Хотя на Гименея он был похож не больше, чем кентавр на коня. То есть что-то общее в их внешности, конечно, было. Ну там, одна голова, две руки, две ноги и пр.
Бог — покровитель брака с ходу разразился торжественной поздравительной речью, а затем потребовал свежих фруктов, лучшего вина и гетеру. Все это ему тут же поспешно предоставили, и новый Гименей удалился в гостевые покои, наказав, чтобы вплоть до вечера его не беспокоили.
— Да-а-а-а… — только и сказал Агамемнон, с тревогой вглядываясь в небо. — Если все новые олимпийцы такие же, как этот… плакала бедная Аттика.
— Закат эпохи! — громко рассмеялся Аякс. — Помнишь, что нам Софоклюс на Лесбосе говорил: наступает эра великих перемен!
— Эра-то эрой, — сварливо пробурчал Агамемнон, — но, надеюсь, ты не забыл, что сегодня ночью мы делаем из Фив ноги.
— Все будет, как мы задумали, — подмигнул другу могучий герой. — Царская казна уже перекочевала в наши заплечные сумки, которые я спрятал в старом песчаном карьере за дворцом. Казначея, правда, пришлось слегка оглушить. Противный попался старикашка, все визжал: «Отдай, мое!» Думаю, что это неприятное происшествие свалят на Фиванского душителя. Я даже специально у тела вощеную дощечку оставил с надписью — мол, это сделал я, Фиванский душитель, и подпись.
— Ну а девчонку эту малолетнюю ты зачем с собой берешь? — недовольно поинтересовался Агамемнон.
— Кого, Идиллию? — Аякс блаженно улыбнулся. — Влюбился я. И вовсе она не девчонка какая-нибудь, а царского рода. Младшая дочь покойного бедняги Креонта! Она вон уже второй день ходит по дворцу, отца ищет.
— М-да, диковинная страна, — согласился с другом Агамемнон. — Наверное, своего настоящего царя они через год, не меньше, хватятся. Да и смерть Эдипа, скорее всего, проморгают. Гулять будут на свадьбе покойничка месяца три.
— Таковы фиванские нравы, — согласился Аякс. И греческие герои принялись с азартом и смешками обсуждать предстоящее убийство.
Не своими руками собирались укокошить они Эдипа, оттого и был план довольно рискованным. Но недаром царь Агамемнон так много общался с хитроумным Одиссеем, ох и недаром! Кое-чему и он у великого царя Итаки научился. А раз так, то план просто не мог не сработать, и, забегая наперед, отметим, что все так и произошло.
Глава 10
КОНЕЦ ФИВАНСКОГО ДУШИТЕЛЯ
И вот состоялась свадьба.
То есть почти состоялась.
Октет одноруких арфистов грянул свадебный греческий гимн. Взлетело к небу дружное «Ура!» порядком упившихся еще до начала церемонии бракосочетания знатных и не очень гостей.
Купидон заметно нервничал, ибо была это первая в его жизни свадьба, но никто из смертных конечно же ничего не знал.
— Эдип, царь Семивратных Фив, — торжественно произнес бог — покровитель брака. — Согласен ли ты взять себе в законные жены Лайю, дочь фиванскую?
— Что? — испуганно переспросил царь, занятый созерцанием вздымающейся груди любимой, которая (грудь) была весьма приличных размеров.
Из-за этой груди Эдип и выбрал среди прочих претенденток сию образину.
— Я спрашиваю, ты жениться будешь, придурок? — раздраженно переспросил Купидон, так как давно уже понял, что имеет дело с сумасшедшими.
— Да-да, несомненно, — подтвердил Эдип свои серьезные намерения в отношении Лайи.
— Лайя, дочь фиванская безрогая… то есть, простите, безродная, — поправился бог брака, — согласна ли ты стать законной супругой царя Эдипа?
Невеста молчала.
Купидон, закатив глаза, стал считать в уме до ста.
— Что такое? — испугался стоявший неподалеку среди гостей Аякс. Эта дура сорвет нам все планы.
