— Фрол я, — старик подобострастно улыбнулся подполковнику. — Староста я здесь. А это сыновья мои: Андрейка и Матвей, зятья: Антип и Куприян. Хозяйка моя, Настасья, — он показал на старуху, — и невестка Варвара.
Бабы, низко кланяясь, стали накрывать на стол.
— А. поведайте-ка нам, гости дорогие, кто вы и откуда путь держите? — помедлив с минуту, осведомился Фрол.
— Странники мы, — спокойно ответил Крапивин. — Воевали, а нынче новой службы ищем.
— А откель идете?
— Из Москвы, — наудачу бросил Крапивин.
— О как! — Фрол со значением покачал головой. — А на службе у кого были?
— У государя, — Крапивин лихорадочно соображал, как прервать этот разговор, который не сулил ему ничего хорошего.
— От как! Так от чего же со службы ушли?
— Договор наш закончился.
— Так, а сами-то вы сословия дворянского? — Да.
«Вот впился, — выругался про себя Крапивин. — И ведь не отвечать нельзя. Иначе законы гостеприимства нарушены. Что же делать?»
— Боярин наш, Федор Никитич, нынче многих ратных людей себе на службу собирает, — подал голос Матвей и тут же осекся под жестким взглядом отца.
— А племени вы литовского али немецкого? — продолжил свой допрос Фрол.
— Русские мы, — быстро ответил Крапивин.
— Во как! Православные значит. А ну, перекрестись.
Офицеры переглянулись. Крапивин первый осенил себя православным крестом. Его примеру последовал Артеменко. Хозяева почему-то беспокойно переглянулись. Старуха у печи перекрестилась… И тут Крапивин от досады скрипнул зубами. Баба крестилась двумя перстами, как это делалось на Руси до раскола.
Внезапно рация на поясе подполковника ожила. Быстро надев наушники Крапивин буркнул:
— Слушаю.
— Командир, — донесся до него из переговорного устройства голос ушедшего в разведку Мухина, — к вам спешно идет вооруженный отряд. Пять всадников при саблях и десять пеших. У них шесть каких-то допотопных пищалей, бердыши и топоры. Прямо «Иван Васильевич Меняет профессию». Минут через пять будут у вас. Прием.
— Понял, конец связи, — отозвался Крапивин, краем глаза наблюдая за хозяевами дома.
На лицах последних был отображен неописуемый ужас.
— Уходим, — бросил Крапивин Артеменко.
— А ну, подмогнем боярину, робятушки, — тут же вскричал неожиданно молодым голосом Фрол. — Вяжи басурманов-нехристей.
Дощатый стол с диким грохотом взлетел и перевернулся в воздухе, обрушившись на зятьев старика. Завопили бабы, захныкали дети. В мгновение ока оказавшийся на ногах Артеменко мощным ударом кулака опрокинул бросившегося на него Матвея.
— Не убивать, — отдал приказ Крапивин, бросая о стену Андрея.
Налетевшие с диким ревом на спецназовцев зятья были немедленно повержены. Фрол метнулся на грозных противников, занеся топор над головой. Легко уклонившись от удара, Артеменко скользнул за спину старику и несильно ударил его в затылок. Дед свалился на пол без чувств.
— Уходим, — снова скомандовал Крапивин.
Выскочив на улицу, Крапивин быстро показал рукой направление движения в сторону ближайшего леса.
— Там же отряд, — возразил Артеменко, тоже слышавший сообщение Мухина.
— Их надо увести от «окна», — ответил Крапивин.
Лихо перемахнув через изгородь, спецназовцы бросились к лесу. Бежать в бронежилете при полной амуниции было неудобно. Впрочем, оба офицера не в первый раз «сдавали кросс» с полной выкладкой. А вот противник теперь у них оказался совсем необычный.
Из леса вылетели всадники. Пять человек, бородатые, в кафтанах, островерхих шапках, широких штанах и сапогах. Увидев людей, бегущих по полю, они развернули коней и поскакали им наперерез.
— Не убивать, — во второй раз скомандовал Крапивин.
Когда расстояние между преследователями и разведчиками сократилось метров до пятидесяти, несущийся впереди всадник выхватил саблю и во всю глотку заорал:
— Стой!
Обнажили оружие и его товарищи.
Развернувшись, Артеменко метнул в преследователей гранату. Сзади полыхнуло и загрохотало. Не давая осколков, это оружие издавало страшный грохот и ослепляло яркой вспышкой. (Сейчас эффект превзошел все ожидания. Три коня вздыбились, сбросив седоков, один шарахнулся в сторону и понес всадника прочь, не разбирая дороги. Тот, кто скакал первым, выронил саблю и закрыл глаза руками, очевидно, ослепленый вспышкой. Его обезумевший от страха конь понёс его мимо спецназовцев.
