Ибо, как он сказал, это было в прежние дни место, славившееся ученостью. Он сказал… – Она запнулась, а когда заговорила вновь, они уловили в ее голосе необычное для нее изумление. – Он сказал, что был ученым, который помог мне открыть две книги. Потом ученый умер, и он сделался моим сокольничим, а затем – стражем. Но он не сам выбирал, кем стать. Он принял свой истинный облик в день, когда, как сказали, умер Моргон.
– Кто его освободил? – прошептал Руд.
– Он не знает.
Рэдерле приложила ладони ко рту: внезапно она увидела вместо лица Моргол старое, ширококостное лицо хелской свинарки и след великой и ужасной тьмы в ее глазах.
– Руд, – прошептала она. – Свинарка Райта. Когда она услышала вести о Звездоносце, которые Элийу принес с Исига, она завопила, да так, что хелские свиньи рассеялись, точно семена чертополоха. А затем исчезла. Она назвала… Одного борова она назвала Алойлом.
И услышала, как брат втянул носом воздух.
– Нун?
– Может быть, их освободил Высший.
– Высший… – Что-то в голосе Моргол, как она ни была задумчива, напомнило Рэдерле Мэтома. – Не знаю, с чего бы ему вздумалось помогать чародеям, а не Звездоносцу, но уверена: если все так, у него есть на то причины. – Она оглянулась на дорогу, увидела, что строй восстановился, и опять пустила коня шагом. Они почти достигли на вершины; у конца дороги показались ровные затененные лужайки с позолотой прошлогодней дубовой листвы.
Взглянув на Моргол, Руд произнес с необычной для него неуверенностью:
– Ты позволишь кое о чем тебя спросить?
– Конечно, Руд.
– Ты знаешь, где сейчас арфист Высшего?
С минуту Моргол не отвечала, не сводя глаз с массивного, сложенного из грубого камня здания, окна и двери которого пестрели многоцветьем: всюду толпились учащиеся, желавшие видеть ее приезд. Затем она взглянула на свои руки.
– Нет, от него не было ни слова.
Чтобы встретить Моргол, вышли Мастера, сумрачные, точно вороны, одетые в красное и золотое. Сундуки были внесены в библиотеку. Там Мастера любовно осмотрели книги, с удивлением слушая рассказ Моргол о том, как она открыла первые две. Рэдерле взглянула на одну, водруженную на специально приготовленную широкую подставку.
Черные письмена выглядели скупыми и суровыми, но, перевернув страницу, Рэдерле неожиданно обнаружила на полях изящные и точные рисунки полевых цветов. Это вновь пробудило воспоминание о свинарке, которая курила трубку, уперев босую ногу в дубовые корни, и девушка улыбнулась в глубокой задумчивости. Вдруг ее взгляд остановился на неподвижной фигуре Лиры. Та стояла у дверей в привычной стойке: спина прямая, стопы чуть врозь – словно ей поручили нести здесь охрану. Но ее глаза были будто подернуты дымкой, она ничего не видела.
В библиотеке воцарилось безмолвие: Моргол рассказывала Мастерам о возвращении волшебника Иффа. Она попросила Рэдерле повторить рассказ о свинарке, и Рэдерле выполнила просьбу, пересказав также поразительные вести, которые принес с Исига Элийу. Их еще не слыхал никто, даже Моргол, и они вызвали взрыв чувств у присутствующих. Доброжелательные голоса задавали ей вопросы, на которые она не могла ответить; они спрашивали друг друга, но и сами не находили ответа. Затем вновь заговорила Моргол. Рэдерле не слышала ее слов – только молчание, которое Мастер Мастеру передавал как нечто осязаемое.
– Мастер Ом, – взял слово утонченный и хрупкий Мастер, которого звали Тэл, – был с нами постоянно до минувшей весны, когда он на год отбыл в Лунголд для мирных занятий и созерцания. Он мог отправиться куда пожелает; и выбрал древний город волшебников. Его письма к нам приносили торговцы из Лунголда. – Он остановился, не сводя с лица Моргол своих бесстрастных опытных глаз. – Эл, ты известна и пользуешься уважением в нашем училище как человек осведомленный и честный, если у тебя есть какие-то сомнения, изложи их без колебаний.
