Лицо Боули покрылось смертельной бледностью — он считал, что, вооружившись шестизарядным кольтом, превратится в крутого парня, но кишка у него была тонка: увидев наведенное на него дуло, он потерял голову от страха.
— Ты выбрал не тот путь, Мак-Кер, — осторожно произнес я. — Тут и слепому ясно, что лошади краденые. А если ты решил затеять стрельбу, то скоро об этом пожалеешь.
— Как бы не так! Нас втрое больше, чем вас!
— Давай-ка бросим на стол наши карты, мистер, — сказал я ему. — Я ведь уже вытащил свой револьвер и ставлю пять против одного, что к тому времени, когда твои ребятки вытащат свои, вас с Боули уже не будет в живых.
— Пристрели их, дядюшка Чарли, — сказал Боули. — Их ведь всего двое, негритос стрелять не умеет, и тот, смуглый, тоже.
— Зря вы так думаете, — вежливо произнес Иуда. — Давайте отойдем в сторонку, чтобы не мешать другим, и посмотрим, кто кого, хорошо?
Боули двинулся было, чтобы занять позицию, но вдруг остановился, увидев, чем вооружен Иуда Прист. Это был дробовик системы «Кольт».
— Ну что, задумались? В этом дробовике четыре патрона… и, если я на лету попадаю в крыло утки, то будьте уверены — в человека-то я не промахнусь.
Словом, Боули притих и счел за лучшее ретироваться с поля боя. Я заметил, что вид дробовиков охлаждает самые горячие головы.
— Мистер Мак-Кер, — обратился к Чарли Оррин, — давайте-ка раскинем мозгами. Нам неприятности не нужны. Кстати, вот этот мужчина и его спутники уже получили предупреждение, что находятся под арестом за сокрытие краденого имущества и за кражу лошадей.
— Вы не официальное лицо!
— Я наложил на них домашний арест. Но запомните, что любой юрист — официальный представитель правосудия.
Гнев Чарли Мак-Кера немного поостыл, но я не мог понять, убедил его Оррин или нет. Сдерживало его то, что он находился под прицелом. После того как Боули скрылся в задних рядах, я перевел свой револьвер на Мак-Кера, и сделал это так быстро, что никто и пошевелиться не успел. Все прекрасно понимали: начнись пальба — и многие погибнут, Чарли в первую очередь. И ему это было прекрасно известно.
— Откуда я знаю, что вы говорите правду? Может быть, вы просто берете нас на пушку. Я не знаю дорожного клейма вашего брата, и даже не подозревал, что он собирается перегонять своих лошадей.
— Я хорошо знаю своего брата, мистер Мак-Кер, и уверен, что он сейчас идет по вашим следам, и, опять же хорошо зная своего брата, хочу вас уверить, что вам просто повезло, что вы наткнулись на нас, а не на него, — сказал Оррин. — Тайрел никогда не отличался таким терпением, как мы с Теллем, а уж стреляет он ничуть не хуже Телля. В нашей семье его считают самым крутым.
Нам не хотелось доводить дело до перестрелки. И потому надо говорить очень обдуманно — любое неосторожное слово могло превратить эту долину в место кровавого побоища.
Неожиданно до нашего слуха донесся стук копыт, и в долине появился Тайрел собственной персоной. Он держался в седле удивительно прямо, молодой высокий мужчина в облегающей его мускулистое тело куртке из оленьей кожи, сшитой по испанской моде.
За ним скакало полдюжины всадников — судя по их сомбреро, мексиканцы. Они были вооружены винтовками и кольтами, на груди у них красовались перевязи, полные патронов. Я знал этих парней — с пастухами Тайрела лучше было не связываться. Тайрел сам подбирает людей — ему нужны не просто опытные ковбои, но и отличные стрелки.
Поверьте, на эту группу стоило посмотреть! Тайрел всегда давал своим людям самых лучших лошадей, а держались они в седле с такой грацией, какой ни у кого больше не увидишь. Это были смелые, неутомимые люди, готовые последовать за Тайрелом в ад.
