А по правде говоря, оно мне было и неинтересно.
— Одеяло. — Я как раз нащупала теплый ворс на дне котомки. — Я понимаю, это собственность Обители, и не знаю, как вы договаривались на мой счет с Алла-тенгом… но оно бы мне очень пригодилось. И лошадь. — Надо же, спохватилась в последний момент. Животные ведь тоже собственность Обители, причем, наверное, подороже одеяла. Но, с другой стороны, не может же он путешествовать сразу на двух…
— Ты не стала слушать. Что ж тогда ждать от… Я не могу донести до людей Его слово. Я ничего не могу!
Вон оно что. Мальчик переживает по поводу своего ораторского провала. Как гласит другая доглобальная идиома, мне бы его проблемы.
— Не расстраивайся. Ты хорошо говорил, просто у них сейчас слишком много насущных дел. Для первого раза — ничего страшного. А в следующем селении…
— Если бы ты не ушла…
Ну, делать из меня виноватую — это уж слишком. Он определенно начинал меня раздражать. Для меня этот горе-сопровождающий уже в прошлом; пожалуй, не стоит даже претендовать на содержимое его котомки. Только животное лошадь. Гаугразская альтернатива скоростной капсуле…
— Отдохни, поспи, а утром все будет совсем по-другому, вот увидишь. Кстати, где наши лошади? Ты не знаешь, их накормили?
— Куда ты?!
Наконец— то Нури-тенг соизволил подсоединиться на мою волну. Вместе со всем грузом обид и обвинений; как он меня достал. Отчитываться перед ним о своих маршрутах и планах я уж точно не собиралась. Сказала очень сухо и раздельно:
— Я уезжаю. У меня своя дорога, которая больше не совпадает с твоей. Алла-тенг должен был тебя предупредить. Так я возьму лошадь?
Выпрямилась и направилась было к выходу, где из-под колеблющегося полога в жилище прорывались лучики света. Наверное, это они отразились в глазах Нури-тенга: две внезапные вспышки на узком лице вполоборота. Резко повернулся, метнулся навстречу, хлопнув развевающимся подолом. Преградил дорогу; искры в его глазах, теперь повернутых ко мне в упор — и, соответственно, спиной к выходу, — почему-то не потухли. Впрочем, оконницы тоже пропускают свет.
— Алла-тенг мне сказал.
Странный голос: мужская твердость вперемешку с мальчишеской запальчивостью.
— Алла-тенг предупреждал. Чтобы я ни о чем тебя не спрашивал. Чтобы сопровождал — до тех пор, пока ты сама захочешь. Я сопровождал. Я не спрашивал. Но я так больше не могу! Почему ты не стала слушать предание?!
Ну сколько можно?..
Я шагнула вперед:
— Дай пройти.
— Потому что… — внезапно его голос упал, будто с обрыва, почти до шепота, — из-за Вражьей печати, да?
— Ты с ума сошел? — осведомилась я. — Какая еще печать? Если уж на то пошло, твое предание я вчера выслушала от начала до конца — или ты забыл? И мне вполне хватило одного раза. Так что…
— Это совсем другое. Наедине Враг может себя не обнаружить, но при людях… Ты еще с вечера пряталась, даже не подходила близко к очагу, я заметил!
— Разумеется. Если тут у всех сдвиг на тему цвета волос и глаз…
Он преграждал мне дорогу, и когда я как можно увереннее двинулась к выходу, это привело лишь к тому, что мы оказались очень близко, практически вплотную друг к другу: почти как минувшей ночью. Отступать назад не хотелось — это было бы пусть маленькое, но поражение. Нури-тенг тоже не отступал. Заговорил, жарко выдыхая мне прямо в лицо свои вопросы, лавиной прорвавшие запрет Алла-тенга — да и любые, неизвестные мне запреты, незыблемо, казалось бы, угнездившиеся в сознании и подсознании юноши в длинноподолой конусили:
— Почему у тебя такие глаза? Откуда ты пришла, Юста-тену? Ты же ничего здесь не знаешь, для тебя все впервые, все чужое, ты сама — чужая, ты… Как ты появилась у нас в Обители?.. Что с тобой случилось? Куда ты идешь теперь?! Почему у тебя такие глаза?!!..
