И это может стать интересным…
– Для кого интересным?
Я бросил быстрый взгляд на Юлиана и ощутил вдруг, что моя игра может закончиться плачевно. Его лицо уже не напоминало маску, оно было свирепым.
– О чем вы? – весьма фальшиво удивился я.
– Я давно слежу за вами, Рагнар! – Губы Юлиана растянулись в ледяной усмешке. – Вы слишком активно действовали в последнее время и допустили ошибку, хотя нельзя не отметить ваших успехов, например эта Шпага… Но зачем было убивать Ганса?
– Он сам меня вынудил, и о чем вообще разговор? Какие действия? Какие ошибки?
– Я рассчитываю впоследствии услышать о ваших действиях от вас самого. Эй, стража!
Из кустов выскочили десятка два рослых местальгорцев. Я вытащил шпагу, о которой в столь странном контексте отозвался Юлиан, и отбил первый удар нападающих. Сам же Юлиан отошел в сторону и, меланхолично скрестив руки на груди, наблюдал за происходящим: меня теснили к пруду, но я успешно отбивался, так как врагов было слишком много и они мешали друг другу, а легкость моего клинка давала мне большое преимущество в скорости. Мне удалось свалить двоих, но я понимал, что долго так продолжаться не может, в конце концов меня просто подстрелят откуда-нибудь со стороны пруда…
Неожиданно в кустах раздался треск, и на поле боя на великолепной гнедой лошади выехал Кнут. В руке у него был короткий, немного изогнутый меч, который он незамедлительно пустил в ход: один из местальгорцев остался без головы, другого сбила с ног и затоптала лошадь. Воспользовавшись охватившей врагов паникой, я тоже переправил в мир иной подвернувшегося под руку воина, а остальные рассыпались в стороны. Получив таким образом передышку, Кнут соскочил с лошади и, отбросив меч, схватил меня за руку. В раскрытой ладони другой его руки появился уже знакомый мне стальной кубик, немедленно развернувшийся в доску. А затем случилось нечто весьма необычное: одна из фигурок, похожая на башню, двинулась вправо и переместилась на другую клетку. Тотчас же мир вокруг меня исчез, но последнее, что я заметил, было вытянувшееся лицо Юлиана. Темнота продолжалась буквально доли секунды, а затем вокруг снова вспыхнул свет: мы стояли на краю какой-то поляны в девственном лесу. И никаких следов Местальгора…
– Черт тебя дери! – изумленно выругался я, но тут же спохватился: – Спасибо, Кнут…
Кнут, не обращая внимания на мою протянутую руку, молча вытащил шпагу и так же молча воткнул ее в меня. От неожиданности я практически неуспел парировать удар, и в результате у меня был распорот весь правый бок, возможно, его шпага даже задела легкое.
– За что? – только и прохрипел я.
Кнут злобно усмехнулся и выбил оружие у меня из рук, потом сильным толчком свалил на землю, вытащил из-за пояса дубинку и замахнулся. Я попытался увернуться, но дубинка скользнула по виску. Мир качнулся и исчез…
Вечерело… Уже не менее десяти минут назад я пришел в себя и теперь через прищуренные веки наблюдал за развивающимися вокруг событиями. Перед глазами мелькали цветные круги и звезды, в ушах нестерпимо звенело, наверное, от потери крови, счастье еще, что рубашка прилипла к ране и сработала как кровоостанавливающее средство. Удар же дубинкой не оставил никаких серьезных последствий, и вообще я был вполне жизнеспособен, но об этом совершенно не стоило пока знать спорящим неподалеку Людям, чьи голоса стучали по моим барабанным перепонкам как небольшой камнепад. По-видимому, этот грохот и привел меня в чувство. Речь у них шла уже не обо мне, точнее, я упоминался только в прошедшем времени, они уже решали дальнейшую судьбу шпаги, моей – синеватой, с рукоятью из янтаря и серебра – очень дорогой мне шпаги… Спорщиков было двое: один – явно поторопившийся записать меня в покойники Кнут, второй – Илайдж, мой старый приятель Илайдж, с которым мы побывали не в одной переделке и которому я вообще-то доверял. Насколько я понял, Илайдж явился в самый последний момент, когда для моего «самоубийства» все уже было готово и Кнут заканчивал «мою» предсмертную записку. Интересно, что он там сочинил?
