Заканчивался июнь, стояла ужасная жара, так что без серьезной необходимости влезать в рубашку не хотелось, а ко всяким формальностям он всегда относился с пренебрежением. Поэтому сегодняшний наряд Гордона имел весьма неофициальный вид. Одевшись, молодой человек осмотрел в зеркале свое носатое лицо и задумался, стоит ли ему бриться второй раз за день, но отказался от этой затеи.
Затем он решил снова взяться за дифференциальные уравнения, описывающие движение магмы, но разговор с братом оборвал нить его рассуждений, и минут десять он лишь тупо смотрел на свои записи без единой мысли в голове. В конце концов он все-таки взял себя в руки, вышел из транса и записал несколько уравнений, пока в памяти хоть что-то осталось. Времени до выхода было уже в обрез, и он начал двигаться чуть быстрее, хотя особенно не спешил. Ничего не случится с Айвором и его инопланетной подружкой, если им придется немного подождать…
Наконец он вышел из своего коттеджа на четыре квартиры в Энгельвуде, Нью-Джерси, в котором они с братом снимали одну квартиру на двоих, и направился к станции метро. По пути ему попалась стоянка вертолетов-такси, и он мимоходом подумал, не взять ли один из них. Тогда можно было добраться до станции Коламбус кольцевой линии — чаще ее называли К. С. К. — за десять минут. Но, хорошенько все взвесив, решил, что игра не стоит свеч.
В вагоне метро его мысли блуждали между любимыми уравнениями и предстоящей встречей. Кришнанка могла оказаться весьма симпатичной даже по европейским стандартам, несмотря на зелено-голубые волосы, оттопыренные уши и оперенные слуховые антенны между бровей. И она наверняка умела говорить, а не вырисовывала языковые знаки, как какой-нибудь иштарианец своими щупальцами. Но все равно она не человек — ее внутренние органы…
Что ж, может, это и к лучшему. Потому что Гордон Грахам поклялся самым дорогим и уважаемым для него — именами основателей геофизики, — что никогда больше не влюбится с первого взгляда. Слишком уж много страданий причинили ему три или четыре последних романа. Хорошо Айвору — он человек коммуникабельный, потому и говорит открыто, что хочет жениться. А что делать, если любая зубрила заливается смехом, стоит тебе слово вымолвить?
Он вышел из поезда на станции К. С. К. и, пробираясь подземными переходами, погрузился в более серьезные размышления о проблемах геофизики. Скоро он обнаружил, что зачем-то спускается на эскалаторе к платформе высокоскоростной линии — то есть самому нижнему уровню станции…
Пока эскалатор медленно полз вниз к двум находящимся в глубине платформам, Грахам оценил обстановку, схватился за свисавшую сверху штангу с указателями, подтянулся на ней и легко перебросил свои длинные ноги на соседний эскалатор, движущийся наверх. Глядя на ловкий трюк, другие пассажиры разинули рты, тем более что вид у Грахама был вполне благопристойный, и он никак не походил на человека, для которого такие выкрутасы — обычное дело.
Наконец он нашел вестибюль, в который выходили пассажиры из поездов компании «Лакаванна» корпорации «Северо-Американские железные дороги». Его часы показывали, что поезд № 1752 из Боунтона вот-вот прибудет, и точно — как раз в этот момент диктор объявил о прибытии поезда в соответствии с установленным новым написанием — Буунтон. Сам Грахам постоянно забывал подписывать свои чеки «Гоордон Грейам», из-за чего у него потом возникали проблемы с банками.
Толпа пассажиров устремилась к выходу. Айвор издали выделялся своим высоким ростом. Будучи совсем немного ниже брата, он, в отличие от Гордона, отнюдь не выглядел длинным благодаря широким плечам и атлетическому телосложению. Раньше Айвор был хорошим футболистом, а теперь стал гидом по Нью-Йорку и работал в компании «Бюро путешествий Тилгхмана» («Туры с гидами на все планеты!»).
