Мне тоже нужно было подкрепиться бутербродами из сумки.
И мы оба нуждались в отдыхе. К тому же были неплохие шансы, что моих
пленников уже нашли на кухне и в городе поднята новая тревога. По более
свободной стороне улицы я направился обратно в промышленный район, который
заприметил ранее, чтобы поискать подходящую нору, в которой можно было бы
спрятаться. Я приметил несколько заброшенных фабрик и складов, которые
могли бы подойти для моих нужд. Одно из этих мест мне подошло. Паутина на
окнах и ржавчина на дверных петлях. Никого в поле зрения и замок, который я
мог бы открыть в темноте ногтем. Дверь со скрипом отворилась, не было видно
ни одной живой души. Мы проскользнули внутрь, и замок щелкнул за нами.
Безопасность. Место было покинутым, пыльным и почти пустым. В одном углу
стоял древний образец местной машинерии, лишенный специфических черт и
таинственный, как затерянный в джунглях идол с жертвоприношениями в виде
выброшенных перфокарт у его ног. Превосходно. Я пообедал, отдохнул, обыскал
здание, нашел внутреннюю комнату без окон, перенес туда обе сумки с
инструментами, фонарик и карандаш с одной из жертвенных карточек. Пришло
время следующего шага. С карандашом в руке, глядя на чистый квадрат картона
передо мной, я заговорил вслух:
- А теперь слушай, Джим. Воспоминание готово проявиться. Отсчет
начнется с десяти. По ходу его я засну. Память включится при слове "зеро"!
- Десять, - произнес я, чувствуя себя прекрасно. - Девять...
И зевнул. К тому времени, когда я добрался до пяти, веки мои
отяжелели, а что была дальше, я просто не помню.
Я проснулся с одеревеневшими пальцами, затекшей рукой и утомленными
глазами. И с большим квадратом картона, Покрытым чертежами сложных
электросхем. Подсознание - прекрасное место для сокрытия вещей, которые
надлежит прятать от разума. Я не только имел теперь чертежи, но и вдруг
осознал, как ими пользоваться. План был восхитительно простым, и я на миг
ощутил ревность к тому, кто его выдумал. Его реализация требовала немного
времени, много электронных схем и оборудования. Все это придется украсть. Я
вздохнул и потянулся, расправляя затекшие мускулы. День был утомительный, и
мой сон во время гипнотического транса вовсе не являлся сном. Завтра тоже
будет день, а темп преследования завтра спадет. Завтрашний и
послезавтрашний дни были очень насыщены работой. Я был стальной крысой,
вылезшей на землю, где предстояло проделать немало шмыганий. Город вокруг
меня продолжал заниматься своими делами. Я уверен, что они неослабно
продолжали поиски, хотя никто и близко не приближался к моему уютному
гнездышку. Я паял, монтировал электросхему, крал пищу и другое предметы
комфорта, прямо скажем, походя. Клизанд, казалось, обладал очень низким
уровнем преступности, а потому здесь, похоже, не предпринималось никаких
мер против того рода краж со взломом, какими занимался я. Либо преступный
класс был уничтожен, либо он заправлял теперь правительством. Такое вполне
могло случиться. Период моего одиночества скоро должен был. кончиться, и я
буду заниматься шпионажем, ради чего, собственно, и был сюда послан.
Покинуть город оказались намного проще, чем мне казалось. Слоняясь с
должной осторожностью в районе контрольно-пропускного пункта, я обнаружил,
что во главе этой операции стояли военные, и она, похоже, шла на
простодушный военный лад. Изучение разрешения на выезд и документов,
отшлепывание печатей, быстрый осмотр - и проваливай. Я надеялся, что и ко
мне они отнесутся без предвзятости. Чтобы гарантировать исход операции, я
похитил в сумерках военный грузовик. Чтобы остановить машину, я выставил на
его пути робота. Грузовик, завибрировав, остановился, а водитель высуну
голосу и лихо выругался. Большинства слов, которые он использовал, не было
в моих уроках по языку, и я занес их в картотеку для употребления в
будущем. Благословением божьим было то, что он ехал один.
- От такого слышу, - ответил я ему. - Некрасиво так разговаривать со
штатским. Тем более в чрезвычайной ситуации.
- Какая чрезвычайная ситуация? - спросил он подозрительно.