– Итак, друг мой, – ухмылялся, опираясь на гибкое лезвие своей шпаги, Илайдж, – вы решили помочь этому Человеку совершить… э-э…
– Илайдж, лучше уйдите, Рагнару все равно не помочь.
– Значит, мой друг Рагнар решил повеситься и попросил вас помочь? Вы огрели его дубинкой по голове, потом проткнули шпагой, а так как Рагнар не изъявил своей последней воли, то вы еще и решили написать эту бумажку. Кстати, подпись весьма несхожа…
– Что вы тут городите, Илайдж?
– А как иначе понять то, что я здесь увидел?.. Петля, вы с карандашом и бумагой на коленях, бездыханное тело в кустах. Мне в голову приходит лишь одна мысль: вы из-за угла напали на Рагнара, уложили его, а теперь хотите инсценировать самоубийство. Может, я ошибаюсь? Ну тогда сами расскажите, как было дело. – Немигающие пронзительно-синие глаза Илайджа насмешливо изучали злого и растерянного Кнута. Похоже, мой убийца-неудачник действительно был захвачен врасплох.
– Бросьте валять дурака, – наконец сумрачно изрек он. – Вы не настолько рассеянны, чтобы не узнать Шпагу Гроссмейстера, а в руках Рагнара она принесла бы гибель всем нам… Вот я и решил…
– Не врите, Кнут, – оборвал его Илайдж. – Я вам уже не раз говорил, что врать надо спокойно и непринужденно, а у вас такой вид, будто вы ежа глотаете!
– С какой стати я должен оправдываться?
– Ну, прежде всего делать это вас никто не заставлял. Чувствуя за собой вину, вы пытаетесь оправдаться, поэтому сумбурно врете. Вы просто зарезали Человека из-за этой железяки! – Илайдж махнул кружевной манжетой в сторону Шпаги. – Убирайтесь отсюда! Я боюсь, Рагнару и в самом деле не поможешь, но, по крайней мере, его оружие не достанется тому, кто его прикончил.
«Как это трогательно, Илайдж, – подумывал тем временем я. – Жаль только, что ты считаешь меня трупом. Интересно, как бы ты заговорил, узнав, что я пока жив…» Возможно, намерения Илайджа были абсолютно чисты, но меня уже дважды предали в течение одного дня, и третьего раза я ждать не собирался. Надо как-то удалить отсюда Кнута, а уж с Илайджем я договорюсь, в крайнем случае отдам эту чертову Шпагу, решил я. Но как избавиться от Кнута? Не обращая больше внимания на звуки голосов, я начал размышлять, и надо заметить, что это не такое простое занятие, когда валяешься в луже собственной крови с раскалывающейся от боли головой. Я мог только говорить и должен был сказать нечто такое, что спасло бы мне жизнь, но что? Это должны быть какие-то сведения об Илайдже, неизвестные Кнуту и разглашения которых опасается сам Илайдж, причем только намек, чуть меньше или чуть больше – и я погиб… Так что я ему скажу? Наверное, вот это! А если… Это была игра поувлекательнее покера, и наконец я решился.
– Илайдж… – слабым голосом произнеся. Он изумленно обернулся. – Та черная пластинка в серебряной оправе, кото…
Кулак Илайджа с треском врезался в челюсть собеседника. Кнут, махая руками и ногами, отлетел в сторону и некоторое время обалдело смотрел, как Илайдж медленно надвигается на него с двумя шпагами в руках, потом на ладони Кнута появилась уже знакомая мне Доска, раздался хлопок воздуха, и он исчез. Кинув свои шпаги в ножны, Илайдж подбежал ко мне:
– Господи, Рагнар, как я рад, что ты жив!..
