Он обязан был предложить что-то стоящее.
– Дарайн, если увидишь что-нибудь рядом с ней в воде – стреляй. – Джейсон почти услышал голос Эллегона: «Ну да, конечно. С тем же успехом он мог бы просто сказать „бу!“.
Но могли же они сделать хоть что-то! Джейсон вынул из кобуры пистолет. Он стрелял быстрей любого оружия – а если еще Кетол со своим длинным луком подстрахует…
– Кетол, возьми лук.
– Добрая мысль, молодой государь. – Кетол с улыбкой отставил ружье, умело притянув дуло к перилам. – Я когда-то рыбачил с луком. Только помни: целиться нужно долго. Под водой все кажется ближе…
Он пошевелил плечами, вынул и на пробу наложил стрелу, легко зажав ее в пальцах у самого оперения. Потом ослабил лук.
– Я готов, – сказал он.
Что дальше? Нужен какой-то дельный приказ, чтобы все, и в первую очередь сам Джейсон, осознали, что он – командир.
Но ничего не случилось – Тэннети доплыла до берега, подобрала разбросанные по песку и скалам весла, побросала четыре из них в ялик, закрепила в уключинах и подогнала лодку к «Газели».
В ялике вполне могли поместиться шестеро – даже с оружием.
– Отлично, – сказал Джейсон. – За мной.
– Ни черта подобного, – заявила уже наполовину одетая Тэннети. Влажные волосы черными змеями льнули к ее щекам. – Мы переправимся в два приема. Сперва – Дарайн, барон и я; укрепляемся на берегу, потом я возвращаюсь за тобой, Джейни и Ботаном Вером. Кетол и капитан…
– Вы дали слово! – прошипел Тивар Анжер. – Я не пошлю Ботана Вера на берег и сам не пойду.
А ведь капитан прав. Джейсон дал слово – а Куллинаны своему слову верны.
– Нет, Тэннети. Они останутся.
Тэннети яростно затрясла головой. Посыпались капли.
– Это было прежде, чем…
– Нет. – Он постарался, чтобы это прозвучало по-отцовски. – Нет, Тэннети. – Отца она бы послушалась; сейчас Джейсон говорил так же: медленно, веско. – Они остаются.
– Проклятие! – Она плюнула на палубу. – Нет времени спорить. Кетол, остаешься на страже и не вздумай есть или пить. Если что случится – пускай сигнальную ракету и убирайтесь отсюда. Пошли кого-нибудь сообщить, где и когда встреча.
– Есть, Тэннети. – Рыжеволосый воин улыбнулся, в бороде сверкнули зубы. – Хотя доверять нашим приятелям я бы не стал.
– Эй, ребята! – Джейн подняла руку. – Если надо кого-то оставить – оставьте меня. Пускать сигналки я умею, а папочка всегда учил меня не соваться попусту под топор. Хотя это я и сама понимаю, – добавила она.
Дарайн и Брен Адахан улыбнулись. Тэннети фыркнула.
– Я видела, как эта парочка на тебя пялится – так вот, мне очень хочется представить тебя Карлу как единственную из знакомых мне женщин, кого не изнасиловали. Сделаем по-моему.
На берег переправились с трудом, но без приключений. Вскоре все стояли на песке; лодку вытащили туда же.
Вокруг царил покой. Все было тихо – негромкий плеск волн и редкое потрескивание тлеющего дерева только подчеркивали тишину.
– Не шуметь, – прошептала Тэннети. – Пошли.
По берегу шла лишь одна ясная тропа: широкая, грязная, она уводила в лес.
Быстрым взмахом руки Тэннети велела всем рассредоточиться. Сама она шла впереди, справа и чуть сзади нее по обочине двигался Дарайн, слева – Брен Адахан, ружье за спиной, в руках – двузубая рыбачья острога.
По одному-два запасных пистолета было у всех, Дарайн же просто обвешался оружием: у бедра тяжелый меч, в руках – гладкостволка, на левом плече – дробовик, на правом – вещмешок. За голенищем его сапога торчала деревянная рукоять кремневого пистолета, еще одна выглядывала справа из-за пояса.
