А сам подумал: «Иди ты со своими проповедями!»
– Я не понял?..
– Особенности русской кухни, – пробурчал Платон.
– А-аа…
– Значит, вы оплачиваете все затраты на экспедицию, выдаете мне авансом сто тысяч и страхуете мою жизнь на один миллион кредитов, который получит моя семья в случае моей смерти от любых причин, – проникновенным голосом заговорил Рассольников. – А при частичном повреждении здоровья…
– Стоп! – воскликнул Папаиоану. Вскинул руки, то ли сдаваясь, то ли желая прихлопнуть муху. – В любом деле главное – чувство меры. Не правда ли?.. Я вижу: аппетит приходит во время еды. Через минуту вы скажете о пятидесяти процентах прибыли, а через две захотите виллу на Старой Земле.
– Вы проницательны.
– Умерьте свои аппетиты, господин Рассольников, а не то не получите ничего. Кроме вас, есть и другие кандидаты…– Голос детины был полон праведного гнева.
– Я не привык ни в чем себя ограничивать! – сверкнув глазами, выпалил Платон и вскочил со стула. Поглядел на дверь, недвусмысленно намекая, что аудиенция закончена.
– Потом вы сами ко мне прибежите, – прошипел Папаиоану. – А я еще подумаю, давать ли вам хотя бы пять процентов. – И быстрыми шагами направился к выходу.
– И что ты на все это скажешь? – Платон спросил у компьютера, когда за гостем захлопнулась дверь, заходила ходуном, и его глайдер поднялся над верхушками апельмонов.
– Он такой же торговец древностями, как вы– балерина, – отбарабанил Колобок, а потом произнес глубокомысленно: – Я думаю, он либо из контрразведки, либо…– Компьютер запнулся.
– Либо из разведки, – с готовностью подхватил Платон. – Одно другого лучше. Весь вопрос: из чьей? Хотя какая, в сущности, разница?..
Дело окончательно приняло хреновый оборот.
Глава 3
Последний полет «фазенды»
Конфиденциально Совету Домов Симбионтов ФФФукуараби
ШИФРОГРАММА
В связи с появлением на Гее-Квадрус наших исконных врагов считаю своим долгом проинформировать Высокий Совет: возникла реальная угроза срыва операции. Промедление смерти подобно. Настоятельно прошу Высокий Совет передать в мое подчинение группу прикрытия, без чего невозможна третья фаза вербовки. В противном случае буду вынужден снять с себя ответственность за судьбу операции и начну подготовку к эвакуации.
Кроме того, позволю себе напомнить: задержка с присылкой ферментов и клеточек вызывает прогрессирующее ослабление моего фальшьтела. Порог активности будет достигнут в течение пяти местных суток.
Двунадесятый Дам Непейвода
Документ 3 (перехват тахионной депеши)
Любопытство душило Платона, но он не позволял себе задохнуться. «Что такое ценное они ищут на Тиугальбе? Все как с цепи сорвались. Можно подумать, кто первый сыщет – тот кум королю. Что там может быть: магический кристалл, философский камень, эликсир бессмертия или абсолютное оружие? Или всего-навсего старинная бирюлька ценой в миллиард кредитов?»
Ни к какой экспедиции на Белую Мальту он уже не готовился, а вместо этого решил в лепешку разбиться, но раскопать что-нибудь про эту самую Тиугальбу. У него были свои источники информации, которыми не пользовался ни Биттнер, ни Пеньковски.
Нужные ему сайты были действительно закрыты. Но ведь остаются фундаментальные «Археология Внеземелья» и «История Второй Конкисты»… Странички, посвященные Тиугальбе, оказались вырваны. Биттнер не врал. А «Тайны кладов» и «Галактические древности»? Кукиш. Да, кто-то очень постарался.
