– Феникс?
"Какого черта я делаю в Фениксе?"
В глубине души я сознавал, что существует ответ на этот вопрос, но, как ни старался, не мог его отыскать.
– Как я попал в ваш дом?
Эстефан криво усмехнулся:
– Эти Жнецы – очень плохие люди. Прошел слух, что кто-то неплохо им всыпал, и многие думали, что это был Койот. Я думал иначе, но на всякий случай пошел посмотреть и нашел вас.
– Почему вы решили мне помочь?
Рамирес пожал плечами:
– Пять лет назад, когда я приехал сюда, один человек помог мне. Не пытайтесь расплатиться со мной – сказал он, лучше заплатите следующему. Вот я и плачу.
Слева от меня, где-то напротив спальни, послышался стук в дверь. Эстефан улыбнулся, но после того, что мне пришлось пережить, я не ощущал особого оптимизма. Я потянулся за «крайтом», а Эстефан бросил мне заряженный магазин. По тому, с какой легкостью он это сделал, я понял, что этот человек мне доверяет. Вогнав обойму на место и передернув затвор, я подумал, что кем бы я ни был, мне бы хотелось быть достойным его доверия.
Эстефан вышел, а вернувшись, привел с собой самого рослого человека, какого я только видел. Чтобы пройти в дверь, огромному негру пришлось пригнуть голову.
Росту в нем было, самое малое, футов семь с половиной, а под его свободной рубашкой и вылинявшими джинсами скрывались мускулы, достаточно мощные, чтобы он не выглядел худым как жердь, какими обычно кажутся такие высокие люди. Выпрямляясь, этот бородатый, но уже начинающий лысеть гигант одарил меня широкой белозубой улыбкой и протянул мне руку, в которой свободно могла бы утонуть не только моя ладонь, но и «крайт», если бы я не переложил его в левую руку.
– Я – Хэл Гаррет. Судя по тому, что рассказывает Эстефан, вы – человек загадочный.
Что-то во мне отозвалось на это имя, но я не мог понять что.
– Вы преувеличиваете.
– Всякий, кто сумел так разозлить "Жнецов", – мой друг. – Гаррет занял стул, на котором прежде сидел Эстефан, а сам хозяин дома удалился в спальню и прикрыл за собой дверь. – Я хотел бы помочь вам, если это возможно.
Как и у Эстефана, интонации его гулкого голоса и непринужденность, с которой он держался, говорили о том, что мне доверяют и искренне хотят помочь. Это было лестно, но вместе с тем и подозрительно. Впрочем, для лишенного памяти одиночки, заброшенного в чужую страну, любой союз на пользу.
– Что вы хотите знать?
Плечи Гаррета шевельнулись, как горы во время землетрясения.
– Все, что вы сумеете припомнить, чтобы нам было с чего начать.
– Нам? Это значит – вам и мне, или в поиски будут вовлечены и другие?
– Пока только вам и мне, но у меня есть друзья, которые в состоянии помочь нам разгадать вашу головоломку. – Его голос стал жестче, и это меня обрадовало. Я решил, что Хэл Гаррет из тех людей, что гордятся своими способностями, но не настолько тщеславны, чтобы не искать содействия, если понадобится. – Не так уж много найдется тех, кто очнулся на консервной линии «Жнецов» и дожил до того момента, когда может об этом рассказать. Уже из одного этого видно, что вы человек примечательный.
– Более или менее. На самом деле я очнулся еще до разделочной. Я был в полном сознании, но при этом не мог сделать ни одного движения. Впрочем, что бы мне ни вкололи, похоже, против этого помогает адреналин, а его-то выплеснулось достаточно, когда я услышал, что меня собираются распродавать со скидкой, словно на барахолке.
Гаррет слегка кивнул:
– Могу представить.
Я прикрыл глаза и обнаружил, что воспоминания приходят легко, но, к моему разочарованию, они охватывали самое большее последние тридцать шесть часов.
– Я был в машине "Скорой помощи". Одного из двух санитаров звали Джек или Джексон. Я был не первым, кого они продавали «Жнецам». В предыдущий раз им не повезло, и два трупа оказались некондиционными. Упоминался некий Гарри, как человек, который может контролировать компанию "Скорой помощи". Санитары говорили, что нашли меня в Слаймингтоне.
– Перекресток Двадцать четвертой и Кэмелбэк-Эспланада, – кивнул Хэл. – Район Билдмор. Немного на север отсюда.