— По-моему, она спит, — захихикал Агамемнон, и на него тут же зашикали остальные присутствующие.
Через двадцать минут невеста медленно произнесла:
— Да, я согласна!
Задремавший было Купидон вздрогнул. По толпе гостей пронесся вздох облегчения.
— В таком случае, — заявил бог брака, — объявляю вас законными мужем и женой… Ох и свадьба, надолго же я ее запомню…
И Купидон с чувством хорошо выполненного долга сошел с ритуального возвышения. Теперь покровителю брака еще предстояло высидеть свадебный пир.
— Горько, горько! — взревели присутствуюшие, и Агамемнон с Аяксом весьма не к месту вспомнили Итаку, Пенелопу и наглого Антиноя.
Невеста медленно подняла белое покрывало, закрывавшее ее ужасное лицо, и присутствующие увидели, что черная бородавка снова у нее на верхней губе. Ко всему еще у новобрачной здорово отросла седая щетина на щеках, скулах и подбородке.
Даже сумасшедшего Эдипа проняло, и он во всеуслышание заявил, что уступает свое почетное дело Купидону.
Купидон же, дотоле вообще ни разу не видевший лица невесты, тут же свалился в обморок прямо на весело бренчавших одноруких арфистов.
Аякс с Агамемноном, не сдержавшись, басом заржали, а невеста безразлично закрыла лицо куском белой ткани.
Тут-то и начался пир.
Аякс, окатив водой из пятидесятилитровой бочки Купидона и нескольких арфистов, помог очнувшемуся богу встать на ноги.
— Что это у вас здесь происходит? — совершенно отчаянным голосом спросил Купидон. — Какой-то театр абсурда!
— Добро пожаловать в Аттику, — весело ответил Аякс. — Вижу я, недавно вы у нас.
— Ага, — кивнул бог брака, — всего несколько месяцев. Юпитер Громовержец, что это было за чудовище?
— Это была жена Эдипа, — ответил подошедший к беседующим Агамемнон.
— Но ведь это же МУЖИК! — ужаснулся Купидон.
— Ну мало ли, — улыбнулись великие герои. — У нас в Греции все зависит от особой точки зрения. С одной стороны, жена Эдипа действительно мужчина, но с другой — это весьма привлекательная женщина. Это тот самый случай, когда невозможно с точностью сказать, что движется на самом деле: колесница с возницей или земля, тогда как колесница по отношению к ней остается на месте.
— Но ведь это ужасно! — вскричал Купидон. — Разве сам царь не видит, кто перед ним?
— В том-то и дело, — ответили герои. — Он действительно чувствует, что с его невестой что-то не так, но вместе с тем перед ним женщина. Да, некрасивая, да, немолодая, но зато с какой ГРУДЬЮ!
— Ничего не понимаю. — Купидон безнадежно махнул рукой, размышляя, не случился ли с ним солнечный удар.
Уже третий месяц новые олимпийцы не могли никак отловить в небе проклятого Дедала, продолжавшего самовольно возить по небу генератор света, вследствие чего в Аттике все никак не наступала зима.
Сатирова железная птица гениального изобретателя оказалась слишком быстрой и удивительно маневренной. Ко всему еще Дедал установил в ее клюве плюющиеся горячим свинцом смертоносные устройства, так что поймать его стало и вовсе делом невозможным.
Новый бог солнца уже около месяца беспробудно пил пузырящуюся жидкую амброзию в своем небесном гараже. Его золотая повозка была готова к действию, хрустальные рельсы давно проложены в небе вместо развалившихся старых.
Но никто пока не мог отобрать у Дедала бесценный мини-реактор…
— Ты, как я понимаю, не читал знаменитые труды великого эллинского эротомана Зигмундиса Фрейдиуса! — сказал окончательно запутавшемуся Купидону Агамемнон. — Так вот, в его трудах «Семь очерков по теории гомосексуальности» и «Анализ фобии семидесятилетнего мальчика» все об этом написано.