Тогда Платон решил связаться с Олдуваем. Этой кличкой когда-то наградили начинающего копателя архивов Ван Сяо-линя. Теперь он стал крупнейшим авторитетом в окрестностях Земли. Но его имя вряд ли прогремит в освоенной части Галактики наряду с именами знатных звездопроходцев или звезд виртуала. «Бумажные черви», как называют себя черные архивисты, больше всего на свете не любят огласки.
Олдуваем Ван Сяо-линя назвали после истории с найденным в Африке первопредком человека. Ватикан засекретил любые сведения о нем. Китаец вышел на электронную тюрьму, где был заперт информационный слепок археантропа Миши, взломал хитроумную защиту и выпустил его в Интернет. Поднялся страшный шум, и юристы отговорили папу римского судиться с хакером, тем самым превращая его в мученика.
Об удивительной способности Олдувая находить спрятанные сведения и восстанавливать уничтоженные файлы ходили легенды. Его наверняка устраивала роль чудотворца, почти мифической личности.
Платон знал пароль «Фонда бумажных червей»– чего-то вроде межпланетного союза черных архивистов. Установив максимально доступную ему защиту, археолог вошел в сеть «Фонда» и отправил на имя Цзян-Тайгун (один из сетевых псевдонимов Олдувая) краткую шифрованную записку. Этот простой, но эффективный код знали только выпускники истфака Маханского университета.
Олдувай связался с Рассольниковым через два часа по обычной тахионной линии.
– Привет тебе, наидостойнейший из гробокопателей. Давненько мы не шептались. Вот решил звякнуть тебе, пока рис тушится на плите.
Китаец, сидя по-турецки, парил над грядками с проклюнувшимся чесноком. Он любил надевать антигравитационный пояс. Поза и хитрая улыбка Ван Сяо-линя свидетельствовали: он вполне доволен собой и, значит, сделал все, что мог. – Рад тебя видеть, Олдувай.
Далее последовал шутливый разговор о погоде в обоих мирах, обмен кулинарными рецептами и смешными историями из жизни черных археологов и черных архивистов. В конце беседы Олдувай сказал:
– С оказией я отправил тебе посылочку. Там немного свежих грибов и овощей с моего огорода.
– Ты слишком добр ко мне, – ответил Платон Рассольников условной фразой. Она означала: «Скажи свою цену».
Олдувай зажмурился, как мечтающий о сметане кот, а потом промурлыкал:
– Ты вот что, Атлантида… Привези мне какой-нибудь сувенирчик.
* * *
Невесть откуда налетевшая тучка выдавила из себя сотню жиденьких капель. Никто из людей даже не заметил этой жалкой пародии на дождь. Зато Непейвода был возмущен до глубины души. «И это называется „сухой сезон"! Ни за что бы не отправился сюда, знай о таких сюрпризах!» Он едва успел вытащить из походного уплотнителя плащ и избежать неприятностей. Уплотнитель материи, плывущий на антигравитационной подушке, мог вместить тонны полезных вещей, упрессованных до плотности атомных ядер.
Тучка, остудившая на несколько минут воздух, напомнила Платону о Старой Земле. И он пустился вприпрыжку по тротуару, не пропуская ни одной лужицы. Нужно соблюдать священную традицию: чем тебе хреновей, тем веселее надо казаться.
«Эти мясистые, громоздкие существа, больше похожие на тупых пожирателей листьев, чем на разумных, топают прямо по лужам, впустую разбрызгивая драгоценную влагу, – мысленно ворчал Двунадесятый Дом. – Никак не привыкну, что воды может быть так много».
Непейвода встряхнулся, подтянул грудь и живот. Несколько сотен его клеточек начали было расползаться по рукаву плаща – пришлось прикрикнуть на них. Чертовски трудно сохранять видимость такого крупного тела. Слишком много точек соединения – никак не избежать рыхлости.
