Отряд вытянулся в колонну и продолжал путь в напряженном молчании.
Голоса лягушек с каждой минутой раздавались все громче, им вторил какой-то странный вибрирующий звук, словно болота смыкались вокруг путешественников. Данила ощутил беспокойство. Приблизительно в середине пути через болота он наклонился к Моргалле и зашептал:
– Мне это напоминает случай, когда я пытался петь оперную партию в ванной комнате.
– Да, мне тоже все это не нравится, – угрюмо согласилась девушка-дворф.
– Слушание оперы требует изощренного вкуса, – насмешливо заметил Арфист.
– И эта местность тоже, – с отсутствующим видом кивнула Моргалла.
Ее карие глаза беспрестанно осматривали поверхность воды в поисках малейших признаков опасности. Спустя минуту Моргалла хлопнула Данилу по колену, чтобы привлечь его внимание, и показала направо. Стена густого пожелтевшего тростника покачивалась от легкого ветерка. Часть верхушек была срезана, и стебли издавали протяжный свист, словно ветер играл на флейтах. Как только отряд миновал этот участок пути, ветер стих и свист прекратился.
– Сигнал тревоги? – шепотом спросила Моргалла.
Данила хотел было опровергнуть ее предположение, но в нескольких ярдах впереди заметил еще одну такую же тростниковую стену. В этих зарослях верхушки были срезаны на разной высоте, и тростник образовал несколько рядов. Самый дальний ряд от путников был и самым высоким, а каждый последующий опускался ниже. Такое расположение вызвало в памяти Данилы смутное воспоминание. Он свесился с седла и потянул за один из стеблей. Тростник не поддавался. Вытащив из сапога охотничий нож, Арфист срубил стебель. Он оказался прочным и очень твердым. Верхушки этих болотных растений явно не были сбиты налетевшим ветром, в этом молодой человек был уверен. Он махнул рукой Вину, и менестрель остановил коня.
– Посмотри-ка на эти заросли тростника, – тихо сказал Данила. – Это тебе что-то напоминает, или у меня просто разыгралось воображение?
Золотой эльф из вежливости равнодушно скользнул взглядом по тростнику, и вдруг в его зеленых глазах мелькнуло изумление.
– Органные трубы, – пробормотал он. – Кто-то соорудил орган посреди болот!
– Проклятье, – с чувством выругался Данила. – А я-то надеялся, что это только моя фантазия.
Арфист поймал взгляд Моргаллы и положил ладонь на рукоять меча. Девушка понимающе кивнула и направила своего коня к коню Балиндара. После нескольких шепотом сказанных слов великан послал по цепи команду. Солдаты неторопливо вытащили мечи, но их небрежность вызвала недовольство на лице юноши. А золотой эльф снял с плеча лиру и быстро проверил струны.
В тот же миг «орган» заиграл. Сначала его тихий шепот был почти неразличим за шелестом остального тростника, но ритм убыстрялся, звук становился выше, отдельные ноты сплелись в танцевальную мелодию, весело взвившуюся над головами путников. В странной музыке Данила заметил нечто совсем непонятное – она что-то говорила на незнакомом языке, а через минуту мелодия была подхвачена тростником с дальнего конца трясины. Молодой человек многое бы отдал за то, чтобы понять, о чем говорилось в песне, и еще больше за то, чтобы узнать, кому она предназначалась.
Вот в общем хоре раздалось звучание самых больших трубок; глубокий резонирующий звук мрачным диссонансом перебил веселую мелодию танца. Несмотря на испуг, Данила старательно прислушивался. Мелодия напоминала голос гигантского охотничьего рога.
– Сигнал к бою, – тихо произнес Вин, как будто подслушал беспокойные мысли Данилы.
Элайт закрепил поводья на луке седла и приготовил лук.
– С кем мы сражаемся?
– Я не знаю, – напряженным голосом ответил Вин. – Вероятно, это что-то новое.
Внезапно органная музыка стихла. Над трясиной повисла гнетущая тишина, которую нарушало только бульканье поднимавшихся из глубины пузырей. Вартайн показал на пузыри, лопающиеся по обе стороны от насыпной тропы.
– Что бы это ни было, оно нас окружило, – сказал он.
