Когда тонко проявляется жизненная сила, приходит чувство завершенности. Если внимательно наблюдать за телом в течение первых часов после смерти, то можно видеть, что выражение лица становится все более мягким. На нем появляется улыбка, которую невозможно спутать с затвердением мышц, и мягкость, которой не было в течение предыдущих дней и месяцев, особенно накануне болезненной смерти. У всех присутствующих возникло чувство, что все в порядке, что их любимая предприняла следующий идеальный шаг и теперь «в надежных руках».
Через полчаса приехал отец молодой женщины, пораженный смертью дочери. Сколько бы месяцев и даже лет он ни готовился к тому, что ее скоро не станет, когда она умерла, чувство утраты было очень тяжким. Безвозвратный уход сознания из тела оставляет человека с чувством глубинного одиночества и потери. Отец приехал с единственным желанием – чтобы смерть не была реальностью текущего мгновения. Он был на грани, еще немного – и он бы сломался и начал плакать, призывая свою дочь вернуться. Но комната, в которую он вошел, была чертогом любви. Через три часа после смерти его дочь выглядела очень красивой, с улыбкой на лице, с руками, сложенными на сердце. Он окунулся в атмосферу принятия, которую он никогда не ассоциировал со смертью.
Брат покойницы, плотник, заканчивал гроб, который он начал раньше, но отложил работу в надежде, что гроб не понадобится. Теперь он завершал свою работу. Пятилетняя дочь сидела рядом с усопшей матерью, разговаривала с ней и игралась со шкатулкой с драгоценностями, которую ей дали взрослые. Когда отец покойницы подошел к телу, ему предложили легко приложить пальцы к макушке головы дочери. Дело в том, что часто, хотя и не всегда, прикладывающий пальцы таким образом может почувствовать вибрацию жизни, которая постепенно покидает тело в течение нескольких часов после смерти. Хотя ему сказали, что он может почувствовать что-то, он сделал этот жест в замешательстве, практически не задумываясь. Он ничего не ждал. Легонько приложив пальцы к макушке головы дочери, он вдруг начал что-то бормотать и попятился – но скоро остановился. Глядя на свою руку, он сказал:
«Я почувствовал покалывание. Что это было?»
Подойдя в телу еще раз и снова приложив руку, он опять почувствовал выходящий поток жизненной силы. Он был поражен. Его отношение к смерти изменилось, когда он стоял и наблюдал, как энергия дочери покидала ее тело. Сущности отца и дочери встретились так, как он раньше не мог себе вообразить. Через час, когда братья привезли гроб, ее аккуратно положили в него. Гроб поставили в центре гостиной, и вокруг него собралась вся семья. Не желая, чтобы это мгновение было каким-то другим, мы собрались вместе в молитвенной медитации, чтобы сказать ей напутственное слово и напомнить, что ее миссия на земле закончена, что ей теперь остается только сливаться с чистым бытием, доверяться свету, двигаться ему навстречу. Вся семья чувствовала себя по-другому. Вместо того чтобы привязываться, оттягивать, цепляться, было только признание совершенства текущего мгновения, каким бы болезненным оно ни казалось для всех собравшихся.
Пребывание вблизи тела умершего в течение четырех, пяти или восьми часов после смерти дает ни с чем несравненное понимание процесса умирания, позволяет пережить легкость парения сущности вне тела, прикосновение к глубинам чувства отделенности, к страданию нашей привязанности и доброму напутствию для себя и для других – идите навстречу свету.
Для многих людей кремация становится приемлемым способом ликвидации тела. В Азии так чаще всего поступают с останками умерших. Некоторые азиатские учителя говорят, что кремация предпочтительнее, потому что она позволяет непосредственно убедиться, что тело почти никак не связано с нашей подлинной природой и ее настоящими требованиями.
Обычно после того, как близкие проводили покойного в любовной домашней обстановке, можно провести мемориальную служба. На некоторых таких службах прах сожженного тела развевают по ветру на любимом лугу или морском побережье. Это время, когда все те, кто желает принять участие в прощании, могут собраться вместе. На мемориальных службах мы часто слышим поэтическую мудрость Калиля Джебрана, сольные песни под гитару, чтение поэзии, совместные медитации, возможно, даже безмолвный танец, который символизирует продолжаемость вещей.