Выбравшись из потока пассажиров, он представил брату свою спутницу. Кришнанка Джеру-Бхетиру оказалась почти такой же высокой, как Гордон Грахам, — и в этом не было ничего странного, поскольку кришнанцы были едва ли не самыми рослыми из известных гуманоидных рас, что объяснялось меньшей, чем на Земле, гравитацией на поверхности их планеты. У нее были внешние органы обоняния, походившие на пару зелено-голубых перьев или на удлиненные сверхгустые брови, растущие прямо над переносицей. Волосы у нее были зелено-голубыми, глянцевитыми и располагались на голове не совсем как у людей. В облике ее было что-то монголоидное, поэтому, если бы не перья и цвет волос, она могла бы сойти за симпатичную белую американку или за совсем уж восхитительную китаянку или индонезийку. Кожа у нее тоже была зеленоватая, а оттопыренные уши торчали, как у лилипутов в детских книжках. На ней было открытое спереди платье в Миноанском стиле ее родной планеты — наряд, который приковывал взоры даже в таком искушенном городе и в такой век. На спине, вплоть до высокого воротника, платье было закрытым, а спереди открыто до талии — и благодаря этому каждый мог видеть, что его владелица относилась к числу млекопитающих.
Гордон Грахам икнул. Ну и дела! Если и правда в ходе эволюции все виды изменяются, чтобы стать похожими, сойтись в одной точке, то это ее шедевр! Кришнанцы так походили на людей, что два существа этих рас вполне могли бы всласть позаниматься любовью. (Хотя, конечно, без рождения детей, потому что хромосомы у них были слишком разные.) От всех этих мыслей у Гордона Грахама даже в ушах зазвенело, он покраснел и прочистил горло.
— О-очень приятно познакомиться, мисс Бхетиру, — проговорил он, немного придя в себя.
Айвор его поправил:
— Если обращаешься к ней «мисс», то говори «мисс Джеру». Они ставят фамилии перед именами, как китайцы. А я зову ее «Бетти».
— Приятно с вами познакомиться… э-э… о-о… Бетти, — изрек Гордон.
Она радушно улыбнулась:
— Мне тоже приятно с вами познакомиться. Конечно, если вы хотите обращаться ко мне по-приятельски, то на моем родном языке надо говорить Джера-Бхетира. Но я буду счастлива, если услышу «Бетти».
Айвор объяснил:
— Ее папаша — Джере-Лагиле. Ты знаешь, он много лет был представителем Катай-Ихогораи на Земле. Она собирается все в Нью-Йорке осмотреть, а после окончания тура остаться здесь еще на несколько месяцев. Будет изучать нашу детскую психологию. Немного она с прибабахом, а?
Но Гордону так не показалось. Похоже, на этот раз обещания Айвора соответствовали действительности и, может быть, даже с избытком.
Айвор продолжил свою посредническую деятельность:
— Гордон — известный ученый. Работает над проектом Гамановия и инструктирует геофизиков в Колумбии. И вообще отличный парень. Это он только сейчас надулся как мышь на крупу.
— А что это за проект — Гамановия? — спросила Джеру-Бхетиру.
— О, разве ты не знаешь? Есть мыслишка увеличить площадь суши на нашей планете путем создания новых континентов.
— О, мои предки! А как это делается?
— Гордон сам расскажет.
Гордон Грахам снова откашлялся.
— Дело в том, мисс… э-э… Бетти, что мы узнали, как управлять потоками аморфоподобной магматической субстанции…
— Прошу вас! — взмолилась она. — Я не знаю, что значат эти длинные слова! Вы не можете объяснить как-нибудь попроще?
Гордон собрался с мыслями:
— Ну, вы знаете, что если на планете типа нашей опуститься под землю на глубину пятьдесят-шестьдесят миль, там будет раскаленная добела лава, которая, однако, не может свободно течь, потому что находится под ужасным давлением. Но все-таки на нее длительное время действуют разные силы, и она медленно течет, как холодная смола, и это движение вызывает смещения земной коры, которая лежит на поверхности этой магмы. Так и возникают горные хребты и океанские впадины. А теперь мы узнали, что можно взрывать в глубине этой лавы атомные заряды определенной мощности, и тем самым направлять эти магматические течения, как они называются. При этом можно подобрать условия так, что часть океанского дна поднимется на поверхность, а другие части опустятся, однако никакие районы существующей суши под воду не погрузятся.
— А как вы опустите туда эти заряды?
— С помощью особой капсулы, вроде механического крота, управляемого с поверхности… Что там у нас дальше по программе, Айвор? Народ еще не обедал?
Айвор Грахам повел их в ресторан при станции К. С. К., а Гордон, довольный, что его слушают, продолжил распинаться о своей любимой геофизике.
Джеру-Бхетиру спросила:
— А почему проект называется Гамановия?