Я сумел лишь улыбнуться и потерял сознание.
Вновь я очнулся, лежа в шалаше на мягком лапнике. У входа горел костер, у которого сидел Илайдж и курил длинную трубку Я дотронулся до пострадавшего бока – боль прошла, и теперь рана лишь чесалась под толстым слоем бинтов. Мое движение было замечено.
– Осторожней, Рагнар! Тебе лучше не шевелиться.
– Давно я здесь валяюсь?
– Часов восемнадцать.
– Сейчас день или ночь?
– Утро, но ты лучше спи.
– Я уже отоспался.
– Тогда хлебни немного. – Илайдж протянул мне свою флягу, и я хлебнул коричневатой, густой, с терпким запахом жидкости.
– Что это?
– Горский бальзам, мне всегда помогал в таких случаях. – Илайдж весело усмехнулся.
– Спасибо… – Я сделал еще один большой глоток. Крепкий напиток обжег пищевод так, что я закашлялся, но уже через минуту действительно ощутил себя значительно бодрее, и тут на мгновение ко мне вернулась подозрительность.
– А кстати, где моя Шпага?
– Под твоей правой рукой, – улыбнулся Илайдж.
– Тогда, может, ты мне все-таки что-нибудь объяснишь?
– А что конкретно тебя интересует?
Я задумался, за последнее время произошло слишком много непонятного, но самыми важными, пожалуй, были: «шахматная» Доска, по которой меня увел Кнут и с помощью которой, как я теперь догадался, от меня удрал Марк, и моя Шпага, Шпага Гроссмейстера, из-за которой меня чуть не зарезали…
Я осторожно вытащил из-под одеяла свое оружие, потом нащупал в кармане стальной кубик и положил его рядом со Шпагой.
– Расскажи мне, пожалуйста, об этих двух вещах.
Глава 5
Илайдж улыбнулся с неповторимым, чуть грустным, чуть ироническим, выражением.
– Это долгая и серьезная история. Paгнар, и я никогда не стал бы говорить об этом, как не говорил до сих пор, если бы так уж странно не сложились обстоятельства… Насколько мне не изменяет память, ты когда-то сказал, что стал бессмертным одним из последних, я же – одним из первых. Я ведь почти на век старше тебя… – Илайдж вновь усмехнулся, явно погружаясь в воспоминания. – А мой дядя, в свою очередь, был на сто лет старше меня, и он тоже был бессмертным.
Видя, как я изумленно вскинул брови, Илайдж пояснил:
– Мой дядя – тот Человек, которого называли Гроссмейстером!
Я поперхнулся. Ведь если в истории Человечества и была какая-нибудь загадочная фигура – так это Гроссмейстер. О нем ходило множество легенд, подчас противоречащих друг другу, но в основном сводившихся к тому, что в Последний век Империи этот Человек создал для каких-то непонятных целей союз Людей, наделенных необыкновенными способностями, и это сообщество сыграло в войнах немалую роль, но затем Гроссмейстер погиб – и этим все легенды заканчивались… А сейчас весельчак и пьяница Илайдж объявляет, что он – племянник Гроссмейстера. Я с нетерпением ждал продолжения, и оно последовало. Илайдж начал свой рассказ, перевернувший все мои представления о прошлом и настоящем.