Мемориальная служба – это не просто время, чтобы вспомнить об ушедшем, но и возможность осознать нашу общую глубинную природу. Это осознание придает смерти контекст. Оно обращает смерть внутрь.
Еще одна практика, которая может оказаться полезной, состоит в том, чтобы поставить на стол фотографию любимого человека и, возможно, зажечь рядом с ней свечу или воскурить благовония. Так, чтобы в течение первой недели или двух после смерти человека вы могли посидеть с ним полчаса или около того, поговорить с ним о любви, которую вы питали друг к другу, и пожелать ему успеха в дальнейших путешествиях сознания. Приблизительно после десяти дней (когда подсказывает сердце) эту практику можно осуществлять один раз в неделю, а впоследствии – раз в году. Эта практика может быть полезной как для усопшего, так и для того, кто тоскует по нему, поскольку она позволяет им обоим отпустить привязанности и получить напутствие. Она дает возможность закончить дела, полностью признавая смерть и чувство утраты.
У нас есть знакомый в Монтане, который работает гробовщиком. Он также проводит очень простые похороны или захоронения. Часто в глухой сельской местности покойника кладут в нехитрый сосновый гроб или просто заворачивают в грубую ткань и опускают в вырытую в земле узкую яму, которую засыпают и сравнивают с землей. Вместо надгробья на могиле сажают фруктовой дерево. Его корни питаются останками тела, которое растворяется в земле. В последующие годы съесть фрукт с этого дерева – все равно что принять в себя любимого человека. Этот обычай напоминает нам о святом причастии.
Похороны – это искусное средство для того, чтобы напомнить усопшему, а также тем, кого он оставил, что никто их нас не является одним лишь телом; что жизнь – это нечто неизмеримо большее, чем то, что мы привыкли ею считать.
На мемориальных службах может быть уместным чтение следующего отрывка, вдохновленного «Сутрой Сердца Совершенной Мудрости».
ПОМИНАЛЬНЫЕ СЛОВА
Продолжайте жить. Вселенский путь остается тем же. И все же переменам нет конца.
Здесь, в этом ясном состоянии сознания, в этом открытом пространстве непривязанности, в этой безграничной широте вневременного ума, осознайте пустотность ощущений и привязанности к телу. Постигните, что форма – это всего лишь пустота, а пустота – всего лишь форма; что форма – не что иное, как пустота, а пустота – не что иное, как форма.
Чувства, мысли и предпочтения, которые кажутся нашими, даже само это сознание – все это возникает из той же самой глубинной пустоты. Каждое мгновение пусто, как первичная безграничность бытия.
В этой безграничности бытия можно видеть, что никто не рождается и никто не умирает. В ней никто не чист и никто не запятнан. В ней никто не приходит и никто не уходит. Лишь тело возникает и распадается. Однако наша подлинная природа остается безначальной и бесконечной.
В этой сияющей пустоте наша подлинная природа переживается за пределами формы, ощущений, мыслей и предпочтений. В ней нет глаз, ушей, носа, языка, тела, разума. В ней нет цвета, звука, запаха, вкуса, прикосновения и мысли. В ней нет даже возвышенных чувств. Все пребывает в этой глубинной пустоте, но ничто не объемлет собой пустоты.
Продолжайте жить. Нет неведения и нет спасения. Нет также и того, от чего нужно искать спасение. Нет увядания и нет смерти. Нет страдания, причин страдания, прекращения страдания и даже освобождения, которые позволяют выйти за пределы страдания. Ведь наша подлинная природа лежит за пределами идеи об освобождении. Нечего достигать, некем быть, некуда идти. То, что мы называем жизнью, – иллюзия. То, что мы называем смертью, – всего лишь сон. Мы никогда не отделяемся от Единого. Природа Единого – это пустота. Природа пустоты – это любовь.
Отдайте все. Не держитесь ни за что. Войдите в необъятное сердце, в котором нет ни иллюзий, ни грез. Откройтесь страху и не держитесь за старые привязанности. Хотя ничто в этом мире не отделено от целого, позвольте иллюзии отдельности войти в сияющий свет вашей подлинной природы, в котором пребывают вещи.
