— Только не пробуйте оттереться, — предупредила Агата. — Подождите, пока одежда подсохнет, грязь тогда почти вся сама отвалится.
Он подошел к фургону, влез на козлы и забрал вожжи у Агаты.
— Ну, — сказала она, — шлепнувшись лицом в грязь, вы добились куда большего, чем всем, что делали раньше.
— Я чувствую себя последним дураком.
— Никакая женщина не против того, чтобы мужчина разок-другой выставился дураком — это как-то делает его более человечным. Я-то ведь вижу, что у вас на уме! Не надо держать меня за дурочку, Клив Ван Вален! Главное — то, что вы сделали сегодня. С этой минуты она будет на вашей стороне.
— Сомневаюсь.
— Подождите — и увидите, — сказала Агата, — и подумайте над тем, что я вам сказала.
Глава девятая
Тени от пламени костров играли на белых покрышках фургонов, люди в лагере последовательно, как ритуал, выполняли дела, обычные для ночного привала, как будто разыгрывали какой-то странный, величавый балет, а видели это представление лишь звезды в небе. Неподалеку вода Голубой реки тихонько посмеивалась на камнях — это была уже Малая Голубая; кони в веревочном корале били копытами и пощипывали траву, насыщаясь перед трудами завтрашнего дня.
Клив Ван Вален оглядел тесный круг фургонов. Теперь они уже находились в индейской стране, и слышались разговоры о военных отрядах краснокожих. Эти слухи заставляли стягивать круг. фургонов все теснее по мере того, как нарастало ощущение опасности. Люди стали настороженными, ловили малейший шум или изменение в жужжании насекомых.
Были здесь, конечно, и такие, что посмеивались над разговорами о нападениях индейцев и не испытывали страха. Как видно, они подсознательно считали, что смерть может настичь кого-то другого, но уж никак не их. Они еще не осознали, что смерть беспристрастна.
Клив тщательно стер пыль с револьвера, почистил ствол, пустил каплю масла в механизм. Потом проверил заряды в трех запасных барабанах, которые он носил с собой. Это была разумная предосторожность, — считал он. В спешке не так просто перезарядить капсюльный пистолет, когда в каждый ствол надо заложить по отдельности капсюль, заряд пороха и пулю; куда проще сменить весь многоствольный барабан — это можно сделать даже в седле, на полном скаку. Он проверял последнюю обойму, когда услышал чьи-то шаги.
Это был Морган. Он кивнул на револьвер.
— Гейб Френч говорит, что вы умеете пользоваться этой штуковиной.
— Когда надо, — ответил Клив. — Я вырос с этой штуковиной.
— Может, вам и придется им воспользоваться. — Морган понизил голос. — Мы сегодня видели следы шайенов — они нас выслеживают. Следов от травуа note 33 нет, так что это военный отряд. — Морган оглянулся на фургон, но Лилит не было видно. — А как вы управляетесь с винтовкой? — спросил он.
— Неплохо. Только у меня нет винтовки.
— У Гейба есть барабанная винтовка Кольта. Шестизарядная note 34. Он сказал, что вы можете взять ее.
— Хорошо, — сказал Клив и поднял глаза. — А как вы узнали, что это шайены?
— По мокасинам. У разных племен разные мокасины. Да и в остальном есть разница. Одно и то же они делают по-разному.
Морган поднялся и озабоченно двинулся дальше, совершая свой ежевечерний обход лагеря.
Это был уже пятый день после перехода через Большую Голубую и случая на броде, и до этого места они добрались в хорошем темпе. Семнадцать миль в первый день, пятнадцать во второй, а в последние два дня — по девятнадцать. В самый последний даже чуть больше, чем девятнадцать миль. А для такого большого каравана фургонов это много.
Трава на всем пути была хорошая, воды пока что имелось в достатке, но все знали, что самая тяжелая дорога еще впереди. Клив, который многому научился из разговоров с опытными людьми еще до начала путешествия, подвесил под фургоном кусок парусины и собирал в него бизоньи лепешки, хворост, ветки и всякое другое топливо. Пока что в топливе недостатка не ощущалось, но в ближайшее время положение изменится, и он хотел быть готовым к тому дню, когда они окажутся в местах, где все, что могло гореть, уже сожгли прошедшие до них караваны.
Через несколько минут из фургона появилась Лилит и подошла к костру. Она принесла одну из пар штанов Клива, которые взялась зашить по собственному почину. Он стоял перед ней с минуту, потом присел на камень у огня.
— Я не только ошеломлен вашим вниманием, мисс Прескотт, я еще и удивлен.
— Удивлены?
