— осторожно подбросил в затухающий костер полешко Свистун. — Бледная, немощная… Нет, нет, лично с ней я не знаком, просто предполагаю, — во время спохватился он. — Не может жена треклятого изменщика быть здоровой женщиной… Так мне жалко ее, бабули, словами не передать… Я бы этого бабника поставил на место, он бы у меня попрыгал!… Узнал бы, как мучить женщину!
До того вошел в роль, что поднялся со скамьи, замахал руками. И вдруг испуганно огляделся. Не дай Бог, услышит офицерик или передадут ему угрозы щуплого паренька, узнает «старого знакомца» — подстережет и снова ухватит за горлянку.
А бабки подхватили почин «ангелочка» и хором стали советовать, какими методами «перевоспитать» кровопийцу. Усевшись рядышком, Свистун снова принялся поддакивать и направлять беседу в желаемое русло. Правда, не таким громким тоном, как недавно.
На второй день общения с «информаторшами» произошло то, чего добивался хитрый парень. Из под"езда с двумя пустыми сумками в руках вышла Оленька. Через два квартала располагался мелкооптовый рынок, к нему и направилась женщина.
— Вот она, болезная, — оживилась бабка, предчувствуя очередной виток разговора. — Чистая раскрасавица…
— Чудная дамочка, — торопливо подтвердил Валерий. — Ну, мне пора, бабушки, хозяин заругает.
Обойдя вокруг дома, жалостливый парень пошел вслед за Федоровой.
Оленька не заметила слежки, шла, не обращая внимания ни на прохожих, ни на сидящих на скамейках стариков.
Вот и рынок. Многоголосый, обильный, будто срисованный со стариных гравюр.
Свистун остановился возле распахнутых ворот, рядом с двумя «муниципальщиками». Молодые парни бездумно щелкают семячки, весело заигрывают с торговками.
По неизвестным причинам появление юркого парнишки насторожило их. Ничего особенного во внешности Свистуна не просматривалось — обычный парень, одетый в вытертые джинсы и рубашку, завязанную узлом на животе. Скорей всего, менты решили малость позабавиться.
Увидев направляющегося к нему «муниципальщика», Свистун не на шутку испугался. Черт его дернул остановиться на виду, вполне мог пристроиться к очереди за дешевым молоком, либо припаяться к комку, разглядывая узорчатые зарубежные «пузыри» с ядовитым пойлом. Дать деру? Поздно. К тому же второй охранник перекрыл улицу с другой стороны. Капкан!
— Ожидаешь кого? — почти дружелюбно спросил мент. — Или высчитываешь рублики для покупок? Ежели так, нечего тебе делать на рынке, шагай в столовку для нищих.
Свистун одобрительно улыбнулся, согласно закивал. Действительно, рублевками на рынке не обойтись, он понимает это, но у него совсем другие намерения.
— Женщина знакомая должна выйти с тяжелыми сумками, вот и решил пособить…
— А чего с ней не пошел?
— Терпеть не могу торгашей. Тошнит, с души воротит, — честно «признался» Свистун. — Сам работаю грузчиком в торговой фирме, насмотрелся и нанюхался.
Полуправда всегда походит на двоюродную сестру — полную правду. И тем не менее, бдительный страж порядка не отстал.
— Документы имеются?
Свистун с готовностью извлек из заднего кармана паспорт и трудовую книжку. Паспорт — действительный, с пропиской, печатями, витиеватыми росчерками. А вот трудкнижка сработана за солидную плату одним знакомым «специалиста». Числится по ней Соколов Валерий Трифонович работником торговой фирмы с ограниченной ответственностью в должности грузчика.
Зацепит мент ксиву — прощай свобода, примутся следователи ковыряться в клубке, разыскивая кончик, за который можно потянуть — вволю попаришься на хате, похлебаешь сечки. Валерка напрягся, незаметно для дотошного мента выбирая лазейку, в которую можно юркнуть. Пожалуй, самый лучший путь — между двумя комками, с поворотом к месту стоянки большегрузных машин. Затеряться там — раз плюнуть.
Разморенному жарой «муниципальщику» не хотелось утруждать мозги, значительно лучше болтать с молоденькими торговками. Сверив наклеенную в паспорте фотографию с оригиналом, бегло изучив трудовую «ксиву», он разочарованно почесал в затылке и отошел к вертлявой бабенке, торгующей семячками.
Оленька вышла с территории рынка, поставила на асфальт громоздкие сумки, набитые овощами, молоком, дешевой требухой. Вытащила носовой платок, промокнула лицо, вытерла шею.
