные переводы, так?
– Конечно.
– У бухгалтеров образовалась пачка местных денег, и они отправились ее менять. У них ничего не вышло, – сказал Фрауде. – Похоже, у них вообще нет кредитов. Или то, что у них есть, выведено из обращения. – Кем?
– Кто говорит – правительством, кто – что этой большой промышленной фирмой под управлением семейства Берта.
– С которой я сегодня встречаюсь.
– Может, тогда вам стоит попытаться найти ключик к их закромам.
– Делать деньги не входит в наши задачи, – возразил Гарвин.
– Это я понимаю. Но, – упрямо продолжал доктор, – я также понимаю, что вскоре мы станем гастролировать в милых, стабильных мирах. Хотите еще статистику? Я тут проделал маленькое исследование. Планетарная безработица порядка тридцати пяти процентов. Множество людей плюнули на поиски работы и существуют на пособие. Правительство, похоже, не располагает планом обуздания процесса или каким-либо иным, кроме как держать пальцы скрещенными и надеяться, что однажды, когда-нибудь, Конфедерация появится вновь, купит все эти корабли, и, гип-гип-ура, снова будут розовые облака и счастье. Нехорошо, – подытожил Фрауде. – Как я уже сказал, давайте покончим с делами здесь и отправимся своей дорогой.
Гарвин смотрел в окно лимузина, пока тот перебирался через гору. Внизу раскинулась широкая долина с большим городом посередине и растянувшимися по реке заводами.
Он вспомнил стихотворение, которое цитировал Ньянгу, подлетая к планете, и пробормотал:
– Похоже, снаружи и вправду холодно.
– Но здесь внутри славно и тепло. – Кекри Катун была совершенно неотразима в сером дорожном костюме и полусапожках, хотя Гарвин подумал – только ради приличия, – что неплохо бы ей застегнуть пару пуговок на блузке.
– Приземляемся через пять минут, сэр, – раздался из интеркома голос пилота.
– Вопрос, – произнес Гарвин в микрофон. – Все эти заводы являются частью владений Берта?
– Эта долина, включая данный город и еще четыре ниже по реке, которых не видно в мареве, – ответил пилот, – являются частью семейных владений.
– Хорошо, наверное, быть таким богатым, – сказала Кекри. – Мне всегда хотелось быть богатой. Тогда не о чем беспокоиться, правда?
– Не знаю, – откликнулся Гарвин. – Мне лишь известно, что, независимо от того, богат ты или беден, деньги всегда иметь хорошо.
Янсма тщательно проверил свой внешний вид. Он решил, что леди Берта, ежели она и впрямь такая зараза, как говорят, вряд ли одобрит его белый костюм инспектора манежа, и остановился на консервативном темно-синем пиджаке, белой рубашке и темно-коричневых брюках.
Лимузин притормозил и вильнул влево.
На низком плато, как раз там, где кончался город, высилась громадная усадьба. Необъятная, уродливая семиэтажная прямоугольная коробка с плоской крышей и безо всякого намека на архитектурные украшения. На крыше торчали разнообразные антенны и – Гарвин был совершенно уверен – комплект стандартного электронного оборудования для противовоздушного ракетного комплекса. Вокруг простирались тщательно спроектированные и ухоженные сады.
Лимузин приземлился перед ступенями усадьбы, фонарь откинулся, и водитель выскочил, чтобы подать руку Кекри.
Полукруглые двери усадьбы распахнулись, и навстречу гостям вышла женщина, которой могла быть только леди Берта. К удивлению Гарвина, слуги ее не сопровождали.
Берта оказалась большой женщиной во всех отношениях. Не меньше двух метров ростом. Лицо изрезано метами власти, губы легко поджимаются в гневе. Белоснежные волосы стянуты сзади в пучок. Как решил Гарвин; ей перевалило за восемьдесят. Одета она была в длинную зеленую с красным юбку, жакет с длинными рукавами в тон и морозно-белую блузку..