— Похоже, вы, ребята, нашли моих лошадей, — сказал он, посмотрев на Чарли Мак-Кера. Тайрел перевел взгляд на его товарищей. Я давно не видел брата и отметил про себя, что он выглядит просто великолепно — высокий, шесть с лишним футов, ни грамма лишнего веса.
— Они заменили твое клеймо своим, — сказал Оррин. Тайрел посмотрел на него, и Оррин добавил: — Это — Чарли Мак-Кер, его клеймо — три восьмерки. Кое-кто из его помощников решил помочь ему разбогатеть за чужой счет, но мы уже все уладили.
Мексиканцы сбили лошадей Тайрела в кучу и погнали было их прочь, но потом остановились. Тинкер повернул лошадь и подождал, когда Иуда Прист подъедет к нему. Тайрел повернулся к своим людям.
— Мы забираем наших лошадей, — сказал он им. — Учитывая просьбу моего брата, мы не будем доводить дело до суда, но хочу вас предупредить: если кто-нибудь из этих людей появится когда-нибудь вблизи моего скота, убивайте его на месте.
Пастухи, держа винтовки наизготовку, подождали, пока мы соберем своих запасных лошадей, и поскакали с нами.
Обернувшись назад, я увидел, как Мак-Кер сдернул с головы шляпу и, швырнув ее оземь, что-то сказал, но я уже отъехал так далеко, что не расслышал.
Тайрел и Оррин ехали рядом, и я догадался, что Оррин рассказывает ему, как мы наткнулись на краденый табун, и о том, что нам удалось узнать об отце.
Я ехал один, стараясь держаться сбоку от дороги, чтобы пыль, поднятая копытами лошадей, на меня не попадала. Нужно было обдумать наши дальнейшие действия, а лучше всего думается, когда ты один. Более того, если мне приходится над чем-то размышлять, я всегда стараюсь уединиться, иначе у меня ничего не получается.
Иногда я задаю себе вопрос: а часто ли люди обдумывают свои действия? Или они просто плывут по течению, принимая то, что навязывает им жизнь? Мне предстояло решить, что предпринял наш отец, оказавшись в этих краях, а для этого нужно было вообразить себя на его месте.
Золото, которое искали Пьер и его товарищи, скорее всего, было зарыто в горах Сан-Хуан, и из того, что я слышал, там его было много. Но ведь это огромная горная страна, с глубокими каньонами и неприступными вершинами. Там есть такие места, куда не ступала нога белого человека.
Я знал, что Галлоуэй и Флэган Сэкетты пригнали скот и разбили лагерь недалеко от города Шалако в горах Сан-Хуан. Еще не устроив настоящего ранчо, — поскольку все еще осматривались и выбирали подходящее место, — они написали письмо, из которого я понял, что это как раз такой уголок, который нам, Сэкеттам, больше всего подходит.
Мне приходилось бывать в горах Сан-Хуан. Именно здесь я познакомился с Анж, а Тайрел, как и отец в свое время, прошел через Бейкер-Парк и местность, окружавшую Дюранго. Отец хорошо знал эти горы, насколько может их знать человек, не проживший здесь всю свою жизнь.
По моему разумению, мы шли сейчас на север тем же путем, каким мы двигались с капитаном Раунтри, чтобы застолбить участки в Валлеситос. Мы выехали из Моры и двинулись на север, затем пересекли Орлиное Гнездо и, добравшись до города Е, направились в долину Сан-Луи, а затем пошли на запад, в горы Сан-Хуан.
А может быть, отец и вправду еще жив, как думает мама? Может быть, он оказался в каком-нибудь труднодоступном районе этой горной страны, из которого так и не смог выбраться? А может, он живет среди индейцев? Впрочем, я почти не верил в это, но кто знает? Наш отец умел выжить в любых условиях, и при этом отлично стрелял, так что погубить его было не так-то просто.
В эту ночь мы разбили лагерь у источника с холодной водой, на густой зеленой траве.
Когда все собрались у костра, я взял винчестер и взобрался на Столовую гору. Отсюда открывался великолепный вид — солнце уже скатывалось за горизонт, и небо на западе отливало золотом, а легкие облачка окрасились в розовый цвет.