Продолжайте жить. Не принимайте видимое за свет, в котором вы его видите. Выходите за пределы сомнений, за пределы разделения на «ум» и «тело» и осознавайте истину, какова она есть.
Ушло, ушло, ушло далеко, ушло навсегда. Войдите глубоко в свет.
ГЛАВА 19
РАМАНА МАХАРШИ (1879–1950)
«Шри Рамана Махарши родился в Индии в 1879 году. В семнадцать лет он достиг просветления, пройдя через необычное переживание, в ходе которого он оставался в полном сознании, тогда как его физическое тело, казалось, умерло. После этого преображения он покинул дом и, повинуясь непреодолимому влечению, направился на священную гору Аруначала. Впоследствии он никогда больше не покидал ее. В ашраме, который был основан возле него, он преподавал самую чистую разновидность Адвайта Веданты (учения о не-двойственности), используя необычайно простую технику самовопрошания».
Артур Осборн
В семнадцать лет Рамана Махарши пережил первое раскрытие: «За шесть недель до того, как я навсегда ушел из Мадуры, в моей жизни случилась великая перемена. Все произошло очень внезапно. Я один сидел в комнате на втором этаже дома моего дяди. Я вообще редко болел, и в этот день у меня было все в порядке со здоровьем, но вдруг меня охватил сильный страх смерти. Этот страх не был связан с моим самочувствием, да я тогда и не пытался связать его с чем-нибудь или как-то его истолковать. Я только почувствовал, что „должен умереть“, и начал думать, что мне с этим делать. Тогда мне не пришло в голову обратиться к доктору, родным или друзьям. Я чувствовал, что должен сам решить эту проблему, тогда и в том месте.
Неожиданный страх смерти увлек мой ум внутрь, и я мысленно сказал себе без слов: «Вот и пришла смерть. Но что она значит? Кто умирает? Умирает это тело». Но я сразу же изобразил наступление смерти. Я лег, вытянув руки и ноги, словно они окоченели. Чтобы придать своему исследованию большую реальность, я во всем уподобился покойнику. Я замедлил дыхание и плотно сжал губы, чтобы через них не вырывался ни один звук. Теперь я не мог произнести ни слово «я», ни какое-нибудь другое слово. «Что же, – сказал я себе, – это тело умерло и окоченело. Теперь его вынесут и сожгут на костре, так что от него останется только пепел. Но разве я умираю вместе со смертью тела? Разве я это тело? Тело безмолвно и безжизненно, но я чувствую полную силу своей индивидуальности и даже голос своего „я“ внутри себя. Этот голос независим от тела, и поэтому „я“ – Дух, выходящий за его пределы. Тело умирает, но Дух неподвластен смерти. Это значит, что „я“ – бессмертный Дух».
Все это было не блеклой мыслью, а ярко загорелось во мне, как живая истина, которую я постиг непосредственно, практически без движения рассудка. «Я» было чем-то очень реальным. Оно было самым реальным из всего, что было во мне, и вся сознательная активность, связанная с телом, была сосредоточена в этом «я». Начиная с этого времени, мое внимание было очаровано «я», или личностью (Self), и больше никогда не покидало его. Страх смерти исчез раз и навсегда. Погруженность в личность в дальнейшем оставалась неизменной. Другие мысли могли приходить и уходить, как различные музыкальные созвучия, но «я» всегда присутствовало как фундаментальная нота шрути, которая лежит в основе и сливается со всеми другими нотами. Чем бы ни было занято мое тело, разговорами или чтением, я всегда оставался сосредоточенным на «я». До этого кризиса у меня не было ясного видения личности, и ничто меня сознательно не привлекало к ней. Я не ощущал никакого явного или неявного интереса к ней, не говоря уже о стремлении перманентно пребывать в ней».
Когда Рамане Махарши исполнилось восемнадцать, он отправился на священную гору Аруначала, где провел остаток жизни, медитируя и обучая других.
Несколько лет спустя один индус спросил Раману, как можно преодолеть страх смерти.
Махарши: Прежде чем думать о смерти, выясните, рождались ли вы когда-нибудь. Только тот, кто родился, может умереть. Во сне вы тоже ничем не отличаетесь от мертвеца. Что же страшного в смерти?
