Козимо решил во что бы то ни стало увидеть Лесного Джана. Он рыскал по лесу, гоняя зайцев или птиц, и все время повторял своей таксе: «Ищи, Оттимо-Массимо, ищи!» На самом же деле он хотел выкурить из норы лишь бандита Лесного Джана, и не с какой-то особой целью, а просто желал взглянуть на такую знаменитость. Но ему никак не удавалось повстречать грозного разбойника, даже проплутав по лесу целую ночь. «Значит, этой ночью он не выходил!» — утешал себя Козимо. Между тем утром то в одном, то в другом конце долины у одинокого дома или у поворота дороги собравшиеся в кружок люди толковали о новом ограблении.
Козимо приближался и с широко раскрытыми глазами слушал эти удивительные истории.
— Вот ты целыми днями лазишь по деревьям, так неужто тебе ни разу не случалось встретить Лесного Джана? — спросил его однажды кто-то из крестьян.
Козимо устыдился:
— Э... пожалуй, что нет...
— Где уж ему увидеть, — вступился за Козимо другой крестьянин. — Лесной Джан прячется так хитро, что его вовек не отыщешь, и дороги выбирает такие, о которых никто и не слыхал!
— За голову Лесного Джана обещана большущая награда! Кто его поймает, тот до конца дней проживет безбедно.
— Это верно! Однако те, кто знает его убежище, тоже не в ладах с законом, хоть им, конечно, куда до него! Пусть только объявятся — сразу сами угодят на виселицу.
— Лесной Джан да Лесной Джан! Как будто он один совершил все эти преступления!
— А велика ли разница! На нем столько всяких обвинений, что если даже от десяти грабежей он отопрется, так за одиннадцатый повесят!
— Он разбойничал по всему побережью!
— В молодости он убил своего атамана!
— Это всем разбойникам разбойник!
— То-то он и укрылся в наших краях!
— Потому что мы уж больно храбрые!
Всеми новостями Козимо тут же делился с лудильщиками.
Среди поселившихся в лесу ремесленников было в то время немало весьма подозрительных бродяг: лудильщики, корзинщики, старьевщики ходили по домам и уже с утра присматривали, что бы украсть вечером. В лесу у них была вовсе и не мастерская, а тайник, где они хранили краденое.
— Знаете, этой ночью Лесной Джан напал на карету.
— Да ну? Что ж, и такое бывает.
— Он схватил лошадей под уздцы и остановил их на всем скаку.
— Хм, либо это не он был, либо ему не лошади, а клячи попались.
— Что вы? Значит, по-вашему, это был не Лесной Джан?
— Что ты мальчишке голову морочишь? Конечно, это Лесной Джан постарался!
— Да он на все горазд, этот Лесной Джан.
— Ха-ха-ха!
Слыша такие разговоры о грозном разбойнике, Козимо в полнейшей растерянности перебирался по деревьям к другому лагерю лесных бродяг и спрашивал:
— Как по-вашему, это Лесной Джан напал ночью на карету?
— Разве ты не знаешь? Любой налет — дело рук Лесного Джана. Понятно, если он удался.
— Почему если удался?
— Потому, что если дельце не выгорело, так уж это точно был Лесной Джан.
— Ха-ха, этот раззява!
Козимо окончательно запутался:
— Лесной Джан раззява?
Тут остальные поспешно прерывали товарища:
— Да нет, что ты! Его боятся все вокруг!
— А вы сами его видели?
— Мы-то? Да разве его кто видел?
— Но вы уверены, что есть такой разбойник?
— Вот те на! Конечно, есть. Но если б его даже не было, то...
— То?..
— То все равно был бы. Ха-ха-ха!
— Но все говорят...
— Ясное дело. И надо, чтобы так говорили: этот ужасный злодей, Лесной Джан, всех грабит и убивает. Хотел бы я посмотреть, кто смеет сомневаться.
— А у тебя, мальчуган, хватило бы мужества сомневаться в этом?
В конце концов Козимо понял, что если в долине Лесной Джан на всех нагнал страху, то по всему лесистому склону чем выше подымешься, тем чаще услышишь двусмысленные, а порой даже насмешливые отзывы о нем.
У Козимо пропала охота отыскивать его, ибо он понял, что людям поопытнее до Лесного Джана просто дела не было. И как раз тогда-то ему и привелось встретиться с неуловимым разбойником.
Однажды в полдень Козимо сидел на ореховом дереве и читал. С недавних пор им овладела охота к чтению — ведь нельзя же целый день сидеть, выставив из листвы ружье, и ждать, пока в небе появится какой-нибудь зяблик.