Крапивин увидел, что справа, метрах в ста, из леса выбегают люди, вооруженные пиками, бердышами и мушкетами.
— Колдуны! Колдуны! — донеслись оттуда истошные крики.
Несколько человек воткнули в землю специальные подставки и принялись устанавливать на них мушкеты.
Крапивин оценил расстояние до леса: метров пятьдесят.
— Ходу, — скомандовал он.
Сзади захлопали выстрелы. Обернувшись, Крапивин увидел, что над стрелками поднимаются облачка сизого дыма.
— Командир, — раздался в наушниках голос Мухина. — Видим вас. Можем поддержать огнем? Прием.
— Отставить, — рявкнул на бегу Крапивин. — Встречаемся в трех километрах к югу.
Ломая ветки, старательно отпечатывая следы ботинок на влажных участках земли, Крапивин и Артеменко вели за собой преследователей два с лишним километра, а потом, резко свернув в-право, пошли по дну ручья. Через несколько сот метров осторожно, чтобы не оставлять следов, выбрались на берег и скрытно двинулись на встречу с группой Мухина.
Еще когда они почти в открытую ломились через лес, Шаров доложил, что их преследует семь человек из пехотинцев, появившихся из леса. Остальные вместе с пришедшими в себя кавалеристами двинулись в деревню. Позже, когда Крапивин с Артеменко уже скрытно шли в западном направлении, Шаров неожиданно сообщил, что оставшиеся в деревне воины с десятком вооруженных топорами и вилами мужиков движутся в его направлении. Крапивин чертыхнулся. Услышанное могло означать только то, что преследователи не купились на его уловку. Он приказал Шарову, не обнаруживая своего присутствия, отступить в глубь леса километра на три и ждать дальнейших указаний, а в случае если возникнет реальная угроза, что местные жители найдут «окно», отвлечь преследователей в сторону. Кроме того, он рассказал обо всем произошедшем с ними в деревне и приказал подробно передать эти сведения в Центр. Ответ Селиванова пришел незамедлительно. Генерал распорядился срочно свернуть операцию. Крапивин скривился. Больше всего его раздражало, когда начальство с умным видом давало очевидные указания. То, что операция провалена, Крапивин понимал прекрасно. Главное, о чем он теперь думал, это как минимизировать отрицательные последствия своих ошибок.
Примерно через двадцать минут они вышли на группу Мухина.
— Здравия желаю, — вырос перед Крапивиным словно из-под земли майор. — Ну, как знакомство с зелеными человечками?
— Хреново, — буркнул подполковник. — Быстро отходим на базу.
Сплюнув, он зашагал дальше в лесную чащу.
— Командир, — догнал его Мухин. — Так мы что, в прошлом?
— Не знаю, — недовольно процедил Крапивин. — Но если это так, не дай нам боже хоть какую-то бабочку придавить. А то еще неизвестно куда вернемся. Наша задача сейчас как можно более тихо выйти на базу. А там — лишь бы наши дорогие ученые поскорее придумали как это чертово «окно» закрыть.
Около часа отряд двигался, огибая злополучную деревню. Крапивин шел впереди. Главное, что заботило его теперь, — это как убраться отсюда, оставив как можно меньше следов. В голове крутились обрывки всевозможных фантастических романов о путешествиях во времени. В том, что они попали в прошлое, теперь никаких сомнений не оставалось. «Но вот какие могут быть последствия этого вторжения? — думал подполковник. — Вроде у Пола Андерсена в «Патруле времени» говорилось, что со временем отрицательные последствия нивелируются. А если нет? Не дай бог собственного прапрадедушку зашибить или прапрабабушку жены. Интересно, как отразятся изменения? Либо я просто исчезну, либо вернусь в мир, где обо мне никто ничего не знает. Или вернусь домой, прекрасно зная, что женат совсем на другой женщине? Голова пухнет от всех этих рассуждений. И ведь не скажешь теперь, что это отвлеченная теория. Стоп!»
Нельзя сказать, чтобы Крапивин заметил что-то подозрительное. Скорее интуиция, много раз выручавшая его в критических ситуациях, снова подсказала о грозящей опасности. Он застыл на месте, и тут же замерла вся группа. Подполковник медленно осмотрелся. С левой стороны, метрах в тридцати, располагались густые заросли орешника. Присмотревшись внимательнее, Крапивин заметил сначала неестественно отогнутую ветку… и лишь потом скрывшегося в кустарнике стрелка.
