Или как-то иначе?
– В том-то и дело, что не знаем. Но совершенно очевидно, что Россия должна стать неким разведчиком новой цивилизационной модели, инициатором нового витка НТР, и новой модели политического обеспечения этой НТР.
– У нас нет для этого сил.
– Нет сейчас, когда все ваши резервы сжираются политическими авантюрами Кремля. Если бы все средства, которые мы вам позволили заработать в период высоких цен на нефть, пошли бы на поиск цивилизационных стратегий, а не на авантюры на Кавказе и в странах СНГ, вы бы уже смогли предложить миру много нового и интересного.
– Но почему именно мы?
– Потому что голь на выдумки хитра.
– Спасибо за комплимент по поводу нашей голи.
– Это не комплимент и не укор. Это констатация факта.
– Итак, вам нужен режим в России, который бы проводил максимально гибкую политику, не конфронтационную Западу в целом, и, более того, скоординированную с США. Кстати, почему именно с США?
– Потому что только мы сможем быть лидерами всего Запада. Европа таким лидером быть не сможет. Но, выйдя из-под нашего влияния, просто развалит западный мир перед лицом наступления его врагов.
– Ладно, допустим, ты прав. Но продолжим. Одновременно этот предполагаемый режим в России должен был бы каким-то образом инициировать начало нового витка НТР. И, кроме того, экспериментально исследовать проблемы взаимодействия западной цивилизационной модели с альтернативными цивилизационными проектами. Это, говоря дипломатично. А попросту, показать, как белая западная страна может решить одновременно и проблему размежевания с чуждыми этнополитическими сообществами и регионами, и блокировать миграцию с юга.
Не много ли?
– Много. Но это можете сделать только вы. Согласен?
– Согласен. Да толку что от моего согласия?
– Толк есть. Если ты согласен со всеми этими идеями, значит ты душой с Белым Интернационалом.
– Допустим. А дальше?
– А дальше переходим к третьей части нашей беседы. Каждый из нас, членов Белого Интернационала способствует реализации идей спасения белой западной цивилизации в рамках своих возможностей и своей компетенции.
– Допустим, только допустим, что я с вами. Что же мне прикажете делать? Идти в Кремль свергать президента? Или подыгрывать ниспровергателям режима? Да, кстати, а кто придет на смену нынешним хозяевам Кремля? Не более ли опасные во всех отношениях типы? А может, просто ты предлагаешь нам поменяться ролями и стать твоим агентом?
– Зачем такие примитивные подначки, Николай? Если действительно хочешь нам помочь, то поспособствуй передаче дела, о котором ты мне рассказал, в твое ведомство. Тебе лично.
– Смысл?
– Выяснить, какая интрига разворачивается вокруг лиц, использующих Сварогов квадрат в качестве символики. Судя по всему, драма нешуточная. И в ней задействованы наши единомышленники, неизвестные пока нам. Их надо поддержать. И их нельзя засветить перед вашими грязными ментами.
– Уильям, я бы попросил поделикатнее. Я все же сотрудник спецслужб той страны, главную силовую структуру которой ты так нелестно характеризуешь.
– А давно МВД стало вашей главной силовой структурой? По-моему раньше оно занимало более скромное положение.
Углов замешкался.
– Подловил, коллега. Подловил.
– Нет, дружище. Не подловил. У меня нет двойных стандартов. Наши гнусавые лицемерные штаты я презираю так же, как и вашу Российскую Пидерацию.
Уильям в очередной раз блеснул знанием русского языка, применив молодежное прозвище гнилой, по мнению этой молодежи, страны.
– Да ты прямо белый Усама Бен Ладен!
– Усама Бен Ладен школьник по сравнению с членом Белого Интернационала.
– Не преувеличиваете, коллега?
– Нисколько. Ведь мы пока не действуем. Мы только разминаемся.
– Не пугай меня, Уильям. В международные террористы я ни под каким лозунгом не пойду.
– Ладно, Николай, – Уильям вдруг стал усталым и печальным, – не хочешь быть одним из нас, уговаривать не будем. Но меня откровенно радует, что не все твои соотечественники столь же… инфантильны, что ли. Кто-то нашел в себе силы для какой-то борьбы. А этот, убитый, даже перед смертью своей кровью рисовал на асфальте наш символ. Придет время, и Белый Интернационал каждому такому герою воздаст почести по заслугам.
Но, закончим на этом. Мне пора возвращаться.
– Постой, Уильям! Ты неправильно меня понял. Я помогу вам в этом деле. Но подскажи, как лучше обосновать мой интерес ко всему этому.
– Придумай сам. Тебе виднее. Сфабрикуй любое донесение от меня, не называя, впрочем, вещи своими именами. Например, что существует международная организация, охотящаяся за русскими национальными ценностями и реликвиями, символом которой является Сварогов квадрат.
– Вряд ли это хорошая идея. Нельзя дискредитировать этот символ.
Уильям поглядел на Углова с уважением.
– О, да ты становишься нашим не телом, но душой. Однако, придумай все же некое донесение от меня, оправдывающее вмешательство контрразведки в это дело. А я действительно спешу. Наша встреча затянулась.
– Хорошо. Но и ты подумай, как нам обосновать более частые встречи. Теперь мы должны будем связываться гораздо чаще.
– Я подумаю, Николай.
Уходя, Уильям подумал, что иного пути, кроме как увеличения потока передаваемой им информации, для обоснования более частых встреч с Угловым, нет.
Он все же хочет извлечь пользу для своей службы из сложившейся ситуации, – с горечью подумал Уильям, усомнившись в искренности Углова.
Углов же, обдумывая разговор задним числом, ужаснулся, что стоит на пороге перевербовки. То, что он станет не агентом США, а агентом некоего Белого Интернационала дело не меняло. Какие бы высокие слова не говорил Уильям.