Я уселся на обрыве и, свесив ноги, устремил свой взгляд на запад.
Меня одолевали грустные мысли. У Тайрела была Друзилла, а у Оррина — его юриспруденция, не говоря уж о том, что женщины просто сохли по нему. А что имел я? И будет ли у меня когда-нибудь своя семья? Мне так хотелось иметь свой дом, где ждала бы меня любимая женщина, но, похоже, что женщины не очень любят таких, как я, и, видимо, мне всю жизнь придется провести в одиночестве.
Люди говорили, что я по натуре бродяга, но всех бродяг, которых я знал, гнало в путь одно — надежда найти женщину своей мечты и обрести свой дом.
Глядя на запад, туда, куда лежал наш путь, я думал: будет ли конец нашим поискам?
Флэган говорил, что в этих краях тоже живут Сэкетты. Они не были нашими родственниками, но я не сомневался, что это хорошие люди, и если мы встретим их, то постараемся не причинить им зла.
Я встал, чтобы вернуться к своим товарищам, и, оглянувшись назад, увидел вдалеке отблеск костра — будто красный глаз, который подмигивал мне, но в нем затаилось зло.
Кто-то разбил лагерь позади нас, и этот кто-то, возможно, шел по нашему следу.
Кто это был — Чарли Мак-Кер? Или Андре Бастон?
Или они оба?
Глава 12
Спустя несколько дней, ближе к полудню, мы въехали в город Сан-Луи, и первый, кого я встретил на улице, был Эстебан Мендоза. Он был женат на Тине, девушке, которую Тайрел спас несколько лет назад, когда в городе разразилась перестрелка.
— А, сеньор! Я заметил вас еще издалека и сказал Тине, что это вы! У вас особая посадка, так что вас ни с кем не спутаешь. Чем могу быть полезен?
— Нам хотелось бы найти крышу для себя и хороший корм для лошадей.
Показав нам, где мы можем разместить лошадей, Эстебан остановился, чтобы поболтать. Я расседлал своего жеребца.
— Что-нибудь случилось, амиго? — поинтересовался Эстебан.
Я рассказал ему, куда мы едем, и предупредил, что за нами может быть погоня, а потом спросил:
— Эстебан, ты здесь живешь уже много лет. Кто в вашем городе самый старый? Мне нужен человек с хорошей памятью, который мог бы вспомнить то, что было двадцать лет назад.
— Двадцать лет назад? Это очень большой срок. В течение двадцати лет мужчина помнит женщину, перестрелку, ну, может, хорошую лошадь, но все остальное забывается.
— Один человек, вернее, несколько человек прошли здесь двадцать лет назад, они направлялись в горы Сан-Хуан и на перешеек Волчий ручей.
Эстебан пожал плечами.
— Давно это было, амиго.
— Один из них был моим отцом, Эстебан, он не вернулся из этого похода.
— Понимаю.
Эстебан пошел к себе, а я бросил ему вслед:
— Один из тех людей, что преследуют меня теперь, шел тогда с моим отцом. Будьте осторожны сами и предупредите своих. Ничего не предпринимайте, но будьте начеку. Это безжалостные типы, Эстебан, им не впервой убивать.
Он улыбнулся, сверкнув белыми зубами, и ответил:
— У нас тоже есть безжалостные люди, амиго, но я их предупрежу — пусть знают. Всегда лучше знать об опасности.
Мы поели, но на душе у меня было неспокойно, и, хотя угостили нас на славу, я чувствовал себя не в своей тарелке. Всякий раз, когда я приезжаю в Сан-Луи, здесь случаются неприятности, но не с жителями города, а со мной, хотя обитатели Сан-Луи не делают мне ничего плохого. Это приятный, тихий городок, основанный, как говорят, в 1851 году.
Выйдя из дому, я задержался на улице, вдыхая холодный воздух и любуясь звездами. С востока над городом нависала громада горы Бланка.
Двадцать лет назад, когда здесь проезжал мой отец, на месте города была небольшая деревня, в которой останавливались все, кто ехал с юга или востока.