– Честность училища в лице Мастера Ома, которого вы вряд ли когда-либо увидите вновь в этих стенах, – вот в чем я не уверена, Мастер Тэл, – тихо произнесла Моргол. – И я сомневаюсь в осведомленности каждого из нас, включая меня саму. Незадолго до моего отъезда из Херуна меня посетил король Остерланда, явившийся скромно и незаметно. Он хотел знать, есть ли у меня вести о Моргоне с Хеда. И сказал, что дошел до Исига, но до горы Эрленстар не добрался, ибо туманы и бури на перевале разыгрались не на шутку. Даже для тура. Будучи у меня, он сообщил кое-что, укрепившее мои подозрения, которые впервые возникли во время моего последнего приезда сюда. Он сообщил мне, что последнее слово, которое произнес чародей Сут, когда умирал на руках у Моргона, было «Ом». Ом. Гистеслухлом. Основатель Лунголда. Испуская последний вздох, Сут обвинял его. – Она умолкла, ее глаза перемещались с одного неподвижного лица на другое. – Я спросила Хара, не обращался ли он со своим вопросом в Училище. Он рассмеялся и заявил, что Мастера Знания неспособны распознать ни Звездоносца, ни Основателя Лунголда.
Она опять умолкла. Однако не раздалось ни возражений, ни оправданий тех, кто ее слушал. Она слегка наклонила голову:
– Мастер Ом в Лунголде с начала весны. Арфиста Высшего не видели с тех же пор, и, как утверждают повсеместно, сам Высший молчит столько же времени. Смерть князя Хедского освободила волшебников от силы, которая тяготела над ними. Я предполагаю, что чародеев освободил Основатель Лунголда, поскольку, убив Звездоносца, он больше не испытывал страха перед их могуществом или возможным вмешательством. Я также предполагаю, что, если училище по-прежнему хочет оправдывать свое существование, ему следует постичь суть этой невозможной головоломки.
Звук, похожий на вздох, пронесся по библиотеке; то был ветер с моря, ударивший о стену, словно пташка, желавшая вырваться на свободу. Лира резко повернулась; дверь захлопнулась за ее спиной. Глаза Моргол устремились на дверь, затем снова на Мастеров, которые опять заговорили приглушенными торопливыми голосами. Они начали собираться вокруг Моргол. Упираясь ладонями в один из столов, Руд стоял, склонившись над книгой, в его лице не было ни кровинки, плечи напряглись, и Рэдерле догадывалась, что он ничего в этой книге не видит. Она шагнула к нему, затем повернула, пробралась мимо Мастеров к двери и вышла. В коридоре она миновала толпу учащихся, с жадным любопытством ожидавших, когда им, наконец, позволят взглянуть на книги; едва ли она различала их голоса. И дальше, когда шла лужайками, едва ли почувствовала, что ветер в сумерках ранней весны стал прохладным и беспокойным. Под деревом на краю скалы она увидела Лиру, стоявшую спиной к училищу. Ее плечи оцепенели, голова склонилась. Пока Рэдерле шла, копье Лиры взметнулось, его наконечник описал в воздухе сверкающий круг, устремился вниз и вошел в землю.
Услыхав шорох прошлогодней листвы, которого не скрыл шум ветра в деревьях, Лира обернулась. Рэдерле замерла. Они молча поглядели друг на друга. Затем Лира, давая выход гневу и скорби, произнесла с вызовом:
– Я бы отправилась с ним. И защитила бы его ценой своей жизни.
Взгляд Рэдерле переместился с Лиры на море внизу… далеко-далеко внизу, с полумесяцем гавани, который оно выточило, с выступом суши на севере, за которым лежали другие земли, другие гавани. Она сжала пальцы в кулаки.