– Мой дядя родился как раз тысячелетие назад в Столице Империи. По свидетельствам родителей, он рос, мало чем отличаясь от своих сверстников, разве что был куда более энергичен. В двадцать дет он покинул семью, и с тех пор долгие годы о нем никто ничего не знал. Не исключено, но это лишь мое предположение, что дядя провел их именно на этой планете. Вновь он появился уже в начале последнего века, когда хоронили отца, тогда-то я его впервые и увидел. Невысокий, худой, очень самоуверенный и очень молодо выглядящий Человек, забавлявший всех тем, что никогда не расставался со своей Шпагой, с этой Шпагой… Однако вслух над ним никто не насмехался – от него веяло какой-то странной силой, и он был необычайно умен и прозорлив. Дядя пробыл с нами недолго, вновь куда-то исчез, и в следующий раз я встретился с ним, когда он уже был "прославленным и легендарным Гроссмейстером и собирал свой союз…
В те времена я только что стал бессмертным, был легкомыслен и мотался без всяких целей по всей Галактике, что было весьма нехарактерно для других Людей, как ты, может быть, помнишь. Найти меня было, по-моему, невозможно, но ему это удалось, и он с ходу заявил, что собирается сделать мне очень серьезное предложение. Я хотел было сразу отослать его подальше, но решил все же выслушать, а после резко изменил свое мнение.
По его словам, все, что происходит с Человечеством, то есть эта деградация, не видеть которую мог только слепой, – процесс достаточно естественный, но протекающий как-то чересчур быстро, а это значит, что существует некая сила, ускоряющая регресс.
Поначалу это показалось мне чистой воды измышлениями, но приведенные аргументы были достаточно весомы, и дядя меня убедил. Хотя что представляет собой противник, он сказать не мог… или не хотел. Что любопытно, этого я так и не выяснил… Впоследствии все мы просто выполняли указания Гроссмейстера и совершенно не понимали партии, которую он разыгрывал в масштабах Галактики. Пожалуй, лишь Яромир всегда знал больше других… – При упоминании этого имени я невольно напрягся, однако перебивать не стал. – Да, возвращаясь к тому разговору… Дядя очень туманно намекнул, что владеет никому не известными и очень мощными силами и может противостоять этому врагу нашей цивилизации. Но в одиночку бороться невозможно, и он собирает небольшой, как он выразился, Клуб, а Люди, прошедшие испытание и попавшие в Клуб, получают большие возможности. Он, без сомнения, говорил тогда правду, его действительно беспокоила судьба Человечества. Я тоже разделял его тревогу и отправился с ним на эту планету. Здесь я стал Фигурой, то есть был включен в систему Оракула.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43
– Для кого интересным?
Я бросил быстрый взгляд на Юлиана и ощутил вдруг, что моя игра может закончиться плачевно. Его лицо уже не напоминало маску, оно было свирепым.
– О чем вы? – весьма фальшиво удивился я.
– Я давно слежу за вами, Рагнар! – Губы Юлиана растянулись в ледяной усмешке. – Вы слишком активно действовали в последнее время и допустили ошибку, хотя нельзя не отметить ваших успехов, например эта Шпага… Но зачем было убивать Ганса?
– Он сам меня вынудил, и о чем вообще разговор? Какие действия? Какие ошибки?
– Я рассчитываю впоследствии услышать о ваших действиях от вас самого. Эй, стража!
Из кустов выскочили десятка два рослых местальгорцев. Я вытащил шпагу, о которой в столь странном контексте отозвался Юлиан, и отбил первый удар нападающих. Сам же Юлиан отошел в сторону и, меланхолично скрестив руки на груди, наблюдал за происходящим: меня теснили к пруду, но я успешно отбивался, так как врагов было слишком много и они мешали друг другу, а легкость моего клинка давала мне большое преимущество в скорости. Мне удалось свалить двоих, но я понимал, что долго так продолжаться не может, в конце концов меня просто подстрелят откуда-нибудь со стороны пруда…
Неожиданно в кустах раздался треск, и на поле боя на великолепной гнедой лошади выехал Кнут. В руке у него был короткий, немного изогнутый меч, который он незамедлительно пустил в ход: один из местальгорцев остался без головы, другого сбила с ног и затоптала лошадь. Воспользовавшись охватившей врагов паникой, я тоже переправил в мир иной подвернувшегося под руку воина, а остальные рассыпались в стороны. Получив таким образом передышку, Кнут соскочил с лошади и, отбросив меч, схватил меня за руку. В раскрытой ладони другой его руки появился уже знакомый мне стальной кубик, немедленно развернувшийся в доску. А затем случилось нечто весьма необычное: одна из фигурок, похожая на башню, двинулась вправо и переместилась на другую клетку. Тотчас же мир вокруг меня исчез, но последнее, что я заметил, было вытянувшееся лицо Юлиана. Темнота продолжалась буквально доли секунды, а затем вокруг снова вспыхнул свет: мы стояли на краю какой-то поляны в девственном лесу. И никаких следов Местальгора…
– Черт тебя дери! – изумленно выругался я, но тут же спохватился: – Спасибо, Кнут…
Кнут, не обращая внимания на мою протянутую руку, молча вытащил шпагу и так же молча воткнул ее в меня. От неожиданности я практически неуспел парировать удар, и в результате у меня был распорот весь правый бок, возможно, его шпага даже задела легкое.