«Ага! — подумал бог брака. — Надо бы взять этого Фрейдиуса на заметку…»
Торжественно вышагивал среди танцующих гостей царь Эдип вместе со своей неуклюжей женой. Ведь не знал бедняга, что несколько минут назад он обвенчался с собственным отцом Лаем, которого к тридцати двум годам наконец настигло родовое безумие фиванских правителей.
Много лет назад отрекся от престола царь Лай, передав бразды правления Фивами молодому тогда еще Креонту. Беспрерывно прогрессирующее фамильное безумие привело Лая в конце концов к тому, что он решил на старости лет сменить себе пол. Все равно от той штуки, что у него имелась, не было никакой пользы, только при ходьбе мешала.
Нарастил себе Лай при помощи эфиопской магии БУДУ большие женские груди и с содомитами принялся тусоваться. Там-то, на окраине Фив, Аякс его и обнаружил прячущимся на дереве от разгневанного геефоба.
Так исполнилось второе веление всемогущего Рока!
Сбылась вторая часть семейного проклятия: Эдип стал мужем собственного отца!
Но дети у них, слава Юпитеру, родиться не успели, так что третья часть пророчества оказалась насквозь лживой.
Хотя кто знает, как там оно получилось бы, не вмешайся вовремя в бредовые события Аякс с Агамемноном.
И вот настала брачная ночь. Что и говорить, решающая брачная ночь, в особенности для Лая.
Но недосмотрели великие герои. Слишком уж увлеклись они приготовлениями к ликвидации Эдипа…
Даже ночью продолжался пир.
Играла музыка, плясали гости, рекой лилось вино. На многие стадии был виден дворец фиванского царя, сияя в темноте ярче самого Олимпа, ибо неисчислимое количество факелов освещало царские покои. И как только во дворце не случилось пожара, остается загадкой.
Дикий отчаянный вопль среди моря бушующего веселья услышали только более менее трезвые Аякс с Агамемноном, которые не пили в эту ночь много, так как собирались бежать из Фив.
Их уже ждала прекрасная Идиллия с двумя быстрыми колесницами в песчаном карьере, где, по иронии судьбы, был похоронен ее отец. Но, естественно, девушка об этом не знала.
К несчастью, великие герои, как и прочие веселящиеся гости, не заметили, в какой момент новобрачные удалились в царскую спальню.
— Ты слышал? — Аякс стремительно вскочил из-за пиршественного стола.
— Да, очень похоже на предсмертный крик, — подтвердил Агамемнон, с аппетитом поедая насаженный на кинжал кусок дымящейся баранины.
— Скорее, нужно проверить…
И греки бросились в царские покои. Но… было поздно.
Случилось то, чего, в принципе, и следовало ожидать.
Эдип задушил своего отца (или жену, как кому нравится).
Когда герои ворвались в спальню, все уже было кончено.
Маньяк не просто задушил дедушку, он ко всему еще выбросил уже бездыханное тело в окно, где оно повисло на острой парковой ограде.
Увидев Агамемнона с Аяксом, Эдип попятился к разоренной кровати.
— Я был вынужден это сделать, — всхлипывая, начал оправдываться царь. — Мои руки меня абсолютно не слушались… Но эта ее бородавка, вы себе даже представить не можете, на каком месте я ее обнаружил.
— Можем-можем, — дружно закивали герои. Впервые они испытали к маньяку некую долю сочувствия. Не ведал, что творил, несчастный Эдип, так как был он всего лишь игрушкой в руках всемогущего Рока, который (в смысле всемогущий Рок) оказался еще большим маньяком, чем его ужасное творение, чье имя на века будет запечатлено в мировой истории (и в литературе. — Лет.).
— На, держи. — Аякс грубо швырнул Эдипу совковую лопату. — И не трясись ты так, мы тебя не тронем, но труп невесты нужно обязательно закопать.
И, понуро опустив голову, под конвоем двух греческих героев Эдип спустился в дворцовый сад.
Однако снять тело с медных штырей ограды он не смог, так как был довольно маленького роста. В этом нелегком деле ему помогли, матерясь на чем свет стоит, Аякс с Агамемноном.