Это замечание сломило Гледдиша. Его длинная седая коса мотнулась из стороны в сторону, солдат лихорадочно оглядывался в поисках невидимых музыкантов. Серый в яблоках конь почуял панику всадника, беспокойно шарахнулся в сторону и замер. Гледдиш покачнулся в седле, меч вылетел из его руки и угодил в болото, а всадник обеими руками уцепился за шею лошади. Серый испугался еще сильнее, поднялся на дыбы, и его копыта, и так стоявшие на самой кромке тропы, соскользнули. Конь и всадник оказались в болоте. Лошадь, кося бешеными глазами, быстро выкарабкалась на твердую почву. Гледдиш пронзительно закричал.
– Тащите его! – крикнул Данила тем, кто находился поближе к пострадавшему.
Моргалла соскользнула с седла и вытащила копье. Она широко расставила ноги, покрепче ухватилась за рукоять, а второй конец протянула перепуганному наемнику.
– Хватайся, – изо всех сил закричала она, но обезумевший Гледдиш ничего не слышал.
Вскоре стала понятна причина его паники. Из пучины поднялись зеленые, в водорослях, лапы и сомкнулись на горле барахтавшегося солдата. В последний момент Данила заметил, что длинные пальцы заканчивались круглыми бугорками. Гледдиш скрылся под водой. Некоторое время темная поверхность бурлила, и Моргалла, перехватив копье для броска, напряженно переступала с ноги на ногу, но так и не увидела цели.
– Едем, – негромко приказал Элайт. – Держитесь как можно дальше от края тропы. Будем надеяться, что лягушки, как волки, нападают только на слабых и тех, кто упал в воду.
Моргалла резко развернулась.
– Ты собираешься бросить его? – громко спросила она.
– Да, – кивнул эльф. – И поскорее, пока то, что его утащило, не решило поискать еще одну жертву.
Словно в ответ, над поверхностью воды, в нескольких ярдах от того места, где скрылся Гледдиш, появилась большая зеленая голова. У существа были желтые выпуклые глаза и широкий рот лягушки. Но вот оно поднялось из воды, и показалось тело, отдаленно напоминающее человеческое. Чудовище по-лягушачьи вывернуло наружу ноги и стало еще больше похоже на лягушку-быка, но с одним отличием: с нижней части воздушного мешка свисали три длинных зеленых отростка. Существо издало долгий пронзительный звук, а потом зазвучал тот же сигнал к бою, который так неприятно поразил Данилу у зарослей тростника.
В ответ на призыв из трясины стали подниматься такие же головы, и одинокий голос превратился в оглушительный хор. Элайт и его солдаты посылали залп за залпом, но проворные лягушки ныряли под воду, и лишь немногие стрелы поражали цель. Ужасные существа подбирались все ближе и ближе, окружая людей со всех сторон.
Один из «певцов» протянул зеленую лапу за голову и метнул заостренный обломок тростника, словно дротик. Снаряд угодил в коня Балиндара и глубоко вонзился в круп животного. Лошадь взвилась на дыбы и сбросила великана в болото.
Снова зеленые лапы потянулись за жертвой, но на этот раз Моргалла была наготове. Она пробила копьем лапу и потянула вверх, так что чудовище почти выскочило на тропу. Лягушка свободной лапой схватила дворфа за лодыжку и оглушительно засвистела. Если бы ураган попал в волынку, и то звук не оказался бы таким ужасным. Моргалла замерла с искаженным от боли лицом.
Две серебряные молнии метнулись к угодившей в ловушку Моргалле: первый кинжал Элайта пробил воздушный мешок лягушки, и свист перешел в прерывистое бульканье. Второй кинжал угодил в лапу и пришпилил ее к земляной насыпи, заставив освободить жертву. Девушка отпрыгнула назад и вытащила копье. Затем она выхватила из-за пояса боевой топор и нанесла удар по голове лягушки как раз между желтых глаз. В один момент Моргалла успела выдернуть кинжал Элайта и столкнуть чудовище в воду. Все еще вздрагивая, оно погрузилось в трясину, а на этом месте расплылось темное пятно крови. Моргалла кивком поблагодарила Элайта за помощь, но эльф уже отвернулся, чтобы отразить следующую атаку. Рядом Балиндар вскарабкался на тропу и старался стряхнуть с себя отвратительную жижу.
– Они еще слишком далеко, – пробормотал Вин, судорожно сжимая свою лиру и хмурясь от напряжения.
Данила с изумлением взглянул на барда. Стоило ему на мгновение отвлечься, как ужасное существо ухватило его за ногу. Моргалла снова оказалась рядом, и ее топор угрожающе сверкнул в воздухе. Огромная лягушка взвизгнула и отскочила назад. Данила выхватил меч и рассек ей горло. Сразу три чудовища вскарабкались на тело своего сородича и попытались выбраться на тропу.