Джейн, вооруженная легче всех в отряде – кремневое ружье и единственный пистолет, – шла в середине, а Джейсон, сжимая свой дробовик, держал тыл.
Ветер переменился, тропу заволокло дымом, защипало в носу, стали слышны дальние звуки: треск огня и глухой рев; Джейсон попробовал было сообразить, что это за звук, но так и не понял.
Впереди появился прогал.
– Там должна быть деревня, – сказала Тэннети, собрав вокруг себя остальных. – В этих краях любят, чтобы их отделял от Киррика лес. Лес мешает ветрам. Там…
Ее прервал вопль. Высокий, дрожащий – крик нестерпимой муки.
– Медленно и осторожно, ребята. Медленно и осторожно, – велела Тэннети.
Крадучись, они свернули за поворот.
Там, где деревья расходились, недавно была деревня. Теперь она дымилась и тлела; несколько деревянных домов были сломаны, и от оставшихся, должно быть, непотушенными очагов занялся пожар.
Новый вопль, хор криков. Источник их явно находился дальше, внутри деревни.
– Тише, тише, – шептала Тэннети, тенью проскальзывая меж уцелевших домов.
– О черт, – сказала она.
Перед ними лежало то, что было, очевидно, деревенской площадью – люди приходили сюда поболтать друг с дружкой, заняться обменом и торгом. Теперь они были даже ближе друг к дружке, чем обычно: в самом центре площади, сбившись тесным кружком, стояли с сотню мужчин, женщин и детей.
И лишь один человек был вне толпы: невысокий, словно бы ссохшийся, в изодранных серых одеждах, он застыл меж людьми и тварью. Левая – окровавленная – рука его бессильно висела вдоль тела, правую же он простер перед собой, словно удерживая стену света, что отделяла его от чудища.
Свет и молнии отшвыривали ее – но тварь все кидалась и кидалась на мага. То был огромный – с двух лошадей – зверь с треугольной головой, странно похожей на волчью, и черной, густой, тускло мерцающей на солнце шерстью.
И он был ранен: в плечах и боках его, подобно перьям в полуощипанном гусе, торчало с дюжину стрел; рваную рану на задней лапе покрывала грязь: кто-то умудрился прорубиться сквозь шкуру.
Зверь снова прыгнул – и вновь свет и молния, вырвавшись из облака, швырнули его назад.
Тварь подобралась, собираясь с силами, и завыла – в вое ее явственно прозвучал вызов.
Возможно, попав в тенета этого воя, возможно – поддавшись панике, один из крестьян, запинаясь, побрел прочь от своих, а потом, будто вдруг осознав, что остался один, и вовсе пустился бежать.
С громовым рыком зверь кинулся следом: прыгнул, нагнал, ударом лапы свалил наземь и, ухватив пастью, принялся трясти головой, как поймавший крысу пес. Безжизненное тело моталось и дергалось, пока чудище, не утратив интереса, не бросило его – чтобы вновь возвратиться к магу.
Воздух полнился плачем, и криками, и утробным рычанием зверя – он все старался проникнуть за завесу огня и света.
Однако с каждой новой молнией, с каждой вспышкой света сияние чуть заметно, но неуклонно меркло – точно своими атаками зверь отнимал у него силу.
Прежде Джейсон никогда не видел ничего подобного этому зверю, – но ему припомнились рассказы о тварях из страны фей. Могло ли это – чем бы оно ни было – прийти из Фэйри?
Как бы там ни было – это не имело значения. Джейсон не мог позволить этому уничтожить полную жителей деревню. Он взвел курок и поднял ружье к плечу.
– Нет, – прошипела Тэннети. – Это не наша битва.
– Да, – выдохнул он в ответ. – Что сделал бы мой отец – отступил?
– Ты не твой… черт, черт, черт. – Она сплюнула. – Чертовы Куллинаны – никогда не слушают. – Одним плавным движением она поднесла ружье к плечу и выстрелила.
Возможно, пуля и попала в цель – но Джейсон увидел только, как тварь опускается на четыре лапы и поворачивается к новому врагу.