– Корабль моего отца здесь, в Кэйтнарде. Я могу доплыть на нем до Краала. Я хочу попасть к горе Эрленстар. Ты поможешь мне?
Губы девушки-стража шевельнулись. Рэдерле увидела, что на ее лице на миг вспыхнули изумление и неуверенность. Затем она ухватилась за древко своего копья, выдернула его из земли и горячо кивнула: «Я с тобой».
3
Позднее в тот же вечер Лира повела стражей Моргол в Кэйтнард искать ночлег, и Рэдерле последовала за ними. Перед лошадью Руда в конюшнях училища она оставила маленький моточек из яркой золотой нити, которую вытянула из оторочки рукава. Держа в уме моточек, она оставила в нем свое имя, представила себе сперва Руда, наступающего на моточек, а затем его коня – и далее, как Руд скачет по улицам Кэйтнарда, ни о чем не думая, повторяя каждый изгиб и петлю золотой нити, пока, доскакав, не избавится от чар и не обнаружит, что корабль и морской отлив его не дождались. Она понимала, что он ее заподозрит, но ему ничего не останется, кроме как ехать в Ануйн верхом, в то время как Бри Корбетт, повинуясь приказу, поведет корабль на север.
Стражам еще ничего не сказали. Рэдерле слышала обрывки их разговоров и смех, заглушаемые унылым и неуемным гулом волн, когда скакала за ними под гору. Почти стемнело. Ветер мешал лошади продвигаться, но, как и советовала Лира, Рэдерле все же держалась на одном и том же расстоянии от стражи. Она в течение всего пути чувствовала затылком взгляд Моргол.
Ей удалось догнать стражей в тихом переулочке близ пристани. У девушек был несколько изумленный вид. Одна из них сказала: «Лира, здесь нет ничего, кроме торговых складов». Лира, не отвечая, обернулась и увидела Рэдерле. Рэдерле встретила ее краткий испытующий взгляд. Затем Лира посмотрела на стражей. Что-то в ее лице их успокоило. Ее пальцы сомкнулись и вновь расслабились на копейном древке. Она подняла подбородок.
– Сегодня вечером я отбываю с Рэдерле Анской к горе Эрленстар. Я совершаю это без дозволения Моргол. Я дезертирую. Я не сумела защитить князя острова Хед, пока он был жив. Все, что я могу сейчас, – это узнать у Высшего, кто его убил и где убийца. Мы плывем в Краал на корабле ее отца. Корабельщика еще не поставили в известность. Я не могу… Минуточку. Я не могу просить вас мне помочь. Ибо не могу думать, что вы совершите столь постыдное и позорное дело, каким было бы оставить Моргол в одиночестве, без охраны в чужом городе. Не знаю, как я сама отваживаюсь на это. Но в чем я совершенно уверена, так это в том, что нам вдвоем корабль не угнать.
Когда она договорила, воцарилось молчание, разве что где-то хлопала на ветру дверь. Лица стражей были непроницаемы. Затем одна из них, девушка со светлой шелковистой косой и приветливым загорелым личиком, гневно воскликнула:
– Лира, да в своем ли ты уме? – Затем поглядела на Рэдерле. – Да в своем ли уме вы обе?
– Да, – ответила Рэдерле. – Во всем Обитаемом Мире нет человека, который доставит нас до цели, но корабельщик, служащий у моего отца, и сам почти готов отправиться туда. Он уважает вас и, как только оценит обстановку, думаю, не будет долго спорить.
– Но что скажет Моргол? И что скажут твои близкие?
– Не знаю. Мне все равно.
Девушка без слов покачала головой:
– Лира…
– Имер, вы можете выбрать одно из трех. Можете оставить нас здесь, вернуться в училище и сообщить обо всем Моргол. Можете силой доставить нас обратно в Училище, чем значительно превысите ваши полномочия и оскорбите народ Ана, не говоря уж обо мне. А можете идти с нами.
