– Знаменитый – что? – переспросил Оливер.
– Его chalet en l’arbre ,– пояснил Марк, не то чтобы вразумительно.
– Обитель в эмпиреях, – произнес задумчиво-мечтательный Слэк.
– Скорее уж наблюдательный пункт, – поправил сквайр.
– Капитанская вилла средь сосен, – добавила мисс Моубрей.
– Палаты под небоскатом, – улыбнулся Марк.
– Да-да, именно, вот только боюсь, придется вам заехать как-нибудь в другой день, Лэнгли; с этой треклятой ногой я ни по одной лестнице не вскарабкаюсь, досада какая! – промолвил капитан, поморщившись (дабы продемонстрировать, что он честно попытался было приподнять пострадавшую конечность – и последствия оказались весьма болезненными).
– Не беспокойтесь, – доверительно промолвила мисс Моубрей. – Я уверена, что ваш слуга…
– Всегда к вашим услугам, мисс Маргарет, – почтительно поклонился Слэк. Философ вопросительно воззрился на капитана Хоя, а тот смерил его строгим взглядом сквозь роговые очки, размышляя про себя, стоит ли доверять мужлану миссию столь важную.
– Как я понимаю, выбора у меня нет, – недовольно буркнул он несколько секунд спустя, подробно изучив потолок. – Что ж, превосходно. Мой вассал и кухарь проводит вас наверх, а я останусь здесь, в узилище, наедине с книгой и треклятой ногой, ибо день загублен, как говорится, на корню! Ну ступайте, ступайте же; отказать вам – значит погрешить противу совести! Проклятие! Адски унизительно! Человек моего склада, джентльмен, эрудит, лучший наездник графства – и вот до чего дошло! Чума на поварят и кухарей!
– Палаты под небоскатом? – переспросил озадаченный Оливер у своих спутников, что один за другим выходили в коридор.
– Сюда, будьте так добры, – промолвил Слэк, поманив гостей за собою. В последний момент сквайр извинился, объяснив, что чертовски неучтиво бросать капитана в настроении столь меланхолическом, и возвратился в кабинет. Таким образом, в путь отправились лишь трое – Слэк, мисс Моубрей и Оливер; задумчиво-мечтательный философ же, прежде чем ступить на лестницу, прихватил из кухни какой-то сверток.
Лестница поднималась все выше, и выше, и еще выше – ибо в таком месте, как «Пики», перемещаться возможно было только вверх – ну или вниз, если на то пошло. Пройдя шесть этажей, гости оказались на тупиковой площадке; двустворчатые, доходящие до полу окна в ее торце открывались наружу. Слуга распахнул створки; сразу за ними обнаружился парапет или балкончик вроде капитанского мостика – в капитанском доме более чем уместный, – открытый всем ветрам, хотя и затененный отчасти свесами крыши. Оливер, вытянув шею, глянул вниз, на землю. И тотчас же решил, что мысль эта не из лучших – уж больно далеко находилась земля, а между нею и «капитанским мостиком» не наблюдалось никакой опоры. Так что мистер Лэнгли счел за лучшее отступить на шаг и спрятаться за спины остальных.
От проема в парапете протянулась цепочка трехфутовых досок, скрепленных между собою крепкими канатами, – что-то вроде подвесного моста до ближайшей сосны. Веревки и крепления, натянутые по обе стороны мостика, служили перилами и стойками. Дощатый мостик слегка покачивался под ветром в лад с мерным подрагиванием дерева; а среди густых ветвей, футах примерно в двадцати, Оливер различал целый лабиринт искусно спрятанных дощатых настилов.
– Сюда, будьте так добры, – пригласил Слэк и, прижимая к себе сверток, проворно и шустро пробежал по мосту.
За ним, правда, менее решительно, проследовала Мэгс, по пути цепляясь за веревочные перила. Оливер, отогнав страх и изо всех сил стараясь не смотреть вниз – да, собственно говоря, и по сторонам тоже, – вдохнул поглубже и решительно бросился вперед. Быстро и ловко запрыгал он с доски на доску над головокружительной пропастью и в конце моста обнаружил нечто и впрямь весьма любопытное.