- Такая чрезвычайная ситуация! - с воодушевлением ответил я.
Игла воткнулась ему в шею, и он отключился. Я отодвинул его в сторону,
надел его форменную фуражку, приказал роботу топать за грузовиком и
вернулся на склад за своими ящиками. Они надежно спрятались в кузове
грузовика. за ящиками с обезвоженной пищей, формулярами в трех экземплярах,
сапожным кремом и другими весьма важными военными грузами. Переодевшись в
красный мундир солдата - его я оставил тихо дремать в моем зеленом, - я
сказал "до свидания" роботу, моему единственному другу на этой малоприятной
планете. Он ничего мне не ответил, но я не обиделся. После этого я уехал.
Мои документы, удостоверение, командировочная были приняты с военной
молчаливостью, изучены, одобрены, и я был свободен. Я весело понесся в ночь
и во вторую фазу моего плана. Физически это требовало много беготни,
похищения различных машин, чтобы запутать мой след, и долгого путешествия
через центральную пустыню к определенному ориентиру. Ориентиром этим была
огромная каменная глыба, стоящая в гордом одиночестве в мире песка. Формой
она весьма походила на горшок и называлась по-клизандски лонак, что
означает горшок и дает вам представление об уровне их воображения.
Маскировочная сеть прикрыла похищенную машину, а я с предельным трудолюбием
работал целых семь дней, прежде чем был удовлетворен результатом. Мною было
построено моими собственными двумя руками и с помощью лишь
робота-экскаватора полностью самообеспеченное подземное убежище,
расположенное не далее сотни метров от упомянутой ранее скалы. Это было
последним этапом подготовки к третьей фазе. В ту же ночь я положил начало
этой фазе. Мой маленький домашней выделки передатчик был настроен и готов к
работе, антенна была направлена точно в зенит. Ровно в полночь я включил
его, и в космос рванулся узкий, точно направленный радиолуч. Я продержал
сигнал включенным ровно тридцать секунд, а затем вырубил. Так-то! Метать
кости и делать следующий ход полагалось им. Им - это значит подразделению
Спецкорпуса, на которое была возложена организация этой фазы. И, будем
надеяться, организовавшему ее. Я не буду знать ничего наверняка до
следующего вечера.
Если план сработает - я немного пожевал губу над этим "если", пряча
рацию обратно в машину, - мой сигнал будет принят ими и только ими. Канал
предельно узкий, сигнал очень точно направленный. Запеленговать его
невозможно. Клизандцы вообще не должны знать о нем. Но он приведет в
движение чудовищные силы. Заработают лучшие компьютеры, полыхнут огнем
гигантские ракеты. Выбранный для этой цели метеорит придет в движение
вместе с коллекцией сопутствующих космических обломков. Сейчас он далеко в
космосе, за пределами действия клизандских детекторов, но он движется в
сторону этой системы, нацеленный на одинокую скалу Горшок. Мне требовалось
подождать день и ночь. Зная, как действует на меня непродуктивное ожидание,
я устроил себе маленькую вечеринку. Была хорошая еда - насколько может быть
хорошей еда из содержимого консервированных пайков, - была выпивка получше
еды, поскольку ее я мог выбирать из куда более широкого ассортимента. Вино
к закуске, а потом более крепкие, хорошо очищенные напитки. В завершение
ужина я закурил сигару и, включив карманных размеров экран минипроектора,
прокрутил пару чернушно-пречернушных фильмов, купленных мною в армейских
магазинах. Весьма грубая поделка для солдат, хотя мне в моей роли кочевника
пустыни фильмы эти показались достаточно привлекательными. А потом сон
окутал меня своим мягким одеялом. Пролетела ночь, за ночью последовал день,
а потом снова пришла ночь. И как только стало темно, я оказался снаружи с
полевым биноклем в руке. Я обшаривал ночное небо по квадратам. Ничего. И
ничего не должно было быть еще несколько часов, но мне не терпелось. План
начинал мне казаться абсурдным. Я чувствовал себя одиноким, попавшим в
западню на этой планете во многих световых годах от цивилизации. Борясь с
депрессией, я отхлебнул из своей карманной фляжки. Если все шло хорошо, то
сейчас большая каменная глыба направлялась к Клизанду курсом, ведущим к
столкновению. Когда защита засечет ее, то ее сочтут обычным космическим
обломком, которому предстоит врезаться в атмосферу и сгореть. Если же они
решат проследить за ней на тот маловероятный случай, что она может быть
чем-то большим, чем кажется, наблюдения разуверят их. Ее скорость и
температура таковы, что наличие какого-либо живого груза исключается. Да и
следить за ней будет очень трудно из-за тех сопровождающих ее обломков,
которые тоже будут отражать сигналы радаров. Метеорит прошьет атмосферу и
врежется в пустыню с силой, достаточной, чтобы уничтожить все живое. Если
будет назначено расследование, то прежде чем прибудут следователи,
произойдут вещи, куда более важные. На это я надеялся. Все это звучало так
хорошо в теории, но казалось сейчас нелепым образчиком безумия на практике.