Юноша прицелился – тщательно, метя в основание шеи. Стрелять в голову было рискованно: если пуля придет не под тем углом, череп твари отбросит ее в сторону.
Но если он сможет попасть в ведущую к мозгу жилу, если перервет трахею…
Слева раздался треск выстрела; справа – тоже.
Один выстрел ушел в белый свет, но другая пуля вонзилась в надглазье чудища, исторгнув из его глазницы фонтан крови, а из пасти – полный чудовищной муки вопль; тварь развернулась, отыскивая источник звука и боли.
Пуля пропахала борозду в его черепе, но серьезно ранен зверь не был. Он повернулся и прыгнул, одним прыжком покрыв половину расстояния между собой и Джейсоном. Когти его ушли в землю; он изготовился к новому прыжку.
Но едва он взвился в воздух, как с дымом и грохотом рявкнула гладкостволка Дарайна – и правый глаз твари стал кровавой кашей; чудовище окривело и вконец обезумело.
Оно упало наземь в паре метров от Тэннети, которая спокойно разрядила ему в бок пистолет и потянулась за другим – но была отброшена чудовищной лапой и, отлетев, распростерлась на камнях, как сломанная ребенком кукла.
Брен Адахан – пистолеты разряжены, погнутая острога валяется на земле – обеими руками выставил перед собой палаш, словно эта булавка могла отвести клыки и когти. Тварь свалила его и совсем уж было собралась перекусить – да треск и удар пули в бок отвлекли ее. Стреляли где-то слева от Джейсона. – «Все зависит от меня», – подумал Джейсон.
Точно как в Мелавэе. Там тоже все зависело от него, и он не мог промахнуться, не мог – слишком это было важно.
Юноша прицелился зверю в горло – тот как раз поднял голову – и осторожно, медленно потянул спусковой крючок.
В устремленном на него единственном глазу полыхнула ярость; зверь подобрался для нового прыжка.
Выстрел; приклад ударил Джейсона в плечо; сноп огня, вылетев из ствола, вырвал из горла животного плоть и кровь.
Но тварь не остановилась, не повалилась наземь и не подохла, как он ожидал.
Джейсон отбросил ружье и выхватил из поясной кобуры пистолет.
– Бывает порой, – как-то сказал ему, блестя глазами от выпивки, Валеран, – что когда весь мир вокруг тебя идет к чертям, время выкидывает странные штуки. Замерзает, как лед, и миг для тебя делается что вечность. Не смейся, парень. В этом нет ничего хорошего. – Старый солдат наклонился и сделал еще один долгий глоток. – Одни заморочки – ты и шевельнуться не можешь, будто вмерзшая в лед плотва. И пользы тебе от этого – никакой. Никакой – к черту – пользы…
Тварь не остановилась – она метнулась к нему. Для Джейсона вдруг воедино смешались краски, запахи, звуки: запах дыма в воздухе; пряная вонь зверя; вопли крестьян; визг Джейни где-то у него за спиной; треск двух пистолетов; кровь и гной, оросившие бок твари; плотный мех на ее оканчивающейся влажным кожаным носом морде.
Боковое зрение юноши было чисто, как хрусталь; свет сделался густым, как вино, почти золотым. В этом сиянии он видел: Брен Адахан встал, в руке палаш, изо рта и носа струится кровь; будто разучившись вдруг владеть клинком, барон занес его над головой, собираясь рубануть тварь по шее.
Дарайн, сосредоточенно хмурясь и закусив нижнюю губу, прижимает к плечу ружье.
Джейсон смял время, заставил непослушную правую руку согнуться, палец – нажать собачку. Один раз.
Огонь и дым выщербили край глаза твари. Всего лишь.
А потом справа от него ударила молния – и на Джейсона обрушилось небо.
Он не был уверен, что потерял сознание, но мир сделался черной бездной боли. Джейсон пытался вдохнуть, но туша твари прижала его к земле, погребла под грудой вонючего меха, ослепила, вмяв наплечную кобуру с пистолетом в его грудь.
Рот наполнился кровью и желчью. Смятые легкие не впускали воздух, сломанные ребра горели, болезненно шевелились в груди.