– Джек говорил, что они нашли меня у скваттеров, и все выглядело так, словно было подстроено. Он сказал, что люди "Скорпионз секьюрити" еще не прибыли, поэтому они забрали меня и вызвали «Жнецов». Не прошло и часа, как они меня продали. За меня было получено полтора куска, семь процентов за все необычное и один процент за использование ДНК из моего тела. Должен ли я чувствовать себя польщенным?
– Вы не похожи ни на отбросника, ни на близняка, а это значит, что из ваших внутренних органов можно извлечь пользу. Столько же долмарок вы могли бы заработать за неделю, нанявшись щекотать нервы любителям дешевых кабаков, но за пищу для червей цена неплохая. – Гаррет снова одарил меня обезоруживающей улыбкой. – Что ж, для начала сведений мне достаточно. Вероятно, нам удастся выследить водителей. Я сделаю несколько запросов.
– Хорошо. Кстати, по условиям сделки они оставили себе мои вещи, а значит, есть шанс, что мы сбережем время, разгадывая эту загадку.
– Надеюсь. – Хэл встал, и мы снова обменялись рукопожатием. – Итак, слушайте, мистер Тайна. Сейчас мне нужно отправляться на слет местных уличных шаек. Сам я не смогу помочь вам выследить этих рыцарей "скорой помощи", но пришлю парня, который это сделает. Его зовут Рок Пелл. Эстефан его знает. Пелл возьмет вас с собой, так что вы сможете с ними встретиться и задать пару вопросов, а если они попытаются отмахнуться, он сумеет их убедить.
Я улыбнулся:
– Спасибо. Еще один вопрос.
– Да?
– Не вы ли тот Койот, о котором упомянул Эстефан?
Хэл запрокинул голову и разразился смехом, больше похожим на львиный рев.
– Нет, нет, это не я. Но я с ним знаком. Наши цели во многом совпадают, и я с удовольствием помогаю ему, когда есть возможность.
– А то, что вы помогаете мне, поможет ему?
– Не знаю. Не слышал от него ничего, что касалось бы вас, но подозреваю, что ваш случай его заинтересует.
Кстати, Рок тоже помощник Койота, так что у него могут быть и другие новости. Надеюсь, мы еще увидимся.
– Буду ждать с нетерпением. Спасибо.
Гаррет ушел. Эстефан по-прежнему оставался в спальне, и у меня было время поразмыслить. На некоторые мои слова Гаррет не обратил особого внимания, но чего наверняка не пропустил, так это того, что моя «смерть», по всей видимости, была подстроена. Из этого следовало, что у меня есть враг, а скорее всего даже несколько, но из-за амнезии я не имел ни малейшего представления, кто они такие. В плане выживания это не сулило ничего хорошего.
Я сосредоточился на том, чтобы собрать воедино все, что мог узнать о себе на основании недавнего опыта. Я, очевидно, знал по меньшей мере два языка, поскольку понимал и говорил по-английски и по-испански, однако некоторые выражения из уличного сленга, на котором говорил Хэл, удивили меня, и понял я их исключительно по контексту. Я совершенно не представлял себе, что такое «отбросник» или «близняк», но предположил, что это те, кто считается низшими, в том или ином смысле.
Если сопоставить мою неосведомленность с тем потрясением, которое я испытал, увидев в доме Эстефана часы, телевизор и радиоприемник советского производства, можно было предположить, что я не часто соприкасался с этим социальным слоем.
Какое бы вещество ни использовали для имитации моей смерти, оно было неестественного происхождения. Как правило, растительные яды, парализующие нервно-мышечную систему, вызывают смерть от удушения, потому что перестают работать мышцы диафрагмы, и я не слыхал, чтобы против какого-то из них помогала доза адреналина.
Что бы мне ни ввели, это был какой-то особый состав, специально разработанный для того, чтобы парализовать мышцы, но не центральную нервную систему.
Из всего этого напрашивался вывод, что враг у меня не простой, а особенный. С другой стороны, мое знакомство с «крайтом» и умение точно стрелять на больших дистанциях предполагали, что я в состоянии о себе позаботиться. Даже пинок, которым я вывел из строя Андре, был скорее рефлекторным, нежели осмысленным, и это говорило о том, что я обучен борьбе без оружия.
Сопоставив эти детали, я мог представить себя специалистом по безопасности в какой-нибудь корпорации или каким-то еще более странным обитателем корпоративного мира.
Но оставались некоторые неясности, и я не знал, что с ними делать. Я слышал, как Андре сказал всего пару фраз, но распознал его манеру произношения и сумел имитировать ее настолько убедительно, что обманул по крайней мере одного охранника. Это мог быть природный дар, но он определенно был отшлифован практикой. Мое удивление и отчаяние при виде крыши над городом не оставляли сомнений, что я совершенно не знаком с Фениксом. Если я действительно был специалистом по безопасности из какой-то корпорации, то явно не из местной, и меня прислали сюда, чтобы разобраться с некоей проблемой.