С гор дул холодный ветер, и я стоял, опершись на ограду старого корраля, вдыхая милые моему сердцу запахи свежескошенного сена, конюшни и лошадей.
Из дому вышли Тайрел и его пастухи. Мексиканцы вывели своих коней, и Тайрел распрощался со мной. Они направлялись назад, в Мору, и я пообещал Тайрелу дать знать, если мы что-нибудь узнаем.
В эту минуту на улице появился Эстебан в сопровождении старика, очень похожего на мексиканца. Пока мы ели, Мендоза сходил за ним и привел его, чтобы я мог с ним поговорить.
— Вы лучше сядьте, амиго, — сказал Эстебан. — Этот человек очень стар и к тому же гораздо ниже вас.
Под старым деревом стояла скамейка, и мы со стариком уселись на нее.
— Старина, — сказал Эстебан, обращаясь к нему. — Это тот человек, о котором я тебе говорил. Его зовут Телль Сэкетт.
— Сэкетт, — сердито пробормотал он, — конечно, среди них был Сэкетт. Хороший человек, хороший. И сильный — очень сильный. Он уже бывал в наших горах, но тогда ему нужны были меха, а потом — золото.
— И он сам сказал вам об этом, сеньор?
— Нет, конечно же нет! Но я и так понял, что ему было нужно. Он расспрашивал меня о горах, о перевале Волчий ручей, и я посоветовал ему не ходить туда. Другие уже искали там и ничего не нашли, одна пустая трата времени.
— А долго они пробыли в Сан-Луи?
— Два или три дня. Им нужны были лошади, и Хуэрта послал за ними в горы. Эти люди хотели уйти в горы поскорее… Хотя двое из них совсем не стремились туда. Я думаю, как раз Сэкетт, и не хотел идти. Мне кажется, эти люди были ему не по душе. Да и второму тоже — как же его звали? А, вспомнил — Петигрю.
Я задумался. Петигрю? Слыхал ли я раньше это имя, или нет? Значит, с ними был еще один человек. Куда же он делся?
Но тут я вспомнил, что Филип Бастон говорил о каком-то человеке, который входил в состав поисковой партии Пьера Бонтама.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31
— Ты выбрал не тот путь, Мак-Кер, — осторожно произнес я. — Тут и слепому ясно, что лошади краденые. А если ты решил затеять стрельбу, то скоро об этом пожалеешь.
— Как бы не так! Нас втрое больше, чем вас!
— Давай-ка бросим на стол наши карты, мистер, — сказал я ему. — Я ведь уже вытащил свой револьвер и ставлю пять против одного, что к тому времени, когда твои ребятки вытащат свои, вас с Боули уже не будет в живых.
— Пристрели их, дядюшка Чарли, — сказал Боули. — Их ведь всего двое, негритос стрелять не умеет, и тот, смуглый, тоже.
— Зря вы так думаете, — вежливо произнес Иуда. — Давайте отойдем в сторонку, чтобы не мешать другим, и посмотрим, кто кого, хорошо?
Боули двинулся было, чтобы занять позицию, но вдруг остановился, увидев, чем вооружен Иуда Прист. Это был дробовик системы «Кольт».
— Ну что, задумались? В этом дробовике четыре патрона… и, если я на лету попадаю в крыло утки, то будьте уверены — в человека-то я не промахнусь.
Словом, Боули притих и счел за лучшее ретироваться с поля боя. Я заметил, что вид дробовиков охлаждает самые горячие головы.
— Мистер Мак-Кер, — обратился к Чарли Оррин, — давайте-ка раскинем мозгами. Нам неприятности не нужны. Кстати, вот этот мужчина и его спутники уже получили предупреждение, что находятся под арестом за сокрытие краденого имущества и за кражу лошадей.
— Вы не официальное лицо!
— Я наложил на них домашний арест. Но запомните, что любой юрист — официальный представитель правосудия.
Гнев Чарли Мак-Кера немного поостыл, но я не мог понять, убедил его Оррин или нет. Сдерживало его то, что он находился под прицелом. После того как Боули скрылся в задних рядах, я перевел свой револьвер на Мак-Кера, и сделал это так быстро, что никто и пошевелиться не успел. Все прекрасно понимали: начнись пальба — и многие погибнут, Чарли в первую очередь. И ему это было прекрасно известно.