Откуда-то издали неслись голоса.
– Шевелитесь, шевелитесь, снимите это к чертям собачьим с него! – рычала Тэннети. – Эй ты – используй копье, как рычаг… Так, все вместе – налегли… толкай!
Сквозь шум и боль прорвалось чистое контральто Джейн Словотской:
– Быстрей же, быстрей… пожалуйста!
Туша приподнялась, и Джейсон ощутил, как сильные руки ухватили его за лодыжки. Потом они же вцепились ему в колени – и боль заставила его застонать. Но его все волокли куда-то по каменистой земле. В коленях скрипели кости.
Он пытался вдохнуть – ничего не получалось.
Кто-то просовывал меж его губ бутылку, стекло заскребло по зубам.
Приторный вкус целительного бальзама изгнал изо рта Джейсона привкус крови, дал силу глотнуть.
И тогда, едва жидкость согрела ему горло и грудь, произошло привычное чудо: он исцелился.
Одно его ребро было сломано в полудюжине мест, осколки вонзались изнутри в его грудь при малейшем движении. Теперь осколки собирались в куски, а куски, звонко пощелкивая, срастались воедино.
Юноша мог снова дышать, и воздух, пускай и пропахший дымом, потом и кровью, казался ему свежей и вкуснее, чем воздух полдневного луга.
Ссадины исчезали; Джейсон поднял правую руку – и у него на глазах глубокая царапина, рассекавшая ладонь пополам, затянулась, рваные края срастались, пока то, что было раной, не превратилось в алую линию, которая почти сразу порозовела, а потом и вовсе исчезла. Чашечка правого колена сомкнулась, порванные сосуды и мышцы воссоединились.
Дюжина крестьян окружала его, лежащего подле горы меха и плоти.
Краем глаза он видел Джейн и Брена Адахана; она стояла поодаль, одна рука на бедре, другая – на взведенном пистолете, а Брен Адахан, опершись на тушу мертвой тварюги и запрокинув голову, тянул из бутыли целительный бальзам.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28
– Дарайн, если увидишь что-нибудь рядом с ней в воде – стреляй. – Джейсон почти услышал голос Эллегона: «Ну да, конечно. С тем же успехом он мог бы просто сказать „бу!“.
Но могли же они сделать хоть что-то! Джейсон вынул из кобуры пистолет. Он стрелял быстрей любого оружия – а если еще Кетол со своим длинным луком подстрахует…
– Кетол, возьми лук.
– Добрая мысль, молодой государь. – Кетол с улыбкой отставил ружье, умело притянув дуло к перилам. – Я когда-то рыбачил с луком. Только помни: целиться нужно долго. Под водой все кажется ближе…
Он пошевелил плечами, вынул и на пробу наложил стрелу, легко зажав ее в пальцах у самого оперения. Потом ослабил лук.
– Я готов, – сказал он.
Что дальше? Нужен какой-то дельный приказ, чтобы все, и в первую очередь сам Джейсон, осознали, что он – командир.
Но ничего не случилось – Тэннети доплыла до берега, подобрала разбросанные по песку и скалам весла, побросала четыре из них в ялик, закрепила в уключинах и подогнала лодку к «Газели».
В ялике вполне могли поместиться шестеро – даже с оружием.
– Отлично, – сказал Джейсон. – За мной.
– Ни черта подобного, – заявила уже наполовину одетая Тэннети. Влажные волосы черными змеями льнули к ее щекам. – Мы переправимся в два приема. Сперва – Дарайн, барон и я; укрепляемся на берегу, потом я возвращаюсь за тобой, Джейни и Ботаном Вером. Кетол и капитан…
– Вы дали слово! – прошипел Тивар Анжер. – Я не пошлю Ботана Вера на берег и сам не пойду.
А ведь капитан прав. Джейсон дал слово – а Куллинаны своему слову верны.
– Нет, Тэннети. Они останутся.
Тэннети яростно затрясла головой. Посыпались капли.
