– Занятное рассуждение, – заметила Бриттон. – Но правильное ли?
– Да, правильное.
В голосе Глинна была спокойная убежденность.
Ллойд улыбнулся.
– Я раньше сделал ошибку, не поверив вам. Я удовлетворен. Если вы говорите, что он не пересечет линии, он ее не пересечет.
Бриттон ничего не сказала. Глинн повернулся к ней и персонально, почти интимно что-то сказал. Ллойд был удивлен, увидев, как он ласково взял ее за руки. Он не расслышал слов Глинна, но Бриттон явно покраснела.
– Хорошо, – сказала она едва слышно.
Неожиданно появился Паппап с двумя пустыми бокалами, протягивая их умоляющим жестом. Ллойд взглянул на него, отметил, как естественно он сохраняет равновесие, несмотря на необычайно сильную качку.
– Еще есть? – спросил Паппап. – Для нас с другом, я имею в виду.
Ответить ему не успели. Возникла неожиданная вибрация, низкочастотный гул, от которого содрогнулся сам остов танкера. Свет на мостике замигал, а экраны мониторов заполнились серым электронным снегом. Немедленно Бриттон и ее офицеры разошлись по своим постам.
– Что это было, черт возьми? – резко спросил Ллойд.
Ему никто не ответил. Глинн вернулся к своему оператору, и они заговорили тихими напряженными голосами. По кораблю прошла волна вибрации, похожая на стон, потом еще одна.
А затем так же неожиданно, как появилась, дрожь прекратилась. Включились экраны мониторов. Свет снова стал ярким и ровным. Многоголосие чириканья и урчания оповестило о перезагрузке устройств на мостике.
– Мы не знаем, что это было, – сказала Бриттон наконец, отвечая на вопрос Ллойда.
Ее взгляд скользил по экранам приборов. Какой-то общий сбой. Возможно, взрыв. Такое впечатление, что он затронул судовые системы.
Она повернулась к первому помощнику:
– Я хочу получить оценку повреждений немедленно.
Хоуэлл снял трубку и сделал два коротких звонка. Спустя секунду он положил трубку. Лицо его приобрело пепельный цвет.
– Это грузовой танк, – сказал он. – Тот, где камень. Там серьезная авария.
– Что за авария? – спросил Глинн.
– Разряд от метеорита.
Глинн повернулся к Макферлейну и Амире:
– Займитесь этим. Узнайте, что случилось и почему. И вам, доктор Брамбелл, лучше пойти…
Но Брамбелл уже исчез с мостика.
«Алмиранте Рамирес»
8 часов 30 минут
Валленар напряженно вглядывался в темноту, будто гипнозом пытаясь материализовать перед глазами ускользнувший танкер.
– Состояние, – буркнул он, обращаясь к вахтенному помощнику.
– При действии подавления наших радаров трудно сказать, сэр. По моему мнению, цель держит курс ноль-девять-ноль, скорость примерно шестнадцать узлов.
– Расстояние?
– Я не могу определить точно, сэр. Примерно тридцать миль. У нас бы и этих данных не было, но, похоже, несколько минут назад ненадолго отключилось подавление.
Валленар чувствовал ритмичные удары волн по кораблю. Вызывающие тошноту подъемы и падения палубы. Он только однажды попадал в такой шторм. Это случилось во время учебного похода к югу от островов Диего-Рамирес. Он знал, что означает такое движение: расстояние между гребнями волн стало вдвое превышать длину «Алмиранте Рамиреса». Из кормового иллюминатора он видел следующую волну. Длинные мощные валы воды с рваной верхней границей обрушивались сзади и пенно прокатывались вдоль корпуса, прежде чем исчезнуть впереди. Однажды корму настигнет гигантская волна – «тигрис», вода вспенится вокруг руля, управление будет потеряно, угрожая развернуть эсминец боком к ветру. Но станет еще хуже, когда они повернут на юг и волны начнут бить в борт.
Валленар машинально достал из кармана сигару и рассеянно осмотрел ее потертый наружный лист. Он думал о двух погибших водолазах, их закоченевших телах, завернутых в брезент и убранных в рундуки на корме. Думал о трех других, которые так и не поднялись на поверхность, и о последнем, исходившем сейчас дрожью в критической стадии переохлаждения. Они выполнили свои обязанности – не больше и не меньше. Корабль теперь годен для плавания. Правда, с поврежденными гребными винтами они могли делать только двадцать узлов, но танкер развивал лишь шестнадцать. И длинный переход в восточном направлении к международным водам давал команданте необходимое время для реализации его стратегии.