– За что? – только и прохрипел я.
Кнут злобно усмехнулся и выбил оружие у меня из рук, потом сильным толчком свалил на землю, вытащил из-за пояса дубинку и замахнулся. Я попытался увернуться, но дубинка скользнула по виску. Мир качнулся и исчез…
Вечерело… Уже не менее десяти минут назад я пришел в себя и теперь через прищуренные веки наблюдал за развивающимися вокруг событиями. Перед глазами мелькали цветные круги и звезды, в ушах нестерпимо звенело, наверное, от потери крови, счастье еще, что рубашка прилипла к ране и сработала как кровоостанавливающее средство. Удар же дубинкой не оставил никаких серьезных последствий, и вообще я был вполне жизнеспособен, но об этом совершенно не стоило пока знать спорящим неподалеку Людям, чьи голоса стучали по моим барабанным перепонкам как небольшой камнепад. По-видимому, этот грохот и привел меня в чувство. Речь у них шла уже не обо мне, точнее, я упоминался только в прошедшем времени, они уже решали дальнейшую судьбу шпаги, моей – синеватой, с рукоятью из янтаря и серебра – очень дорогой мне шпаги… Спорщиков было двое: один – явно поторопившийся записать меня в покойники Кнут, второй – Илайдж, мой старый приятель Илайдж, с которым мы побывали не в одной переделке и которому я вообще-то доверял. Насколько я понял, Илайдж явился в самый последний момент, когда для моего «самоубийства» все уже было готово и Кнут заканчивал «мою» предсмертную записку. Интересно, что он там сочинил?
– Итак, друг мой, – ухмылялся, опираясь на гибкое лезвие своей шпаги, Илайдж, – вы решили помочь этому Человеку совершить… э-э…
– Илайдж, лучше уйдите, Рагнару все равно не помочь.
– Значит, мой друг Рагнар решил повеситься и попросил вас помочь? Вы огрели его дубинкой по голове, потом проткнули шпагой, а так как Рагнар не изъявил своей последней воли, то вы еще и решили написать эту бумажку. Кстати, подпись весьма несхожа…
– Что вы тут городите, Илайдж?
– А как иначе понять то, что я здесь увидел?.. Петля, вы с карандашом и бумагой на коленях, бездыханное тело в кустах. Мне в голову приходит лишь одна мысль: вы из-за угла напали на Рагнара, уложили его, а теперь хотите инсценировать самоубийство. Может, я ошибаюсь? Ну тогда сами расскажите, как было дело. – Немигающие пронзительно-синие глаза Илайджа насмешливо изучали злого и растерянного Кнута. Похоже, мой убийца-неудачник действительно был захвачен врасплох.
– Бросьте валять дурака, – наконец сумрачно изрек он. – Вы не настолько рассеянны, чтобы не узнать Шпагу Гроссмейстера, а в руках Рагнара она принесла бы гибель всем нам… Вот я и решил…
– Не врите, Кнут, – оборвал его Илайдж. – Я вам уже не раз говорил, что врать надо спокойно и непринужденно, а у вас такой вид, будто вы ежа глотаете!
– С какой стати я должен оправдываться?