У Моргол есть двадцать стражей, которые ждут в Хлурле, чтобы сопровождать ее обратно в Город Короны; ей требуется только вызвать их в Кэйтнард, и они тотчас явятся. Она будет в безопасности. Однако, что она скажет вам, если узнает, что вы отпустили меня одну к горе Эрленстар, я предпочла бы не услышать.
Еще одна девушка, с простецким смуглым лицом и грубоватым акцентом Херунского нагорья в голосе, веско заметила:
– Она решит, что мы все дезертировали.
– Гох, я скажу ей, что взяла ответственность на себя.
– Вряд ли ты сможешь убедить ее, что всех нас заставила сделать это. Лира, прекрати валять дурака и возвращайся в Училище, – сказала Имер.
– Нет. И только попробуй тронь меня. Ты не имеешь права применять силу к земленаследнице Херуна. – Она выдержала паузу, переводя взгляд с лица на лицо.
Кто-то вздохнул.
– Как ты думаешь, далеко ли ты уйдешь, если корабль Моргол пустится в погоню? Она тебя настигнет.
– Тогда о чем вам беспокоиться? Вы ведь знаете, что не можете отпустить меня одну к горе Эрленстар.
– Лира, мы отборные стражи Моргол. Мы не воры. Не похитители.
– Тогда возвращайтесь в училище. – Презрение в ее голосе не давало им пошевелиться. – У вас есть выбор. Возвращайтесь в Херун с Моргол. Вы не хуже любого другого знаете, кем был Звездоносец. Вы знаете, как он погиб и как весь свет тем временем занимался своим делом. Если никто не потребует у Высшего назвать чародея, который его погубил, назвать оборотней, то, думаю, однажды, и очень скоро, сотни стражей в Городе Короны будет недостаточно, чтобы защитить Моргол от страшного бедствия. Если мне придется идти к горе Эрленстар пешком, я пойду. Поможете вы мне или нет?
Они опять молчали, стоя строем перед ней, словно готовясь к битве; на их лица падала тень, и ничего нельзя было предугадать. Затем маленькая черноволосая девушка, с нежными бровями вразлет, покорно сказала:
– Ладно, если мы не можем принудить тебя остаться, может быть, корабельщик приведет тебя в чувство? Каким образом ты предполагаешь угнать корабль?
Она рассказала как. Стражи поворчали, оспаривая ее доводы, но им не хватило запала;
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28
– Кто его освободил? – прошептал Руд.
– Он не знает.
Рэдерле приложила ладони ко рту: внезапно она увидела вместо лица Моргол старое, ширококостное лицо хелской свинарки и след великой и ужасной тьмы в ее глазах.
– Руд, – прошептала она. – Свинарка Райта. Когда она услышала вести о Звездоносце, которые Элийу принес с Исига, она завопила, да так, что хелские свиньи рассеялись, точно семена чертополоха. А затем исчезла. Она назвала… Одного борова она назвала Алойлом.
И услышала, как брат втянул носом воздух.
– Нун?
– Может быть, их освободил Высший.
– Высший… – Что-то в голосе Моргол, как она ни была задумчива, напомнило Рэдерле Мэтома. – Не знаю, с чего бы ему вздумалось помогать чародеям, а не Звездоносцу, но уверена: если все так, у него есть на то причины. – Она оглянулась на дорогу, увидела, что строй восстановился, и опять пустила коня шагом. Они почти достигли на вершины; у конца дороги показались ровные затененные лужайки с позолотой прошлогодней дубовой листвы.
Взглянув на Моргол, Руд произнес с необычной для него неуверенностью:
– Ты позволишь кое о чем тебя спросить?
– Конечно, Руд.
– Ты знаешь, где сейчас арфист Высшего?
С минуту Моргол не отвечала, не сводя глаз с массивного, сложенного из грубого камня здания, окна и двери которого пестрели многоцветьем: всюду толпились учащиеся, желавшие видеть ее приезд. Затем она взглянула на свои руки.
– Нет, от него не было ни слова.