– Добрый вечер, бригадир Янсма… и мисс Катун.
Леди Берта дважды оглядела Кекри с ног до головы, затем полностью переключила внимание на Гарвина.
– Добро пожаловать в мой дом.
– Благодарю за приглашение.
По лицу Берта скользнула ледяная улыбка.
– Мы с Граавом Ганилом вернулись на несколько лет назад. На самом деле я помню… или полагаю, что помню, по крайней мере… как я тетешкала его на коленях, когда он был еще малышом, во время беседы с его отцом, королем. Когда я напомнила ему об этом, – улыбка сделалась чуть шире, – похоже, его это несколько выбило из колеи. – Ей не требовалось добавлять, что таким образом с ним было гораздо проще иметь дело.
– Входите, – пригласила она. – На воздухе прохладно. Я велю внести ваши вещи и проводить вас в ваши комнаты. Когда освежитесь, то, возможно, захотите присоединиться ко мне в библиотеке, чтобы выпить перед ужином.
Входя в огромный дом, Гарвин заметил, что пуговки на блузке Кекри каким-то образом застегнулись.
Комнаты, отведенные им на шестом этаже, оказались огромны и отделаны в стиле рококо.
– Мне кажется, что я перенеслась назад во времени, – поделилась Кекри. – Лет этак на сто назад.
– По мне так на всю тысячу, – откликнулся Гарвин.
На реалистических картинах, украшавших стены, героические солдаты браво позировали в старинных костюмах, военных и космических; еще там присутствовали загнанные собаками рогатые животные и мечтательные девы, провожающие своих героев на войну. Преобладали цвета коричневых оттенков, подстать архаичным поблекшим обоям. Темнело прекрасно отполированное дерево столов, мерцали оправленные в золото настенные зеркала. Кровать… Кекри хихикнула.
– Что ты им сказал, когда отвечал на приглашение?
– Я им вообще ничего не говорил, – честно ответил Гарвин. – Они сказали «спутник», и я подумал…
– Одна кровать? Как не стыдно, бригадир Янсма. Вытащить меня сюда, в эту воющую глушь, несомненно планируя соблазнить меня.
– Нет, нет, честно, – Гарвин почувствовал себя пятнадцатилетним олухом. – Дай мне только добраться до того старого дурака, который привез нас сюда, и я узнаю насчет отдельной комнаты для тебя, чтобы…
Кекри подошла к Гарвину и, положив ему руки на плечи, промурлыкала.
– Да я не возражаю. Я уверена, что ты человек высоких моральных принципов. Разумеется, двое людей могут делить постель, и ничего не случится. А если нет… – она сбилась и хихикнула. – Полагаю, мы должны радоваться, что ты не поехал сюда с мистером Иоситаро. Я бы удивилась, если бы леди Берта оказалась настолько широких взглядов.
Гарвин начал отступать.
– Пока мы здесь… – Кекри подняла голову – глаза закрыты, губы приоткрыты.
Янсма не был бы простым смертным, если бы не поцеловал ее. Ее язык скользнул к нему в рот и некоторое время там извивался.
Когда они медленно оторвались друг от друга, у Гарвина слегка кружилась голова.
– Кстати о твоем друге, – услышал он голос Кекри. – Честно должна тебе признаться, что он меня несколько пугает. Кажется, что он видит человека насквозь.
– Хочешь узнать нечто еще более страшное? Если бы ты ему это сказала, он, скорее всего, принял бы твои слова как комплимент.
Кекри поморщилась, села на кровать, попрыгала.
– Сменим тему… Настоящие перья! – воскликнула она. – Это может быть интересно.
Гарвин шагнул к ней.
– Нет-нет, – остановила его Кекри. – Ты возьмешь свой чемодан, отправишься в ванную и там переоденешься. Я не думаю, что леди Берта любит, когда ее заставляют ждать… По крайней мере, не настолько долго. – Она снова хихикнула. – Кроме того, тебе будет что предвкушать. Может быть.