– Теперь достаточно близко? – крикнул Данила Вину и разрубил одного из врагов.
Золотой эльф ничего и никого не слушал. Он прошелся пальцами по струнам лиры и запел высоким, почти женским голосом. Его альт перекрыл шум схватки и таинственное гудение тростникового органа. Спокойно, словно он пел для друзей у себя дома, эльф выводил мягкую лирическую мелодию. Слова песни звучали на эльфийском языке, но всепоглощающее ощущение мира и покоя наполнило душу Данилы, хотя он и продолжал отбиваться от чудовищ. Лишь однажды ему удалось слышать подобное пение: после сражения в Эвереске, когда священник эльфов лечил его раненую руку песней. Вот и сейчас Данила ощутил ту же силу, тот же восторг и благоговение, смирение перед красотой, которую он даже не способен ни передать, ни понять.
Пение Вина окружило Данилу и его коня загадочной защитной сферой; стоило лягушке пересечь невидимый барьер, как она падала. Постепенно область покоя увеличилась, я чудовища выронили свое тростниковое оружие. Они прекратили воинственные завывания, словно для того, чтобы лучше слышать пение эльфа. Наконец все лягушки попрятались в воду, и над поверхностью остались только желтые выпуклые глаза. Не прекращая петь, Вин поехал вперед по тропе.
Остальные путешественники последовали за ним, и на всем пути в наступивших сумерках тропу освещали желтые немигающие лягушачьи глаза.
* * *
Всем гостям Глубоководья город представлялся не только прекрасным, но и таинственным, однако далеко не всем коренным жителям было известно о загадочных историях и интригах, происходящих за стенами роскошных домов. Под городскими улицами пролегала сеть туннелей и переходов, точного расположения которых не знал никто из простых горожан. Еще глубже сохранились шахты давно покинутых поселений дворфов, а под ними, по слухам, скрывались глубокие логовища и заброшенные тайники драконов. Существовали еще предания о туннелях, ведущих в другие миры, но большинство людей предпочитали не говорить об этом вслух. Несмотря на все свои секреты, а может, благодаря им Глубоководье процветало.
Один из таких туннелей, особенно хорошо укрепленный и скрытый от посторонних глаз, пролегал между дворцом Пайргейрона и башней Черного Посоха. Глубоко взволнованный Хелбен Арунсун возвращался по этому туннелю из дворца к себе в башню и безуспешно пытался вызвать в памяти красивое лицо Лариссы Неатал, каким оно когда-то было.
Мирт Ростовщик обнаружил куртизанку в ее доме, едва живую от боли и изуродованную почти до неузнаваемости. Редко приходилось Хелбену видеть бывшего купца плачущим, а теперь он и сам с трудом сдерживал слезы. Лариссу поселили во дворце, как только лекари удостоверились, что ее можно перенести в другое место, и там она находилась под неусыпным присмотром и защитой, которую мог обеспечить город. Лекарственные снадобья и молитвы, казалось, немного уменьшили ее страдания, но никто и ничто не могло нарушить подобного смерти сна. Женщина перенесла ужасную боль, похоже, что ее пытали, и теперь ее жизнь была в руках богов. При всем своем могуществе в этом случае архимаг был беспомощен.
Хелбен поднялся по ступеням в свою башню. При его приближении дверь распахнулась и на пороге появилась Лаэраль. Как и обычно, на ней было облегающее платье с соблазнительным вырезом, а роскошные серебристые локоны ниспадали на обнаженные плечи. Хотя сегодня в ее лице не было привычной веселости, и ямочки на щеках исчезли.
– Как чувствует себя Ларисса? – спросила Лаэраль.
Даже сейчас ее голос обжигал, как летний бриз.
– Она спит, – пробормотал Хелбен. – Это лучшее, что можно сказать о ее состоянии.
Лаэраль протянула ему навстречу руки, предлагая свое утешение. Могущественные маги, как простые смертные, надолго прильнули друг к другу. Хелбен первым освободился от объятий, погладил серебристые волосы и благодарно улыбнулся своей спутнице.
– Пока ты отсутствовал, пришло известие от леди Бердаск, – негромко поведала Лаэраль и достала из складок платья небольшой хрустальный шар. Подобные приспособления требовали применения магических сил и использовались Арфистами и их друзьями только в случае острой необходимости. – Аспер захватила банда грабителей. Они требуют выкуп и согласны принять его только от отца девушки.