Итак, брат читал «Жиль Блаза» Лесажа, держа в одной руке книгу, а в другой — ружье. Оттимо-Массимо, который не любил, когда хозяин читал, кружил по лужайке, ища любой предлог, лишь бы его отвлечь: к примеру, завидев бабочку, он начинал лаять, в тайной надежде, что Козимо тут же вскинет ружье.
И вдруг по горной тропинке, тяжело дыша, сбежал вниз бородатый человек в лохмотьях. Он был безоружен, а за ним гнались двое сбиров, которые размахивали саблями и надсадно кричали:
— Держи его! Это Лесной Джан! Наконец мы его выкурили!
Разбойник сумел немного оторваться от преследователей, но, если бы он и дальше бежал так же неуверенно, словно боясь сбиться с пути или угодить в ловушку, сбиры вскоре бы его настигли. Конечно, ему ни за что бы не удалось вскарабкаться по гладкому стволу орешника, но у брата всегда была наготове веревка, помогавшая ему перебираться с дерева на дерево в самых трудных местах. Он привязал один конец веревки к ветке, а другой бросил вниз. Конец ее едва не угодил разбойнику прямо в нос, он заметил его, секунду в растерянности переминался на месте, затем уцепился за веревку и мгновенно вскарабкался на дерево — видно, он был одним из тех нерешительных, но порывистых или, вернее, порывистых, но нерешительных людей, которые, на первый взгляд кажется, вот-вот упустят благоприятный момент, хотя на самом деле каждый раз умудряются мгновенно сообразить что к чему.
Подбежали сбиры. Козимо успел смотать веревку, а Лесной Джан спрятался рядом с ним в листве орехового дерева. В этом месте тропинка раздваивалась. Один из преследователей помчался вправо, другой — влево, затем они снова встретились и теперь не знали, куда бежать дальше. И тут им попался на глаза Оттимо-Массимо, крутившийся поблизости.
— Послушай, — сказал один из сбиров другому, — по-моему, это собака баронского сынка, ну, того самого, что живет на деревьях! Если мальчишка где-нибудь рядом, он может нам помочь.
— Я здесь, наверху! — подал голос Козимо.
Но он крикнул это не с орехового дерева, где прятался разбойник, а с каштана напротив, куда он мгновенно перебрался, поэтому сбиры сразу же уставились на каштан, даже не поглядев на соседние деревья.
— Простите, ваша милость, — сказали они. — Вы случайно не видели, куда побежал разбойник Лесной Джан.
— Я такого не знаю, — ответил Козимо, — но если вы ищете того человечка, который пробежал здесь сломя голову, так он помчался к реке.
— Человечка! Да он здоровенный детина и на любого страху нагонит.
— Возможно, но сверху все кажется маленьким.
— Спасибо, ваша милость! — И они бросились к реке.
Козимо перелез на ореховое дерево и снова принялся читать «Жиль Блаза». Лесной Джан по-прежнему прижимался к ветке: он был бледен, из его взлохмаченной бороды и рыжих волос торчали сосновые иглы, колючая шелуха каштанов и сухие листья. Он пристально глядел на Козимо испуганными круглыми и совсем зелеными глазами. Он был некрасив, просто уродлив.
— Ушли? — решился он наконец задать вопрос.
— Ушли, ушли, — дружелюбно отозвался Козимо. — Так это вы — разбойник Лесной Джан?
— Откуда вы меня знаете?
— Так, понаслышке!
— А вы тот самый юноша, который никогда не слезает с деревьев?
— Да. Откуда вы знаете?
— Да так, слухом земля полнится.
Они с симпатией посмотрели друг на друга, как люди известные, которые случайно встретились и им приятно, что заочно они уже знакомы.
Козимо не знал, что еще сказать, и вновь погрузился в чтение.
— Что вы такое читаете?
— «Жиль Блаза» Лесажа.
— Интересно?
— Да, очень.
— Много вам еще осталось?
— А что? Ну, страниц двадцать.
— Понимаете, я хотел спросить, не дадите ли вы мне ее почитать, когда кончите? — смущенно сказал Лесной Джан. — Ведь я целыми днями прячусь и частенько просто не знаю, чем заняться. Вот я и думаю: если б у меня была книга! Однажды я остановил карету. Ценностей там особых не было, зато я взял книгу. Так и унес с собой под кафтаном: я бы всю остальную добычу отдал за одну эту книгу. Вечером зажег я лампу, раскрыл книгу и вижу — она по-латыни. Я ни слова не понял... — Он покачал головой. — Понимаете, я латыни не знаю.
— Еще бы, латынь очень трудная, — ответил Козимо и с досадой отметил, что невольно заговорил покровительственным тоном. — Эта книга на французском...