— Я и представить не мог, что вы такая рукодельница.
— Я выросла на ферме, на севере штата Нью-Йорк. Мне часто приходилось чинить штаны моим братьям.
— А у меня никогда не было ни брата, ни сестры…
— Моя сестра живет на Огайо. Она замужем за охотником с гор, Лайнус Ролингз его зовут. А братьев у меня двое.
— А родителей нет…
— Они погибли на водопаде, на Огайо. Вот уже четыре… почти пять лет назад.
— Я должен повиниться, Лил, — неожиданно сказал он. — Я лгал, объясняя, почему хочу работать на вас.
— Вы что, думаете, я этого не знала?
— Настоящая причина… я люблю вас. — Она хотела что-то сказать, но он остановил ее. — Это правда. С самой первой нашей встречи я понял, что не смогу без вас жить.
— Мне не хотелось бы послужить причиной вашей смерти, мистер Ван Вален, — иронично ответила она.
— Я говорю серьезно. И я готов принять на себя обязанности и ответственность преданного супруга.
— И в том числе ответственность за мою собственность, не так ли, мистер Ван Вален?
— Собственность? Что ж у вас за собственность?
— Золото, мистер Ван Вален. Тонны золота, если я верно поняла. Блестящего, желтого, яркого золота.
— О-о… и я представления не имел.
— О-о… ну да, конечно же не имели, — сказала она насмешливо. — Это просто такое поразительное совпадение.
— Совпадение?
— Ну да, просто так получилось, что когда вы находились за кулисами, чтобы решить пари, сколько на мне нижних юбок, я как раз получила известие о полученном наследстве.
— Вы знали о пари?
— Конечно. И если я могла услышать, о чем вы говорили, то, уверена, и вы подслушали, что мне сообщил мистер Сибери. Или, может быть, я слишком подозрительная?
— Думаю, что да.
— Вот идет Агата. Если вам так уж невтерпеж сделать кому-то предложение, я вам рекомендую преклонить колени перед ней. У нее ведь такие красивые волосы…
Лилит поднялась на ноги, сладко улыбаясь.
— И, кстати, мистер Ван Вален — юбок было шесть?
Агата показала на людей, которые собрались в кружок у соседнего костра и пели хором «Дом, милый дом».
— Послушайте только их! Можно подумать, они покойника отпевают!
Лилит откусила нитку и сунула зашитые штаны Кливу, потом откинула назад волосы, подобрала юбку и двинулась к поющим. И завела «Давай-ка пошумим» — наполовину речитативом, наполовину пением, подчеркивая интонацией юмор и лихость песенки.
Припев она уже вела в полный голос — и тут пошла обратно к своему костру, а люди двинулись за ней. Она пела — и видела, как грусть и усталость покидают лица. Второй припев уже подхватили окружающие. Появился Роджер Морган, постоял за кругом поющих, глядя на людей. Он заметил, как действует на них ее голос. Посмотрел поверх голов, встретился взглядом с Кливом — и ушел.
Ночь была прохладная, приятная, небо чистое. Клив немного последил за певцами, а потом пошел проверить, как ведет себя мерин и все ли в порядке с животными в корале.
Было очень тихо. Где-то далеко койот выводил во тьме свою заунывную серенаду. Сапоги Клива шуршали в траве, когда он шел к мулам, и они насторожили длинные уши при звуках его голоса. Он немного постоял с ними — ему нравился хруст травы на зубах у животных. Его слух учился различать звуки, замечать только странные, необычные, выделяющиеся на привычном звуковом фоне ночи.
Ох уж эта Лил… выходит, она все время знала, зачем он пристал к каравану. Она видела его насквозь с самого начала — не удивительно, что она не хотела иметь с ним ничего общего.
Какая-то ночная птица возилась в кустах, доносился треск сверчков. Он прошел чуть дальше, прислушиваясь к пению — слов отсюда было не разобрать, но мелодия ему нравилась. Голос Лилит выделялся из хора, чистый и сильный. Лилит… она оказалась сложнее, чем он ожидал. Она была умна, и она была проницательна — а это далеко не одно и то же. Более того, у нее был характер.
Он задумался о будущем. Оно будет нелегким — нет, уж никак не легким, это точно; но она… она очаровательная, и он не станет так уж сильно возражать, если потребуется чуть больше времени. В конце концов, чем еще можно заняться в караване фургонов?
День еще не наступил, когда он выбрался из одеял и пошел к мулам. Ночной сторож выпустил его из кораля с его шестеркой, он сразу отвел мулов на водопой, а потом — к фургону и начал надевать на них сбрую. Продергивая на место цепную постромку, он услышал голоса — разговаривали Лилит и Морган. Она шла от родника, бьющего недалеко от реки, несла воду, чтобы наполнить бочонки. Немного воды выплеснулось ей на подол.