Хелбен глубоко вздохнул и постарался успокоиться.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42
Голоса лягушек с каждой минутой раздавались все громче, им вторил какой-то странный вибрирующий звук, словно болота смыкались вокруг путешественников. Данила ощутил беспокойство. Приблизительно в середине пути через болота он наклонился к Моргалле и зашептал:
– Мне это напоминает случай, когда я пытался петь оперную партию в ванной комнате.
– Да, мне тоже все это не нравится, – угрюмо согласилась девушка-дворф.
– Слушание оперы требует изощренного вкуса, – насмешливо заметил Арфист.
– И эта местность тоже, – с отсутствующим видом кивнула Моргалла.
Ее карие глаза беспрестанно осматривали поверхность воды в поисках малейших признаков опасности. Спустя минуту Моргалла хлопнула Данилу по колену, чтобы привлечь его внимание, и показала направо. Стена густого пожелтевшего тростника покачивалась от легкого ветерка. Часть верхушек была срезана, и стебли издавали протяжный свист, словно ветер играл на флейтах. Как только отряд миновал этот участок пути, ветер стих и свист прекратился.
– Сигнал тревоги? – шепотом спросила Моргалла.
Данила хотел было опровергнуть ее предположение, но в нескольких ярдах впереди заметил еще одну такую же тростниковую стену. В этих зарослях верхушки были срезаны на разной высоте, и тростник образовал несколько рядов. Самый дальний ряд от путников был и самым высоким, а каждый последующий опускался ниже. Такое расположение вызвало в памяти Данилы смутное воспоминание. Он свесился с седла и потянул за один из стеблей. Тростник не поддавался. Вытащив из сапога охотничий нож, Арфист срубил стебель. Он оказался прочным и очень твердым. Верхушки этих болотных растений явно не были сбиты налетевшим ветром, в этом молодой человек был уверен. Он махнул рукой Вину, и менестрель остановил коня.
– Посмотри-ка на эти заросли тростника, – тихо сказал Данила. – Это тебе что-то напоминает, или у меня просто разыгралось воображение?
Золотой эльф из вежливости равнодушно скользнул взглядом по тростнику, и вдруг в его зеленых глазах мелькнуло изумление.
– Органные трубы, – пробормотал он. – Кто-то соорудил орган посреди болот!
– Проклятье, – с чувством выругался Данила. – А я-то надеялся, что это только моя фантазия.
Арфист поймал взгляд Моргаллы и положил ладонь на рукоять меча. Девушка понимающе кивнула и направила своего коня к коню Балиндара. После нескольких шепотом сказанных слов великан послал по цепи команду. Солдаты неторопливо вытащили мечи, но их небрежность вызвала недовольство на лице юноши. А золотой эльф снял с плеча лиру и быстро проверил струны.
В тот же миг «орган» заиграл. Сначала его тихий шепот был почти неразличим за шелестом остального тростника, но ритм убыстрялся, звук становился выше, отдельные ноты сплелись в танцевальную мелодию, весело взвившуюся над головами путников. В странной музыке Данила заметил нечто совсем непонятное – она что-то говорила на незнакомом языке, а через минуту мелодия была подхвачена тростником с дальнего конца трясины. Молодой человек многое бы отдал за то, чтобы понять, о чем говорилось в песне, и еще больше за то, чтобы узнать, кому она предназначалась.
Вот в общем хоре раздалось звучание самых больших трубок; глубокий резонирующий звук мрачным диссонансом перебил веселую мелодию танца. Несмотря на испуг, Данила старательно прислушивался. Мелодия напоминала голос гигантского охотничьего рога.
– Сигнал к бою, – тихо произнес Вин, как будто подслушал беспокойные мысли Данилы.
Элайт закрепил поводья на луке седла и приготовил лук.
– С кем мы сражаемся?
– Я не знаю, – напряженным голосом ответил Вин. – Вероятно, это что-то новое.
Внезапно органная музыка стихла. Над трясиной повисла гнетущая тишина, которую нарушало только бульканье поднимавшихся из глубины пузырей. Вартайн показал на пузыри, лопающиеся по обе стороны от насыпной тропы.
– Что бы это ни было, оно нас окружило, – сказал он.