— Нормальные глаза. — Я вздохнула под тяжестью внезапной усталости. — Красивые.
И он горячо подтвердил:
— Да.
…Я пыталась вывернуться, била его по рукам и толкала в грудь, отворачивалась от его жгучего взгляда, лихорадочно стараясь сформулировать убедительные аргументы с участием Обители и Могучего, а хорошо бы и Врага, но вместо этого только невнятно шипела, что сюда в любой момент может кто-нибудь войти. Успела снова вспомнить, что все мои мужчины почему-то оказывались меня моложе… но не до такой же степени, в конце концов!.. Пробовала отрезвляюще смеяться. Выходили какие-то бессвязные всхлипы…
И, конечно, полог распахнулся, впуская столб закатного света.
В лилово-красном проеме — темная фигура человека, которого я не узнала по той простой причине, что его тут быть никак не могло.
Ошеломленное:
— Юсь?!.
— Где ты, говоришь, ее оставил?
— Там такой валун приметный… А вообще тут маскировочный режим не тянет, все равно видно… относительно ровный рельеф плюс коэффициент прозрачности воздуха… Юська! А как…
Я шла вперед, подол платья не поспевал за моими шагами, хлопая где-то позади, словно крылья; и высокая, по колено, трава расступалась передо мной, расходясь в стороны изумрудными волнами. Впереди опускалось к самому краю зеленого артефактного блюда долины малиновое с золотом солнце. Капсула! Винс прилетел на капсуле.
Он тяжело дышал мне в затылок, не отставая из последних сил. Человек из мира, где двух шагов не делают без скользилки. Как он меня нашел?.. Ах да, разумеется, у него же мой маячок. Но почему тогда?.. Впрочем, есть вещи поважнее.
В который раз:
— А тебе самому показалось, как она?
— Я же говорю… курс психореабилитации проходит нормально. Мы каждый день у нее, или я, или Далька, или дети. Гунка с ней подружилась… Предлагали после окончания курса пожить у нас, но она отказывается, хочет домой. Она же у тебя независимая, твоя Аська… ты сама была такая, помнишь?.. Я перед вылетом все вместители проверил.
— Ты говорил Аське, куда летишь?!
— Нет, что ты… я никому вообще… Это я так, пошутил…
С чувством юмора у Винса всегда было средне. Где же, черт возьми, его капсула? И еще о чем-то надо его спросить, я забыла, я все время забываю…
— А Слав?
Молчание. Шуршание травы и тяжелые вдохи-выдохи за спиной.
Я хотела спросить о чем-то другом. Но и на этот вопрос, раз уж я его задала, мне хотелось бы получить ответ!
— Ты меня слышишь или нет?! Как там Слав?
— Когда капсула прилетела… в автоматическом режиме… Юсь… Он был уже восемь минут как мертв. Обширные повреждения… В общем, реанимация не удалась.
Я кивнула. Как будто знала об этом давным-давно. Слав. Не мог он подать никакого рапорта. Но тем более: расследуя обстоятельства его гибели, они же наверняка допросили Аську или, в самом гуманном случае, воспользовались ее мнемозаписями из реабилитационного курса… Почему же меня разыскал Винс, а не Внешний департамент ГБ? Что должно было произойти там, в том чуждом мире, чтобы меня, главу ведомства… да просто гражданку Глобального социума! — решили вообще не искать?..
Странный звук позади: не то всхлип, не то громкий глоток, не то усмешка. Обернулась на ходу, и Винс мгновенно опустил глаза. И, кажется, покраснел до краев своих белых волос и рыжих усов… хотя в закатном освещении нельзя сказать наверняка. Конечно. Я должна была отреагировать на его сообщение о Славе более эмоционально. И если не отреагировала — то, разумеется, лишь потому, что…
В первый момент он ударился в бегство, дабы не мешать, наверное, моему счастью с Нури-тенгом. Мне едва удалось догнать Винса и объяснить, что он, наоборот, как раз вовремя и кстати.