– Это было прежде, чем…
– Нет. – Он постарался, чтобы это прозвучало по-отцовски. – Нет, Тэннети. – Отца она бы послушалась; сейчас Джейсон говорил так же: медленно, веско. – Они остаются.
– Проклятие! – Она плюнула на палубу. – Нет времени спорить. Кетол, остаешься на страже и не вздумай есть или пить. Если что случится – пускай сигнальную ракету и убирайтесь отсюда. Пошли кого-нибудь сообщить, где и когда встреча.
– Есть, Тэннети. – Рыжеволосый воин улыбнулся, в бороде сверкнули зубы. – Хотя доверять нашим приятелям я бы не стал.
– Эй, ребята! – Джейн подняла руку. – Если надо кого-то оставить – оставьте меня. Пускать сигналки я умею, а папочка всегда учил меня не соваться попусту под топор. Хотя это я и сама понимаю, – добавила она.
Дарайн и Брен Адахан улыбнулись. Тэннети фыркнула.
– Я видела, как эта парочка на тебя пялится – так вот, мне очень хочется представить тебя Карлу как единственную из знакомых мне женщин, кого не изнасиловали. Сделаем по-моему.
На берег переправились с трудом, но без приключений. Вскоре все стояли на песке; лодку вытащили туда же.
Вокруг царил покой. Все было тихо – негромкий плеск волн и редкое потрескивание тлеющего дерева только подчеркивали тишину.
– Не шуметь, – прошептала Тэннети. – Пошли.
По берегу шла лишь одна ясная тропа: широкая, грязная, она уводила в лес.
Быстрым взмахом руки Тэннети велела всем рассредоточиться. Сама она шла впереди, справа и чуть сзади нее по обочине двигался Дарайн, слева – Брен Адахан, ружье за спиной, в руках – двузубая рыбачья острога.
По одному-два запасных пистолета было у всех, Дарайн же просто обвешался оружием: у бедра тяжелый меч, в руках – гладкостволка, на левом плече – дробовик, на правом – вещмешок. За голенищем его сапога торчала деревянная рукоять кремневого пистолета, еще одна выглядывала справа из-за пояса.
Джейн, вооруженная легче всех в отряде – кремневое ружье и единственный пистолет, – шла в середине, а Джейсон, сжимая свой дробовик, держал тыл.
Ветер переменился, тропу заволокло дымом, защипало в носу, стали слышны дальние звуки: треск огня и глухой рев; Джейсон попробовал было сообразить, что это за звук, но так и не понял.
Впереди появился прогал.
– Там должна быть деревня, – сказала Тэннети, собрав вокруг себя остальных. – В этих краях любят, чтобы их отделял от Киррика лес. Лес мешает ветрам. Там…
Ее прервал вопль. Высокий, дрожащий – крик нестерпимой муки.
– Медленно и осторожно, ребята. Медленно и осторожно, – велела Тэннети.
Крадучись, они свернули за поворот.
Там, где деревья расходились, недавно была деревня. Теперь она дымилась и тлела; несколько деревянных домов были сломаны, и от оставшихся, должно быть, непотушенными очагов занялся пожар.
Новый вопль, хор криков. Источник их явно находился дальше, внутри деревни.
– Тише, тише, – шептала Тэннети, тенью проскальзывая меж уцелевших домов.
– О черт, – сказала она.
Перед ними лежало то, что было, очевидно, деревенской площадью – люди приходили сюда поболтать друг с дружкой, заняться обменом и торгом. Теперь они были даже ближе друг к дружке, чем обычно: в самом центре площади, сбившись тесным кружком, стояли с сотню мужчин, женщин и детей.
И лишь один человек был вне толпы: невысокий, словно бы ссохшийся, в изодранных серых одеждах, он застыл меж людьми и тварью. Левая – окровавленная – рука его бессильно висела вдоль тела, правую же он простер перед собой, словно удерживая стену света, что отделяла его от чудища.
Свет и молнии отшвыривали ее – но тварь все кидалась и кидалась на мага. То был огромный – с двух лошадей – зверь с треугольной головой, странно похожей на волчью, и черной, густой, тускло мерцающей на солнце шерстью.