– Ну, прежде всего делать это вас никто не заставлял. Чувствуя за собой вину, вы пытаетесь оправдаться, поэтому сумбурно врете. Вы просто зарезали Человека из-за этой железяки! – Илайдж махнул кружевной манжетой в сторону Шпаги. – Убирайтесь отсюда! Я боюсь, Рагнару и в самом деле не поможешь, но, по крайней мере, его оружие не достанется тому, кто его прикончил.
«Как это трогательно, Илайдж, – подумывал тем временем я. – Жаль только, что ты считаешь меня трупом. Интересно, как бы ты заговорил, узнав, что я пока жив…» Возможно, намерения Илайджа были абсолютно чисты, но меня уже дважды предали в течение одного дня, и третьего раза я ждать не собирался. Надо как-то удалить отсюда Кнута, а уж с Илайджем я договорюсь, в крайнем случае отдам эту чертову Шпагу, решил я. Но как избавиться от Кнута? Не обращая больше внимания на звуки голосов, я начал размышлять, и надо заметить, что это не такое простое занятие, когда валяешься в луже собственной крови с раскалывающейся от боли головой. Я мог только говорить и должен был сказать нечто такое, что спасло бы мне жизнь, но что? Это должны быть какие-то сведения об Илайдже, неизвестные Кнуту и разглашения которых опасается сам Илайдж, причем только намек, чуть меньше или чуть больше – и я погиб… Так что я ему скажу? Наверное, вот это! А если… Это была игра поувлекательнее покера, и наконец я решился.
– Илайдж… – слабым голосом произнеся. Он изумленно обернулся. – Та черная пластинка в серебряной оправе, кото…
Кулак Илайджа с треском врезался в челюсть собеседника. Кнут, махая руками и ногами, отлетел в сторону и некоторое время обалдело смотрел, как Илайдж медленно надвигается на него с двумя шпагами в руках, потом на ладони Кнута появилась уже знакомая мне Доска, раздался хлопок воздуха, и он исчез. Кинув свои шпаги в ножны, Илайдж подбежал ко мне:
– Господи, Рагнар, как я рад, что ты жив!..
Я сумел лишь улыбнуться и потерял сознание.
Вновь я очнулся, лежа в шалаше на мягком лапнике. У входа горел костер, у которого сидел Илайдж и курил длинную трубку Я дотронулся до пострадавшего бока – боль прошла, и теперь рана лишь чесалась под толстым слоем бинтов. Мое движение было замечено.
– Осторожней, Рагнар! Тебе лучше не шевелиться.
– Давно я здесь валяюсь?
– Часов восемнадцать.
– Сейчас день или ночь?
– Утро, но ты лучше спи.
– Я уже отоспался.
– Тогда хлебни немного. – Илайдж протянул мне свою флягу, и я хлебнул коричневатой, густой, с терпким запахом жидкости.
– Что это?
– Горский бальзам, мне всегда помогал в таких случаях. – Илайдж весело усмехнулся.
– Спасибо… – Я сделал еще один большой глоток. Крепкий напиток обжег пищевод так, что я закашлялся, но уже через минуту действительно ощутил себя значительно бодрее, и тут на мгновение ко мне вернулась подозрительность.
– А кстати, где моя Шпага?
– Под твоей правой рукой, – улыбнулся Илайдж.
– Тогда, может, ты мне все-таки что-нибудь объяснишь?
– А что конкретно тебя интересует?
Я задумался, за последнее время произошло слишком много непонятного, но самыми важными, пожалуй, были: «шахматная» Доска, по которой меня увел Кнут и с помощью которой, как я теперь догадался, от меня удрал Марк, и моя Шпага, Шпага Гроссмейстера, из-за которой меня чуть не зарезали…
Я осторожно вытащил из-под одеяла свое оружие, потом нащупал в кармане стальной кубик и положил его рядом со Шпагой.
– Расскажи мне, пожалуйста, об этих двух вещах.
Глава 5
Илайдж улыбнулся с неповторимым, чуть грустным, чуть ироническим, выражением.