— Откуда я знаю, что вы говорите правду? Может быть, вы просто берете нас на пушку. Я не знаю дорожного клейма вашего брата, и даже не подозревал, что он собирается перегонять своих лошадей.
— Я хорошо знаю своего брата, мистер Мак-Кер, и уверен, что он сейчас идет по вашим следам, и, опять же хорошо зная своего брата, хочу вас уверить, что вам просто повезло, что вы наткнулись на нас, а не на него, — сказал Оррин. — Тайрел никогда не отличался таким терпением, как мы с Теллем, а уж стреляет он ничуть не хуже Телля. В нашей семье его считают самым крутым.
Нам не хотелось доводить дело до перестрелки. И потому надо говорить очень обдуманно — любое неосторожное слово могло превратить эту долину в место кровавого побоища.
Неожиданно до нашего слуха донесся стук копыт, и в долине появился Тайрел собственной персоной. Он держался в седле удивительно прямо, молодой высокий мужчина в облегающей его мускулистое тело куртке из оленьей кожи, сшитой по испанской моде.
За ним скакало полдюжины всадников — судя по их сомбреро, мексиканцы. Они были вооружены винтовками и кольтами, на груди у них красовались перевязи, полные патронов. Я знал этих парней — с пастухами Тайрела лучше было не связываться. Тайрел сам подбирает людей — ему нужны не просто опытные ковбои, но и отличные стрелки.
Поверьте, на эту группу стоило посмотреть! Тайрел всегда давал своим людям самых лучших лошадей, а держались они в седле с такой грацией, какой ни у кого больше не увидишь. Это были смелые, неутомимые люди, готовые последовать за Тайрелом в ад.
— Похоже, вы, ребята, нашли моих лошадей, — сказал он, посмотрев на Чарли Мак-Кера. Тайрел перевел взгляд на его товарищей. Я давно не видел брата и отметил про себя, что он выглядит просто великолепно — высокий, шесть с лишним футов, ни грамма лишнего веса.
— Они заменили твое клеймо своим, — сказал Оррин. Тайрел посмотрел на него, и Оррин добавил: — Это — Чарли Мак-Кер, его клеймо — три восьмерки. Кое-кто из его помощников решил помочь ему разбогатеть за чужой счет, но мы уже все уладили.
Мексиканцы сбили лошадей Тайрела в кучу и погнали было их прочь, но потом остановились. Тинкер повернул лошадь и подождал, когда Иуда Прист подъедет к нему. Тайрел повернулся к своим людям.
— Мы забираем наших лошадей, — сказал он им. — Учитывая просьбу моего брата, мы не будем доводить дело до суда, но хочу вас предупредить: если кто-нибудь из этих людей появится когда-нибудь вблизи моего скота, убивайте его на месте.
Пастухи, держа винтовки наизготовку, подождали, пока мы соберем своих запасных лошадей, и поскакали с нами.
Обернувшись назад, я увидел, как Мак-Кер сдернул с головы шляпу и, швырнув ее оземь, что-то сказал, но я уже отъехал так далеко, что не расслышал.
Тайрел и Оррин ехали рядом, и я догадался, что Оррин рассказывает ему, как мы наткнулись на краденый табун, и о том, что нам удалось узнать об отце.
Я ехал один, стараясь держаться сбоку от дороги, чтобы пыль, поднятая копытами лошадей, на меня не попадала. Нужно было обдумать наши дальнейшие действия, а лучше всего думается, когда ты один. Более того, если мне приходится над чем-то размышлять, я всегда стараюсь уединиться, иначе у меня ничего не получается.
Иногда я задаю себе вопрос: а часто ли люди обдумывают свои действия? Или они просто плывут по течению, принимая то, что навязывает им жизнь? Мне предстояло решить, что предпринял наш отец, оказавшись в этих краях, а для этого нужно было вообразить себя на его месте.