Вполне вероятно, что именно эта проблема стоила мне потери памяти и едва не стоила жизни. Не зная, кто я такой и какое задание я получил, я имел шансы выжить немногим больше, чем слепец, перебегающий автостраду. Но нравилось мне это или нет, на эти исчезающе малые шансы мне предстояло поставить свою жизнь.
Глава 4
Эстефан возвратился с дочкой и очень застенчивой женой, которой на вид можно было дать лет двадцать, а то и меньше. Не говоря ни слова, она прошла прямо в кухню и принялась греметь кастрюлями и сковородками. Мария заняла позицию в дверном проеме, откуда ей было видно и мать и меня, а Эстефан снова уселся на стул.
Пистолет я держал под простыней.
– Гаррет сказал, что пришлет еще одного человека по имени Рок Пелл, чтобы он помог мне найти тех, кто продал меня "Жнецам".
– Сеньор Пелл хороший человек. Если этих людей можно найти, он их найдет. Моя жена, она готовит нам ленч. – Рамирес показал на одежду, сложенную на подставке для телевизора. – Это вам не подходит. С вашего позволения, я от этого избавлюсь.
– Ради бога, и если вам удастся что-то выручить за эти вещи, оставьте себе в возмещение за беспокойство. – Я оглянулся на коридор. – У вас есть душ?
Эстефан опустил глаза.
– У нас нет душа, но есть ванная, и там вы можете Привести себя в порядок.
– Очень хорошо, спасибо.
Завернувшись в простыню, словно в тогу, я прошлепал по истертому коврику в ванную и запер за собой дверь. Пистолет я повесил на крючок и прикрыл простыней. Стоило мне осмотреть ванную, как на меня вновь накатила гнетущая волна тоски.
Арматура была старой и ржавой, а трубы не были даже упрятаны в стену. Над унитазом, оборудованным приспособлением для экономии воды, стоял ручной насос, от которого шла труба с вентилем, переключавшим воду либо 6 бачок унитаза, либо во встроенный в стену титан для нагрева воды.
Под титаном размещалась треснувшая раковина, вся в пятнах ржавчины; правее, ближе к двери, впивалась когтями в кафельный пол колченогая ванна. От мозаичного узора на полу, многократно залатанного плиткой всех цветов и размеров, почти не осталось следа.
Я перекинул вентиль, включил подогрев, потом уселся на унитаз и принялся качать воду в водяной бак и бачок унитаза. Занятие предельно скучное, но если недавно был скован параличом, то и в нем находишь своеобразное удовольствие. Кроме того, в пустыне качание воды можно приравнять к колке дров, и это было самое малое, чем я мог отблагодарить Эстефана и его семью за кров и еду.
Невзирая на ветхость ванной, Консуэла, как могла, постаралась ее украсить. Единственное окно закрывали аккуратные занавески с оборочками. Маленькие картинки в рамочках, изображающие нестерпимо миловидных ангелов – скорее всего лицевые половинки рождественских открыток, – висели на стене напротив унитаза.
На небольшой настенной полочке лежали четыре журнала, все на испанском; три из них представляли собой сценарии "мыльных опер" и я воздержался от чтения.
Запасной рулончик туалетной бумаги прятался под юбками вязаной куклы.
В зеркало на дверце аптечки, висящей над раковиной, я бросил взгляд на себя. Хотя мое лицо показалось мне знакомым и мелькнула мысль, что черные волосы немного длинноваты, вспышки озарения по поводу собственного имени не последовало. Я поскреб черную щетину на подбородке, но бритвы на раковине не было, а рыться в аптечке Рамиресов мне не хотелось.
И кстати, подумал я, если кто-то собирается меня убить, может быть, борода послужит хоть какой-то маскировкой и затруднит ему эту задачу.
Встав на колени в ванне, я заткнул сток черной резиновой пробкой и пустил воду. Она лилась из двух кранов, смесителя не было, и я торопливо отстранился, чтобы не ошпариться. Но я беспокоился зря – холодная вода у Рамиресов была «теплая», а горячая – "чуть-чуть потеплее". Она оказалась такой жесткой, что мыло почти не давало пены, но тем не менее я без особых усилий вымылся, а потом вытерся потрепанным полотенцем, некогда принадлежавшим какому-то отелю.
Повязав полотенце наподобие шотландского кильта, я вышел из ванной и застал Эстефана за разговором с чисто выбритым англосаксом примерно одного с ним роста.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40