— Засада, — подал сигнал Крапивин.
И тут грянул залп. Облако сизого дыма поплыло над орешником. Подполковник почувствовал, что в его бронежилет на уровне груди с силой ударило что-то твердое. Краем глаза он заметил, что слева от него рухнул с пробитой головой капитан Петренко. Лес огласился дикими криками и треском ломающихся веток. Из орешника на спецназовцев бросились люди, вооруженные бердышами, пиками, саблями и топорами.
У бойцов сработал инстинкт самосохранения. Словно по команде, спецназовцы вскинули оружие. Четыре автомата ударили залпом, обрушив на атакующих шквал огня. Больше десятка аборигенов упали, прежде чем остальные, осознав страшную опасность, бросились наутек.
— Прекратить огонь! — скомандовал Крапивин.
Он взглянул на распростертые на земле тела и заметил, что двое из сраженных огнем были те самые кавалеристы, которые атаковали их у деревни. «Черт, — пронеслось в голове у подполковника, — вот и не раздавили бабочку».
Звук шагов за спиной заставил его обернуться. Инстинктивно подняв над головой автомат, Крапивин отразил удар сабли и, оттолкнув атакующего ногой, всадил в него короткую очередь. Мухин в упор, застрелил другого нападающего. Справа от подполковника бородатый мужик нанес удар бердышом в грудь Артеменко. Бронежилет выдержал, но, скользнув вниз, бердыш выбил из рук капитана автомат. Артёменко перехватил древко и, выполнив подсечку, бросил нападающего на землю. Противники сцепились врукопашную. Чуть в стороне мужик со всклокоченной бородой копьем ранил ногу Борисову. Падая, спецназовец сразил нападающего автоматной очередью, но подскочивший к нему сбоку мужчина в черном кафтане в мгновение ока саблей перерезал майору горло. В следующую секунду он и сам пал от очереди, выпущенной Крапивиным. Четверо из мужиков, напавших на отряд из орешника и обратившихся было в бегство, увидев, что к ним пришла помощь, развернулись и попытались атаковать спецназовцев, но Мухин скосил их несколькими очередями.
— Шаров, ко мне, — процедил Крапивин в переговорное устройство — Нужно содействие в эвакуации. И доложите в Центр: попал в засаду. Принял бой. Нападение отражено. Петренко и Борисов убиты. — Он бросил взгляд на Артеменко, заканчивавшего связывать поверженного им противника. — Взял одного пленного.
Он выключил рацию, со злобой сплюнул и процедил:
— Зеленые человечки, твою мать.
ГЛАВА 3
Чигирёв
— Таким образом, события Смутного времени не привели к коренному изменению в политической и культурной жизни России, — завершил свою лекцию Чигирев. — Страна так и осталась изолированной от внешнего мира, сохранила опору на крепостничество, что привело к ее существенному отставанию в дальнейшем. Вопросы есть?
— Сергей Станиславович, — поднялся в первом ряду один из студентов, — а вы уверены, что изоляция страны несет в себе только отрицательные моменты? Ведь Китай и Япония за период своей трехсотлетней изоляции сумели сохранить весьма самобытную и интересную культуру.
— Абсолютно уверен, что изоляция государства является сугубо негативным явлением, — убежденно ответил Чигирев. — Если мы возьмем приведенные вами примеры, то увидим, что за период изоляции, с семнадцатого по конец девятнадцатого века, Япония и Китай существенно отстали от остальных стран. Китай это привело к разделу, а Япония была вынуждена спешно нагонять западные державы в эпоху правления Мейдзё. А если возьмем Россию, то увидим, что до периода изоляции, скажем, в пятнадцатом — начале шестнадцатого веков, она не во многом отставала от западных держав. Но вот уже Петру Первому пришлось догонять Запад вприпрыжку. И сейчас, после нового периода семидесятилетней изоляции, Россия вновь вынуждена догонять Запад как в техническом, так и в социальном отношении, И это несмотря на то, что все признают неизменно высокий уровень советской научной школы. Но, увы, мир таков, что отсутствие притока свежих идей со стороны неизбежно ведет к застою, загниванию и отставанию. Что же касается самобытной культуры, я более чем убежден: лучшие традиции и обычаи народа всегда можно сохранить и в условиях открытого общества. Конечно, каждое государство сталкивалось с периодом упадка интереса к национальным традициям.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50