В это время и подошел к ней «пай-мальчик», по всему видно — в школе еще учится, отличник. Не то, что современные хулиганы. Доброжелательное отношение усилилось едва уловимым сходством Свистуна со старшим сыном Оленьки. Такой же щуплый, видимо, плохо питается, с такой же прической и наивными глазами неудачника.
— Тяжело же, тетенька, — посочувствовал он, попробовав поднять одну из сумок. — Надорваться недолго… Вам куда идти?
В голове Федоровой — ни капли подозрения. Решили ограбить? А что взять с бедной женщины, кроме запаха пота и жалких грошей, оставшихся в кошельке после покупок? Да и внешний благообразный вид «помощника» подкупает. По ее мнению, преступники должны выделяться из среды честных людей особым «запахом», тупой физиономией и узким лбом. Поэтому она показала в сторону многоэтажных домов, из одного из которых час тому назад вышла.
— По дороге! — «обрадовался» Свистун. — Разрешите… Не бойтесь, тетенька, я не ворюга, просто увидел вас и пожалел.
Он подхватил одну сумку, смешливо наклонился в сторону — не годится, придется, дескать, для равновесия прихватить вторую. Женщина раздвинула в улыбке сухие губы, глаза еще больше подобрели. Может быть, старший сын в Прибалтике тоже помогает женщинам и старикам.
По дороге они оживленно беседовали. «Носильщик» ненавязчиво спрашивал, не ожидая ответов, рассказывал о себе. Федорова все больше и больше открывалась. Все, без исключения, женщины по своей природе — болтушки, кто меньше, кто больше, но любят поговорить, посплетничать. Оленька — не исключение. К тому же, угрюмое молчание мужа, короткие слова, которыми он обрезал любое откровение жены, любую ее попытку пооткровенничать, создали в доме предгрозовую атмосферу — невероятную духоту и напряженность.
И вот рядом с ней идет внимательный собеседник, милый молодой человек, в меру разговорчивый и любознательный. Как не открыться, не поговорить, не пожаловаться на судьбу?
— Однажды видел вас с мужчиной-здоровяком. Он шел впереди, а вы плелись за ним. Простите, будто обиженная несправедливым наказанием собаченка… Наверно — муж?
— Да… Вы верно подметили — собаченка… Разными бывают семьи, у кого как сложатся отношения, — пытаясь оправдать мужа, забормотала Федорова. — Да и у супруга — сплошные переживания. Он с другом покупает фирму. Деньги — ужасные, а тут еще — рэкетиры…
Свистун внимательно выслушал давно известную ему историю вторичного наезда рэкетиров, убийства прежнего ее владельца. Сочувственно поддакивал, жалостливо морщился.
— Вдова — совсем еще девчонка, хрупкая, беззащитная…
— Кажется, я как-то видел ее вместе с вашим мужем в «мерседесе». Какая же она молоденькая и хрупкая! Лет тридцать, не меньше. Но красивая, ничего не скажешь, фигуристая…
Женщина вспомнила девичью фигурку «продавщицы», с едва развитой грудью и мальчишескими бедрами. И «мерседеса» у вдовы тоже не было — приезжала, по ее словам, на общественном транспорте. Значит, Валерий видел мужа не со вдовой, с другой женщиной! С богатой «благодетельницей», не иначе.
Они остановились на перекрестке. Оленька со слезами на глазах призналась в своих подозрениях. Все сходится к тому, что муж ей изменяет. Скорей всего, не по велению сердца — по необходимости. Бинесменша просто-напросто купила себе за огромные деньги сожителя, вот и приходится Михаилу возвращать долг натурой.
Она и обвиняла и оправдывала мужа. Без денежной подпитки приобретение фирмы осталось бы неосуществленной мечтой, а сыновья подрастают, их необходимо одевать-обувать, кормить-поить, да еще учебу сделали платной…
— Бывает, тетенька, — рассудительно прокомментировал Свистун. — Такая уж у нас мерзопакостная житуха. И все же лично я поведение вашего муженька не одобряю. Ежели не одумается, уезжайте к родителям. Не навсегда — хотя бы для вида. Пусть поймет…
— Спасибо, дорогой юноша, — расчувствовалась Оленька. — Может быть я и последую вашему совету…
Вечером Свистун выложил на стол босса добытые сведения.