И он был ранен: в плечах и боках его, подобно перьям в полуощипанном гусе, торчало с дюжину стрел; рваную рану на задней лапе покрывала грязь: кто-то умудрился прорубиться сквозь шкуру.
Зверь снова прыгнул – и вновь свет и молния, вырвавшись из облака, швырнули его назад.
Тварь подобралась, собираясь с силами, и завыла – в вое ее явственно прозвучал вызов.
Возможно, попав в тенета этого воя, возможно – поддавшись панике, один из крестьян, запинаясь, побрел прочь от своих, а потом, будто вдруг осознав, что остался один, и вовсе пустился бежать.
С громовым рыком зверь кинулся следом: прыгнул, нагнал, ударом лапы свалил наземь и, ухватив пастью, принялся трясти головой, как поймавший крысу пес. Безжизненное тело моталось и дергалось, пока чудище, не утратив интереса, не бросило его – чтобы вновь возвратиться к магу.
Воздух полнился плачем, и криками, и утробным рычанием зверя – он все старался проникнуть за завесу огня и света.
Однако с каждой новой молнией, с каждой вспышкой света сияние чуть заметно, но неуклонно меркло – точно своими атаками зверь отнимал у него силу.
Прежде Джейсон никогда не видел ничего подобного этому зверю, – но ему припомнились рассказы о тварях из страны фей. Могло ли это – чем бы оно ни было – прийти из Фэйри?
Как бы там ни было – это не имело значения. Джейсон не мог позволить этому уничтожить полную жителей деревню. Он взвел курок и поднял ружье к плечу.
– Нет, – прошипела Тэннети. – Это не наша битва.
– Да, – выдохнул он в ответ. – Что сделал бы мой отец – отступил?
– Ты не твой… черт, черт, черт. – Она сплюнула. – Чертовы Куллинаны – никогда не слушают. – Одним плавным движением она поднесла ружье к плечу и выстрелила.
Возможно, пуля и попала в цель – но Джейсон увидел только, как тварь опускается на четыре лапы и поворачивается к новому врагу.
Юноша прицелился – тщательно, метя в основание шеи. Стрелять в голову было рискованно: если пуля придет не под тем углом, череп твари отбросит ее в сторону.
Но если он сможет попасть в ведущую к мозгу жилу, если перервет трахею…
Слева раздался треск выстрела; справа – тоже.
Один выстрел ушел в белый свет, но другая пуля вонзилась в надглазье чудища, исторгнув из его глазницы фонтан крови, а из пасти – полный чудовищной муки вопль; тварь развернулась, отыскивая источник звука и боли.
Пуля пропахала борозду в его черепе, но серьезно ранен зверь не был. Он повернулся и прыгнул, одним прыжком покрыв половину расстояния между собой и Джейсоном. Когти его ушли в землю; он изготовился к новому прыжку.
Но едва он взвился в воздух, как с дымом и грохотом рявкнула гладкостволка Дарайна – и правый глаз твари стал кровавой кашей; чудовище окривело и вконец обезумело.
Оно упало наземь в паре метров от Тэннети, которая спокойно разрядила ему в бок пистолет и потянулась за другим – но была отброшена чудовищной лапой и, отлетев, распростерлась на камнях, как сломанная ребенком кукла.
Брен Адахан – пистолеты разряжены, погнутая острога валяется на земле – обеими руками выставил перед собой палаш, словно эта булавка могла отвести клыки и когти. Тварь свалила его и совсем уж было собралась перекусить – да треск и удар пули в бок отвлекли ее. Стреляли где-то слева от Джейсона. – «Все зависит от меня», – подумал Джейсон.
Точно как в Мелавэе. Там тоже все зависело от него, и он не мог промахнуться, не мог – слишком это было важно.
Юноша прицелился зверю в горло – тот как раз поднял голову – и осторожно, медленно потянул спусковой крючок.
В устремленном на него единственном глазу полыхнула ярость; зверь подобрался для нового прыжка.
Выстрел; приклад ударил Джейсона в плечо; сноп огня, вылетев из ствола, вырвал из горла животного плоть и кровь.
