Осия улыбнулся ему.
– Фрида известна тем, что весьма искусна по части яблок.
– Изумительно! – произнес Йен с набитым ртом. Харбард смахнул с бороды крошки, затем съел ложку тушеного мяса.
– И это очень хорошо, жена, ничуть не хуже.
– Спасибо.
Харбард глянул на Осию.
– Что ему известно?
– Ему известно, что его друзья в беде.
Харбард быстро проглотил тушеное мясо и насмешливо фыркнул:
– Мертвы – ежели до Его Пылкости дойдет, что ты не схватишь наживку. Как ни крути, они покойники.
– Я так не думаю.
Йен кашлянул.
– Но почему, Осия? Или Орфиндель?.. Не будете ли вы так любезны объяснить мне, в чем дело?
– Хм… – Харбард поджал губы. – С чего же начать?
– Может, с начала? – спросил Йен. Харбард ожег его свирепым взглядом.
– Очень хорошо, – сказал Осия, лениво водя по столешнице указательным пальцем. – Только где бы нам взять это начало…
– Мы можем начать со Скрытых Путей в Городах, – вмешалась Фрида. – Или с Брисингамена.
Харбард последний раз поднес ложку ко рту, положил ее на стол, откинулся на стуле и сплел пальцы на животе.
– Так я начну.

Есть вещи простые (рассказывал Харбард), а есть сложные. Нетрудно понять, что дитя вырастет из своих одежек. И узнает: то, что утешало его и согревало, слишком мелко, слишком ограниченно.
Так же бывает, когда люди вырастают из мест, где жили.
Давным-давно один из Старших Народов – назовем их Дети Даны, или Туата дель Данаан, или просто Туата – обнаружил, что перерос свои маленькие городки и деревни и нуждается в более вместительных городах для себя и своих слуг.
Дело не в том, что их было слишком много, это не так; Туата всегда были немногочисленны и не особенно плодовиты…
– …в отличие от некоторых, чьи имена я могу назвать, – вмешалась Фрида, решительно фыркнув.
Харбард склонил набок свою львиную голову и сделал паузу, прежде чем продолжить:
– Кто рассказывает эту историю, жена, ты или я?
– Рассказывай, но правильно.
– До тебя еще дойдет очередь, – заявил Харбард. – А пока молчи.
Фрида снова фыркнула.
И они никогда не были особенно плодовиты и не рожали много (продолжал Харбард). Сначала они правили полями и лугами, потом, довольно долго, деревнями и селами, затем повелевали замками с прилегающими посадами – а теперь возжаждали владеть городами.
– Но они не хотели, каких попало городов – Туата желали для себя чего-то особенного, своеобычного, сообразного им, да вдобавок чтобы новые обиталища подходили Туата с каждым годом все больше и больше. Туата всегда были очень разборчивы. Или привередливы.
Посему они поступили так, как поступали другие Старшие Народы в тех случаях, когда им надобилось нечто такое, что не могли создать ни они, ни их слуги. Они послали одного из своих с визитом к величайшему из… Часовщиков? Нет. Лудильщиков? Нет. Строителей? Да, назовем его Строителем. Или Обреченным Строителем, поскольку ничего великого не случалось ему построить, не заплатив за то великую цену.
Его нелегко было найти, поскольку, как и все Древние, он умел менять обличья. Однажды, обернувшись великаном, он согласился возвести стену вокруг Асгарда, попросив только Фрейю в жены в качестве вознаграждения, однако асы объединились, чтобы не платить ему обещанного.
– Локи, – сказал Йен. – Я слышал эту историю давным-давно, в начальной школе, надо думать, на уроке, когда нам рассказывали про мифологию. Локи обернулся мухой и ужалил строителя в глаз, а потом он же превратился в кобылу в течке и увел прочь коня строителя.
– Да, так рассказывают. – В глазах у Осии загорелся огонек. – Локи умел оборачиваться лучше всех из асов, но также поговаривают, что он был несколько медлителен. Жеребец… догнал его прежде, чем он успел изменить облик, так что Локи забеременел. И говорят, никто из асов не видел Локи, пока тот, спустя некоторое время, не объявился в компании чудесного коня, Слейпнира. – Осия улыбнулся. – Мне рассказывали, – что с тех пор Локи больше не случалось ходить как ни в чем не бывало.
Харбард издал низкий рык.
– Ты знаешь, Орфиндель, почему рассказывание истории сродни обладанию женщиной?
Осия приподнял бровь.
– Ну же, Харбард, так почему рассказывание истории сродни обладанию женщиной?