Валленар оглянулся на дежурного офицера. Команда была напугана штормом и погоней. Этот страх был ему на руку. Страх заставляет человека работать быстрей. Но Тиммер стоил любых десяти из них.
Он откусил кончик сигары и выплюнул. Тиммер стоил всей команды…
Чтобы овладеть собой, Валленар стал неторопливо раскуривать сигару. Яркая красная точка отразилась в чернильно-черном иллюминаторе. Теперь они точно знают, что он их снова преследует. На этот раз он будет осторожней. Однажды он попался в их ловушку, больше этого не случится. Сначала Валленар планировал только повредить танкер. Но теперь, когда стало ясно, что Тиммер мертв, он мечтал о большем.
Часа через четыре-пять американцы окажутся в пределах досягаемости четырехдюймовых пушек. Если появится малейший промежуток в подавлении радара, ракетные установки будут готовы открыть огонь в тот же момент.
На сей раз ошибок не будет.
«Ролвааг»
9 часов 20 минут
Макферлейн бежал по центральному коридору медицинского отсека, Рейчел не отставала от него. Они едва не столкнулись с врачом, выходившим из операционной. Это был совсем другой Брамбелл, не тот сухой насмешливый человек, к которому они привыкли за обеденным столом. Этот Брамбелл был мрачен, его движения отрывисты, жилистое тело напряжено.
– Мы пришли, чтобы повидать… – заговорил Макферлейн.
Но доктор пересек холл и скрылся за другой дверью, не обратив на них ни малейшего внимания. Макферлейн глянул на Рейчел. Следуя за Брамбеллом, они оказались в ярко освещенной комнате. Врач, все еще в хирургических перчатках, склонившись над столом, рассматривал неподвижного пациента. Голова человека была забинтована, простыни вокруг пропитаны кровью. Пока Макферлейн смотрел, Брамбелл резким сердитым движением натянул простыню на голову человека. Потом повернулся к умывальнику.
Макферлейн судорожно сглотнул.
– Нам необходимо поговорить с Мануэлем Гарсой, – сказал он.
– Абсолютно невозможно, – ответил Брамбелл, стянул окровавленные перчатки и начал мыть руки горячей водой.
– Доктор, мы обязаны узнать у Гарсы, что произошло. От этого зависит безопасность всего корабля.
Брамбелл прервал свое занятие и в первый раз посмотрел на Макферлейна. Его лицо было мрачным, но спокойным. С минуту он молчал, но Макферлейн видел по его глазам над маской, как лихорадочно работает его ум, принимая решение под давлением.
– В третьей палате, – сказал он, натягивая чистые хирургические перчатки. – Пять минут.
Они нашли Гарсу бодрствующим. Его лицо было в синяках, под глазами черные круги, на голове толстая повязка. Когда открылась дверь, он взглянул на них своими черными глазами и отвернулся.
– Они все погибли, да? – прошептал он, глядя в переборку.
Макферлейн помедлил.
– Все, кроме одного.
– Но он тоже умрет.
В голосе Гарсы было скорее утверждение, чем вопрос.
Рейчел подошла и положила руку ему на плечо.
– Мануэль, я знаю, как тебе тяжело, но нам необходимо знать, что произошло в грузовом танке.
Гарса не посмотрел на нее. Он поджал губы и прикрыл глаза.
– Что произошло? А как ты думаешь, что произошло? Проклятый метеорит снова выдал разряд.
– Выдал разряд? – повторил Макферлейн.
– Да. Он взорвался. Точно так, как было с этим парнем, Тиммером.
Макферлейн и Рейчел переглянулись.
– Кто из твоих людей к нему прикоснулся? – спросила Рейчел.
Гарса резко повернулся и пристально посмотрел на нее. Невозможно было понять, чего больше было в его широко открытых, обведенных фиолетовыми кругами глазах: удивления, возмущения или сомнения.
– Никто его не трогал.
– Кто-то должен был прикоснуться.
– Говорю же, никто. Я глаз с них не сводил.
– Мануэль… – начала Рейчел.
Тот сердито приподнялся.
– Ты думаешь, мои парни сумасшедшие? Да им было тошно находиться рядом с этой штукой, они ее до смерти боялись. Рейчел, говорю тебе, никого не было к ней ближе пяти футов.
Он поморщился и лег.
Заговорил Макферлейн:
– Нам нужно знать точно, что вы видели. Можете сказать, что вы запомнили перед самым взрывом? Что происходило? Вы не заметили ничего необычного?
– Нет. Парни почти закончили сваривать. Некоторые уже собирали инструменты. Работа практически была сделана. Все были еще в защитных костюмах. Корабль накренился. Похоже, прошла очень большая волна.