— Потому что так будет называться первый новый континент. Он должен подняться в Южной Атлантике, вокруг острова Вознесения, и у каждой нации Всемирной Федерации были свои предложения, как его назвать. Большинство предлагали имена своих любимых героев. Например, индусы хотели Нерувию. Кое-кто предлагал Атлантиду, но дело в том, что первоначально Платон считал, будто Атлантида расположена где-то в Северной Атлантике, и, если все пойдет хорошо, мы, возможно, захотим поднять второй континент около Северной Америки, а потому лучше сохранить это название для него.
Бразилия хотела назвать новый континент или именем Васко да Гамы, первого европейца, нанесшего на карту эти воды, или Жоао да Нова, который несколькими годами позже открыл остров Вознесения. Им возражали, что Гамия и Новия будут звучать плохо, и тогда бразильцы только усмехнулись и сказали: «Ладно, синьоры, мы соединим эти два слова вместе и назовем его „Гамановия“. А так как они лидирующая нация на Земле…
— Вот мы и пришли, — сказал Айвор. — Эй, Гордон, ты не хочешь немного привести себя в порядок?
Гордон посмотрел на свои руки и понял, что их в буквальном смысле надо хорошенько помыть — после того как он перепрыгивал с одного эскалатора на другой и хватался при этом за штангу указателя, они были все в грязи. Он отправился на поиски, и лишь с третьей попытки нашел человека, который сказал, что туалетная комната находится этажом ниже.
Дело было в воскресенье, и в ней никого в это время не было. Гордон намылил руки, и в этот момент вошел невысокий смуглый человек и стал нервно пыхать сигаретой. Очевидно, он пришел туда с той же целью. Но неожиданно человек спросил:
— Вы, случайно, не доктор Гордон Грахам?
— А? — переспросил Грахам, погруженный в сладкие грезы о Бхетиру. — Д-да, именно так, хотя я пока не имею степени доктора наук, но я — Гордон Грахам.
— Отлично. Мне надо будет скоро с вами говорить. Вы никуда не собираться сегодня вечером? — Человек говорил с легким славянским акцентом.
— Собираюсь, н-но кто вы?
— Меня зовут Скляр. Потом расскажу подробно.
— А… э-э… зачем вы хотите со мной встретиться?
— Это есть в связь с проектом Гамановия. Поверьте на слово, это есть очень важно. Сейчас не могу говорить о детали. А когда вы завтра вечером быть дома после работы?
— Дайте подумать… понедельник… где-то в полчетвертого.
— Хорошо, тогда и встречаться…
Он оборвал фразу на полуслове и быстро обернулся на звук открываемой двери, в которую вошли два человека. Они быстро двинулись к Гордону и его собеседнику. Один из них держал руку в оттопыренном кармане куртки, словно там был револьвер. Этот человек шагнул к назвавшемуся Скляром незнакомцу. Другой приблизился к Грахаму, приложил кулак к его груди и резко толкнул.
Грахам вздохнул. Так бывало всегда. Люди сами нарываются на неприятности, их вводит в заблуждение его долговязая фигура и очки, и они не могут поверить, что он в колледже занимался боксом. А когда на него начинают катить бочку, он вынужден принимать меры. Он принял их и теперь: снял очки и одновременно левой рукой нанес удар по ребрам, а потом правой — в глаз толкнувшего его человека.
Тот покачнулся и упал на спину, его голова с громким стуком ударилась о кафель.
Другой человек обернулся на шум, и Грахама осенило, что он сглупил, спровоцировав нападавшего на выстрел. И не стоило из-за такой ерунды…
Однако внезапно Скляр брызнул какой-то струей из кольца, которое он носил, прямо в лицо второму из нападавших. Тот сразу начал моргать, чихать, кашлять и что-то бессвязно бормотать. Скляр быстро подошел к нему вплотную и достал из кармана что-то вроде дубинки. Хрясть! Один удар по черепу, и его жертва тоже качнулась и упала как подкошенная.
Но к этому моменту человек, которого ударил Грахам, начал подниматься. Его открытый левый глаз горел яростью. Скляр попытался ударить и его, но был отброшен взмахом руки, словно веслом. Потом Грахам получил удар кулаком в челюсть, едва не пославший его в нокдаун. Несколько секунд они обменивались ударами. Грахам, которому по-обезьяньи длинные руки давали некоторое преимущество, нанес противнику два-три точных удара по лицу. Хрясть! Этот звук сказал Грахаму, что Скляр сзади заехал своей дубинкой по голове их противника. И хотя, судя по всему, его череп был крепче обычного, он все-таки согнулся и повалился на кафельный пол.