Труп «жены» герои приказали прикопать прямо в дворцовом саду. Тащить старика к карьеру не было ни времени, ни желания, тем более что там ждала Аякса прекрасная Идиллия. Чудесный цветок в этом жутком царстве кошмарного абсурда.
— О Юпитер! — прошептал Купидон, наблюдая с крыши дворца за Эдипом, копавшим в саду могилу. — Что натворили с планетой эти Сатировы идиоты из группы номер один! Да мы это дерьмо и за десять лет не разгребем.
Прав оказался Купидон. Ох как прав. Ведь все случившееся было не чем иным, как следствием Троянской войны, бесчисленных божественных заговоров и, под конец, внезапного исчезновения Олимпа.
Пропала на время довлевшая над смертными сила, сдерживавшая их самые темные страсти и желания. Заполонили тут же Аттику всякие маньяки наподобие Эдипа, подстрекаемые всемогущим Роком, который в Древней Греции был кем-то вроде христианского дьявола-искусителя.
Исчезли на несколько месяцев олимпийцы, и тут же распоясался «нечистый», принявшись калечить смертным жизни. Но недолго ему было бесчинствовать, ибо снова над Грецией по ночам светился Олимп.
Просто новые боги еще как следует не разобрались в ситуации.
Купидон, например, был вообще первым среди новых олимпийцев, кто к смертным спустился. Спустился вот и чуть не поседел…
Прикопал царь Эдип свою благоверную, не зная, что убил на этот раз собственного отца, чего в страшном пророчестве пифии отродясь не было.
А смешали карты всемогущему Року Аякс с Агамемноном.
Вот и верь после этого популярному изречению Софоклюса о том, что всемогущий Рок властен даже над самими бессмертными богами.
Посрамили «нечистого» великие герои, что ни говори, крепко посрамили, заставив события повернуть в совсем иное, незапланированное русло.
И вот что случилось дальше…
Вытерев выпачканные землей руки о роскошную одежду, царь Эдип спокойно вернулся в пиршественный зал.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37
Бог — покровитель брака с ходу разразился торжественной поздравительной речью, а затем потребовал свежих фруктов, лучшего вина и гетеру. Все это ему тут же поспешно предоставили, и новый Гименей удалился в гостевые покои, наказав, чтобы вплоть до вечера его не беспокоили.
— Да-а-а-а… — только и сказал Агамемнон, с тревогой вглядываясь в небо. — Если все новые олимпийцы такие же, как этот… плакала бедная Аттика.
— Закат эпохи! — громко рассмеялся Аякс. — Помнишь, что нам Софоклюс на Лесбосе говорил: наступает эра великих перемен!
— Эра-то эрой, — сварливо пробурчал Агамемнон, — но, надеюсь, ты не забыл, что сегодня ночью мы делаем из Фив ноги.
— Все будет, как мы задумали, — подмигнул другу могучий герой. — Царская казна уже перекочевала в наши заплечные сумки, которые я спрятал в старом песчаном карьере за дворцом. Казначея, правда, пришлось слегка оглушить. Противный попался старикашка, все визжал: «Отдай, мое!» Думаю, что это неприятное происшествие свалят на Фиванского душителя. Я даже специально у тела вощеную дощечку оставил с надписью — мол, это сделал я, Фиванский душитель, и подпись.
— Ну а девчонку эту малолетнюю ты зачем с собой берешь? — недовольно поинтересовался Агамемнон.
— Кого, Идиллию? — Аякс блаженно улыбнулся. — Влюбился я. И вовсе она не девчонка какая-нибудь, а царского рода. Младшая дочь покойного бедняги Креонта! Она вон уже второй день ходит по дворцу, отца ищет.
— М-да, диковинная страна, — согласился с другом Агамемнон. — Наверное, своего настоящего царя они через год, не меньше, хватятся. Да и смерть Эдипа, скорее всего, проморгают. Гулять будут на свадьбе покойничка месяца три.