— Значит, офицерик клеится к Красуле, — задумчиво прокомментировал Жетон. — Придется мочить, — поставил он «резолюцию». — Не хотелось бы, конечно, еще раз попадаться на крючок к рыбакам, но еще больше не хочется упускать из рук красулину «территорию»… Хорошо бы мочкануть чужими руками, так, чтобы — ни малейшего следа в нашу сторону… Подумать надо. Ты тоже думай… * * *
Надежда Савельевна засыпала поздно и трудно. Бессоница — главная ее болезнь, которая не поддавалась лечению. Ничего не помогало — ни таблетки, ни микстуры, ни вечерние прогулки в обществе Петеньки и Хвоста. А отказаться от просмотра увлекательных телевизионных фильмов сексуальной направленности она не могла.
Именно в этих фильмах дорогостоящий доктор видел основную причину бессоницы пациентки.
Вот и сегодня, возвратившись с об"езда своих «предприятий», Сотова плотно поужинала, отпустила на отдых телохранителей и улеглась в постель перед экраном телевизора.
Передавали чудовищную смесь секса и убийств. Главный герой расправлялся с преследующей его мафией, обнимался в постели сразу с двумя женщинами, при этом об"яснялся в любви по телефону третьей. Кровь текла рекой, секс демонстрировался со всеми подробностями.
Надежда Савельевна извертелась на простынях, представляя на месте сопостельниц героя себя. Так явственно, что по телу бегали мурашки. А герой походил на отставного офицера — такой же белозубый, широкоплечий, с прищуренным взглядом серых глаз и крупным, выступающим подбородком.
Господи, зачем ей такая мука? Несколько раз женщина направляла на телеэкран пульт — погасить будоражащие сознание картины чужой любви, но каждый раз медлила и откладывала пульт в сторону. Вот досмотрит этот фильм до конца, а с завтрашнего дня — все, конец, завяжет!
Думала, твердо решала, но подсознательно уверена: ничего не изменится, «завязать» можно только в том случае, когда она будет спать не одна — рядом на огромной мягкой постели появится сильный симпатичный мужчина. С серыми глазами и выступающим подбородком.
Странно, но ей виделись не только картинки любви — мысленно она разговаривала с Федоровым, слушала его рассказы о службе на берегах Амура, о стройках, армейских буднях. В свою очередь описывала далекое детство в Ярославской области, вспоминала родителей. В промежутках между рассказами — опьяняющие об"ятия…
В одинадцать в дверь спальни постучали. Тихо, нерешительно, будто извиняясь. В квартире — один Петенька. Сколько раз, измученная борьбой с неукротимыми приступами желания, Красуля была готова поманить к себе «верного оруженосца». Как легко это сделать! Распахнуть халатик, улечься поверх простыней и несколько раз повести полусогнутым пальчиком.
Что— то мешало Сотовой решиться на последний шаг. Она знала много женщин, покинутых мужьями, которые наслаждаются в об"ятиях своих телохранителей, слуг, секретарей. Жирные, с расплывшимися фигурами, вялыми грудями, не рассчитывая на любовную взаимность мужчин своего круга, они просто покупают сеансы секса, как на рынке приобретают овощи. На вес или количество.
После появления в ее жизни Михаила, рыжеволосый красавец решительно отвергнут. В конце концов, она не самка и не сексуально озабоченная баба!
Вторичное постукивание в дверь оторвало женщину от раздумий.
— Можешь войти.
Петенька вощел, заранее отводя загоревшийся взгляд от прозрачного, ничего не скрывающего, халатика.
— Прости, хозяйка, офицер пришел.
— Проводи в гостиную. Сейчас выйду.
Обычные, официальные слова. Никому не дано узнать, что стоит Надежде Савельевне спокойное их произнесение, сколько невысказанных желаний завихрилось в ее душе. Наверно, Мишенька таинственным образом подслушал мысли женщины, вот и появился в такой поздний час.
Женщина поспешно сбросила халат, голая заметалась по спальне. Из шкафов на постель, на кресла, на ковер полетели платья, костюмы, самые модные и самые откровенные. Вдруг остановилась. Нет, нельзя показывать слабость, мужчин горячит сопротивление, равнодушие.