– Я помню эту волну, – сказала Рейчел. – Ты уверен, что никто не потерял равновесия и нечаянно не оперся на метеорит?
– Ты мне не веришь, да? – воскликнул он. – Придется поверить, потому что это правда. Никто не прикасался к камню. Посмотрите записанные пленки сами.
– Было что-нибудь необычное с метеоритом? – спросил Макферлейн. – Что-нибудь странное?
Гарса подумал и покачал головой. Макферлейн наклонился ближе:
– Эта огромная волна подбросила судно. Вам не кажется, что взрыв метеорита вызвала качка?
– Почему? Его раскачивали, трясли и толкали всю дорогу с места падения до грузового танка судна. Ничего подобного не случалось.
Наступило молчание.
– Это камень, – пробормотал Гарса.
Макферлейн прищурился, сомневаясь, что расслышал правильно.
– Что? – спросил он.
– Я сказал: это проклятый камень. Он хочет, чтобы мы умерли. Все.
Он отвернулся к стенке и больше не произнес ни слова.
«Ролвааг»
10 часов
За иллюминаторами мостика рассвет занимался над раздираемым ветром морем. Череда громадных валов, крутых, безжалостных, выходила из вспыхивающего грозой западного горизонта и исчезала на востоке. «Кладбищенский» ветер продолжал крепнуть. Ревущий ураган, казалось, вырывал клочья из гребней волн и посылал их в полет, измельчая воду в белые полотнища пены. Мучительно медленно огромный корабль поднимался и опускался, переваливаясь с боку на бок.
Эли Глинн стоял один у окна, сложив руки за спиной. Он смотрел на бушующий океан, испытывая внутреннее спокойствие, которое его редко посещало с самого начала этого проекта. Проект был полон внезапных поворотов и неожиданностей. Даже здесь, на судне, метеорит продолжает сбивать их с толку. Хоуэлл вернулся из лазарета с сообщением, что шесть человек погибли, а Гарса ранен. И все же ЭИР добилась успеха. Это было одно из величайших инженерных достижений.
Он бы не отказался повторить такой проект снова. Глинн обернулся.
Бриттон и другие офицеры корабля приникли к экрану радара, отслеживая продвижение «Алмиранте Рамиреса». Позади них топтался Ллойд. Группа выглядела возбужденной. Ясно, что его уверенность относительно действий команданте Валленара их не убедила. Естественно, если смотреть с позиций алогичности. Но его собственная патентованная программа профилирования никогда не подводила в критических прогнозах. Кроме того, он знал Валленара. Он встречался с ним на его собственной территории. Он видел, какая на корабле железная дисциплина, какой это опытный морской офицер. Видел его чрезмерную гордость, его любовь к своей стране. Этот человек не переступит черту. Ради метеорита – нет. В последний момент он повернет, кризис кончится, и они будут на пути к дому.
– Капитан, каким курсом предлагаете нам идти из пролива Дрейка? – спросил Глинн.
– Когда «Рамирес» повернет назад, я скомандую курс три-три-ноль, который приведет нас обратно под укрытие Южной Америки и прочь от этой жуткой бури. Осталось немного.
Глинн согласно кивнул. Взгляд Бриттон вернулся к экрану. Больше она ничего не сказала.
Глинн подошел к Ллойду, стоявшему за спиной капитана Бриттон. На электронной карте радара зеленая точка, обозначающая корабль Валленара, быстро приближалась к международным водам. Глинн не мог сдержать улыбки. Это было похоже на скачки, которые он смотрел по телевизору, и только он один знал результаты.
– Нет ли запросов по радио с «Рамиреса»?
– Никаких, – ответила Бриттон. – Они сохраняют радиомолчание в течение всего времени. Даже со своей базой не вступали в контакт. Бэнкс слышал, что командование приказывало им возвращаться на базу много часов назад.
«Естественно, – думал Глинн. – Так и должно быть».
Он позволил взгляду задержаться на Бриттон, на россыпи веснушек у нее на носу, на ее уверенной осанке. Она сомневается в его предвидении, но позднее убедится, что он был прав. Он подумал о ее смелости, безошибочности суждений, хладнокровии во время опасности, благородстве, даже когда мостик находился не под ее командой. Глинн чувствовал, что этой женщине он мог бы доверять. Возможно, она и есть та женщина, которую он искал. Это повлекло за собой новые рассуждения. Он стал думать о правильной стратегии ее завоевания, потенциальной возможности неудачи, наиболее верных путях к успеху…
Глинн взглянул на экран радара.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59