Золото, которое искали Пьер и его товарищи, скорее всего, было зарыто в горах Сан-Хуан, и из того, что я слышал, там его было много. Но ведь это огромная горная страна, с глубокими каньонами и неприступными вершинами. Там есть такие места, куда не ступала нога белого человека.
Я знал, что Галлоуэй и Флэган Сэкетты пригнали скот и разбили лагерь недалеко от города Шалако в горах Сан-Хуан. Еще не устроив настоящего ранчо, — поскольку все еще осматривались и выбирали подходящее место, — они написали письмо, из которого я понял, что это как раз такой уголок, который нам, Сэкеттам, больше всего подходит.
Мне приходилось бывать в горах Сан-Хуан. Именно здесь я познакомился с Анж, а Тайрел, как и отец в свое время, прошел через Бейкер-Парк и местность, окружавшую Дюранго. Отец хорошо знал эти горы, насколько может их знать человек, не проживший здесь всю свою жизнь.
По моему разумению, мы шли сейчас на север тем же путем, каким мы двигались с капитаном Раунтри, чтобы застолбить участки в Валлеситос. Мы выехали из Моры и двинулись на север, затем пересекли Орлиное Гнездо и, добравшись до города Е, направились в долину Сан-Луи, а затем пошли на запад, в горы Сан-Хуан.
А может быть, отец и вправду еще жив, как думает мама? Может быть, он оказался в каком-нибудь труднодоступном районе этой горной страны, из которого так и не смог выбраться? А может, он живет среди индейцев? Впрочем, я почти не верил в это, но кто знает? Наш отец умел выжить в любых условиях, и при этом отлично стрелял, так что погубить его было не так-то просто.
В эту ночь мы разбили лагерь у источника с холодной водой, на густой зеленой траве.
Когда все собрались у костра, я взял винчестер и взобрался на Столовую гору. Отсюда открывался великолепный вид — солнце уже скатывалось за горизонт, и небо на западе отливало золотом, а легкие облачка окрасились в розовый цвет.
Я уселся на обрыве и, свесив ноги, устремил свой взгляд на запад.
Меня одолевали грустные мысли. У Тайрела была Друзилла, а у Оррина — его юриспруденция, не говоря уж о том, что женщины просто сохли по нему. А что имел я? И будет ли у меня когда-нибудь своя семья? Мне так хотелось иметь свой дом, где ждала бы меня любимая женщина, но, похоже, что женщины не очень любят таких, как я, и, видимо, мне всю жизнь придется провести в одиночестве.
Люди говорили, что я по натуре бродяга, но всех бродяг, которых я знал, гнало в путь одно — надежда найти женщину своей мечты и обрести свой дом.
Глядя на запад, туда, куда лежал наш путь, я думал: будет ли конец нашим поискам?
Флэган говорил, что в этих краях тоже живут Сэкетты. Они не были нашими родственниками, но я не сомневался, что это хорошие люди, и если мы встретим их, то постараемся не причинить им зла.
Я встал, чтобы вернуться к своим товарищам, и, оглянувшись назад, увидел вдалеке отблеск костра — будто красный глаз, который подмигивал мне, но в нем затаилось зло.
Кто-то разбил лагерь позади нас, и этот кто-то, возможно, шел по нашему следу.
Кто это был — Чарли Мак-Кер? Или Андре Бастон?
Или они оба?
Глава 12
Спустя несколько дней, ближе к полудню, мы въехали в город Сан-Луи, и первый, кого я встретил на улице, был Эстебан Мендоза. Он был женат на Тине, девушке, которую Тайрел спас несколько лет назад, когда в городе разразилась перестрелка.
— А, сеньор! Я заметил вас еще издалека и сказал Тине, что это вы! У вас особая посадка, так что вас ни с кем не спутаешь. Чем могу быть полезен?
— Нам хотелось бы найти крышу для себя и хороший корм для лошадей.
Показав нам, где мы можем разместить лошадей, Эстебан остановился, чтобы поболтать. Я расседлал своего жеребца.
— Что-нибудь случилось, амиго? — поинтересовался Эстебан.