— Французский, тосканский, провансальский, кастильский — я их все разбираю, — сказал Лесной Джан. — Немного и по-каталонски знаю: Bon dia! Bona nit! Esta la mar mуlt alborotada.
Через полчаса Козимо дочитал книгу и отдал ее Лесному Джану.
Так завязалась дружба между моим братом и грозным разбойником. Кончив одну книгу, Лесной Джан торопился вернуть ее Козимо, брал у него другую, забирался в свою нору и тут же погружался в чтение.
Книги для Козимо доставал я из домашней библиотеки, и брат, прочитав их, тут же отдавал мне. Теперь он стал держать их дольше, потому что после него эти же книги читал Лесной Джан, и часто они возвращались растрепанными, с пятнами плесени и следами улиток, потому что один Бог знает, где хранил их свирепый разбойник.
В условленные дни Козимо и Лесной Джан встречались на определенном дереве, обменивались книгами и немедля разбегались, потому что по лесу беспрестанно рыскали сбиры. Эта весьма несложная операция была чревата серьезными опасностями не только для Лесного Джана, но и для брата, который, попадись, не смог бы, понятно, оправдать свою дружбу с преступником. Но Лесной Джан до того увлекся чтением, что проглатывал один роман за другим и за день, проведенный в укрытии, прочитывал тома, на чтение которых у брата уходило не меньше недели. Ненасытный разбойник постоянно требовал новой книги, и никакая сила не могла его остановить: если в тот день у него не была назначена встреча с Козимо, он носился по полям и деревьям в поисках моего брата, пугая сельских жителей и подымая в погоню все наличные силы сбиров в Омброзе.
Теперь Козимо, которого разбойник одолевал своими просьбами, уже не хватало приносимых мною книг, и ему пришлось искать новых поставщиков. Он познакомился с одним книгопродавцем, евреем по имени Орбекке, который доставал ему даже многотомные сочинения. Обычно Козимо стучал к нему в окно, свешиваясь с ветки рожкового дерева, и отдавал только что подстреленных зайцев, куропаток и дроздов в обмен на толстые тома.
Но у Лесного Джана были свои вкусы, ему нельзя было всучить какую-нибудь чепуху, иначе он на следующий же день прибегал к Козимо и требовал обменять книгу. Козимо был в том возрасте, когда появляется вкус к серьезному чтению, и ему приходилось соблюдать осторожность, после того как однажды Лесной Джан вернул брату «Приключения Телемаха», пригрозив, что, если в следующий раз Козимо даст ему такую скучную книгу, он подпилит под ним дерево.
Тогда Козимо решил отделить те книги, которые он хотел прочесть спокойно, не спеша, от книг, покупаемых специально для разбойника. Но из этого ничего не вышло: ему приходилось бегло перелистывать и книги, отложенные для Лесного Джана, потому что разбойник с каждым днем становился все разборчивее, требовательнее: прежде чем забрать книгу, настаивал, чтобы Козимо рассказал ему содержание, и брату изрядно доставалось, если он попадал впросак. Брат дал было ему коротенькие романы о любви, но разбойник примчался и в ярости спросил, уж не принимает ли он его за легкомысленную даму. Часто невозможно было угадать, какая книга придется ему по вкусу.
Вскоре для брата, вечно подгоняемого ненасытным разбойником, чтение из получасовой забавы превратилось в основное занятие и главную цель. Вечно с книгами в руках, оценивая и отбирая все новые и новые сочинения, предназначенные для Лесного Джана, Козимо так пристрастился к чтению, ко всему, что дано знать человеку, что дня от рассвета до заката ему уже не хватало, и он продолжал читать вечером при свете фонаря.
Наконец он натолкнулся на романы Ричардсона. Лесному Джану Ричардсон понравился. Закончив один роман, он тут же требовал другой. Орбекке раздобыл для него целую гору книг. Их хватило Лесному Джану на полный месяц. Он на время оставил Козимо в покое, и тот с жадностью набросился на «Жизнеописания» Плутарха.
Целыми днями Лесной Джан лежал на подстилке и, откидывая с нахмуренного лба рыжие всклокоченные волосы, в которых застряли сухие листья, пробегал покрасневшими от напряжения глазами строчку за строчкой, беззвучно шевеля губами и заранее подняв смоченный слюной указательный палец, чтобы не теряя времени перевернуть страницу. Романы Ричардсона обострили давно уже крывшуюся в его душе тоску по размеренной жизни в семейном кругу, по родным и близким, по их любви, внушили ему отвращение к людям преступным и порочным. Все, что окружало его, стало ему безразлично и, более того, даже отвратительно. Теперь он вылезал из своей норы лишь затем, чтобы сбегать к Козимо и получить очередную книгу, особенно если роман был в нескольких томах и чтение приходилось прерывать на самом интересном месте.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58