Особая нагрузка, конечно, ложится на ноги-столбы. И слишком толстыми их не сделаешь – в штанины не влезут, а тонкие не выдержат веса симбионтов. И уж не дай Дом попасть в толчею, в гущу этих двуногих!.. Растянут, разорвут плоть, и тогда затопчут наверняка. Только одежка останется лежать на земле – остро пахнущие муравьиной кислотой тряпки.
Непейвода бодро вышагивал по каменным плитам, на порядочном расстоянии следуя за Платоном Рассольниковым. Пах господин археолог сейчас нейтрально, как и положено обычному двуногому, – деловитостью, готовностью к работе. «Аромат» слежки (охотничьего азарта и напряжения) издавали трое людей и пятеро термопсисов, которые тоже вели Платона. Он стал опасно популярен. Термопсисы одновременно воняли тревогой – боялись нового нападения.
А затем Платон повстречал странное создание под не менее странным названием «бар-боз». Из его тела растет еще больше нитей, чем из двуногих, бар-боз весь ими покрыт. Противно смотреть, как они шевелятся на ветру… «Опасность! Опасность!» – беззвучно завопили мирмики-нервус, самые пугливые из клеточек Дома. Сцепка начала слабеть, Непейвода покачнулся, как пьяный.
«Цыц! – рявкнул он на клеточки. – А не то покусаю!» Кусаться обожали несколько его симбиотических видов – только дай волю. Мирмики-нервус тут же заглохли.
Шпики по-прежнему не обращали на Двунадесятый Дом внимания, принимая его за обычного туриста.
Археолог коснулся бар-боза рукой. Тот стал издавать странные звуки и вертеть задним отростком. Дом эти звуки не понимал, но он явственно чувствовал запах удовольствия. Он слышал выражение «вилять хвостом» – вероятно, речь идет как раз об этом кусочке плоти. А звуки? Как же они называются? «Скулить», «визжать», «тявкать»? Не слишком ли много для одного уродца? Поди разберись…
– Пёсик!.. Какой хороший песик…– приговаривал Платон, ублажая пса. Чесал ему за ушами, шею, холку. Потом бар-боз повалился на спину, раздвинул лапы, обнажив все свои прелести, и археолог стал начесывать поросшее светлой шерстью пузо.
«Мое терпение безгранично, – уговаривал себя Двунадесятый Дом. – Просто безгранично… Но когда же это кончится?!»
Теперь Непейвода всюду сопровождал Платона. События, произошедшие за время недолгой поездки археолога в Пуэрто-Лагуна, напугали обоих. Платон Рассольников теперь то и дело озирался, ожидая новых неприятностей, а может, искал слежку.
Дом клял себя последними словами, что отпустил его тогда одного. Но как раз в это время к Непейводе прибыл связник из ФФФукуараби. Двунадесятый Дом, конечно, послал следом за глайдером два роя кибермух, которые непрерывно держали его в курсе событий. И когда к Платону прискрипались полицейские вместе с ужасным волосатым существом о шести ногах, Непейвода напустил на людей морок. Это он разговаривал с копами голосом разгневанного капитана.
А когда прямо перед носом Платонова глайдера возникла бочка и едва не угробила его, Дом на мгновение впал в ступор. Он понял, что не владеет ситуацией. Операция оказалась на грани срыва. Непейвода приказал кибермухам, которые держали дистанцию, немедленно догнать археолога. Отсюда погоня и последующее исчезновение с экрана двух зеленых точек. Рассыпавшись по небосклону, рои образовали защитный кокон, незаметный человеческому глазу и локатору. Он летел с той же скоростью, что и глайдер, прикрывая его со всех сторон.
Из привезенных связником биокамер вышли распираемые энергией клеточки. Они истосковались по компании за время полета и с радостью влились в не очень большой, но выполняющий важную миссию Дом. Став частью Непейводы, «мураши» враз омолодили его лет на десять. Теперь у него опять был полный комплект клеточек, образовался даже небольшой запасец.