– Это долгая и серьезная история. Paгнар, и я никогда не стал бы говорить об этом, как не говорил до сих пор, если бы так уж странно не сложились обстоятельства… Насколько мне не изменяет память, ты когда-то сказал, что стал бессмертным одним из последних, я же – одним из первых. Я ведь почти на век старше тебя… – Илайдж вновь усмехнулся, явно погружаясь в воспоминания. – А мой дядя, в свою очередь, был на сто лет старше меня, и он тоже был бессмертным.
Видя, как я изумленно вскинул брови, Илайдж пояснил:
– Мой дядя – тот Человек, которого называли Гроссмейстером!
Я поперхнулся. Ведь если в истории Человечества и была какая-нибудь загадочная фигура – так это Гроссмейстер. О нем ходило множество легенд, подчас противоречащих друг другу, но в основном сводившихся к тому, что в Последний век Империи этот Человек создал для каких-то непонятных целей союз Людей, наделенных необыкновенными способностями, и это сообщество сыграло в войнах немалую роль, но затем Гроссмейстер погиб – и этим все легенды заканчивались… А сейчас весельчак и пьяница Илайдж объявляет, что он – племянник Гроссмейстера. Я с нетерпением ждал продолжения, и оно последовало. Илайдж начал свой рассказ, перевернувший все мои представления о прошлом и настоящем.
– Мой дядя родился как раз тысячелетие назад в Столице Империи. По свидетельствам родителей, он рос, мало чем отличаясь от своих сверстников, разве что был куда более энергичен. В двадцать дет он покинул семью, и с тех пор долгие годы о нем никто ничего не знал. Не исключено, но это лишь мое предположение, что дядя провел их именно на этой планете. Вновь он появился уже в начале последнего века, когда хоронили отца, тогда-то я его впервые и увидел. Невысокий, худой, очень самоуверенный и очень молодо выглядящий Человек, забавлявший всех тем, что никогда не расставался со своей Шпагой, с этой Шпагой… Однако вслух над ним никто не насмехался – от него веяло какой-то странной силой, и он был необычайно умен и прозорлив. Дядя пробыл с нами недолго, вновь куда-то исчез, и в следующий раз я встретился с ним, когда он уже был "прославленным и легендарным Гроссмейстером и собирал свой союз…
В те времена я только что стал бессмертным, был легкомыслен и мотался без всяких целей по всей Галактике, что было весьма нехарактерно для других Людей, как ты, может быть, помнишь. Найти меня было, по-моему, невозможно, но ему это удалось, и он с ходу заявил, что собирается сделать мне очень серьезное предложение. Я хотел было сразу отослать его подальше, но решил все же выслушать, а после резко изменил свое мнение.
По его словам, все, что происходит с Человечеством, то есть эта деградация, не видеть которую мог только слепой, – процесс достаточно естественный, но протекающий как-то чересчур быстро, а это значит, что существует некая сила, ускоряющая регресс.
Поначалу это показалось мне чистой воды измышлениями, но приведенные аргументы были достаточно весомы, и дядя меня убедил. Хотя что представляет собой противник, он сказать не мог… или не хотел. Что любопытно, этого я так и не выяснил… Впоследствии все мы просто выполняли указания Гроссмейстера и совершенно не понимали партии, которую он разыгрывал в масштабах Галактики. Пожалуй, лишь Яромир всегда знал больше других… – При упоминании этого имени я невольно напрягся, однако перебивать не стал. – Да, возвращаясь к тому разговору… Дядя очень туманно намекнул, что владеет никому не известными и очень мощными силами и может противостоять этому врагу нашей цивилизации. Но в одиночку бороться невозможно, и он собирает небольшой, как он выразился, Клуб, а Люди, прошедшие испытание и попавшие в Клуб, получают большие возможности. Он, без сомнения, говорил тогда правду, его действительно беспокоила судьба Человечества. Я тоже разделял его тревогу и отправился с ним на эту планету. Здесь я стал Фигурой, то есть был включен в систему Оракула.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43