— Надо проверить, что у них при себе, — сказал Скляр, глядя на поверженных противников.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41
Затем он решил снова взяться за дифференциальные уравнения, описывающие движение магмы, но разговор с братом оборвал нить его рассуждений, и минут десять он лишь тупо смотрел на свои записи без единой мысли в голове. В конце концов он все-таки взял себя в руки, вышел из транса и записал несколько уравнений, пока в памяти хоть что-то осталось. Времени до выхода было уже в обрез, и он начал двигаться чуть быстрее, хотя особенно не спешил. Ничего не случится с Айвором и его инопланетной подружкой, если им придется немного подождать…
Наконец он вышел из своего коттеджа на четыре квартиры в Энгельвуде, Нью-Джерси, в котором они с братом снимали одну квартиру на двоих, и направился к станции метро. По пути ему попалась стоянка вертолетов-такси, и он мимоходом подумал, не взять ли один из них. Тогда можно было добраться до станции Коламбус кольцевой линии — чаще ее называли К. С. К. — за десять минут. Но, хорошенько все взвесив, решил, что игра не стоит свеч.
В вагоне метро его мысли блуждали между любимыми уравнениями и предстоящей встречей. Кришнанка могла оказаться весьма симпатичной даже по европейским стандартам, несмотря на зелено-голубые волосы, оттопыренные уши и оперенные слуховые антенны между бровей. И она наверняка умела говорить, а не вырисовывала языковые знаки, как какой-нибудь иштарианец своими щупальцами. Но все равно она не человек — ее внутренние органы…
Что ж, может, это и к лучшему. Потому что Гордон Грахам поклялся самым дорогим и уважаемым для него — именами основателей геофизики, — что никогда больше не влюбится с первого взгляда. Слишком уж много страданий причинили ему три или четыре последних романа. Хорошо Айвору — он человек коммуникабельный, потому и говорит открыто, что хочет жениться. А что делать, если любая зубрила заливается смехом, стоит тебе слово вымолвить?
Он вышел из поезда на станции К. С. К. и, пробираясь подземными переходами, погрузился в более серьезные размышления о проблемах геофизики. Скоро он обнаружил, что зачем-то спускается на эскалаторе к платформе высокоскоростной линии — то есть самому нижнему уровню станции…
Пока эскалатор медленно полз вниз к двум находящимся в глубине платформам, Грахам оценил обстановку, схватился за свисавшую сверху штангу с указателями, подтянулся на ней и легко перебросил свои длинные ноги на соседний эскалатор, движущийся наверх. Глядя на ловкий трюк, другие пассажиры разинули рты, тем более что вид у Грахама был вполне благопристойный, и он никак не походил на человека, для которого такие выкрутасы — обычное дело.
Наконец он нашел вестибюль, в который выходили пассажиры из поездов компании «Лакаванна» корпорации «Северо-Американские железные дороги». Его часы показывали, что поезд № 1752 из Боунтона вот-вот прибудет, и точно — как раз в этот момент диктор объявил о прибытии поезда в соответствии с установленным новым написанием — Буунтон. Сам Грахам постоянно забывал подписывать свои чеки «Гоордон Грейам», из-за чего у него потом возникали проблемы с банками.
Толпа пассажиров устремилась к выходу. Айвор издали выделялся своим высоким ростом. Будучи совсем немного ниже брата, он, в отличие от Гордона, отнюдь не выглядел длинным благодаря широким плечам и атлетическому телосложению. Раньше Айвор был хорошим футболистом, а теперь стал гидом по Нью-Йорку и работал в компании «Бюро путешествий Тилгхмана» («Туры с гидами на все планеты!»).
Выбравшись из потока пассажиров, он представил брату свою спутницу. Кришнанка Джеру-Бхетиру оказалась почти такой же высокой, как Гордон Грахам, — и в этом не было ничего странного, поскольку кришнанцы были едва ли не самыми рослыми из известных гуманоидных рас, что объяснялось меньшей, чем на Земле, гравитацией на поверхности их планеты. У нее были внешние органы обоняния, походившие на пару зелено-голубых перьев или на удлиненные сверхгустые брови, растущие прямо над переносицей. Волосы у нее были зелено-голубыми, глянцевитыми и располагались на голове не совсем как у людей. В облике ее было что-то монголоидное, поэтому, если бы не перья и цвет волос, она могла бы сойти за симпатичную белую американку или за совсем уж восхитительную китаянку или индонезийку. Кожа у нее тоже была зеленоватая, а оттопыренные уши торчали, как у лилипутов в детских книжках. На ней было открытое спереди платье в Миноанском стиле ее родной планеты — наряд, который приковывал взоры даже в таком искушенном городе и в такой век. На спине, вплоть до высокого воротника, платье было закрытым, а спереди открыто до талии — и благодаря этому каждый мог видеть, что его владелица относилась к числу млекопитающих.