«До чего приятно снова ощутить себя полным сил! „Хочется петь и смеяться", – сказали бы люди. Хочется распадаться и собираться вновь. Облеплять собой дорожку, валуны, стволы деревьев и тут же опять превращаться в человека, – думал он, вышагивая по поселку. – Я чувствую себя всесильным!..
Как хорошо быть Домом-Симбионтом! По-своему мы бессмертны – если регулярно восполнять выходящие из строя клеточки. Ведь как только их число станет меньше порога, моя личность мгновенно распадется. И тогда клеточки разбегутся кто куда, подобно диким насекомым. Впрочем, вряд ли им удастся выжить в первобытной среде обитания – тем более, на чужой планете. В лучшем случае, они станут частью другого Дома, правда, ничего не привнеся в его личность от меня, любимого. Поначалу замороженные элементы моей памяти сохранятся в клеточках, но очень скоро будут замещены свежей информацией, ведь объем их памяти ограничен».
Платон наконец избавился от чудовищного бар-боза и, посвистывая, вальяжной походкой двинулся дальше. Настроение у него явно поднялось. Он шел на почту, куда только что переслали для него посылку со Старой Земли. Она пришла на Главпочтамт, где имелся единственный на Гее-Квадрус нуль-транспортер. Подобного рода услуги стоили баснословно дорого. Значит, и гостинец Олдуваю придется искать самый крутой.
И тут Непейвода впервые столкнулся с Адрианом Папаиоану. Столкнулся в буквальном, а не фигуральном смысле. Бывший пьяный турист, а ныне представитель корпорации «Кристи-Гэлакси» вылетел из-за деревьев и врезался в неторопливо следующего за Платоном агента.
«Сто двадцать килограммов умножить на двадцать километров в час…» – Дом не успел сосчитать кинетическую энергию противника. Он потерял равновесие и рухнул на землю. Папаиоану споткнулся о его ноги и, упав на колени, проехался по тротуару.
Когда детина вскочил, развернулся и хотел снова кинуться на Непейводу, тот уже был на ногах. Двунадесятый Дом наслал на своего обидчика морок средней тяжести.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49
– Я не понял?..
– Особенности русской кухни, – пробурчал Платон.
– А-аа…
– Значит, вы оплачиваете все затраты на экспедицию, выдаете мне авансом сто тысяч и страхуете мою жизнь на один миллион кредитов, который получит моя семья в случае моей смерти от любых причин, – проникновенным голосом заговорил Рассольников. – А при частичном повреждении здоровья…
– Стоп! – воскликнул Папаиоану. Вскинул руки, то ли сдаваясь, то ли желая прихлопнуть муху. – В любом деле главное – чувство меры. Не правда ли?.. Я вижу: аппетит приходит во время еды. Через минуту вы скажете о пятидесяти процентах прибыли, а через две захотите виллу на Старой Земле.
– Вы проницательны.
– Умерьте свои аппетиты, господин Рассольников, а не то не получите ничего. Кроме вас, есть и другие кандидаты…– Голос детины был полон праведного гнева.
– Я не привык ни в чем себя ограничивать! – сверкнув глазами, выпалил Платон и вскочил со стула. Поглядел на дверь, недвусмысленно намекая, что аудиенция закончена.
– Потом вы сами ко мне прибежите, – прошипел Папаиоану. – А я еще подумаю, давать ли вам хотя бы пять процентов. – И быстрыми шагами направился к выходу.
– И что ты на все это скажешь? – Платон спросил у компьютера, когда за гостем захлопнулась дверь, заходила ходуном, и его глайдер поднялся над верхушками апельмонов.
– Он такой же торговец древностями, как вы– балерина, – отбарабанил Колобок, а потом произнес глубокомысленно: – Я думаю, он либо из контрразведки, либо…– Компьютер запнулся.
– Либо из разведки, – с готовностью подхватил Платон. – Одно другого лучше. Весь вопрос: из чьей? Хотя какая, в сущности, разница?..
Дело окончательно приняло хреновый оборот.