Если человек считает, что он родится, он не может избежать страха смерти. Пусть он выяснит, рождался ли он, и вообще может ли «я» рождаться. Он осознает, что «я» существует вечно, тогда как рождающееся тело облачается в мысль, а появление мысли лежит в основе всех проблем. Выясните, откуда появляется мысль.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51
Через полчаса приехал отец молодой женщины, пораженный смертью дочери. Сколько бы месяцев и даже лет он ни готовился к тому, что ее скоро не станет, когда она умерла, чувство утраты было очень тяжким. Безвозвратный уход сознания из тела оставляет человека с чувством глубинного одиночества и потери. Отец приехал с единственным желанием – чтобы смерть не была реальностью текущего мгновения. Он был на грани, еще немного – и он бы сломался и начал плакать, призывая свою дочь вернуться. Но комната, в которую он вошел, была чертогом любви. Через три часа после смерти его дочь выглядела очень красивой, с улыбкой на лице, с руками, сложенными на сердце. Он окунулся в атмосферу принятия, которую он никогда не ассоциировал со смертью.
Брат покойницы, плотник, заканчивал гроб, который он начал раньше, но отложил работу в надежде, что гроб не понадобится. Теперь он завершал свою работу. Пятилетняя дочь сидела рядом с усопшей матерью, разговаривала с ней и игралась со шкатулкой с драгоценностями, которую ей дали взрослые. Когда отец покойницы подошел к телу, ему предложили легко приложить пальцы к макушке головы дочери. Дело в том, что часто, хотя и не всегда, прикладывающий пальцы таким образом может почувствовать вибрацию жизни, которая постепенно покидает тело в течение нескольких часов после смерти. Хотя ему сказали, что он может почувствовать что-то, он сделал этот жест в замешательстве, практически не задумываясь. Он ничего не ждал. Легонько приложив пальцы к макушке головы дочери, он вдруг начал что-то бормотать и попятился – но скоро остановился. Глядя на свою руку, он сказал:
«Я почувствовал покалывание. Что это было?»
Подойдя в телу еще раз и снова приложив руку, он опять почувствовал выходящий поток жизненной силы. Он был поражен. Его отношение к смерти изменилось, когда он стоял и наблюдал, как энергия дочери покидала ее тело. Сущности отца и дочери встретились так, как он раньше не мог себе вообразить. Через час, когда братья привезли гроб, ее аккуратно положили в него. Гроб поставили в центре гостиной, и вокруг него собралась вся семья. Не желая, чтобы это мгновение было каким-то другим, мы собрались вместе в молитвенной медитации, чтобы сказать ей напутственное слово и напомнить, что ее миссия на земле закончена, что ей теперь остается только сливаться с чистым бытием, доверяться свету, двигаться ему навстречу. Вся семья чувствовала себя по-другому. Вместо того чтобы привязываться, оттягивать, цепляться, было только признание совершенства текущего мгновения, каким бы болезненным оно ни казалось для всех собравшихся.
Пребывание вблизи тела умершего в течение четырех, пяти или восьми часов после смерти дает ни с чем несравненное понимание процесса умирания, позволяет пережить легкость парения сущности вне тела, прикосновение к глубинам чувства отделенности, к страданию нашей привязанности и доброму напутствию для себя и для других – идите навстречу свету.
Для многих людей кремация становится приемлемым способом ликвидации тела. В Азии так чаще всего поступают с останками умерших. Некоторые азиатские учителя говорят, что кремация предпочтительнее, потому что она позволяет непосредственно убедиться, что тело почти никак не связано с нашей подлинной природой и ее настоящими требованиями.
Обычно после того, как близкие проводили покойного в любовной домашней обстановке, можно провести мемориальную служба. На некоторых таких службах прах сожженного тела развевают по ветру на любимом лугу или морском побережье. Это время, когда все те, кто желает принять участие в прощании, могут собраться вместе. На мемориальных службах мы часто слышим поэтическую мудрость Калиля Джебрана, сольные песни под гитару, чтение поэзии, совместные медитации, возможно, даже безмолвный танец, который символизирует продолжаемость вещей.
Мемориальная служба – это не просто время, чтобы вспомнить об ушедшем, но и возможность осознать нашу общую глубинную природу. Это осознание придает смерти контекст. Оно обращает смерть внутрь.