Гордон Грахам икнул. Ну и дела! Если и правда в ходе эволюции все виды изменяются, чтобы стать похожими, сойтись в одной точке, то это ее шедевр! Кришнанцы так походили на людей, что два существа этих рас вполне могли бы всласть позаниматься любовью. (Хотя, конечно, без рождения детей, потому что хромосомы у них были слишком разные.) От всех этих мыслей у Гордона Грахама даже в ушах зазвенело, он покраснел и прочистил горло.
— О-очень приятно познакомиться, мисс Бхетиру, — проговорил он, немного придя в себя.
Айвор его поправил:
— Если обращаешься к ней «мисс», то говори «мисс Джеру». Они ставят фамилии перед именами, как китайцы. А я зову ее «Бетти».
— Приятно с вами познакомиться… э-э… о-о… Бетти, — изрек Гордон.
Она радушно улыбнулась:
— Мне тоже приятно с вами познакомиться. Конечно, если вы хотите обращаться ко мне по-приятельски, то на моем родном языке надо говорить Джера-Бхетира. Но я буду счастлива, если услышу «Бетти».
Айвор объяснил:
— Ее папаша — Джере-Лагиле. Ты знаешь, он много лет был представителем Катай-Ихогораи на Земле. Она собирается все в Нью-Йорке осмотреть, а после окончания тура остаться здесь еще на несколько месяцев. Будет изучать нашу детскую психологию. Немного она с прибабахом, а?
Но Гордону так не показалось. Похоже, на этот раз обещания Айвора соответствовали действительности и, может быть, даже с избытком.
Айвор продолжил свою посредническую деятельность:
— Гордон — известный ученый. Работает над проектом Гамановия и инструктирует геофизиков в Колумбии. И вообще отличный парень. Это он только сейчас надулся как мышь на крупу.
— А что это за проект — Гамановия? — спросила Джеру-Бхетиру.
— О, разве ты не знаешь? Есть мыслишка увеличить площадь суши на нашей планете путем создания новых континентов.
— О, мои предки! А как это делается?
— Гордон сам расскажет.
Гордон Грахам снова откашлялся.
— Дело в том, мисс… э-э… Бетти, что мы узнали, как управлять потоками аморфоподобной магматической субстанции…
— Прошу вас! — взмолилась она. — Я не знаю, что значат эти длинные слова! Вы не можете объяснить как-нибудь попроще?
Гордон собрался с мыслями:
— Ну, вы знаете, что если на планете типа нашей опуститься под землю на глубину пятьдесят-шестьдесят миль, там будет раскаленная добела лава, которая, однако, не может свободно течь, потому что находится под ужасным давлением. Но все-таки на нее длительное время действуют разные силы, и она медленно течет, как холодная смола, и это движение вызывает смещения земной коры, которая лежит на поверхности этой магмы. Так и возникают горные хребты и океанские впадины. А теперь мы узнали, что можно взрывать в глубине этой лавы атомные заряды определенной мощности, и тем самым направлять эти магматические течения, как они называются. При этом можно подобрать условия так, что часть океанского дна поднимется на поверхность, а другие части опустятся, однако никакие районы существующей суши под воду не погрузятся.
— А как вы опустите туда эти заряды?
— С помощью особой капсулы, вроде механического крота, управляемого с поверхности… Что там у нас дальше по программе, Айвор? Народ еще не обедал?
Айвор Грахам повел их в ресторан при станции К. С. К., а Гордон, довольный, что его слушают, продолжил распинаться о своей любимой геофизике.
Джеру-Бхетиру спросила:
— А почему проект называется Гамановия?
— Потому что так будет называться первый новый континент. Он должен подняться в Южной Атлантике, вокруг острова Вознесения, и у каждой нации Всемирной Федерации были свои предложения, как его назвать. Большинство предлагали имена своих любимых героев. Например, индусы хотели Нерувию. Кое-кто предлагал Атлантиду, но дело в том, что первоначально Платон считал, будто Атлантида расположена где-то в Северной Атлантике, и, если все пойдет хорошо, мы, возможно, захотим поднять второй континент около Северной Америки, а потому лучше сохранить это название для него.