Глава 10
СОГЛЯДАТАИ И ПОДЗОРНАЯ ТРУБА
Сосна, к которой вел подвесной мостик, оказалась деревом весьма впечатляющим, одновременно буйным и спокойно-безмятежным, с плотной медно-красной корой, сплетением лохматых ветвей и изящной короной, вознесенной на невероятную высоту над арочными фронтонами «Пиков». Здесь, в восьмидесяти и более футах над лугом, на раскидистых древесных сучьях крепился причудливой формы домик или помост, сооруженный из тех же надежных досок, что и мост; ствол сосны пробуравливал его насквозь. В домике обнаружились четыре высоких окна, причем зелень вокруг была подрезана так, чтобы не закрывать обзора ни в одном из направлений, при том, что само строение почти полностью пряталось среди ветвей. В результате шале капитана разглядеть с расстояния не представлялось возможным: окна казались естественными разрывами в кроне. А поскольку домик сооружен был высоко на сосне, сама же сосна росла на холме, из окон, естественно, окрестности просматривались весьма далеко. На востоке открывался вид на Одинокое озеро и деревню, на западе высились Талботские горы, на севере, за «Пиками», просматривался протяженный тракт через Мрачный лес, а на юге – Скайлингденский лес и усадьба.
– Что за великолепное зрелище! – воскликнул Оливер: ясные глаза его светились неподдельным восхищением. Он снял шляпу, промокнул лоб и огляделся по сторонам, сразу во всех направлениях. – Ух ты! Оригинальное сооружение этот домик! И меблирован так… так естественно, прямо как гостиная… ого, да здесь даже удобные кресла с подлокотниками поставлены, и канапе, стол и секретер, комод для книг и прочего, часы с мелодией и жаровня для тепла…
– Поднебесный домик строился силами арендаторов моего хозяина, а также силами самого капитана и вашего покорного слуги, строго по указаниям и инструкциям хозяина. Вот держите, мистер Оливер, сэр, – произнес Слэк, трогая потрясенного гостя за плечо, – обзор улучшится многократно!
Из ящика комода Слэк извлек подзорную трубу работы весьма изящной и укрепил ее на штативе с тонкими паучьими ножками из еловой древесины. Смонтировав инструмент, философ установил трубу у восточного окна.
– Хозяйская труба, – улыбнулся коротышка-слуга. – С ее помощью он озирает окрестности, точно владыка и лорд здешних мест.
– Мне казалось, так оно и есть.
– Это верно лишь отчасти, сэр; строго говоря, он – владелец «Пиков», но не всей долины. А вы знаете, что она вулканического происхождения?
– Усадьба или долина?
– Долина, сэр. Вам известно, что Одинокое озеро заполняет собою жерло древнего вулкана? По крайней мере хозяин так утверждает – на основе исчерпывающих и всесторонних изысканий здешних геологических формаций. Знаете ли вы, что озеро в самой глубокой его части до сих пор так и не удалось измерить лотом?
– Да, Слэк, признаюсь, обо всем об этом я наслышан. А капитан абсолютно уверен насчет вулкана?
– Еще как уверен. Хозяин – убежденный плутонист, сторонник теории вулканического происхождения базальтов. Но гляньте же в трубу, мистер Оливер, – пригласил слуга, почтительно кивая в сторону прибора.
Оливер послушно заглянул – и обнаружил, что обзор и впрямь несказанно улучшился. С отчетливой ясностью он различал гряду холмов на дальнем берегу озера, и – вот те на! – теперь из-за них показались заснеженные вершины головокружительно высоких и весьма далеких гор – гор на окраинах Эйлешира, по всей вероятности. Где же прятались до сих пор эти внушительные гиганты? А какой потрясающий вид открылся бы его глазам, находись солнце в зените, прямо над головой!
Оливер чуть сместил трубу в сторону, и в объективе показались очертания соседней деревушки Джей. По темной поверхности Одинокого озера скользили туда-сюда крохотные ялики и смэки*. Еще ближе виднелась вторая деревня – сам Шильстон-Апкот. Оливер со всей отчетливостью различал сложенные из камня коттеджики под красновато-бурыми черепичными крышами, общинный выгон, базарную площадь с крестом, одинокую колокольню церкви Святой Люсии Озерной, укрытый под сенью дерев «Деревенский герб» и даже струйку дыма, поднимающуюся над одной из труб Далройда. По Нижней улице взад-вперед расхаживали люди, то и дело проезжала двуколка или фермерская телега, беззвучной рысью проносились верховые. В какой-то момент Оливер зафиксировал трубу, заметив преподобного мистера Скаттергуда и его рыжеволосую супругу: эти двое беседовали не с кем иным, как с мистером Томасом Доггером, джентльменом, чей обширный подбородок, вьющиеся седые волосы и прямая осанка позволяли опознать его с любого расстояния.
– Изумительно! – воскликнул Оливер, отходя в сторону и уступая инструмент мисс Моубрей.