Очень вовремя. Очень кстати. Особенно его капсула.
— Я прилетел бы раньше, Юсь, — заговорил он, явно стараясь разрядить паузу. — Намного раньше… Но я же правда думал, что твой маячок настроен на особые частоты, только для гебейщиков… и не пробовал даже! Только подавал рапорты, запросы… выходил на Самого…
— Ты говорил с Самим? И что?
— И ничего. По-моему, он и не собирался тебя спасать! Слава богу, что я успел…
— Успел что?
— Ну, как… — Винс смутился, он не любил громких слов. — Увезти тебя отсюда.
— Никуда ты меня не увезешь.
— Юста!.
Я ускорила шаги. Жаль, что сюда не прилетела одна капсула, запрограммированная в автоматическом режиме — без Винса. Которого теперь придется убеждать, уговаривать, вводить в курс дела. Слишком много лишних движений. Неизвестно, есть ли у меня на них время.
— Юста, здесь нельзя оставаться! — Он почти сорвался на бег. — Они могут сбросить бомбу в любой момент, приказ уже у Спикера! Мое ведомство заявляло кучу протестов, но кто ж теперь станет принимать во внимание какую-то экологию…
Запнулся и добавил совсем тихо:
— Если хочешь, мы можем взять его с собой.
— Кого?
Сообразила секундой раньше, чем Винс опустил голову вместо ответа. Попробовала рассмеяться; и снова, как недавно в жилище, получился скорее сдавленный плач. Нури-тенг в Глобальном социуме… мальчик, который искренне верит в доглобальные сказки и не может спокойно смотреть на женщину с зелеными глазами, не зная, любить ее или бояться… Он не сумел бы там жить. Так — его не спасти.
Приказ уже у Спикера. То есть все равно что вступил в силу.
Где, черт возьми, капсула?!!
И Винс. Надо все-таки ему объяснить.
— Не говори глупостей, этот юноша совершенно ни при чем. Я о другом. Пойми, улетать прямо сейчас нельзя! Это очень важно, Винс, послушай меня. Я вышла на его след! Если мне удастся его найти, мы сможем… пусть не остановить процесс, но хоть как-то повлиять! — перевела дыхание, продолжила все быстрее, быстрее: — Он двигался с юга на север, значит, искать его логично начать именно с севера, как здорово, что у нас есть капсула, а на месте нас сориентируют первые дочери в семьях… долго рассказывать, потом. С их помощью он контролирует весь Гауграз, только, по-моему, плохо представляет себе, что с ним делать…
— Твой брат?
Притормозила, взглянула на него. Не успела ни удивиться, ни восхититься, ни прочувствовать как следует озарение — просто кивнула. Разумеется, мой брат. Конечно же, Роб; некому, кроме него. Я всегда это знала.
— Мы успеем — если быстро, если полетим прямо сейчас, если повезет…
Нам должно очень сильно повезти, вклинилась трезвая и безжалостная мысль. Невероятно сильно. За пределами возможностей реальной человеческой удачи. Если б можно было отправить Винса обратно… Чересчур безнадежный риск, чтобы навязывать его кому бы то ни было.
Винс смотрел на меня в упор. В сумерках было трудно разобраться в выражении его лица. И вдруг — я абсолютно не ожидала ничего подобного! — резко и грубо схватил меня за руку. Выговорил глухо, без малейшего колебания в голосе:
— Сначала я отвезу тебя домой.
Ничего себе!
Я попыталась вырваться, и в первый момент мне это удалось. Пробежала несколько метров по направлению к действительно приметному одинокому валуну размером чуть меньше гаугразского жилища и, кажется, даже разглядела возле него зыбкий абрис капсулы… Винс настиг меня и движением матерого гебейщика из Департамента быстрого реагирования заломил мне руки за спину. Он не шутил.
И в этот момент из-за валуна показался всадник.