Это замечание сломило Гледдиша. Его длинная седая коса мотнулась из стороны в сторону, солдат лихорадочно оглядывался в поисках невидимых музыкантов. Серый в яблоках конь почуял панику всадника, беспокойно шарахнулся в сторону и замер. Гледдиш покачнулся в седле, меч вылетел из его руки и угодил в болото, а всадник обеими руками уцепился за шею лошади. Серый испугался еще сильнее, поднялся на дыбы, и его копыта, и так стоявшие на самой кромке тропы, соскользнули. Конь и всадник оказались в болоте. Лошадь, кося бешеными глазами, быстро выкарабкалась на твердую почву. Гледдиш пронзительно закричал.
– Тащите его! – крикнул Данила тем, кто находился поближе к пострадавшему.
Моргалла соскользнула с седла и вытащила копье. Она широко расставила ноги, покрепче ухватилась за рукоять, а второй конец протянула перепуганному наемнику.
– Хватайся, – изо всех сил закричала она, но обезумевший Гледдиш ничего не слышал.
Вскоре стала понятна причина его паники. Из пучины поднялись зеленые, в водорослях, лапы и сомкнулись на горле барахтавшегося солдата. В последний момент Данила заметил, что длинные пальцы заканчивались круглыми бугорками. Гледдиш скрылся под водой. Некоторое время темная поверхность бурлила, и Моргалла, перехватив копье для броска, напряженно переступала с ноги на ногу, но так и не увидела цели.
– Едем, – негромко приказал Элайт. – Держитесь как можно дальше от края тропы. Будем надеяться, что лягушки, как волки, нападают только на слабых и тех, кто упал в воду.
Моргалла резко развернулась.
– Ты собираешься бросить его? – громко спросила она.
– Да, – кивнул эльф. – И поскорее, пока то, что его утащило, не решило поискать еще одну жертву.
Словно в ответ, над поверхностью воды, в нескольких ярдах от того места, где скрылся Гледдиш, появилась большая зеленая голова. У существа были желтые выпуклые глаза и широкий рот лягушки. Но вот оно поднялось из воды, и показалось тело, отдаленно напоминающее человеческое. Чудовище по-лягушачьи вывернуло наружу ноги и стало еще больше похоже на лягушку-быка, но с одним отличием: с нижней части воздушного мешка свисали три длинных зеленых отростка. Существо издало долгий пронзительный звук, а потом зазвучал тот же сигнал к бою, который так неприятно поразил Данилу у зарослей тростника.
В ответ на призыв из трясины стали подниматься такие же головы, и одинокий голос превратился в оглушительный хор. Элайт и его солдаты посылали залп за залпом, но проворные лягушки ныряли под воду, и лишь немногие стрелы поражали цель. Ужасные существа подбирались все ближе и ближе, окружая людей со всех сторон.
Один из «певцов» протянул зеленую лапу за голову и метнул заостренный обломок тростника, словно дротик. Снаряд угодил в коня Балиндара и глубоко вонзился в круп животного. Лошадь взвилась на дыбы и сбросила великана в болото.
Снова зеленые лапы потянулись за жертвой, но на этот раз Моргалла была наготове. Она пробила копьем лапу и потянула вверх, так что чудовище почти выскочило на тропу. Лягушка свободной лапой схватила дворфа за лодыжку и оглушительно засвистела. Если бы ураган попал в волынку, и то звук не оказался бы таким ужасным. Моргалла замерла с искаженным от боли лицом.
Две серебряные молнии метнулись к угодившей в ловушку Моргалле: первый кинжал Элайта пробил воздушный мешок лягушки, и свист перешел в прерывистое бульканье. Второй кинжал угодил в лапу и пришпилил ее к земляной насыпи, заставив освободить жертву. Девушка отпрыгнула назад и вытащила копье. Затем она выхватила из-за пояса боевой топор и нанесла удар по голове лягушки как раз между желтых глаз. В один момент Моргалла успела выдернуть кинжал Элайта и столкнуть чудовище в воду. Все еще вздрагивая, оно погрузилось в трясину, а на этом месте расплылось темное пятно крови. Моргалла кивком поблагодарила Элайта за помощь, но эльф уже отвернулся, чтобы отразить следующую атаку. Рядом Балиндар вскарабкался на тропу и старался стряхнуть с себя отвратительную жижу.
– Они еще слишком далеко, – пробормотал Вин, судорожно сжимая свою лиру и хмурясь от напряжения.
Данила с изумлением взглянул на барда. Стоило ему на мгновение отвлечься, как ужасное существо ухватило его за ногу. Моргалла снова оказалась рядом, и ее топор угрожающе сверкнул в воздухе. Огромная лягушка взвизгнула и отскочила назад. Данила выхватил меч и рассек ей горло. Сразу три чудовища вскарабкались на тело своего сородича и попытались выбраться на тропу.