Янсма влез в полусапожки, слегка расклешенные черные брюки и белую сорочку с черными запонками к короткой куртке.
Кекри вышла из своей ванной в расшитом блестками облегающем платье-футляре белого цвета и белом жакете, надетом поверх него.
– Ну, разве мы не красавцы, – сказала она, протягивая руку.
Гарвин подставил свою, и они направились по напоминающим пещеры коридорам к лифту и вниз, к огромному залу, ведущему в библиотеку.
В библиотеке находился холопроектор, коробки с пленками, полки с настоящими старинными книгами, карты других планет, портреты чопорных людей и их благородных жен – несомненно, династия Берта.
Либна Берта приветствовала их, официант принял заказ на напитки. Кекри спросила белого вина, Гарвин – бокал бренди со стаканом ледяной воды, которые собирался нянчить вечно. А Берта без заказа получила высокий стакан, полный играющей разными цветами жидкости.
Хозяйка расспросила их, как будто ее и вправду интересовало, что они думают о Кайле, и осталась довольна тем, что им здесь так понравилось.
Берта выпила еще два стакана разноцветного напитка, Кекри – еще бокал вина, а Гарвин перед ужином больше пить не стал.
– Я знаю, считается неприличным говорить о делах за едой, – заявила Берта. – Но у меня почти нет другой жизни, так что прошу меня извинить. Меня также ужасно интересуют различные стороны вашей самой что ни на есть необычной профессии.
Вопросы она задавала проницательно и, казалось, искренне интересовалась цирковой жизнью – по крайней мере, ее финансовыми аспектами.
Трапеза, обставленная в самом старомодном духе, поражала роскошью: консоме для начала, разнообразная жареная, обвалянная в сухарях рыба, жаркое в густом, похожем на сливки соусе с тушеными овощами, смешанный салат и, наконец, десерт, пылающий снаружи и замороженный изнутри.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43
«Вы и Ваш спутник приглашены на ужин и экскурсию, которая состоится на следующий день после ужина, по поместью и предприятиям леди Либной Берта. Вас ждут через шесть дней. Доставка будет обеспечена. Ответьте по номеру 34532».
– Граав Ганил свое дело сделал. Теперь я должен унизиться и вымолить доступ к ее записям, так? – спросил Гарвин.
– Именно, – ответил Ньянгу. – Наконец-то ты сподобишься на какую-то разведывательную работу вместо того, чтобы гарцевать тут в своем уродском фраке и щелкать этим дурацким кнутом.
– Дарод просто обалдеет.
– Э, нет. Я хочу, чтобы ты взял с собой Кекри Катун.
– Почему?
– Мы однажды уже трясли ее, – пояснил Ньянгу, – и хрен чего нашли. Я хочу проделать это снова. При этом хорошо бы удалить ее из поля зрения достаточно надолго, чтобы мы могли поработать тщательно.
– Ты не делаешь мою жизнь легче, – заметил Гарвин.
– Если это правда, – парировал Иоситаро, – то почему ты улыбаешься? Это мазохизм?
– Полагаю, дело именно в этом.
– Я больше не выйду на эту дурацкую планету без телохранителя, – прорычала Моника Лир. – Двух телохранителей. Обязательно мужиков, могучих и волосатых.
– Почему? – поинтересовалась Дарод. – Что случилось?
– Я приняла приглашение на интервью от этой журналистки, или, по крайней мере, я думала, что она журналистка. Оказалось, что она – одна из тех, кто написал этот чертов идиотский стишок про меня.
Дарод ойкнула.
– Да, – продолжала Моника. – Ее имя – Лан Делл. Одета была в кожаный пиджак и курила эту большую трубку. Причем табак, или что там у нее было, провонял весь флаер. Она сказала, что ей удобнее в клубе, нежели в офисе, и таким образом мы оказались в этом баре. Забитом одними бабами. И эта кобыла заявила, что они – мой фан-клуб. Фан-клуб, во имя хрена Локи! И вот, вместо интервью мне всучают микрофон и принимаются забрасывать вопросами. А вопросы становятся все более личными. И эта Делл начинает под столом гладить меня по коленке.