— Таковы фиванские нравы, — согласился Аякс. И греческие герои принялись с азартом и смешками обсуждать предстоящее убийство.
Не своими руками собирались укокошить они Эдипа, оттого и был план довольно рискованным. Но недаром царь Агамемнон так много общался с хитроумным Одиссеем, ох и недаром! Кое-чему и он у великого царя Итаки научился. А раз так, то план просто не мог не сработать, и, забегая наперед, отметим, что все так и произошло.
Глава 10
КОНЕЦ ФИВАНСКОГО ДУШИТЕЛЯ
И вот состоялась свадьба.
То есть почти состоялась.
Октет одноруких арфистов грянул свадебный греческий гимн. Взлетело к небу дружное «Ура!» порядком упившихся еще до начала церемонии бракосочетания знатных и не очень гостей.
Купидон заметно нервничал, ибо была это первая в его жизни свадьба, но никто из смертных конечно же ничего не знал.
— Эдип, царь Семивратных Фив, — торжественно произнес бог — покровитель брака. — Согласен ли ты взять себе в законные жены Лайю, дочь фиванскую?
— Что? — испуганно переспросил царь, занятый созерцанием вздымающейся груди любимой, которая (грудь) была весьма приличных размеров.
Из-за этой груди Эдип и выбрал среди прочих претенденток сию образину.
— Я спрашиваю, ты жениться будешь, придурок? — раздраженно переспросил Купидон, так как давно уже понял, что имеет дело с сумасшедшими.
— Да-да, несомненно, — подтвердил Эдип свои серьезные намерения в отношении Лайи.
— Лайя, дочь фиванская безрогая… то есть, простите, безродная, — поправился бог брака, — согласна ли ты стать законной супругой царя Эдипа?
Невеста молчала.
Купидон, закатив глаза, стал считать в уме до ста.
— Что такое? — испугался стоявший неподалеку среди гостей Аякс. Эта дура сорвет нам все планы.
— По-моему, она спит, — захихикал Агамемнон, и на него тут же зашикали остальные присутствующие.
Через двадцать минут невеста медленно произнесла:
— Да, я согласна!
Задремавший было Купидон вздрогнул. По толпе гостей пронесся вздох облегчения.
— В таком случае, — заявил бог брака, — объявляю вас законными мужем и женой… Ох и свадьба, надолго же я ее запомню…
И Купидон с чувством хорошо выполненного долга сошел с ритуального возвышения. Теперь покровителю брака еще предстояло высидеть свадебный пир.
— Горько, горько! — взревели присутствуюшие, и Агамемнон с Аяксом весьма не к месту вспомнили Итаку, Пенелопу и наглого Антиноя.
Невеста медленно подняла белое покрывало, закрывавшее ее ужасное лицо, и присутствующие увидели, что черная бородавка снова у нее на верхней губе. Ко всему еще у новобрачной здорово отросла седая щетина на щеках, скулах и подбородке.
Даже сумасшедшего Эдипа проняло, и он во всеуслышание заявил, что уступает свое почетное дело Купидону.
Купидон же, дотоле вообще ни разу не видевший лица невесты, тут же свалился в обморок прямо на весело бренчавших одноруких арфистов.
Аякс с Агамемноном, не сдержавшись, басом заржали, а невеста безразлично закрыла лицо куском белой ткани.
Тут-то и начался пир.
Аякс, окатив водой из пятидесятилитровой бочки Купидона и нескольких арфистов, помог очнувшемуся богу встать на ноги.
— Что это у вас здесь происходит? — совершенно отчаянным голосом спросил Купидон. — Какой-то театр абсурда!
— Добро пожаловать в Аттику, — весело ответил Аякс. — Вижу я, недавно вы у нас.
— Ага, — кивнул бог брака, — всего несколько месяцев. Юпитер Громовержец, что это было за чудовище?
— Это была жена Эдипа, — ответил подошедший к беседующим Агамемнон.
— Но ведь это же МУЖИК! — ужаснулся Купидон.