Я рассказал ему, куда мы едем, и предупредил, что за нами может быть погоня, а потом спросил:
— Эстебан, ты здесь живешь уже много лет. Кто в вашем городе самый старый? Мне нужен человек с хорошей памятью, который мог бы вспомнить то, что было двадцать лет назад.
— Двадцать лет назад? Это очень большой срок. В течение двадцати лет мужчина помнит женщину, перестрелку, ну, может, хорошую лошадь, но все остальное забывается.
— Один человек, вернее, несколько человек прошли здесь двадцать лет назад, они направлялись в горы Сан-Хуан и на перешеек Волчий ручей.
Эстебан пожал плечами.
— Давно это было, амиго.
— Один из них был моим отцом, Эстебан, он не вернулся из этого похода.
— Понимаю.
Эстебан пошел к себе, а я бросил ему вслед:
— Один из тех людей, что преследуют меня теперь, шел тогда с моим отцом. Будьте осторожны сами и предупредите своих. Ничего не предпринимайте, но будьте начеку. Это безжалостные типы, Эстебан, им не впервой убивать.
Он улыбнулся, сверкнув белыми зубами, и ответил:
— У нас тоже есть безжалостные люди, амиго, но я их предупрежу — пусть знают. Всегда лучше знать об опасности.
Мы поели, но на душе у меня было неспокойно, и, хотя угостили нас на славу, я чувствовал себя не в своей тарелке. Всякий раз, когда я приезжаю в Сан-Луи, здесь случаются неприятности, но не с жителями города, а со мной, хотя обитатели Сан-Луи не делают мне ничего плохого. Это приятный, тихий городок, основанный, как говорят, в 1851 году.
Выйдя из дому, я задержался на улице, вдыхая холодный воздух и любуясь звездами. С востока над городом нависала громада горы Бланка.
Двадцать лет назад, когда здесь проезжал мой отец, на месте города была небольшая деревня, в которой останавливались все, кто ехал с юга или востока.
С гор дул холодный ветер, и я стоял, опершись на ограду старого корраля, вдыхая милые моему сердцу запахи свежескошенного сена, конюшни и лошадей.
Из дому вышли Тайрел и его пастухи. Мексиканцы вывели своих коней, и Тайрел распрощался со мной. Они направлялись назад, в Мору, и я пообещал Тайрелу дать знать, если мы что-нибудь узнаем.
В эту минуту на улице появился Эстебан в сопровождении старика, очень похожего на мексиканца. Пока мы ели, Мендоза сходил за ним и привел его, чтобы я мог с ним поговорить.
— Вы лучше сядьте, амиго, — сказал Эстебан. — Этот человек очень стар и к тому же гораздо ниже вас.
Под старым деревом стояла скамейка, и мы со стариком уселись на нее.
— Старина, — сказал Эстебан, обращаясь к нему. — Это тот человек, о котором я тебе говорил. Его зовут Телль Сэкетт.
— Сэкетт, — сердито пробормотал он, — конечно, среди них был Сэкетт. Хороший человек, хороший. И сильный — очень сильный. Он уже бывал в наших горах, но тогда ему нужны были меха, а потом — золото.
— И он сам сказал вам об этом, сеньор?
— Нет, конечно же нет! Но я и так понял, что ему было нужно. Он расспрашивал меня о горах, о перевале Волчий ручей, и я посоветовал ему не ходить туда. Другие уже искали там и ничего не нашли, одна пустая трата времени.
— А долго они пробыли в Сан-Луи?
— Два или три дня. Им нужны были лошади, и Хуэрта послал за ними в горы. Эти люди хотели уйти в горы поскорее… Хотя двое из них совсем не стремились туда. Я думаю, как раз Сэкетт, и не хотел идти. Мне кажется, эти люди были ему не по душе. Да и второму тоже — как же его звали? А, вспомнил — Петигрю.
Я задумался. Петигрю? Слыхал ли я раньше это имя, или нет? Значит, с ними был еще один человек. Куда же он делся?
Но тут я вспомнил, что Филип Бастон говорил о каком-то человеке, который входил в состав поисковой партии Пьера Бонтама.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31