– Потому что, – ответил тот, – ты получаешь гораздо больше удовольствия, если тебя не прерывают то и дело.
– Приношу свои извинения.
– В другом обличье, – продолжал Харбард; на мгновение его рот неодобрительно скривился, – в иное время – а все это случилось так давно, что трудно сказать, какие события произошли раньше, а какие позже, – он вместе со своим сыном построил лабиринт для чудовища, однако спастись удалось лишь самому Строителю. На сей раз, он улетел, а не бежал, хромая.
Он не всегда был хром, но однажды, когда Аса-Тор нес его, раненного, с холодного севера – это отдельная история, для другого раза, – стоял такой мороз, что один из больших пальцев промерз насквозь, поэтому когда Тор запихивал босую ногу обратно в корзину, палец, отломившись, остался в руке, и Тор закинул его на небо, где тот и по сей день горит созвездием ярких звезд. В другом обличье… Однако я уклоняюсь в сторону, и если я сделаю это еще раз, меня снова прервут.
Строитель поклялся, что никогда больше не положит камня на камень, поскольку эта работа не принесла ему ничего, кроме боли и скорби, но Туата настаивали – как могут настаивать лишь они, – и, наконец, он согласился, по крайней мере, частично. Он не станет отрекаться от своей клятвы – насколько я понимаю, он просто не в состоянии это сделать, – однако он может высечь для Туата города из пиков Срединных Гор, высоко над Равнинами Ванов.
И, на сей раз, цену он назначил умеренную: он хотел остаться один. А Туата обязывались проследить за этим: они должны охранять и защищать его, пока стоят его Города, так что он пробудет в одиночестве, сколько сам того пожелает.
Стороны ударили по рукам, и Строитель начал работать. Пообещал он гораздо больше, чем в состоянии исполнить один, пусть и Древнейший – даже если бы он умел находиться в двух местах одновременно (я слышал, что прежде ему такое удавалось), а к тому времени он уже давно утратил эту способность, – потому он спарился с троллихой и породил расу маленьких созданий, низкорослых, но с золотыми руками и умных, если надо облупить камень, чтобы сделать туннель, или комнату, или статую.
И они взялись за строительство. Много поколений его малорослых слуг сменилось, пока они вчерне придавали горам нужную форму, и еще больше – прежде чем были вытесаны в камне первые комнаты, и еще больше – прежде чем конец увенчал дело… В те дни Туата были терпеливы и умели ждать.
И вот настал день, когда работы завершились: последние плитки легли в свои каменные ниши, закончили последний дымоход для кухонной духовки, навесили последнюю дверь – аккуратно, чтобы она легко открывалась и закрывалась.
Сияющие новые города ждали своих жителей. То были обиталища причудливые и странные, имей в виду, с множеством тайников и секретных переходов, неведомых Туата. Что привело их в ярость. «Скажи мне, я хочу знать все тайны!» – кричал один. «Нет, мне! – говорил другой. – Я хочу быть единственным обладателем этого знания».
Строитель кивнул. Непременно, сказал он. После того, как вы выполните хотя бы часть условий сделки. Дайте мне побыть одному и охраняйте меня – недолго, скажем, несколько тысячелетий, – и я расскажу вам все, что вы хотите знать. Кажется, это закон вселенной, что меня всякий раз обманывают с платой за работу, но теперь у меня будет хотя бы подобие одиночества, затворничество, купленное веками труда.
Туата это не понравилось; Старшие Народы не любят, когда им перечат. Так что Туата собрались, поймали одного из сыновей Локи, убили его и сплели из его кишок нерасторжимое вервие. И связали Строителя вервием, свитым из кишок божества, и заперли в темницу в главном из своих Городов, и мучили днем и ночью, требуя ответа.
Но они ничего не добились.
– Я сомневаюсь, что они домогались лишь этого, – добавил Харбард. – Думаю, Строитель знал много больше…
Фрида махнула рукой, чтобы муж умолк.
– Что он знал и чего не знал, только он мог сказать. Теперь моя очередь вести рассказ.
– И похоже, что тебя будут прерывать реже, чем меня, жена.
– Нисколько, если ты будешь вести себя так и дальше, муж.
– Что ж, Йен, – продолжала Фрида, – по поводу дальнейшего хода событий есть разные мнения. Когда эту историю рассказывают поздним вечером у камелька, она часто принимает иной оборот, и это зависит не только от повествователя.
Иные говорят, что Строитель спасся из заточения и странствовал некоторое время по Тир-На-Ног, Новому Миру, чтобы, в конце концов, уснув Сном Богов, уйти в землю, или в деревья, или развеяться ветром. Такое случалось с иными из Старших Народов: с большей частью сидов, и не только с ними – это приключилось с Фригг, к примеру, и, вероятно, как я подозреваю, с Хеймдаллем.