– Чем ты так расстроена? – удивилась Дарод. – Не в первый же раз к такой красотке, как ты, пристает другая женщина.
Моника выглядела растерянной.
– Да, конечно, ты права. Черт, я даже припоминаю пару офицеров-женщин в Корпусе, которых волновало, что я сплю одна. И я, безусловно, знаю, как обращаться с мужчинами. Сложно сказать. Это не может быть просто потому, что мы оказались в незнакомом месте… Я выросла в дороге.
Лир ненадолго задумалась.
– Может быть… – проговорила она медленно. – Может, это потому, что с этой Делл я чувствовала себя как в зоопарке. Или в цирке.
– Так ты там и есть.
– Дырка дырке рознь! Не тот тип цирка. Мне показалось, будто все от меня ждали, чтобы я развлекала их. И уступи я этой Лан Делл, это оказалось бы чем-то вроде победы для них. Не знаю. – Лир снова погрузилась в молчание.
В тот вечер цирк был полупустой. Ньянгу сделал несколько звонков и выяснил, что в городе беспорядки и транспорт не работает.
– Помнишь, – спросил он Гарвина, – когда мы проходили комиссию, еще рекрутами, на Центруме тоже были беспорядки?
– Лучше не напоминай.
На следующий день Фрауде явился к Гарвину с кипой распечаток.
– Как долго, – поинтересовался он, – мы собираемся пробыть здесь?
– Недолго, – ответил Гарвин. – Сегодня у меня назначена встреча, и, надеюсь, мне удастся найти способ начать снабжать вас данными по Центруму, за которыми мы сюда и прилетели.
– Хорошо, – кивнул Фрауде. – Этот мир не из здоровых, и я бы убрался отсюда как только, так сразу. Я тут порылся в книгах – все очень плохо. Обычно мы принимаем местную валюту, как делали это на Тиборге, и переводим ее в кредиты Конфедерации. Если это не получается, мы принимаем межзвездные кредитные переводы, так?
– Конечно.
– У бухгалтеров образовалась пачка местных денег, и они отправились ее менять. У них ничего не вышло, – сказал Фрауде. – Похоже, у них вообще нет кредитов. Или то, что у них есть, выведено из обращения. – Кем?
– Кто говорит – правительством, кто – что этой большой промышленной фирмой под управлением семейства Берта.
– С которой я сегодня встречаюсь.
– Может, тогда вам стоит попытаться найти ключик к их закромам.
– Делать деньги не входит в наши задачи, – возразил Гарвин.
– Это я понимаю. Но, – упрямо продолжал доктор, – я также понимаю, что вскоре мы станем гастролировать в милых, стабильных мирах. Хотите еще статистику? Я тут проделал маленькое исследование. Планетарная безработица порядка тридцати пяти процентов. Множество людей плюнули на поиски работы и существуют на пособие. Правительство, похоже, не располагает планом обуздания процесса или каким-либо иным, кроме как держать пальцы скрещенными и надеяться, что однажды, когда-нибудь, Конфедерация появится вновь, купит все эти корабли, и, гип-гип-ура, снова будут розовые облака и счастье. Нехорошо, – подытожил Фрауде. – Как я уже сказал, давайте покончим с делами здесь и отправимся своей дорогой.
Гарвин смотрел в окно лимузина, пока тот перебирался через гору. Внизу раскинулась широкая долина с большим городом посередине и растянувшимися по реке заводами.
Он вспомнил стихотворение, которое цитировал Ньянгу, подлетая к планете, и пробормотал:
– Похоже, снаружи и вправду холодно.
– Но здесь внутри славно и тепло. – Кекри Катун была совершенно неотразима в сером дорожном костюме и полусапожках, хотя Гарвин подумал – только ради приличия, – что неплохо бы ей застегнуть пару пуговок на блузке.