Очень близко к полуночи в ясном небе над моей головой загорелась и
замерцала новая звезда, я вздохнул и отложил фляжку. Точно в назначенный
час, словно ежедневная ракета. Точка становилась все ярче и ярче. И
нацелена она была прямо на меня. Я знал, что компьютеры и астрономы хорошо
поработали - но не настолько же хорошо! Ведь эта штука собиралась
приземлиться прямо на меня. Однако не совсем. По мере того, как я следил за
ней, она, похоже, смещалась в сторону, ускоряя по ходу дела движение. Это
сопровождалось громким шипением, словно где-то надо мной треснул небесный
чайник. Я прыгнул в машину и оживил ее пинком ноги, когда пылающая бомба
исчезла за башней Горшка. Последовал раскатистый взрыв, осветивший воздух и
обрисовавший огнем силуэт скалы. Я бросил машину вперед. Ее фары выхватили
из темноты свежее пятно на земле, окруженное обломками, над которым
нависало облако дыма и пыли. На дне углубления лежал большой глазированный
кусок испускавшего пар камня. В яблочко! Я отогнал машину за ближайшую
песчаную дюну и врубил передатчик. Раздался еще один взрыв, бесконечно
меньший, чем от столкновения, и над моей головой просвистели куски камня.
Когда я снова подъехал к яме, то увидел, что заряды раскололи метеорит
почти пополам, желеобразная жидкость, защищавшая содержимое, впитывалась в
песок. В тот же миг я услышал нарастающий грохот приближающихся реактивных
самолетов и вырубил фары. Самолеты проревели над головой - треугольники
тьмы на фоне звезд - и накренились на вираже. В эти мгновения я по-новому
оценил силу подозрительности Клизанда, возросло и мое уважение к их
радарам, компьютерам и службе ПВО. У меня будет меньше времени, чем я
думал. Я прыгнул в яму, стараясь игнорировать жар, испускаемый треснувшим
камнем. Снаряжение было цело, упакованное в плоские ящички, а света звезд
было как раз достаточно, чтобы вытащить их и спрятать в машине. Самолеты
кружили надо мной, приведенные в ориентировочный район радарной
триангуляцией, теперь они разыскивали точное место падения. Не то, чтобы
они могли много увидеть - при их-то скорости, да еще в темноте! - но в пути
уже были, несомненно, воздушные суда помедленней. Оснащенные приборами и
осветительными установками, они могли прочесать весь район. При мысли об
этом я задвигался побыстрее. Мое воображение уже рисовало мне трепетание
огромных пропеллеров на горизонте. Уложив в машину последний ящик, я,
тяжело дыша, ждал, пока самолеты отлетят подальше, чтобы тронуться к своей
тайной норе. Я ехал как можно быстрее, лавируя среди больших ухабов и
подпрыгивая на меньших. Когда самолеты развернулись в моем направлении, я
остановился, стараясь думать, какой я крохотный, в ожидании, когда они
пролетят мимо. На следующем броске я сумел добраться до входа. Когда я
бросил в земляную нору первый ящик, то услышал далекий звук моторов. Вдали
замерцал яркий свет - он двигался в мою сторону. Бритва чиркала чересчур уж
близко. Я швырял ящики один за другим, не заботясь, где и как они
приземляются.
Я был уже готов нырнуть вслед за ними, перевести дыхание и заботливо
разложить их, когда над моей головой затрепетали огромные крылья, а из-под
Горшка вырвался и блеснул молнией ослепительный свет.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28