Глава 3
Последний полет «фазенды»
Конфиденциально Совету Домов Симбионтов ФФФукуараби
ШИФРОГРАММА
В связи с появлением на Гее-Квадрус наших исконных врагов считаю своим долгом проинформировать Высокий Совет: возникла реальная угроза срыва операции. Промедление смерти подобно. Настоятельно прошу Высокий Совет передать в мое подчинение группу прикрытия, без чего невозможна третья фаза вербовки. В противном случае буду вынужден снять с себя ответственность за судьбу операции и начну подготовку к эвакуации.
Кроме того, позволю себе напомнить: задержка с присылкой ферментов и клеточек вызывает прогрессирующее ослабление моего фальшьтела. Порог активности будет достигнут в течение пяти местных суток.
Двунадесятый Дам Непейвода
Документ 3 (перехват тахионной депеши)
Любопытство душило Платона, но он не позволял себе задохнуться. «Что такое ценное они ищут на Тиугальбе? Все как с цепи сорвались. Можно подумать, кто первый сыщет – тот кум королю. Что там может быть: магический кристалл, философский камень, эликсир бессмертия или абсолютное оружие? Или всего-навсего старинная бирюлька ценой в миллиард кредитов?»
Ни к какой экспедиции на Белую Мальту он уже не готовился, а вместо этого решил в лепешку разбиться, но раскопать что-нибудь про эту самую Тиугальбу. У него были свои источники информации, которыми не пользовался ни Биттнер, ни Пеньковски.
Нужные ему сайты были действительно закрыты. Но ведь остаются фундаментальные «Археология Внеземелья» и «История Второй Конкисты»… Странички, посвященные Тиугальбе, оказались вырваны. Биттнер не врал. А «Тайны кладов» и «Галактические древности»? Кукиш. Да, кто-то очень постарался.
Тогда Платон решил связаться с Олдуваем. Этой кличкой когда-то наградили начинающего копателя архивов Ван Сяо-линя. Теперь он стал крупнейшим авторитетом в окрестностях Земли. Но его имя вряд ли прогремит в освоенной части Галактики наряду с именами знатных звездопроходцев или звезд виртуала. «Бумажные черви», как называют себя черные архивисты, больше всего на свете не любят огласки.
Олдуваем Ван Сяо-линя назвали после истории с найденным в Африке первопредком человека. Ватикан засекретил любые сведения о нем. Китаец вышел на электронную тюрьму, где был заперт информационный слепок археантропа Миши, взломал хитроумную защиту и выпустил его в Интернет. Поднялся страшный шум, и юристы отговорили папу римского судиться с хакером, тем самым превращая его в мученика.
Об удивительной способности Олдувая находить спрятанные сведения и восстанавливать уничтоженные файлы ходили легенды. Его наверняка устраивала роль чудотворца, почти мифической личности.
Платон знал пароль «Фонда бумажных червей»– чего-то вроде межпланетного союза черных архивистов. Установив максимально доступную ему защиту, археолог вошел в сеть «Фонда» и отправил на имя Цзян-Тайгун (один из сетевых псевдонимов Олдувая) краткую шифрованную записку. Этот простой, но эффективный код знали только выпускники истфака Маханского университета.
Олдувай связался с Рассольниковым через два часа по обычной тахионной линии.
– Привет тебе, наидостойнейший из гробокопателей. Давненько мы не шептались. Вот решил звякнуть тебе, пока рис тушится на плите.
Китаец, сидя по-турецки, парил над грядками с проклюнувшимся чесноком. Он любил надевать антигравитационный пояс. Поза и хитрая улыбка Ван Сяо-линя свидетельствовали: он вполне доволен собой и, значит, сделал все, что мог. – Рад тебя видеть, Олдувай.
Далее последовал шутливый разговор о погоде в обоих мирах, обмен кулинарными рецептами и смешными историями из жизни черных археологов и черных архивистов. В конце беседы Олдувай сказал:
– С оказией я отправил тебе посылочку. Там немного свежих грибов и овощей с моего огорода.