Чтобы встретить Моргол, вышли Мастера, сумрачные, точно вороны, одетые в красное и золотое. Сундуки были внесены в библиотеку. Там Мастера любовно осмотрели книги, с удивлением слушая рассказ Моргол о том, как она открыла первые две. Рэдерле взглянула на одну, водруженную на специально приготовленную широкую подставку.
Черные письмена выглядели скупыми и суровыми, но, перевернув страницу, Рэдерле неожиданно обнаружила на полях изящные и точные рисунки полевых цветов. Это вновь пробудило воспоминание о свинарке, которая курила трубку, уперев босую ногу в дубовые корни, и девушка улыбнулась в глубокой задумчивости. Вдруг ее взгляд остановился на неподвижной фигуре Лиры. Та стояла у дверей в привычной стойке: спина прямая, стопы чуть врозь – словно ей поручили нести здесь охрану. Но ее глаза были будто подернуты дымкой, она ничего не видела.
В библиотеке воцарилось безмолвие: Моргол рассказывала Мастерам о возвращении волшебника Иффа. Она попросила Рэдерле повторить рассказ о свинарке, и Рэдерле выполнила просьбу, пересказав также поразительные вести, которые принес с Исига Элийу. Их еще не слыхал никто, даже Моргол, и они вызвали взрыв чувств у присутствующих. Доброжелательные голоса задавали ей вопросы, на которые она не могла ответить; они спрашивали друг друга, но и сами не находили ответа. Затем вновь заговорила Моргол. Рэдерле не слышала ее слов – только молчание, которое Мастер Мастеру передавал как нечто осязаемое.
– Мастер Ом, – взял слово утонченный и хрупкий Мастер, которого звали Тэл, – был с нами постоянно до минувшей весны, когда он на год отбыл в Лунголд для мирных занятий и созерцания. Он мог отправиться куда пожелает; и выбрал древний город волшебников. Его письма к нам приносили торговцы из Лунголда. – Он остановился, не сводя с лица Моргол своих бесстрастных опытных глаз. – Эл, ты известна и пользуешься уважением в нашем училище как человек осведомленный и честный, если у тебя есть какие-то сомнения, изложи их без колебаний.
– Честность училища в лице Мастера Ома, которого вы вряд ли когда-либо увидите вновь в этих стенах, – вот в чем я не уверена, Мастер Тэл, – тихо произнесла Моргол. – И я сомневаюсь в осведомленности каждого из нас, включая меня саму. Незадолго до моего отъезда из Херуна меня посетил король Остерланда, явившийся скромно и незаметно. Он хотел знать, есть ли у меня вести о Моргоне с Хеда. И сказал, что дошел до Исига, но до горы Эрленстар не добрался, ибо туманы и бури на перевале разыгрались не на шутку. Даже для тура. Будучи у меня, он сообщил кое-что, укрепившее мои подозрения, которые впервые возникли во время моего последнего приезда сюда. Он сообщил мне, что последнее слово, которое произнес чародей Сут, когда умирал на руках у Моргона, было «Ом». Ом. Гистеслухлом. Основатель Лунголда. Испуская последний вздох, Сут обвинял его. – Она умолкла, ее глаза перемещались с одного неподвижного лица на другое. – Я спросила Хара, не обращался ли он со своим вопросом в Училище. Он рассмеялся и заявил, что Мастера Знания неспособны распознать ни Звездоносца, ни Основателя Лунголда.
Она опять умолкла. Однако не раздалось ни возражений, ни оправданий тех, кто ее слушал. Она слегка наклонила голову:
– Мастер Ом в Лунголде с начала весны. Арфиста Высшего не видели с тех же пор, и, как утверждают повсеместно, сам Высший молчит столько же времени. Смерть князя Хедского освободила волшебников от силы, которая тяготела над ними. Я предполагаю, что чародеев освободил Основатель Лунголда, поскольку, убив Звездоносца, он больше не испытывал страха перед их могуществом или возможным вмешательством. Я также предполагаю, что, если училище по-прежнему хочет оправдывать свое существование, ему следует постичь суть этой невозможной головоломки.