— Мисс Прескотт, — говорил Морган, — я много думал…
— Да ну?
— Сухая или мокрая, вы — самая красивая женщина, какую я в жизни встречал. У вас есть темперамент, у вас красивое и сильное тело — это благородное сочетание. И ребенка носить вам будет не тяжелее, чем бревно катить.
— Ну, если вы предоставите решать мне, мистер Морган, то я предпочту катить бревно.
— Мэм, я вам говорю, у вас сложение как раз для этого, я такую женщину и искал. Я хочу, чтоб вы стали моей женой. У меня есть скотоводческое ранчо сразу за рекой Мерсед note 35, и я собираюсь там устроиться, осесть… чинно-благородно.
— Я уверена, у вас все получится чинно-благородно, мистер Морган.
— В таком случае, натурально, вам не придумать ничего лучше, чем за меня выйти. Очень скоро у нас бы получилась прекрасная семья.
— Наверняка так бы оно и было… но я не могу принять ваше предложение, мистер Морган.
— Это почему же?
— Женщина хочет услышать в качестве предложения что-нибудь более вдохновляющее, зовущее, что-то, показывающее, что ее ценят ради нее самой.
— Так разве это не то, что я говорю? Зовущее? Вот я и зову вас разделить мою жизнь, мисс Прескотт.
— Извините, мне очень жаль, мистер Морган.
— Я вижу, тут что-то еще есть, что-то вас грызет. Ладно, меня это не остановит, так и знайте.
Клив как можно тише закончил возиться с постромками и оседлал своего коня. Потом услышал голос Агаты.
— Чего он хотел?
— Детей.
— Детей? Ну, я бы… эх, не в ту лавку он пришел…
Девушки разговаривали позади фургона. Звяканье цепей в упряжи заглушало звуки его возни. Лилит вылила в бочонок воду, которую принесла из родника, и направилась к передней части фургона.
Он виновато отвел глаза, делая вид, что проверяет стременной ремень.
— Мистер Ван Вален! — Он оглянулся. Лилит смотрела на него с холодком. — Давно вы здесь стоите?
— Я мулов запрягал… но если вы имеете в виду, слышал ли я, как он вам предложение делал, так я слышал. Честно говоря, — сказал он серьезно, — я думаю, это стоящее предложение, а сам он — стоящий человек. Конечно, я бы все это высказал немного иначе…
— А вы уже высказали — или вы забыли?
— Как я мог это забыть? Дети… я думаю, любому мужчине, который хоть что-то стоит, хотелось бы иметь детей — сына, во всяком случае. Но еще ему хотелось бы знать, что он женится на девушке, которая его любит, на такой, ради которой стоит делать дело.
— И что бы вы сделали ради такой девушки, мистер Ван Вален?
— Н-ну… не знаю, — честно признался он. — Мужчина задумывается о таких вещах, когда до них дело доходит по-настоящему… но вот одно я бы точно сделал — постарался, чтобы она не забывала, что она юная и прекрасная.
Он выпустил из рук стремя и собрал поводья.
— И если бы у меня не было денег на духи и красивые платья, я бы, по крайней мере, пошел в поле и нарвал цветов.
Она задумчиво посмотрела на него, как бы оценивая его искренность. Наконец сказала:
— Вы могли бы многому научить мистера Моргана относительно женщин, мистер Ван Вален… но его пример тоже может вас кое-чему научить.
Он нахмурился и раздраженно спросил:
— Чему, например?
— Что женщине тоже нужен покой и устоявшаяся жизнь, мистер Ван Вален. Если ей приходится рожать детей, то она хочет, чтобы у них был дом. Мужчина может думать только про нынешний день, но женщина должна планировать вперед на месяцы и годы. Иметь ребенка — дело нелегкое, мистер Ван Вален.
Она помолчала, вспомнив слова, которые ее отец произнес давным-давно на берегу реки Огайо, и повторила их:
— Женщине нужен мужчина, а не струйка дыма.
Сказала — и вспомнила человека, которого имел в виду отец. А ведь Лайнус Ролингз стал Еве хорошим мужем; мало того, он хорошо понял Лилит, когда ей захотелось уехать и испытать свои силы. Это он дал ей денег, чтобы она смогла начать свою карьеру в театре.
Не такие это были большие деньги, но их хватило на приличную одежду, аккордеон и на жизнь, пока она искала работу. Он отдал ей почти все, что выручил от продажи пушнины.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42