Но тварь не остановилась, не повалилась наземь и не подохла, как он ожидал.
Джейсон отбросил ружье и выхватил из поясной кобуры пистолет.
– Бывает порой, – как-то сказал ему, блестя глазами от выпивки, Валеран, – что когда весь мир вокруг тебя идет к чертям, время выкидывает странные штуки. Замерзает, как лед, и миг для тебя делается что вечность. Не смейся, парень. В этом нет ничего хорошего. – Старый солдат наклонился и сделал еще один долгий глоток. – Одни заморочки – ты и шевельнуться не можешь, будто вмерзшая в лед плотва. И пользы тебе от этого – никакой. Никакой – к черту – пользы…
Тварь не остановилась – она метнулась к нему. Для Джейсона вдруг воедино смешались краски, запахи, звуки: запах дыма в воздухе; пряная вонь зверя; вопли крестьян; визг Джейни где-то у него за спиной; треск двух пистолетов; кровь и гной, оросившие бок твари; плотный мех на ее оканчивающейся влажным кожаным носом морде.
Боковое зрение юноши было чисто, как хрусталь; свет сделался густым, как вино, почти золотым. В этом сиянии он видел: Брен Адахан встал, в руке палаш, изо рта и носа струится кровь; будто разучившись вдруг владеть клинком, барон занес его над головой, собираясь рубануть тварь по шее.
Дарайн, сосредоточенно хмурясь и закусив нижнюю губу, прижимает к плечу ружье.
Джейсон смял время, заставил непослушную правую руку согнуться, палец – нажать собачку. Один раз.
Огонь и дым выщербили край глаза твари. Всего лишь.
А потом справа от него ударила молния – и на Джейсона обрушилось небо.
Он не был уверен, что потерял сознание, но мир сделался черной бездной боли. Джейсон пытался вдохнуть, но туша твари прижала его к земле, погребла под грудой вонючего меха, ослепила, вмяв наплечную кобуру с пистолетом в его грудь.
Рот наполнился кровью и желчью. Смятые легкие не впускали воздух, сломанные ребра горели, болезненно шевелились в груди.
Откуда-то издали неслись голоса.
– Шевелитесь, шевелитесь, снимите это к чертям собачьим с него! – рычала Тэннети. – Эй ты – используй копье, как рычаг… Так, все вместе – налегли… толкай!
Сквозь шум и боль прорвалось чистое контральто Джейн Словотской:
– Быстрей же, быстрей… пожалуйста!
Туша приподнялась, и Джейсон ощутил, как сильные руки ухватили его за лодыжки. Потом они же вцепились ему в колени – и боль заставила его застонать. Но его все волокли куда-то по каменистой земле. В коленях скрипели кости.
Он пытался вдохнуть – ничего не получалось.
Кто-то просовывал меж его губ бутылку, стекло заскребло по зубам.
Приторный вкус целительного бальзама изгнал изо рта Джейсона привкус крови, дал силу глотнуть.
И тогда, едва жидкость согрела ему горло и грудь, произошло привычное чудо: он исцелился.
Одно его ребро было сломано в полудюжине мест, осколки вонзались изнутри в его грудь при малейшем движении. Теперь осколки собирались в куски, а куски, звонко пощелкивая, срастались воедино.
Юноша мог снова дышать, и воздух, пускай и пропахший дымом, потом и кровью, казался ему свежей и вкуснее, чем воздух полдневного луга.
Ссадины исчезали; Джейсон поднял правую руку – и у него на глазах глубокая царапина, рассекавшая ладонь пополам, затянулась, рваные края срастались, пока то, что было раной, не превратилось в алую линию, которая почти сразу порозовела, а потом и вовсе исчезла. Чашечка правого колена сомкнулась, порванные сосуды и мышцы воссоединились.
Дюжина крестьян окружала его, лежащего подле горы меха и плоти.
Краем глаза он видел Джейн и Брена Адахана; она стояла поодаль, одна рука на бедре, другая – на взведенном пистолете, а Брен Адахан, опершись на тушу мертвой тварюги и запрокинув голову, тянул из бутыли целительный бальзам.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28