– Ты слишком добр ко мне, – ответил Платон Рассольников условной фразой. Она означала: «Скажи свою цену».
Олдувай зажмурился, как мечтающий о сметане кот, а потом промурлыкал:
– Ты вот что, Атлантида… Привези мне какой-нибудь сувенирчик.
* * *
Невесть откуда налетевшая тучка выдавила из себя сотню жиденьких капель. Никто из людей даже не заметил этой жалкой пародии на дождь. Зато Непейвода был возмущен до глубины души. «И это называется „сухой сезон"! Ни за что бы не отправился сюда, знай о таких сюрпризах!» Он едва успел вытащить из походного уплотнителя плащ и избежать неприятностей. Уплотнитель материи, плывущий на антигравитационной подушке, мог вместить тонны полезных вещей, упрессованных до плотности атомных ядер.
Тучка, остудившая на несколько минут воздух, напомнила Платону о Старой Земле. И он пустился вприпрыжку по тротуару, не пропуская ни одной лужицы. Нужно соблюдать священную традицию: чем тебе хреновей, тем веселее надо казаться.
«Эти мясистые, громоздкие существа, больше похожие на тупых пожирателей листьев, чем на разумных, топают прямо по лужам, впустую разбрызгивая драгоценную влагу, – мысленно ворчал Двунадесятый Дом. – Никак не привыкну, что воды может быть так много».
Непейвода встряхнулся, подтянул грудь и живот. Несколько сотен его клеточек начали было расползаться по рукаву плаща – пришлось прикрикнуть на них. Чертовски трудно сохранять видимость такого крупного тела. Слишком много точек соединения – никак не избежать рыхлости.
Особая нагрузка, конечно, ложится на ноги-столбы. И слишком толстыми их не сделаешь – в штанины не влезут, а тонкие не выдержат веса симбионтов. И уж не дай Дом попасть в толчею, в гущу этих двуногих!.. Растянут, разорвут плоть, и тогда затопчут наверняка. Только одежка останется лежать на земле – остро пахнущие муравьиной кислотой тряпки.
Непейвода бодро вышагивал по каменным плитам, на порядочном расстоянии следуя за Платоном Рассольниковым. Пах господин археолог сейчас нейтрально, как и положено обычному двуногому, – деловитостью, готовностью к работе. «Аромат» слежки (охотничьего азарта и напряжения) издавали трое людей и пятеро термопсисов, которые тоже вели Платона. Он стал опасно популярен. Термопсисы одновременно воняли тревогой – боялись нового нападения.
А затем Платон повстречал странное создание под не менее странным названием «бар-боз». Из его тела растет еще больше нитей, чем из двуногих, бар-боз весь ими покрыт. Противно смотреть, как они шевелятся на ветру… «Опасность! Опасность!» – беззвучно завопили мирмики-нервус, самые пугливые из клеточек Дома. Сцепка начала слабеть, Непейвода покачнулся, как пьяный.
«Цыц! – рявкнул он на клеточки. – А не то покусаю!» Кусаться обожали несколько его симбиотических видов – только дай волю. Мирмики-нервус тут же заглохли.
Шпики по-прежнему не обращали на Двунадесятый Дом внимания, принимая его за обычного туриста.
Археолог коснулся бар-боза рукой. Тот стал издавать странные звуки и вертеть задним отростком. Дом эти звуки не понимал, но он явственно чувствовал запах удовольствия. Он слышал выражение «вилять хвостом» – вероятно, речь идет как раз об этом кусочке плоти. А звуки? Как же они называются? «Скулить», «визжать», «тявкать»? Не слишком ли много для одного уродца? Поди разберись…
– Пёсик!.. Какой хороший песик…– приговаривал Платон, ублажая пса. Чесал ему за ушами, шею, холку. Потом бар-боз повалился на спину, раздвинул лапы, обнажив все свои прелести, и археолог стал начесывать поросшее светлой шерстью пузо.