Он занес руку над головой и что-то крикнул. Я не сразу уловила смысл фразы: за время разговора с Винсом, оказывается, полностью переключилась на всеглобальный… Винс, конечно, не понял вообще. Слов. Зато гораздо раньше меня понял все остальное.
Я полетела лицом в траву, мокрую и хлесткую, как холодный душ в водном режиме. Ударилась, удивилась, успела чуть-чуть приподнять голову, подтянувшись на локте…
Они боролись у валуна, светлый комб и черная конусиль, и Нури-тенг сдавленно выкрикивал на южном наречии что-то обо мне, и о Враге Могучего, и о том, что он не допустит, что это его предназначение, его судьба, его вечное горе и высшее счастье… Винс молчал. Он лишь старался отобрать у служителя нечто небольшое, черное, округлой формы… да, из меню доглобального оружия в «Атаке смертовиков»… но ведь служители, они же не воюют… откуда у него?.. зачем?!. Возле них удивленно наматывало круги животное лошадь.
И вспышка. Оранжевый столб в темно-лиловом небе.
Когда прозвучал взрыв, я уже поняла, приняла, пережила, запрятала глубоко-глубоко в себя, до того времени, когда можно будет плакать, вспоминать, страдать, проходить курс психореабилитации… Сосредоточилась на одном.
Хоть бы не зацепило капсулу.
ЧАСТЬ ЧЕТВЕРТАЯ
Юста
Третья томография. Медленно, невыносимо медленно, до того, что время становится вязким, как содержимое энергокомплекта. И в обратной пропорции учащается пульс: быстрее, еще быстрее!.. Так быстро, что панель управления, наверное, уже вовсю переливается сигналами тревоги. Впрочем, Внутренний Постовой, равно как и Внешний, в курсе, что выполняет пустую формальность. «Да, конечно, госпожа Калан. Идентифицировал. Да, разумеется. На месте. В любое время, я в курсе. Но правила одни для всех».
— Томография завершена. Проходите в компенсаторный душ, госпожа Калан.
— Насколько мне известно, это не обязательная процедура.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55
— Одеяло. — Я как раз нащупала теплый ворс на дне котомки. — Я понимаю, это собственность Обители, и не знаю, как вы договаривались на мой счет с Алла-тенгом… но оно бы мне очень пригодилось. И лошадь. — Надо же, спохватилась в последний момент. Животные ведь тоже собственность Обители, причем, наверное, подороже одеяла. Но, с другой стороны, не может же он путешествовать сразу на двух…
— Ты не стала слушать. Что ж тогда ждать от… Я не могу донести до людей Его слово. Я ничего не могу!
Вон оно что. Мальчик переживает по поводу своего ораторского провала. Как гласит другая доглобальная идиома, мне бы его проблемы.
— Не расстраивайся. Ты хорошо говорил, просто у них сейчас слишком много насущных дел. Для первого раза — ничего страшного. А в следующем селении…
— Если бы ты не ушла…
Ну, делать из меня виноватую — это уж слишком. Он определенно начинал меня раздражать. Для меня этот горе-сопровождающий уже в прошлом; пожалуй, не стоит даже претендовать на содержимое его котомки. Только животное лошадь. Гаугразская альтернатива скоростной капсуле…
— Отдохни, поспи, а утром все будет совсем по-другому, вот увидишь. Кстати, где наши лошади? Ты не знаешь, их накормили?
— Куда ты?!
Наконец— то Нури-тенг соизволил подсоединиться на мою волну. Вместе со всем грузом обид и обвинений; как он меня достал. Отчитываться перед ним о своих маршрутах и планах я уж точно не собиралась. Сказала очень сухо и раздельно:
— Я уезжаю. У меня своя дорога, которая больше не совпадает с твоей. Алла-тенг должен был тебя предупредить. Так я возьму лошадь?