– Приземляемся через пять минут, сэр, – раздался из интеркома голос пилота.
– Вопрос, – произнес Гарвин в микрофон. – Все эти заводы являются частью владений Берта?
– Эта долина, включая данный город и еще четыре ниже по реке, которых не видно в мареве, – ответил пилот, – являются частью семейных владений.
– Хорошо, наверное, быть таким богатым, – сказала Кекри. – Мне всегда хотелось быть богатой. Тогда не о чем беспокоиться, правда?
– Не знаю, – откликнулся Гарвин. – Мне лишь известно, что, независимо от того, богат ты или беден, деньги всегда иметь хорошо.
Янсма тщательно проверил свой внешний вид. Он решил, что леди Берта, ежели она и впрямь такая зараза, как говорят, вряд ли одобрит его белый костюм инспектора манежа, и остановился на консервативном темно-синем пиджаке, белой рубашке и темно-коричневых брюках.
Лимузин притормозил и вильнул влево.
На низком плато, как раз там, где кончался город, высилась громадная усадьба. Необъятная, уродливая семиэтажная прямоугольная коробка с плоской крышей и безо всякого намека на архитектурные украшения. На крыше торчали разнообразные антенны и – Гарвин был совершенно уверен – комплект стандартного электронного оборудования для противовоздушного ракетного комплекса. Вокруг простирались тщательно спроектированные и ухоженные сады.
Лимузин приземлился перед ступенями усадьбы, фонарь откинулся, и водитель выскочил, чтобы подать руку Кекри.
Полукруглые двери усадьбы распахнулись, и навстречу гостям вышла женщина, которой могла быть только леди Берта. К удивлению Гарвина, слуги ее не сопровождали.
Берта оказалась большой женщиной во всех отношениях. Не меньше двух метров ростом. Лицо изрезано метами власти, губы легко поджимаются в гневе. Белоснежные волосы стянуты сзади в пучок. Как решил Гарвин; ей перевалило за восемьдесят. Одета она была в длинную зеленую с красным юбку, жакет с длинными рукавами в тон и морозно-белую блузку..
– Добрый вечер, бригадир Янсма… и мисс Катун.
Леди Берта дважды оглядела Кекри с ног до головы, затем полностью переключила внимание на Гарвина.
– Добро пожаловать в мой дом.
– Благодарю за приглашение.
По лицу Берта скользнула ледяная улыбка.
– Мы с Граавом Ганилом вернулись на несколько лет назад. На самом деле я помню… или полагаю, что помню, по крайней мере… как я тетешкала его на коленях, когда он был еще малышом, во время беседы с его отцом, королем. Когда я напомнила ему об этом, – улыбка сделалась чуть шире, – похоже, его это несколько выбило из колеи. – Ей не требовалось добавлять, что таким образом с ним было гораздо проще иметь дело.
– Входите, – пригласила она. – На воздухе прохладно. Я велю внести ваши вещи и проводить вас в ваши комнаты. Когда освежитесь, то, возможно, захотите присоединиться ко мне в библиотеке, чтобы выпить перед ужином.
Входя в огромный дом, Гарвин заметил, что пуговки на блузке Кекри каким-то образом застегнулись.
Комнаты, отведенные им на шестом этаже, оказались огромны и отделаны в стиле рококо.
– Мне кажется, что я перенеслась назад во времени, – поделилась Кекри. – Лет этак на сто назад.
– По мне так на всю тысячу, – откликнулся Гарвин.
На реалистических картинах, украшавших стены, героические солдаты браво позировали в старинных костюмах, военных и космических; еще там присутствовали загнанные собаками рогатые животные и мечтательные девы, провожающие своих героев на войну. Преобладали цвета коричневых оттенков, подстать архаичным поблекшим обоям. Темнело прекрасно отполированное дерево столов, мерцали оправленные в золото настенные зеркала. Кровать… Кекри хихикнула.
– Что ты им сказал, когда отвечал на приглашение?