Бразилия хотела назвать новый континент или именем Васко да Гамы, первого европейца, нанесшего на карту эти воды, или Жоао да Нова, который несколькими годами позже открыл остров Вознесения. Им возражали, что Гамия и Новия будут звучать плохо, и тогда бразильцы только усмехнулись и сказали: «Ладно, синьоры, мы соединим эти два слова вместе и назовем его „Гамановия“. А так как они лидирующая нация на Земле…
— Вот мы и пришли, — сказал Айвор. — Эй, Гордон, ты не хочешь немного привести себя в порядок?
Гордон посмотрел на свои руки и понял, что их в буквальном смысле надо хорошенько помыть — после того как он перепрыгивал с одного эскалатора на другой и хватался при этом за штангу указателя, они были все в грязи. Он отправился на поиски, и лишь с третьей попытки нашел человека, который сказал, что туалетная комната находится этажом ниже.
Дело было в воскресенье, и в ней никого в это время не было. Гордон намылил руки, и в этот момент вошел невысокий смуглый человек и стал нервно пыхать сигаретой. Очевидно, он пришел туда с той же целью. Но неожиданно человек спросил:
— Вы, случайно, не доктор Гордон Грахам?
— А? — переспросил Грахам, погруженный в сладкие грезы о Бхетиру. — Д-да, именно так, хотя я пока не имею степени доктора наук, но я — Гордон Грахам.
— Отлично. Мне надо будет скоро с вами говорить. Вы никуда не собираться сегодня вечером? — Человек говорил с легким славянским акцентом.
— Собираюсь, н-но кто вы?
— Меня зовут Скляр. Потом расскажу подробно.
— А… э-э… зачем вы хотите со мной встретиться?
— Это есть в связь с проектом Гамановия. Поверьте на слово, это есть очень важно. Сейчас не могу говорить о детали. А когда вы завтра вечером быть дома после работы?
— Дайте подумать… понедельник… где-то в полчетвертого.
— Хорошо, тогда и встречаться…
Он оборвал фразу на полуслове и быстро обернулся на звук открываемой двери, в которую вошли два человека. Они быстро двинулись к Гордону и его собеседнику. Один из них держал руку в оттопыренном кармане куртки, словно там был револьвер. Этот человек шагнул к назвавшемуся Скляром незнакомцу. Другой приблизился к Грахаму, приложил кулак к его груди и резко толкнул.
Грахам вздохнул. Так бывало всегда. Люди сами нарываются на неприятности, их вводит в заблуждение его долговязая фигура и очки, и они не могут поверить, что он в колледже занимался боксом. А когда на него начинают катить бочку, он вынужден принимать меры. Он принял их и теперь: снял очки и одновременно левой рукой нанес удар по ребрам, а потом правой — в глаз толкнувшего его человека.
Тот покачнулся и упал на спину, его голова с громким стуком ударилась о кафель.
Другой человек обернулся на шум, и Грахама осенило, что он сглупил, спровоцировав нападавшего на выстрел. И не стоило из-за такой ерунды…
Однако внезапно Скляр брызнул какой-то струей из кольца, которое он носил, прямо в лицо второму из нападавших. Тот сразу начал моргать, чихать, кашлять и что-то бессвязно бормотать. Скляр быстро подошел к нему вплотную и достал из кармана что-то вроде дубинки. Хрясть! Один удар по черепу, и его жертва тоже качнулась и упала как подкошенная.
Но к этому моменту человек, которого ударил Грахам, начал подниматься. Его открытый левый глаз горел яростью. Скляр попытался ударить и его, но был отброшен взмахом руки, словно веслом. Потом Грахам получил удар кулаком в челюсть, едва не пославший его в нокдаун. Несколько секунд они обменивались ударами. Грахам, которому по-обезьяньи длинные руки давали некоторое преимущество, нанес противнику два-три точных удара по лицу. Хрясть! Этот звук сказал Грахаму, что Скляр сзади заехал своей дубинкой по голове их противника. И хотя, судя по всему, его череп был крепче обычного, он все-таки согнулся и повалился на кафельный пол.
— Надо проверить, что у них при себе, — сказал Скляр, глядя на поверженных противников.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41