«Мое терпение безгранично, – уговаривал себя Двунадесятый Дом. – Просто безгранично… Но когда же это кончится?!»
Теперь Непейвода всюду сопровождал Платона. События, произошедшие за время недолгой поездки археолога в Пуэрто-Лагуна, напугали обоих. Платон Рассольников теперь то и дело озирался, ожидая новых неприятностей, а может, искал слежку.
Дом клял себя последними словами, что отпустил его тогда одного. Но как раз в это время к Непейводе прибыл связник из ФФФукуараби. Двунадесятый Дом, конечно, послал следом за глайдером два роя кибермух, которые непрерывно держали его в курсе событий. И когда к Платону прискрипались полицейские вместе с ужасным волосатым существом о шести ногах, Непейвода напустил на людей морок. Это он разговаривал с копами голосом разгневанного капитана.
А когда прямо перед носом Платонова глайдера возникла бочка и едва не угробила его, Дом на мгновение впал в ступор. Он понял, что не владеет ситуацией. Операция оказалась на грани срыва. Непейвода приказал кибермухам, которые держали дистанцию, немедленно догнать археолога. Отсюда погоня и последующее исчезновение с экрана двух зеленых точек. Рассыпавшись по небосклону, рои образовали защитный кокон, незаметный человеческому глазу и локатору. Он летел с той же скоростью, что и глайдер, прикрывая его со всех сторон.
Из привезенных связником биокамер вышли распираемые энергией клеточки. Они истосковались по компании за время полета и с радостью влились в не очень большой, но выполняющий важную миссию Дом. Став частью Непейводы, «мураши» враз омолодили его лет на десять. Теперь у него опять был полный комплект клеточек, образовался даже небольшой запасец.
«До чего приятно снова ощутить себя полным сил! „Хочется петь и смеяться", – сказали бы люди. Хочется распадаться и собираться вновь. Облеплять собой дорожку, валуны, стволы деревьев и тут же опять превращаться в человека, – думал он, вышагивая по поселку. – Я чувствую себя всесильным!..
Как хорошо быть Домом-Симбионтом! По-своему мы бессмертны – если регулярно восполнять выходящие из строя клеточки. Ведь как только их число станет меньше порога, моя личность мгновенно распадется. И тогда клеточки разбегутся кто куда, подобно диким насекомым. Впрочем, вряд ли им удастся выжить в первобытной среде обитания – тем более, на чужой планете. В лучшем случае, они станут частью другого Дома, правда, ничего не привнеся в его личность от меня, любимого. Поначалу замороженные элементы моей памяти сохранятся в клеточках, но очень скоро будут замещены свежей информацией, ведь объем их памяти ограничен».
Платон наконец избавился от чудовищного бар-боза и, посвистывая, вальяжной походкой двинулся дальше. Настроение у него явно поднялось. Он шел на почту, куда только что переслали для него посылку со Старой Земли. Она пришла на Главпочтамт, где имелся единственный на Гее-Квадрус нуль-транспортер. Подобного рода услуги стоили баснословно дорого. Значит, и гостинец Олдуваю придется искать самый крутой.
И тут Непейвода впервые столкнулся с Адрианом Папаиоану. Столкнулся в буквальном, а не фигуральном смысле. Бывший пьяный турист, а ныне представитель корпорации «Кристи-Гэлакси» вылетел из-за деревьев и врезался в неторопливо следующего за Платоном агента.
«Сто двадцать килограммов умножить на двадцать километров в час…» – Дом не успел сосчитать кинетическую энергию противника. Он потерял равновесие и рухнул на землю. Папаиоану споткнулся о его ноги и, упав на колени, проехался по тротуару.
Когда детина вскочил, развернулся и хотел снова кинуться на Непейводу, тот уже был на ногах. Двунадесятый Дом наслал на своего обидчика морок средней тяжести.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49