Наряды убраны в шкафы. Надежда Савельевна набросила халатик, подошла к зеркалу, разлохматила прическу, стерла с губ остатки губной помады. Все в порядке, она — в полной боевой готовности…
Федоров расхаживал по гостиной, стараясь успокоиться, разглядывал картины в дорогих резных рамах. Подошел к горке, уставленной хрусталем, равнодушно провел ладонью по ладье, потрогал кувшин. Ничего не скажешь, богато живет хозяйка. Только вот, какими средствами заработано все это богатство? Впрочем, какое ему дело до источника доходов, пусть этим интересуется налоговое управление, либо — уголовный розыск.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40
До того вошел в роль, что поднялся со скамьи, замахал руками. И вдруг испуганно огляделся. Не дай Бог, услышит офицерик или передадут ему угрозы щуплого паренька, узнает «старого знакомца» — подстережет и снова ухватит за горлянку.
А бабки подхватили почин «ангелочка» и хором стали советовать, какими методами «перевоспитать» кровопийцу. Усевшись рядышком, Свистун снова принялся поддакивать и направлять беседу в желаемое русло. Правда, не таким громким тоном, как недавно.
На второй день общения с «информаторшами» произошло то, чего добивался хитрый парень. Из под"езда с двумя пустыми сумками в руках вышла Оленька. Через два квартала располагался мелкооптовый рынок, к нему и направилась женщина.
— Вот она, болезная, — оживилась бабка, предчувствуя очередной виток разговора. — Чистая раскрасавица…
— Чудная дамочка, — торопливо подтвердил Валерий. — Ну, мне пора, бабушки, хозяин заругает.
Обойдя вокруг дома, жалостливый парень пошел вслед за Федоровой.
Оленька не заметила слежки, шла, не обращая внимания ни на прохожих, ни на сидящих на скамейках стариков.
Вот и рынок. Многоголосый, обильный, будто срисованный со стариных гравюр.
Свистун остановился возле распахнутых ворот, рядом с двумя «муниципальщиками». Молодые парни бездумно щелкают семячки, весело заигрывают с торговками.
По неизвестным причинам появление юркого парнишки насторожило их. Ничего особенного во внешности Свистуна не просматривалось — обычный парень, одетый в вытертые джинсы и рубашку, завязанную узлом на животе. Скорей всего, менты решили малость позабавиться.
Увидев направляющегося к нему «муниципальщика», Свистун не на шутку испугался. Черт его дернул остановиться на виду, вполне мог пристроиться к очереди за дешевым молоком, либо припаяться к комку, разглядывая узорчатые зарубежные «пузыри» с ядовитым пойлом. Дать деру? Поздно. К тому же второй охранник перекрыл улицу с другой стороны. Капкан!
— Ожидаешь кого? — почти дружелюбно спросил мент. — Или высчитываешь рублики для покупок? Ежели так, нечего тебе делать на рынке, шагай в столовку для нищих.
Свистун одобрительно улыбнулся, согласно закивал. Действительно, рублевками на рынке не обойтись, он понимает это, но у него совсем другие намерения.
— Женщина знакомая должна выйти с тяжелыми сумками, вот и решил пособить…
— А чего с ней не пошел?
— Терпеть не могу торгашей. Тошнит, с души воротит, — честно «признался» Свистун. — Сам работаю грузчиком в торговой фирме, насмотрелся и нанюхался.
Полуправда всегда походит на двоюродную сестру — полную правду. И тем не менее, бдительный страж порядка не отстал.
— Документы имеются?
Свистун с готовностью извлек из заднего кармана паспорт и трудовую книжку. Паспорт — действительный, с пропиской, печатями, витиеватыми росчерками. А вот трудкнижка сработана за солидную плату одним знакомым «специалиста». Числится по ней Соколов Валерий Трифонович работником торговой фирмы с ограниченной ответственностью в должности грузчика.
Зацепит мент ксиву — прощай свобода, примутся следователи ковыряться в клубке, разыскивая кончик, за который можно потянуть — вволю попаришься на хате, похлебаешь сечки. Валерка напрягся, незаметно для дотошного мента выбирая лазейку, в которую можно юркнуть. Пожалуй, самый лучший путь — между двумя комками, с поворотом к месту стоянки большегрузных машин. Затеряться там — раз плюнуть.
Разморенному жарой «муниципальщику» не хотелось утруждать мозги, значительно лучше болтать с молоденькими торговками. Сверив наклеенную в паспорте фотографию с оригиналом, бегло изучив трудовую «ксиву», он разочарованно почесал в затылке и отошел к вертлявой бабенке, торгующей семячками.
Оленька вышла с территории рынка, поставила на асфальт громоздкие сумки, набитые овощами, молоком, дешевой требухой. Вытащила носовой платок, промокнула лицо, вытерла шею.