— Ну мало ли, — улыбнулись великие герои. — У нас в Греции все зависит от особой точки зрения. С одной стороны, жена Эдипа действительно мужчина, но с другой — это весьма привлекательная женщина. Это тот самый случай, когда невозможно с точностью сказать, что движется на самом деле: колесница с возницей или земля, тогда как колесница по отношению к ней остается на месте.
— Но ведь это ужасно! — вскричал Купидон. — Разве сам царь не видит, кто перед ним?
— В том-то и дело, — ответили герои. — Он действительно чувствует, что с его невестой что-то не так, но вместе с тем перед ним женщина. Да, некрасивая, да, немолодая, но зато с какой ГРУДЬЮ!
— Ничего не понимаю. — Купидон безнадежно махнул рукой, размышляя, не случился ли с ним солнечный удар.
Уже третий месяц новые олимпийцы не могли никак отловить в небе проклятого Дедала, продолжавшего самовольно возить по небу генератор света, вследствие чего в Аттике все никак не наступала зима.
Сатирова железная птица гениального изобретателя оказалась слишком быстрой и удивительно маневренной. Ко всему еще Дедал установил в ее клюве плюющиеся горячим свинцом смертоносные устройства, так что поймать его стало и вовсе делом невозможным.
Новый бог солнца уже около месяца беспробудно пил пузырящуюся жидкую амброзию в своем небесном гараже. Его золотая повозка была готова к действию, хрустальные рельсы давно проложены в небе вместо развалившихся старых.
Но никто пока не мог отобрать у Дедала бесценный мини-реактор…
— Ты, как я понимаю, не читал знаменитые труды великого эллинского эротомана Зигмундиса Фрейдиуса! — сказал окончательно запутавшемуся Купидону Агамемнон. — Так вот, в его трудах «Семь очерков по теории гомосексуальности» и «Анализ фобии семидесятилетнего мальчика» все об этом написано.
«Ага! — подумал бог брака. — Надо бы взять этого Фрейдиуса на заметку…»
Торжественно вышагивал среди танцующих гостей царь Эдип вместе со своей неуклюжей женой. Ведь не знал бедняга, что несколько минут назад он обвенчался с собственным отцом Лаем, которого к тридцати двум годам наконец настигло родовое безумие фиванских правителей.
Много лет назад отрекся от престола царь Лай, передав бразды правления Фивами молодому тогда еще Креонту. Беспрерывно прогрессирующее фамильное безумие привело Лая в конце концов к тому, что он решил на старости лет сменить себе пол. Все равно от той штуки, что у него имелась, не было никакой пользы, только при ходьбе мешала.
Нарастил себе Лай при помощи эфиопской магии БУДУ большие женские груди и с содомитами принялся тусоваться. Там-то, на окраине Фив, Аякс его и обнаружил прячущимся на дереве от разгневанного геефоба.
Так исполнилось второе веление всемогущего Рока!
Сбылась вторая часть семейного проклятия: Эдип стал мужем собственного отца!
Но дети у них, слава Юпитеру, родиться не успели, так что третья часть пророчества оказалась насквозь лживой.
Хотя кто знает, как там оно получилось бы, не вмешайся вовремя в бредовые события Аякс с Агамемноном.
И вот настала брачная ночь. Что и говорить, решающая брачная ночь, в особенности для Лая.
Но недосмотрели великие герои. Слишком уж увлеклись они приготовлениями к ликвидации Эдипа…
Даже ночью продолжался пир.
Играла музыка, плясали гости, рекой лилось вино. На многие стадии был виден дворец фиванского царя, сияя в темноте ярче самого Олимпа, ибо неисчислимое количество факелов освещало царские покои. И как только во дворце не случилось пожара, остается загадкой.
Дикий отчаянный вопль среди моря бушующего веселья услышали только более менее трезвые Аякс с Агамемноном, которые не пили в эту ночь много, так как собирались бежать из Фив.
Их уже ждала прекрасная Идиллия с двумя быстрыми колесницами в песчаном карьере, где, по иронии судьбы, был похоронен ее отец. Но, естественно, девушка об этом не знала.