– Теперь достаточно близко? – крикнул Данила Вину и разрубил одного из врагов.
Золотой эльф ничего и никого не слушал. Он прошелся пальцами по струнам лиры и запел высоким, почти женским голосом. Его альт перекрыл шум схватки и таинственное гудение тростникового органа. Спокойно, словно он пел для друзей у себя дома, эльф выводил мягкую лирическую мелодию. Слова песни звучали на эльфийском языке, но всепоглощающее ощущение мира и покоя наполнило душу Данилы, хотя он и продолжал отбиваться от чудовищ. Лишь однажды ему удалось слышать подобное пение: после сражения в Эвереске, когда священник эльфов лечил его раненую руку песней. Вот и сейчас Данила ощутил ту же силу, тот же восторг и благоговение, смирение перед красотой, которую он даже не способен ни передать, ни понять.
Пение Вина окружило Данилу и его коня загадочной защитной сферой; стоило лягушке пересечь невидимый барьер, как она падала. Постепенно область покоя увеличилась, я чудовища выронили свое тростниковое оружие. Они прекратили воинственные завывания, словно для того, чтобы лучше слышать пение эльфа. Наконец все лягушки попрятались в воду, и над поверхностью остались только желтые выпуклые глаза. Не прекращая петь, Вин поехал вперед по тропе.
Остальные путешественники последовали за ним, и на всем пути в наступивших сумерках тропу освещали желтые немигающие лягушачьи глаза.
* * *
Всем гостям Глубоководья город представлялся не только прекрасным, но и таинственным, однако далеко не всем коренным жителям было известно о загадочных историях и интригах, происходящих за стенами роскошных домов. Под городскими улицами пролегала сеть туннелей и переходов, точного расположения которых не знал никто из простых горожан. Еще глубже сохранились шахты давно покинутых поселений дворфов, а под ними, по слухам, скрывались глубокие логовища и заброшенные тайники драконов. Существовали еще предания о туннелях, ведущих в другие миры, но большинство людей предпочитали не говорить об этом вслух. Несмотря на все свои секреты, а может, благодаря им Глубоководье процветало.
Один из таких туннелей, особенно хорошо укрепленный и скрытый от посторонних глаз, пролегал между дворцом Пайргейрона и башней Черного Посоха. Глубоко взволнованный Хелбен Арунсун возвращался по этому туннелю из дворца к себе в башню и безуспешно пытался вызвать в памяти красивое лицо Лариссы Неатал, каким оно когда-то было.
Мирт Ростовщик обнаружил куртизанку в ее доме, едва живую от боли и изуродованную почти до неузнаваемости. Редко приходилось Хелбену видеть бывшего купца плачущим, а теперь он и сам с трудом сдерживал слезы. Лариссу поселили во дворце, как только лекари удостоверились, что ее можно перенести в другое место, и там она находилась под неусыпным присмотром и защитой, которую мог обеспечить город. Лекарственные снадобья и молитвы, казалось, немного уменьшили ее страдания, но никто и ничто не могло нарушить подобного смерти сна. Женщина перенесла ужасную боль, похоже, что ее пытали, и теперь ее жизнь была в руках богов. При всем своем могуществе в этом случае архимаг был беспомощен.
Хелбен поднялся по ступеням в свою башню. При его приближении дверь распахнулась и на пороге появилась Лаэраль. Как и обычно, на ней было облегающее платье с соблазнительным вырезом, а роскошные серебристые локоны ниспадали на обнаженные плечи. Хотя сегодня в ее лице не было привычной веселости, и ямочки на щеках исчезли.
– Как чувствует себя Ларисса? – спросила Лаэраль.
Даже сейчас ее голос обжигал, как летний бриз.
– Она спит, – пробормотал Хелбен. – Это лучшее, что можно сказать о ее состоянии.
Лаэраль протянула ему навстречу руки, предлагая свое утешение. Могущественные маги, как простые смертные, надолго прильнули друг к другу. Хелбен первым освободился от объятий, погладил серебристые волосы и благодарно улыбнулся своей спутнице.
– Пока ты отсутствовал, пришло известие от леди Бердаск, – негромко поведала Лаэраль и достала из складок платья небольшой хрустальный шар. Подобные приспособления требовали применения магических сил и использовались Арфистами и их друзьями только в случае острой необходимости. – Аспер захватила банда грабителей. Они требуют выкуп и согласны принять его только от отца девушки.
Хелбен глубоко вздохнул и постарался успокоиться.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42