В это время и подошел к ней «пай-мальчик», по всему видно — в школе еще учится, отличник. Не то, что современные хулиганы. Доброжелательное отношение усилилось едва уловимым сходством Свистуна со старшим сыном Оленьки. Такой же щуплый, видимо, плохо питается, с такой же прической и наивными глазами неудачника.
— Тяжело же, тетенька, — посочувствовал он, попробовав поднять одну из сумок. — Надорваться недолго… Вам куда идти?
В голове Федоровой — ни капли подозрения. Решили ограбить? А что взять с бедной женщины, кроме запаха пота и жалких грошей, оставшихся в кошельке после покупок? Да и внешний благообразный вид «помощника» подкупает. По ее мнению, преступники должны выделяться из среды честных людей особым «запахом», тупой физиономией и узким лбом. Поэтому она показала в сторону многоэтажных домов, из одного из которых час тому назад вышла.
— По дороге! — «обрадовался» Свистун. — Разрешите… Не бойтесь, тетенька, я не ворюга, просто увидел вас и пожалел.
Он подхватил одну сумку, смешливо наклонился в сторону — не годится, придется, дескать, для равновесия прихватить вторую. Женщина раздвинула в улыбке сухие губы, глаза еще больше подобрели. Может быть, старший сын в Прибалтике тоже помогает женщинам и старикам.
По дороге они оживленно беседовали. «Носильщик» ненавязчиво спрашивал, не ожидая ответов, рассказывал о себе. Федорова все больше и больше открывалась. Все, без исключения, женщины по своей природе — болтушки, кто меньше, кто больше, но любят поговорить, посплетничать. Оленька — не исключение. К тому же, угрюмое молчание мужа, короткие слова, которыми он обрезал любое откровение жены, любую ее попытку пооткровенничать, создали в доме предгрозовую атмосферу — невероятную духоту и напряженность.
И вот рядом с ней идет внимательный собеседник, милый молодой человек, в меру разговорчивый и любознательный. Как не открыться, не поговорить, не пожаловаться на судьбу?
— Однажды видел вас с мужчиной-здоровяком. Он шел впереди, а вы плелись за ним. Простите, будто обиженная несправедливым наказанием собаченка… Наверно — муж?
— Да… Вы верно подметили — собаченка… Разными бывают семьи, у кого как сложатся отношения, — пытаясь оправдать мужа, забормотала Федорова. — Да и у супруга — сплошные переживания. Он с другом покупает фирму. Деньги — ужасные, а тут еще — рэкетиры…
Свистун внимательно выслушал давно известную ему историю вторичного наезда рэкетиров, убийства прежнего ее владельца. Сочувственно поддакивал, жалостливо морщился.
— Вдова — совсем еще девчонка, хрупкая, беззащитная…
— Кажется, я как-то видел ее вместе с вашим мужем в «мерседесе». Какая же она молоденькая и хрупкая! Лет тридцать, не меньше. Но красивая, ничего не скажешь, фигуристая…
Женщина вспомнила девичью фигурку «продавщицы», с едва развитой грудью и мальчишескими бедрами. И «мерседеса» у вдовы тоже не было — приезжала, по ее словам, на общественном транспорте. Значит, Валерий видел мужа не со вдовой, с другой женщиной! С богатой «благодетельницей», не иначе.
Они остановились на перекрестке. Оленька со слезами на глазах призналась в своих подозрениях. Все сходится к тому, что муж ей изменяет. Скорей всего, не по велению сердца — по необходимости. Бинесменша просто-напросто купила себе за огромные деньги сожителя, вот и приходится Михаилу возвращать долг натурой.
Она и обвиняла и оправдывала мужа. Без денежной подпитки приобретение фирмы осталось бы неосуществленной мечтой, а сыновья подрастают, их необходимо одевать-обувать, кормить-поить, да еще учебу сделали платной…
— Бывает, тетенька, — рассудительно прокомментировал Свистун. — Такая уж у нас мерзопакостная житуха. И все же лично я поведение вашего муженька не одобряю. Ежели не одумается, уезжайте к родителям. Не навсегда — хотя бы для вида. Пусть поймет…
— Спасибо, дорогой юноша, — расчувствовалась Оленька. — Может быть я и последую вашему совету…
Вечером Свистун выложил на стол босса добытые сведения.