Со временем этот рок постиг большую часть Туата – и их Города достались людям. Если ты думаешь, что в судьбе Туата неповинно Проклятие Строителя, тогда ты больший скептик, нежели я.
Я однажды слышала, что Строителя спас сам Аса-Тор, чей молот по ходу дела уничтожил один из Городов, и в благодарность Строитель благословил Тора и его сыновей: и людей, и асов. Эта история на многое проливает свет, а именно, почему сейчас осталось всего пять городов из семи, но отложим эту повесть до лучших времен. Этот рассказ объяснил бы и груду обломков, которая возвышается – точнее, простирается – там, где некогда стоял один из Городов. Гнев Аса-Тора… был силен. Кроме того, этот рассказ внес бы ясность в историю о том, как Локи оказался в тех же самых узах некоторое время спустя. История может соответствовать истине, а может и не соответствовать; конечно, никто не слышал об этом от Тора, а он был великий хвастун, но притом более хитрый, чем о нем думали.
Иные говорят, что Строитель не просто сотворил потайные переходы в горах, но что так или иначе он подсоединился к Скрытым Путям, встроенным в структуру мироздания, и упрочил их, так что наделенные Дарами способны путешествовать по ним.
Есть и те, что говорят, будто от оков Строителя освободил обыкновенный человек, и в благодарность Строитель показал ему и его семье путь в Новейший Мир. Другие рассказывают, что он так и умер, связанный, и Туата открыли охоту на его сыновей, зная, что он должен был с кем-то поделиться своими планами.
Еще передают, что пленение Строителя привело Туата к гибели – он проклял их, находясь в темнице, и именно это проклятие изгнало Туата из Городов в глушь, сделав их меньше, чем они были прежде.
Что до меня, я полагаю, большая часть сказанного соответствует истине. Думаю, Строителю на время удавалось освободиться, потом он снова попадал в темницу, снова бежал – и снова оказывался в плену; вырвавшись на волю, он, ослабевший от старости, не имел сил совершить побег, когда его схватили люди, и он пробыл в темнице безмерно долго, пока не освободился совсем недавно и не бежал по Скрытому Пути в Новейший Мир.
Вот вам мое мнение.
Осия выпрямился.
– Думаю, ты сказала больше, чем знаешь, и одновременно и больше, и меньше того, что тебе следовало бы сказать.
Харбард фыркнул:
– Да ну? Ты хочешь, чтобы мы заговорили о Брисингамене?
Осия посмотрел куда-то вдаль.
– Надо думать, Йену следует ознакомиться и с этой историей.
– Ну так поведай ему сам. Пусть эта часть рассказа выпадет на твою долю.
– Очень хорошо.
– Имей в виду, Йен, – сказал Осия, – что в юности Фрейя была не просто самой красивой из асов, но и прекраснейшей из живущих. Собственно, она была из ванов – прежде чем те перешли, по большей части, в категорию асов. Тюр родился ваном, хотя позднее его усыновил Один – и, подобно отцу Фрейи, Ньёрду, и брату, Фрейру , ваны были, в общем и целом, красивее асов, хотя зачастую и не такие смышленые.
Фрида хихикнула.
– Не такие самонадеянные, по большей части.
– Тихо! – вмешался Харбард. – Иначе я уйду. Я уже слышал эту историю.
– Угрозы тебе не к лицу, муж.
– Цыц!
– В то время как Один, – продолжал Осия, сурово поглядев и на Харбарда, и на Фриду, – пожертвовал своим глазом ради знания, Тюр…
– Тюр был ас, – сказал Харбард. Нижняя челюсть у него напряглась, а голос прозвучал громче, чем того требовали размеры дома.
– В конечном итоге, – негромко, едва ли не шепотом, ответил Осия. – В конечном итоге. Один сделал его своим приемным сыном, а Один никогда не делил сыновей на приемных и кровных, в особенности когда его сын – столь свирепый убийца, каким оказался Тюр, – родился все же ваном. – Осия улыбнулся. – Я догадываюсь, почему Одину так хотелось считать его асом; «Тюр» означает «победа», а Один всегда жаждал добиться победы.
– Чего бы ему это ни стоило, – спокойно сказала Фрида. – Ты не всегда отдаешь Одину должное.
Осия кивнул:
– Да, верно.
Харбард просто нахмурился.
– Так вот, Тюр, как я сказал, – продолжал Осия, – лишился руки по причине неосторожного обращения с Волком Фенриром.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43