К несчастью, великие герои, как и прочие веселящиеся гости, не заметили, в какой момент новобрачные удалились в царскую спальню.
— Ты слышал? — Аякс стремительно вскочил из-за пиршественного стола.
— Да, очень похоже на предсмертный крик, — подтвердил Агамемнон, с аппетитом поедая насаженный на кинжал кусок дымящейся баранины.
— Скорее, нужно проверить…
И греки бросились в царские покои. Но… было поздно.
Случилось то, чего, в принципе, и следовало ожидать.
Эдип задушил своего отца (или жену, как кому нравится).
Когда герои ворвались в спальню, все уже было кончено.
Маньяк не просто задушил дедушку, он ко всему еще выбросил уже бездыханное тело в окно, где оно повисло на острой парковой ограде.
Увидев Агамемнона с Аяксом, Эдип попятился к разоренной кровати.
— Я был вынужден это сделать, — всхлипывая, начал оправдываться царь. — Мои руки меня абсолютно не слушались… Но эта ее бородавка, вы себе даже представить не можете, на каком месте я ее обнаружил.
— Можем-можем, — дружно закивали герои. Впервые они испытали к маньяку некую долю сочувствия. Не ведал, что творил, несчастный Эдип, так как был он всего лишь игрушкой в руках всемогущего Рока, который (в смысле всемогущий Рок) оказался еще большим маньяком, чем его ужасное творение, чье имя на века будет запечатлено в мировой истории (и в литературе. — Лет.).
— На, держи. — Аякс грубо швырнул Эдипу совковую лопату. — И не трясись ты так, мы тебя не тронем, но труп невесты нужно обязательно закопать.
И, понуро опустив голову, под конвоем двух греческих героев Эдип спустился в дворцовый сад.
Однако снять тело с медных штырей ограды он не смог, так как был довольно маленького роста. В этом нелегком деле ему помогли, матерясь на чем свет стоит, Аякс с Агамемноном.
Труп «жены» герои приказали прикопать прямо в дворцовом саду. Тащить старика к карьеру не было ни времени, ни желания, тем более что там ждала Аякса прекрасная Идиллия. Чудесный цветок в этом жутком царстве кошмарного абсурда.
— О Юпитер! — прошептал Купидон, наблюдая с крыши дворца за Эдипом, копавшим в саду могилу. — Что натворили с планетой эти Сатировы идиоты из группы номер один! Да мы это дерьмо и за десять лет не разгребем.
Прав оказался Купидон. Ох как прав. Ведь все случившееся было не чем иным, как следствием Троянской войны, бесчисленных божественных заговоров и, под конец, внезапного исчезновения Олимпа.
Пропала на время довлевшая над смертными сила, сдерживавшая их самые темные страсти и желания. Заполонили тут же Аттику всякие маньяки наподобие Эдипа, подстрекаемые всемогущим Роком, который в Древней Греции был кем-то вроде христианского дьявола-искусителя.
Исчезли на несколько месяцев олимпийцы, и тут же распоясался «нечистый», принявшись калечить смертным жизни. Но недолго ему было бесчинствовать, ибо снова над Грецией по ночам светился Олимп.
Просто новые боги еще как следует не разобрались в ситуации.
Купидон, например, был вообще первым среди новых олимпийцев, кто к смертным спустился. Спустился вот и чуть не поседел…
Прикопал царь Эдип свою благоверную, не зная, что убил на этот раз собственного отца, чего в страшном пророчестве пифии отродясь не было.
А смешали карты всемогущему Року Аякс с Агамемноном.
Вот и верь после этого популярному изречению Софоклюса о том, что всемогущий Рок властен даже над самими бессмертными богами.
Посрамили «нечистого» великие герои, что ни говори, крепко посрамили, заставив события повернуть в совсем иное, незапланированное русло.
И вот что случилось дальше…
Вытерев выпачканные землей руки о роскошную одежду, царь Эдип спокойно вернулся в пиршественный зал.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37