Звук, похожий на вздох, пронесся по библиотеке; то был ветер с моря, ударивший о стену, словно пташка, желавшая вырваться на свободу. Лира резко повернулась; дверь захлопнулась за ее спиной. Глаза Моргол устремились на дверь, затем снова на Мастеров, которые опять заговорили приглушенными торопливыми голосами. Они начали собираться вокруг Моргол. Упираясь ладонями в один из столов, Руд стоял, склонившись над книгой, в его лице не было ни кровинки, плечи напряглись, и Рэдерле догадывалась, что он ничего в этой книге не видит. Она шагнула к нему, затем повернула, пробралась мимо Мастеров к двери и вышла. В коридоре она миновала толпу учащихся, с жадным любопытством ожидавших, когда им, наконец, позволят взглянуть на книги; едва ли она различала их голоса. И дальше, когда шла лужайками, едва ли почувствовала, что ветер в сумерках ранней весны стал прохладным и беспокойным. Под деревом на краю скалы она увидела Лиру, стоявшую спиной к училищу. Ее плечи оцепенели, голова склонилась. Пока Рэдерле шла, копье Лиры взметнулось, его наконечник описал в воздухе сверкающий круг, устремился вниз и вошел в землю.
Услыхав шорох прошлогодней листвы, которого не скрыл шум ветра в деревьях, Лира обернулась. Рэдерле замерла. Они молча поглядели друг на друга. Затем Лира, давая выход гневу и скорби, произнесла с вызовом:
– Я бы отправилась с ним. И защитила бы его ценой своей жизни.
Взгляд Рэдерле переместился с Лиры на море внизу… далеко-далеко внизу, с полумесяцем гавани, который оно выточило, с выступом суши на севере, за которым лежали другие земли, другие гавани. Она сжала пальцы в кулаки.
– Корабль моего отца здесь, в Кэйтнарде. Я могу доплыть на нем до Краала. Я хочу попасть к горе Эрленстар. Ты поможешь мне?
Губы девушки-стража шевельнулись. Рэдерле увидела, что на ее лице на миг вспыхнули изумление и неуверенность. Затем она ухватилась за древко своего копья, выдернула его из земли и горячо кивнула: «Я с тобой».
3
Позднее в тот же вечер Лира повела стражей Моргол в Кэйтнард искать ночлег, и Рэдерле последовала за ними. Перед лошадью Руда в конюшнях училища она оставила маленький моточек из яркой золотой нити, которую вытянула из оторочки рукава. Держа в уме моточек, она оставила в нем свое имя, представила себе сперва Руда, наступающего на моточек, а затем его коня – и далее, как Руд скачет по улицам Кэйтнарда, ни о чем не думая, повторяя каждый изгиб и петлю золотой нити, пока, доскакав, не избавится от чар и не обнаружит, что корабль и морской отлив его не дождались. Она понимала, что он ее заподозрит, но ему ничего не останется, кроме как ехать в Ануйн верхом, в то время как Бри Корбетт, повинуясь приказу, поведет корабль на север.
Стражам еще ничего не сказали. Рэдерле слышала обрывки их разговоров и смех, заглушаемые унылым и неуемным гулом волн, когда скакала за ними под гору. Почти стемнело. Ветер мешал лошади продвигаться, но, как и советовала Лира, Рэдерле все же держалась на одном и том же расстоянии от стражи. Она в течение всего пути чувствовала затылком взгляд Моргол.
Ей удалось догнать стражей в тихом переулочке близ пристани. У девушек был несколько изумленный вид. Одна из них сказала: «Лира, здесь нет ничего, кроме торговых складов». Лира, не отвечая, обернулась и увидела Рэдерле. Рэдерле встретила ее краткий испытующий взгляд. Затем Лира посмотрела на стражей. Что-то в ее лице их успокоило. Ее пальцы сомкнулись и вновь расслабились на копейном древке. Она подняла подбородок.