Выпрямилась и направилась было к выходу, где из-под колеблющегося полога в жилище прорывались лучики света. Наверное, это они отразились в глазах Нури-тенга: две внезапные вспышки на узком лице вполоборота. Резко повернулся, метнулся навстречу, хлопнув развевающимся подолом. Преградил дорогу; искры в его глазах, теперь повернутых ко мне в упор — и, соответственно, спиной к выходу, — почему-то не потухли. Впрочем, оконницы тоже пропускают свет.
— Алла-тенг мне сказал.
Странный голос: мужская твердость вперемешку с мальчишеской запальчивостью.
— Алла-тенг предупреждал. Чтобы я ни о чем тебя не спрашивал. Чтобы сопровождал — до тех пор, пока ты сама захочешь. Я сопровождал. Я не спрашивал. Но я так больше не могу! Почему ты не стала слушать предание?!
Ну сколько можно?..
Я шагнула вперед:
— Дай пройти.
— Потому что… — внезапно его голос упал, будто с обрыва, почти до шепота, — из-за Вражьей печати, да?
— Ты с ума сошел? — осведомилась я. — Какая еще печать? Если уж на то пошло, твое предание я вчера выслушала от начала до конца — или ты забыл? И мне вполне хватило одного раза. Так что…
— Это совсем другое. Наедине Враг может себя не обнаружить, но при людях… Ты еще с вечера пряталась, даже не подходила близко к очагу, я заметил!
— Разумеется. Если тут у всех сдвиг на тему цвета волос и глаз…
Он преграждал мне дорогу, и когда я как можно увереннее двинулась к выходу, это привело лишь к тому, что мы оказались очень близко, практически вплотную друг к другу: почти как минувшей ночью. Отступать назад не хотелось — это было бы пусть маленькое, но поражение. Нури-тенг тоже не отступал. Заговорил, жарко выдыхая мне прямо в лицо свои вопросы, лавиной прорвавшие запрет Алла-тенга — да и любые, неизвестные мне запреты, незыблемо, казалось бы, угнездившиеся в сознании и подсознании юноши в длинноподолой конусили:
— Почему у тебя такие глаза? Откуда ты пришла, Юста-тену? Ты же ничего здесь не знаешь, для тебя все впервые, все чужое, ты сама — чужая, ты… Как ты появилась у нас в Обители?.. Что с тобой случилось? Куда ты идешь теперь?! Почему у тебя такие глаза?!!..
— Нормальные глаза. — Я вздохнула под тяжестью внезапной усталости. — Красивые.
И он горячо подтвердил:
— Да.
…Я пыталась вывернуться, била его по рукам и толкала в грудь, отворачивалась от его жгучего взгляда, лихорадочно стараясь сформулировать убедительные аргументы с участием Обители и Могучего, а хорошо бы и Врага, но вместо этого только невнятно шипела, что сюда в любой момент может кто-нибудь войти. Успела снова вспомнить, что все мои мужчины почему-то оказывались меня моложе… но не до такой же степени, в конце концов!.. Пробовала отрезвляюще смеяться. Выходили какие-то бессвязные всхлипы…
И, конечно, полог распахнулся, впуская столб закатного света.
В лилово-красном проеме — темная фигура человека, которого я не узнала по той простой причине, что его тут быть никак не могло.
Ошеломленное:
— Юсь?!.
— Где ты, говоришь, ее оставил?
— Там такой валун приметный… А вообще тут маскировочный режим не тянет, все равно видно… относительно ровный рельеф плюс коэффициент прозрачности воздуха… Юська! А как…
Я шла вперед, подол платья не поспевал за моими шагами, хлопая где-то позади, словно крылья; и высокая, по колено, трава расступалась передо мной, расходясь в стороны изумрудными волнами. Впереди опускалось к самому краю зеленого артефактного блюда долины малиновое с золотом солнце. Капсула! Винс прилетел на капсуле.
Он тяжело дышал мне в затылок, не отставая из последних сил. Человек из мира, где двух шагов не делают без скользилки. Как он меня нашел?.. Ах да, разумеется, у него же мой маячок. Но почему тогда?.. Впрочем, есть вещи поважнее.
В который раз:
— А тебе самому показалось, как она?