– Я им вообще ничего не говорил, – честно ответил Гарвин. – Они сказали «спутник», и я подумал…
– Одна кровать? Как не стыдно, бригадир Янсма. Вытащить меня сюда, в эту воющую глушь, несомненно планируя соблазнить меня.
– Нет, нет, честно, – Гарвин почувствовал себя пятнадцатилетним олухом. – Дай мне только добраться до того старого дурака, который привез нас сюда, и я узнаю насчет отдельной комнаты для тебя, чтобы…
Кекри подошла к Гарвину и, положив ему руки на плечи, промурлыкала.
– Да я не возражаю. Я уверена, что ты человек высоких моральных принципов. Разумеется, двое людей могут делить постель, и ничего не случится. А если нет… – она сбилась и хихикнула. – Полагаю, мы должны радоваться, что ты не поехал сюда с мистером Иоситаро. Я бы удивилась, если бы леди Берта оказалась настолько широких взглядов.
Гарвин начал отступать.
– Пока мы здесь… – Кекри подняла голову – глаза закрыты, губы приоткрыты.
Янсма не был бы простым смертным, если бы не поцеловал ее. Ее язык скользнул к нему в рот и некоторое время там извивался.
Когда они медленно оторвались друг от друга, у Гарвина слегка кружилась голова.
– Кстати о твоем друге, – услышал он голос Кекри. – Честно должна тебе признаться, что он меня несколько пугает. Кажется, что он видит человека насквозь.
– Хочешь узнать нечто еще более страшное? Если бы ты ему это сказала, он, скорее всего, принял бы твои слова как комплимент.
Кекри поморщилась, села на кровать, попрыгала.
– Сменим тему… Настоящие перья! – воскликнула она. – Это может быть интересно.
Гарвин шагнул к ней.
– Нет-нет, – остановила его Кекри. – Ты возьмешь свой чемодан, отправишься в ванную и там переоденешься. Я не думаю, что леди Берта любит, когда ее заставляют ждать… По крайней мере, не настолько долго. – Она снова хихикнула. – Кроме того, тебе будет что предвкушать. Может быть.
Янсма влез в полусапожки, слегка расклешенные черные брюки и белую сорочку с черными запонками к короткой куртке.
Кекри вышла из своей ванной в расшитом блестками облегающем платье-футляре белого цвета и белом жакете, надетом поверх него.
– Ну, разве мы не красавцы, – сказала она, протягивая руку.
Гарвин подставил свою, и они направились по напоминающим пещеры коридорам к лифту и вниз, к огромному залу, ведущему в библиотеку.
В библиотеке находился холопроектор, коробки с пленками, полки с настоящими старинными книгами, карты других планет, портреты чопорных людей и их благородных жен – несомненно, династия Берта.
Либна Берта приветствовала их, официант принял заказ на напитки. Кекри спросила белого вина, Гарвин – бокал бренди со стаканом ледяной воды, которые собирался нянчить вечно. А Берта без заказа получила высокий стакан, полный играющей разными цветами жидкости.
Хозяйка расспросила их, как будто ее и вправду интересовало, что они думают о Кайле, и осталась довольна тем, что им здесь так понравилось.
Берта выпила еще два стакана разноцветного напитка, Кекри – еще бокал вина, а Гарвин перед ужином больше пить не стал.
– Я знаю, считается неприличным говорить о делах за едой, – заявила Берта. – Но у меня почти нет другой жизни, так что прошу меня извинить. Меня также ужасно интересуют различные стороны вашей самой что ни на есть необычной профессии.
Вопросы она задавала проницательно и, казалось, искренне интересовалась цирковой жизнью – по крайней мере, ее финансовыми аспектами.
Трапеза, обставленная в самом старомодном духе, поражала роскошью: консоме для начала, разнообразная жареная, обвалянная в сухарях рыба, жаркое в густом, похожем на сливки соусе с тушеными овощами, смешанный салат и, наконец, десерт, пылающий снаружи и замороженный изнутри.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43