Спустя какое-то время инструмент передвинули к южному окну, чтобы полюбоваться на Скайлингден-холл. Глазам наблюдателей открылся особняк, такой же мрачный и потрепанный непогодой, как обычно; бесконечно длинная крыша лениво тянулась над чащей. Взгляд различал отдельные окошки – те, что еще не закрыл собою кустарник, целый архитектурный лес флеронов, фронтонов и унылых дымовых труб, а главное – внушительный портал над входом и огромный круглый «глаз», взирающий сверху вниз на добрых жителей Шильстон-Апкота. Чуть выше усадьбы, у самой вершины, там и тут виднелись остатки каменной кладки и серые каменные плиты – все, что сохранилось от злополучного аббатства Озерных братьев.
– Изумительно! – вновь воскликнул Оливер.
– Да, наверное, так оно и есть, мистер Оливер, сэр. Но, в конце концов, к чему все это? – размышлял вслух задумчиво-мечтательный Слэк: он стоял поодаль, невозмутимо скрестив руки на груди, пока Оливер и Мэгс по очереди глядели в окуляр.
– О чем вы? – осведомился Оливер, оборачиваясь.
– Это я в общем и целом, сэр. В свете великих событий. В перспективе, так сказать, более широкой. В летописях жалкого, разъединенного мира – к чему все это? – Он взмахнул рукою, словно пытаясь охватить домик вместе со всем содержимым. – Лучше ли нам от этого по итогам?
– Честное слово, Слэк, я не совсем понимаю, о чем идет речь…
– Что значит наша краткосрочная жизнь в сравнении со всеобъемлющей панорамой бытия? Много ли стоит этот домик в ветвях, и часы, и подзорная труба? Разве все то, что мы видим вокруг себя, не доказывает, сколь мы жалки, ничтожны и во всем подобны насекомым и сколь преходяща наша сущность? Широта и громадность мира природы, ставшего для нас темницей, сами по себе умаляют все то, что происходит в данный момент здесь, в «Пиках», или в деревне, или в городе Малбери, или в Вороньем Крае, если на то пошло. Да и что такое данный момент, один из многих, в сравнении с необозримой безбрежностью вечности? О, что за тайны, что за непостижимые тайны! Стоит лишь задуматься о том, что наши краткосрочные жизни может раз и навсегда оборвать вмешательство кометы – если, конечно, это комета послужила причиной Разъединения, как считает хозяин, – и поневоле надолго умолкнешь! Вы только представьте себе, мистер Оливер, как ненадежно и непрочно наше положение!
– Опять ты философствуешь, Слэк, во всю мочь, как говорится, и, на мой вкус, слишком уж мрачно, – промолвила мисс Моубрей. – Похоже, в твоей краткосрочной жизни с некоторых пор мелодраматичности поприбавилось. Никак великие тайны бытия отделали тебя не на шутку!
– Ох, верно, и досталось же мне за последнее время, мисс Маргарет, вы просто не поверите! Прошу меня простить – моя вечная слабость, то и дело ей поддаюсь! Слишком часто предаюсь я удручающим раздумьям; боюсь, вы сочтете, что я совсем впал в уныние. Однако здесь, в поднебесной обители, так высоко над миром, просто невозможно не задуматься о подобных вещах, сами понимаете.
– Да, полагаю, это вас в некоторой степени оправдывает. Но по чести говоря, Слэк, вы же всегда таковы!
– О да, – вздохнул философ, сцепляя руки за спиною и серьезно кивая, как если бы и впрямь твердо решил исправиться. – Да, мисс Маргарет, все, что вы говорите, – чистая правда. Вы меня уличили – и вы, и мистер Оливер. Виноват, что греха таить. Злополучная привычка, пагубная привычка, неотвязная привычка; привычка, от которой виновному подобает и следует избавиться.
– Эгей! Вот каяться здесь совершенно ни к чему, – улыбнулся Оливер, опасаясь, что коротышка-слуга принял упрек чересчур близко к сердцу. – Сдается мне, тут ничего не поде…
Тишину вспорол пронзительный, душераздирающий вопль, а в следующий миг за восточным окном зашумели крылья. Домик содрогнулся и заходил ходуном. Мисс Моубрей в свою очередь тихонько вскрикнула и пошатнулась на ногах, а Оливер крепко вцепился в ближайший стул, опасаясь, что «оригинальное сооружение» того и гляди рассыплется на куски. Свет в восточном окне заслонила гигантская темная тварь с головой и шеей, щедро сбрызнутыми кармазинно-алым, с пронзительными холодными глазами, крепким, изогнутым, зловещим клювом и черными как смоль крыльями. Не успел Оливер крикнуть: «Берегитесь!», как в комнату влетела огромная птица, отчасти смахивающая на грифа-стервятника, а в следующий миг прянула назад, вновь взметнув крыльями настоящий ураган.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61