— Я же говорю… курс психореабилитации проходит нормально. Мы каждый день у нее, или я, или Далька, или дети. Гунка с ней подружилась… Предлагали после окончания курса пожить у нас, но она отказывается, хочет домой. Она же у тебя независимая, твоя Аська… ты сама была такая, помнишь?.. Я перед вылетом все вместители проверил.
— Ты говорил Аське, куда летишь?!
— Нет, что ты… я никому вообще… Это я так, пошутил…
С чувством юмора у Винса всегда было средне. Где же, черт возьми, его капсула? И еще о чем-то надо его спросить, я забыла, я все время забываю…
— А Слав?
Молчание. Шуршание травы и тяжелые вдохи-выдохи за спиной.
Я хотела спросить о чем-то другом. Но и на этот вопрос, раз уж я его задала, мне хотелось бы получить ответ!
— Ты меня слышишь или нет?! Как там Слав?
— Когда капсула прилетела… в автоматическом режиме… Юсь… Он был уже восемь минут как мертв. Обширные повреждения… В общем, реанимация не удалась.
Я кивнула. Как будто знала об этом давным-давно. Слав. Не мог он подать никакого рапорта. Но тем более: расследуя обстоятельства его гибели, они же наверняка допросили Аську или, в самом гуманном случае, воспользовались ее мнемозаписями из реабилитационного курса… Почему же меня разыскал Винс, а не Внешний департамент ГБ? Что должно было произойти там, в том чуждом мире, чтобы меня, главу ведомства… да просто гражданку Глобального социума! — решили вообще не искать?..
Странный звук позади: не то всхлип, не то громкий глоток, не то усмешка. Обернулась на ходу, и Винс мгновенно опустил глаза. И, кажется, покраснел до краев своих белых волос и рыжих усов… хотя в закатном освещении нельзя сказать наверняка. Конечно. Я должна была отреагировать на его сообщение о Славе более эмоционально. И если не отреагировала — то, разумеется, лишь потому, что…
В первый момент он ударился в бегство, дабы не мешать, наверное, моему счастью с Нури-тенгом. Мне едва удалось догнать Винса и объяснить, что он, наоборот, как раз вовремя и кстати.
Очень вовремя. Очень кстати. Особенно его капсула.
— Я прилетел бы раньше, Юсь, — заговорил он, явно стараясь разрядить паузу. — Намного раньше… Но я же правда думал, что твой маячок настроен на особые частоты, только для гебейщиков… и не пробовал даже! Только подавал рапорты, запросы… выходил на Самого…
— Ты говорил с Самим? И что?
— И ничего. По-моему, он и не собирался тебя спасать! Слава богу, что я успел…
— Успел что?
— Ну, как… — Винс смутился, он не любил громких слов. — Увезти тебя отсюда.
— Никуда ты меня не увезешь.
— Юста!.
Я ускорила шаги. Жаль, что сюда не прилетела одна капсула, запрограммированная в автоматическом режиме — без Винса. Которого теперь придется убеждать, уговаривать, вводить в курс дела. Слишком много лишних движений. Неизвестно, есть ли у меня на них время.
— Юста, здесь нельзя оставаться! — Он почти сорвался на бег. — Они могут сбросить бомбу в любой момент, приказ уже у Спикера! Мое ведомство заявляло кучу протестов, но кто ж теперь станет принимать во внимание какую-то экологию…
Запнулся и добавил совсем тихо:
— Если хочешь, мы можем взять его с собой.
— Кого?
Сообразила секундой раньше, чем Винс опустил голову вместо ответа. Попробовала рассмеяться; и снова, как недавно в жилище, получился скорее сдавленный плач. Нури-тенг в Глобальном социуме… мальчик, который искренне верит в доглобальные сказки и не может спокойно смотреть на женщину с зелеными глазами, не зная, любить ее или бояться… Он не сумел бы там жить. Так — его не спасти.
Приказ уже у Спикера. То есть все равно что вступил в силу.
Где, черт возьми, капсула?!!
И Винс. Надо все-таки ему объяснить.