— Значит, офицерик клеится к Красуле, — задумчиво прокомментировал Жетон. — Придется мочить, — поставил он «резолюцию». — Не хотелось бы, конечно, еще раз попадаться на крючок к рыбакам, но еще больше не хочется упускать из рук красулину «территорию»… Хорошо бы мочкануть чужими руками, так, чтобы — ни малейшего следа в нашу сторону… Подумать надо. Ты тоже думай… * * *
Надежда Савельевна засыпала поздно и трудно. Бессоница — главная ее болезнь, которая не поддавалась лечению. Ничего не помогало — ни таблетки, ни микстуры, ни вечерние прогулки в обществе Петеньки и Хвоста. А отказаться от просмотра увлекательных телевизионных фильмов сексуальной направленности она не могла.
Именно в этих фильмах дорогостоящий доктор видел основную причину бессоницы пациентки.
Вот и сегодня, возвратившись с об"езда своих «предприятий», Сотова плотно поужинала, отпустила на отдых телохранителей и улеглась в постель перед экраном телевизора.
Передавали чудовищную смесь секса и убийств. Главный герой расправлялся с преследующей его мафией, обнимался в постели сразу с двумя женщинами, при этом об"яснялся в любви по телефону третьей. Кровь текла рекой, секс демонстрировался со всеми подробностями.
Надежда Савельевна извертелась на простынях, представляя на месте сопостельниц героя себя. Так явственно, что по телу бегали мурашки. А герой походил на отставного офицера — такой же белозубый, широкоплечий, с прищуренным взглядом серых глаз и крупным, выступающим подбородком.
Господи, зачем ей такая мука? Несколько раз женщина направляла на телеэкран пульт — погасить будоражащие сознание картины чужой любви, но каждый раз медлила и откладывала пульт в сторону. Вот досмотрит этот фильм до конца, а с завтрашнего дня — все, конец, завяжет!
Думала, твердо решала, но подсознательно уверена: ничего не изменится, «завязать» можно только в том случае, когда она будет спать не одна — рядом на огромной мягкой постели появится сильный симпатичный мужчина. С серыми глазами и выступающим подбородком.
Странно, но ей виделись не только картинки любви — мысленно она разговаривала с Федоровым, слушала его рассказы о службе на берегах Амура, о стройках, армейских буднях. В свою очередь описывала далекое детство в Ярославской области, вспоминала родителей. В промежутках между рассказами — опьяняющие об"ятия…
В одинадцать в дверь спальни постучали. Тихо, нерешительно, будто извиняясь. В квартире — один Петенька. Сколько раз, измученная борьбой с неукротимыми приступами желания, Красуля была готова поманить к себе «верного оруженосца». Как легко это сделать! Распахнуть халатик, улечься поверх простыней и несколько раз повести полусогнутым пальчиком.
Что— то мешало Сотовой решиться на последний шаг. Она знала много женщин, покинутых мужьями, которые наслаждаются в об"ятиях своих телохранителей, слуг, секретарей. Жирные, с расплывшимися фигурами, вялыми грудями, не рассчитывая на любовную взаимность мужчин своего круга, они просто покупают сеансы секса, как на рынке приобретают овощи. На вес или количество.
После появления в ее жизни Михаила, рыжеволосый красавец решительно отвергнут. В конце концов, она не самка и не сексуально озабоченная баба!
Вторичное постукивание в дверь оторвало женщину от раздумий.
— Можешь войти.
Петенька вощел, заранее отводя загоревшийся взгляд от прозрачного, ничего не скрывающего, халатика.
— Прости, хозяйка, офицер пришел.
— Проводи в гостиную. Сейчас выйду.
Обычные, официальные слова. Никому не дано узнать, что стоит Надежде Савельевне спокойное их произнесение, сколько невысказанных желаний завихрилось в ее душе. Наверно, Мишенька таинственным образом подслушал мысли женщины, вот и появился в такой поздний час.
Женщина поспешно сбросила халат, голая заметалась по спальне. Из шкафов на постель, на кресла, на ковер полетели платья, костюмы, самые модные и самые откровенные. Вдруг остановилась. Нет, нельзя показывать слабость, мужчин горячит сопротивление, равнодушие.
Наряды убраны в шкафы. Надежда Савельевна набросила халатик, подошла к зеркалу, разлохматила прическу, стерла с губ остатки губной помады. Все в порядке, она — в полной боевой готовности…
Федоров расхаживал по гостиной, стараясь успокоиться, разглядывал картины в дорогих резных рамах. Подошел к горке, уставленной хрусталем, равнодушно провел ладонью по ладье, потрогал кувшин. Ничего не скажешь, богато живет хозяйка. Только вот, какими средствами заработано все это богатство? Впрочем, какое ему дело до источника доходов, пусть этим интересуется налоговое управление, либо — уголовный розыск.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40