– Сегодня вечером я отбываю с Рэдерле Анской к горе Эрленстар. Я совершаю это без дозволения Моргол. Я дезертирую. Я не сумела защитить князя острова Хед, пока он был жив. Все, что я могу сейчас, – это узнать у Высшего, кто его убил и где убийца. Мы плывем в Краал на корабле ее отца. Корабельщика еще не поставили в известность. Я не могу… Минуточку. Я не могу просить вас мне помочь. Ибо не могу думать, что вы совершите столь постыдное и позорное дело, каким было бы оставить Моргол в одиночестве, без охраны в чужом городе. Не знаю, как я сама отваживаюсь на это. Но в чем я совершенно уверена, так это в том, что нам вдвоем корабль не угнать.
Когда она договорила, воцарилось молчание, разве что где-то хлопала на ветру дверь. Лица стражей были непроницаемы. Затем одна из них, девушка со светлой шелковистой косой и приветливым загорелым личиком, гневно воскликнула:
– Лира, да в своем ли ты уме? – Затем поглядела на Рэдерле. – Да в своем ли уме вы обе?
– Да, – ответила Рэдерле. – Во всем Обитаемом Мире нет человека, который доставит нас до цели, но корабельщик, служащий у моего отца, и сам почти готов отправиться туда. Он уважает вас и, как только оценит обстановку, думаю, не будет долго спорить.
– Но что скажет Моргол? И что скажут твои близкие?
– Не знаю. Мне все равно.
Девушка без слов покачала головой:
– Лира…
– Имер, вы можете выбрать одно из трех. Можете оставить нас здесь, вернуться в училище и сообщить обо всем Моргол. Можете силой доставить нас обратно в Училище, чем значительно превысите ваши полномочия и оскорбите народ Ана, не говоря уж обо мне. А можете идти с нами.
У Моргол есть двадцать стражей, которые ждут в Хлурле, чтобы сопровождать ее обратно в Город Короны; ей требуется только вызвать их в Кэйтнард, и они тотчас явятся. Она будет в безопасности. Однако, что она скажет вам, если узнает, что вы отпустили меня одну к горе Эрленстар, я предпочла бы не услышать.
Еще одна девушка, с простецким смуглым лицом и грубоватым акцентом Херунского нагорья в голосе, веско заметила:
– Она решит, что мы все дезертировали.
– Гох, я скажу ей, что взяла ответственность на себя.
– Вряд ли ты сможешь убедить ее, что всех нас заставила сделать это. Лира, прекрати валять дурака и возвращайся в Училище, – сказала Имер.
– Нет. И только попробуй тронь меня. Ты не имеешь права применять силу к земленаследнице Херуна. – Она выдержала паузу, переводя взгляд с лица на лицо.
Кто-то вздохнул.
– Как ты думаешь, далеко ли ты уйдешь, если корабль Моргол пустится в погоню? Она тебя настигнет.
– Тогда о чем вам беспокоиться? Вы ведь знаете, что не можете отпустить меня одну к горе Эрленстар.
– Лира, мы отборные стражи Моргол. Мы не воры. Не похитители.
– Тогда возвращайтесь в училище. – Презрение в ее голосе не давало им пошевелиться. – У вас есть выбор. Возвращайтесь в Херун с Моргол. Вы не хуже любого другого знаете, кем был Звездоносец. Вы знаете, как он погиб и как весь свет тем временем занимался своим делом. Если никто не потребует у Высшего назвать чародея, который его погубил, назвать оборотней, то, думаю, однажды, и очень скоро, сотни стражей в Городе Короны будет недостаточно, чтобы защитить Моргол от страшного бедствия. Если мне придется идти к горе Эрленстар пешком, я пойду. Поможете вы мне или нет?
Они опять молчали, стоя строем перед ней, словно готовясь к битве; на их лица падала тень, и ничего нельзя было предугадать. Затем маленькая черноволосая девушка, с нежными бровями вразлет, покорно сказала:
– Ладно, если мы не можем принудить тебя остаться, может быть, корабельщик приведет тебя в чувство? Каким образом ты предполагаешь угнать корабль?
Она рассказала как. Стражи поворчали, оспаривая ее доводы, но им не хватило запала;
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28