Еще одна практика, которая может оказаться полезной, состоит в том, чтобы поставить на стол фотографию любимого человека и, возможно, зажечь рядом с ней свечу или воскурить благовония. Так, чтобы в течение первой недели или двух после смерти человека вы могли посидеть с ним полчаса или около того, поговорить с ним о любви, которую вы питали друг к другу, и пожелать ему успеха в дальнейших путешествиях сознания. Приблизительно после десяти дней (когда подсказывает сердце) эту практику можно осуществлять один раз в неделю, а впоследствии – раз в году. Эта практика может быть полезной как для усопшего, так и для того, кто тоскует по нему, поскольку она позволяет им обоим отпустить привязанности и получить напутствие. Она дает возможность закончить дела, полностью признавая смерть и чувство утраты.
У нас есть знакомый в Монтане, который работает гробовщиком. Он также проводит очень простые похороны или захоронения. Часто в глухой сельской местности покойника кладут в нехитрый сосновый гроб или просто заворачивают в грубую ткань и опускают в вырытую в земле узкую яму, которую засыпают и сравнивают с землей. Вместо надгробья на могиле сажают фруктовой дерево. Его корни питаются останками тела, которое растворяется в земле. В последующие годы съесть фрукт с этого дерева – все равно что принять в себя любимого человека. Этот обычай напоминает нам о святом причастии.
Похороны – это искусное средство для того, чтобы напомнить усопшему, а также тем, кого он оставил, что никто их нас не является одним лишь телом; что жизнь – это нечто неизмеримо большее, чем то, что мы привыкли ею считать.
На мемориальных службах может быть уместным чтение следующего отрывка, вдохновленного «Сутрой Сердца Совершенной Мудрости».
ПОМИНАЛЬНЫЕ СЛОВА
Продолжайте жить. Вселенский путь остается тем же. И все же переменам нет конца.
Здесь, в этом ясном состоянии сознания, в этом открытом пространстве непривязанности, в этой безграничной широте вневременного ума, осознайте пустотность ощущений и привязанности к телу. Постигните, что форма – это всего лишь пустота, а пустота – всего лишь форма; что форма – не что иное, как пустота, а пустота – не что иное, как форма.
Чувства, мысли и предпочтения, которые кажутся нашими, даже само это сознание – все это возникает из той же самой глубинной пустоты. Каждое мгновение пусто, как первичная безграничность бытия.
В этой безграничности бытия можно видеть, что никто не рождается и никто не умирает. В ней никто не чист и никто не запятнан. В ней никто не приходит и никто не уходит. Лишь тело возникает и распадается. Однако наша подлинная природа остается безначальной и бесконечной.
В этой сияющей пустоте наша подлинная природа переживается за пределами формы, ощущений, мыслей и предпочтений. В ней нет глаз, ушей, носа, языка, тела, разума. В ней нет цвета, звука, запаха, вкуса, прикосновения и мысли. В ней нет даже возвышенных чувств. Все пребывает в этой глубинной пустоте, но ничто не объемлет собой пустоты.
Продолжайте жить. Нет неведения и нет спасения. Нет также и того, от чего нужно искать спасение. Нет увядания и нет смерти. Нет страдания, причин страдания, прекращения страдания и даже освобождения, которые позволяют выйти за пределы страдания. Ведь наша подлинная природа лежит за пределами идеи об освобождении. Нечего достигать, некем быть, некуда идти. То, что мы называем жизнью, – иллюзия. То, что мы называем смертью, – всего лишь сон. Мы никогда не отделяемся от Единого. Природа Единого – это пустота. Природа пустоты – это любовь.
Отдайте все. Не держитесь ни за что. Войдите в необъятное сердце, в котором нет ни иллюзий, ни грез. Откройтесь страху и не держитесь за старые привязанности. Хотя ничто в этом мире не отделено от целого, позвольте иллюзии отдельности войти в сияющий свет вашей подлинной природы, в котором пребывают вещи.
Продолжайте жить. Не принимайте видимое за свет, в котором вы его видите. Выходите за пределы сомнений, за пределы разделения на «ум» и «тело» и осознавайте истину, какова она есть.
Ушло, ушло, ушло далеко, ушло навсегда. Войдите глубоко в свет.