— Не говори глупостей, этот юноша совершенно ни при чем. Я о другом. Пойми, улетать прямо сейчас нельзя! Это очень важно, Винс, послушай меня. Я вышла на его след! Если мне удастся его найти, мы сможем… пусть не остановить процесс, но хоть как-то повлиять! — перевела дыхание, продолжила все быстрее, быстрее: — Он двигался с юга на север, значит, искать его логично начать именно с севера, как здорово, что у нас есть капсула, а на месте нас сориентируют первые дочери в семьях… долго рассказывать, потом. С их помощью он контролирует весь Гауграз, только, по-моему, плохо представляет себе, что с ним делать…
— Твой брат?
Притормозила, взглянула на него. Не успела ни удивиться, ни восхититься, ни прочувствовать как следует озарение — просто кивнула. Разумеется, мой брат. Конечно же, Роб; некому, кроме него. Я всегда это знала.
— Мы успеем — если быстро, если полетим прямо сейчас, если повезет…
Нам должно очень сильно повезти, вклинилась трезвая и безжалостная мысль. Невероятно сильно. За пределами возможностей реальной человеческой удачи. Если б можно было отправить Винса обратно… Чересчур безнадежный риск, чтобы навязывать его кому бы то ни было.
Винс смотрел на меня в упор. В сумерках было трудно разобраться в выражении его лица. И вдруг — я абсолютно не ожидала ничего подобного! — резко и грубо схватил меня за руку. Выговорил глухо, без малейшего колебания в голосе:
— Сначала я отвезу тебя домой.
Ничего себе!
Я попыталась вырваться, и в первый момент мне это удалось. Пробежала несколько метров по направлению к действительно приметному одинокому валуну размером чуть меньше гаугразского жилища и, кажется, даже разглядела возле него зыбкий абрис капсулы… Винс настиг меня и движением матерого гебейщика из Департамента быстрого реагирования заломил мне руки за спину. Он не шутил.
И в этот момент из-за валуна показался всадник.
Он занес руку над головой и что-то крикнул. Я не сразу уловила смысл фразы: за время разговора с Винсом, оказывается, полностью переключилась на всеглобальный… Винс, конечно, не понял вообще. Слов. Зато гораздо раньше меня понял все остальное.
Я полетела лицом в траву, мокрую и хлесткую, как холодный душ в водном режиме. Ударилась, удивилась, успела чуть-чуть приподнять голову, подтянувшись на локте…
Они боролись у валуна, светлый комб и черная конусиль, и Нури-тенг сдавленно выкрикивал на южном наречии что-то обо мне, и о Враге Могучего, и о том, что он не допустит, что это его предназначение, его судьба, его вечное горе и высшее счастье… Винс молчал. Он лишь старался отобрать у служителя нечто небольшое, черное, округлой формы… да, из меню доглобального оружия в «Атаке смертовиков»… но ведь служители, они же не воюют… откуда у него?.. зачем?!. Возле них удивленно наматывало круги животное лошадь.
И вспышка. Оранжевый столб в темно-лиловом небе.
Когда прозвучал взрыв, я уже поняла, приняла, пережила, запрятала глубоко-глубоко в себя, до того времени, когда можно будет плакать, вспоминать, страдать, проходить курс психореабилитации… Сосредоточилась на одном.
Хоть бы не зацепило капсулу.
ЧАСТЬ ЧЕТВЕРТАЯ
Юста
Третья томография. Медленно, невыносимо медленно, до того, что время становится вязким, как содержимое энергокомплекта. И в обратной пропорции учащается пульс: быстрее, еще быстрее!.. Так быстро, что панель управления, наверное, уже вовсю переливается сигналами тревоги. Впрочем, Внутренний Постовой, равно как и Внешний, в курсе, что выполняет пустую формальность. «Да, конечно, госпожа Калан. Идентифицировал. Да, разумеется. На месте. В любое время, я в курсе. Но правила одни для всех».
— Томография завершена. Проходите в компенсаторный душ, госпожа Калан.
— Насколько мне известно, это не обязательная процедура.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55