ГЛАВА 19
РАМАНА МАХАРШИ (1879–1950)
«Шри Рамана Махарши родился в Индии в 1879 году. В семнадцать лет он достиг просветления, пройдя через необычное переживание, в ходе которого он оставался в полном сознании, тогда как его физическое тело, казалось, умерло. После этого преображения он покинул дом и, повинуясь непреодолимому влечению, направился на священную гору Аруначала. Впоследствии он никогда больше не покидал ее. В ашраме, который был основан возле него, он преподавал самую чистую разновидность Адвайта Веданты (учения о не-двойственности), используя необычайно простую технику самовопрошания».
Артур Осборн
В семнадцать лет Рамана Махарши пережил первое раскрытие: «За шесть недель до того, как я навсегда ушел из Мадуры, в моей жизни случилась великая перемена. Все произошло очень внезапно. Я один сидел в комнате на втором этаже дома моего дяди. Я вообще редко болел, и в этот день у меня было все в порядке со здоровьем, но вдруг меня охватил сильный страх смерти. Этот страх не был связан с моим самочувствием, да я тогда и не пытался связать его с чем-нибудь или как-то его истолковать. Я только почувствовал, что „должен умереть“, и начал думать, что мне с этим делать. Тогда мне не пришло в голову обратиться к доктору, родным или друзьям. Я чувствовал, что должен сам решить эту проблему, тогда и в том месте.
Неожиданный страх смерти увлек мой ум внутрь, и я мысленно сказал себе без слов: «Вот и пришла смерть. Но что она значит? Кто умирает? Умирает это тело». Но я сразу же изобразил наступление смерти. Я лег, вытянув руки и ноги, словно они окоченели. Чтобы придать своему исследованию большую реальность, я во всем уподобился покойнику. Я замедлил дыхание и плотно сжал губы, чтобы через них не вырывался ни один звук. Теперь я не мог произнести ни слово «я», ни какое-нибудь другое слово. «Что же, – сказал я себе, – это тело умерло и окоченело. Теперь его вынесут и сожгут на костре, так что от него останется только пепел. Но разве я умираю вместе со смертью тела? Разве я это тело? Тело безмолвно и безжизненно, но я чувствую полную силу своей индивидуальности и даже голос своего „я“ внутри себя. Этот голос независим от тела, и поэтому „я“ – Дух, выходящий за его пределы. Тело умирает, но Дух неподвластен смерти. Это значит, что „я“ – бессмертный Дух».
Все это было не блеклой мыслью, а ярко загорелось во мне, как живая истина, которую я постиг непосредственно, практически без движения рассудка. «Я» было чем-то очень реальным. Оно было самым реальным из всего, что было во мне, и вся сознательная активность, связанная с телом, была сосредоточена в этом «я». Начиная с этого времени, мое внимание было очаровано «я», или личностью (Self), и больше никогда не покидало его. Страх смерти исчез раз и навсегда. Погруженность в личность в дальнейшем оставалась неизменной. Другие мысли могли приходить и уходить, как различные музыкальные созвучия, но «я» всегда присутствовало как фундаментальная нота шрути, которая лежит в основе и сливается со всеми другими нотами. Чем бы ни было занято мое тело, разговорами или чтением, я всегда оставался сосредоточенным на «я». До этого кризиса у меня не было ясного видения личности, и ничто меня сознательно не привлекало к ней. Я не ощущал никакого явного или неявного интереса к ней, не говоря уже о стремлении перманентно пребывать в ней».
Когда Рамане Махарши исполнилось восемнадцать, он отправился на священную гору Аруначала, где провел остаток жизни, медитируя и обучая других.
Несколько лет спустя один индус спросил Раману, как можно преодолеть страх смерти.
Махарши: Прежде чем думать о смерти, выясните, рождались ли вы когда-нибудь. Только тот, кто родился, может умереть. Во сне вы тоже ничем не отличаетесь от мертвеца. Что же страшного в смерти?
Если человек считает, что он родится, он не может избежать страха смерти. Пусть он выяснит, рождался ли он, и вообще может ли «я» рождаться. Он осознает, что «я» существует вечно, тогда как рождающееся тело облачается в мысль, а появление мысли лежит в основе всех проблем. Выясните, откуда появляется мысль.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51