Но, тем не менее, более активно вмешаться в это дело от лица ФСБ в любом случае было бы полезно. Ладно, риск не большой. А потом по итогам расследования примем соответствующие решения, – подумал Углов.
Но все же, черт побери, в оценках ситуации в мире и России Уильям прав. Однако что из этого следует лично для него, Углова?
Ничего. Пока ничего. Определимся позже. По ситуации.
Глава 8. Скромные заработки в банке с пауками
Мыльников довольно быстро установил, что Половцев Юрий Николаевич действительно был журналистом и помощником депутата Госдумы. И убитым был именно он. Оставались еще некоторые формальности, связанные с этим делом, оформление различных сообщений по месту жительства и прочие мелочи. Но это Семен Платонович намерен был поручить стажеру. Не царское это дело, тратить время на подобные дела.
Они и так нарыли достаточно много, чтобы составить весомый отчет о проделанной работе перед тем, как спихнуть это дело в ФСБ. А все шло к тому, что это удастся. Ибо господин Половцев по своей журналистской работе якшался с различными экстремистами и русскими национал-радикалами. При этом не критиковал их, а наоборот всячески оправдывал. За что один раз даже получал предупреждение из прокуратуры и был на грани привлечения к уголовной ответственности за разжигание межнациональной розни.
Чудесно, просто чудесно. Мыльников в душе как бы потирал руки, предвкушая освобождение от этого нудного малодоходного дела. Ибо сейчас он желал полностью сосредоточиться на расследовании разборки цыган и кавказцев, с чего намеревался получить весомый навар.
Однако, Мыльников не был бы самим собой, если бы бросился в эту авантюру очертя голову. Почему, собственно, именно ему поручили это явно сулящее большие прибыли дело? За красивые глаза? Конечно же, нет. Тогда, может быть, начальство решило проверить его на предмет готовности к дележу прибыли?
А, собственно, зачем? Дотоле на этом месте он жил скромно и на такие жирные куски не претендовал. Чем и был любезен коллегам и шефам. У них, у шефов, были проверенные люди, которые могли раскручивать такие дела и щедро делиться дивидендами со всеми вышестоящими. Зачем вводить в этот круг посвященных еще одного человека? Да еще сразу на таком прибыльном деле.
Не зачем. Следовательно, в деле был явный подвох. Риск сломать шею. Вот ему и дали возможность рискнуть. А в его готовности делиться никто не сомневался. Такие тертые калачи, как Мыльников, должны понимать существующий порядок вещей. Ибо, в противном случае, таковыми калачами не могли бы стать.
Итак, риск его личный, а прибыль общая. Но он не подставится, и рисковать не станет. Не на того напали, господа!
Впрочем, помимо необходимости постоянно думать о безопасности, Мыльникову хватало и других трудностей, связанных с этим делом. Его схема, согласно которой следовало бы основную тяжесть обвинения сосредоточить на цыганах, давала сбои. Ибо пострадавшие были с обеих сторон, но вот скончался от полученных телесных повреждений пока только один участник разборки – цыган. Вообще же цыгане на первый взгляд выглядели более пострадавшей стороной. И надо будет изрядно потрудиться, чтобы выставить их главными злодеями.
Чтобы прояснить для себя ситуацию и спланировать свои дальнейшие действия, Мыльников решил навестить всех пострадавших. Навестив их в больнице, и взяв с разрешения врача их показания, Мыльников ничего существенно нового для себя не выявил.
Да и что можно было выявить нового от рядовых участников побоища. Руководители в таких акциях не участвуют. А если и участвуют, то, как правило, не оказываются на больничной койке.
Надо было привлекать агентуру. Но, к сожалению, агентуры среди этнических группировок у Мыльникова не имелось. Что ж, пришлось снова напрягать своих агентов, которые о сути дела могли только слышать от других.
Но на безрыбье и рак рыба.
Однако, дело было настолько тривиальным, что общая картина даже из слухов складывалась вполне понятной. Кавказские группировки – азербайджанская, чеченская и дагестанская решили отнять у цыган рынок наркотиков. Война шла с переменным успехом. У цыган были давние связи в милиции. А у кавказцев в суде. Глава городского суда был то ли азербайджанцем, то ли дагестанцем. Но в последнее время равновесие нарушилось. У кавказцев появились какие-то, пока не установленные новые покровители. По слухам из Москвы.
С таким подкреплением, кавказцы стали вытеснять цыган из наркобизнеса все интенсивнее. Нынешняя массовая драка была по сути последней акцией, призванной лишь закрепить состоявшуюся победу над цыганами. И полностью выполнила эту роль. Цыгане были побиты.
Разумеется, не обошлось без пострадавших и с другой стороны. Но их было меньше. И среди них не было убитых.
Впрочем, один кавказец все же пострадал достаточно сильно. И сейчас находился в реанимации. Он, однако, был оформлен не как пострадавший в драке, а как жертва ДТП. По каким-то непонятным причинам кавказцы пожелали не засвечивать его в качестве участника разборки.
Ладно, с этим разберемся позднее, – подумал Мыльников. И про себя цинично продолжал – вот если бы он умер, тогда картина бы изменилась радикально. И тогда имело бы смысл потрудиться представить его именно жертвой драки. Тогда бы было гораздо легче представить главными виновными цыган.
Ладно, но что бы это дало? Кавказцы почему-то не хотят засвечивать этого пострадавшего. Я фактически помог бы им свалить вину на других, но при этом помешал реализации какого-то другого их плана.
И вдруг Мыльников ясно понял, почему именно ему поручили это, сулящее на первый взгляд большие взятки, дело. Да не было там никаких перспектив! Кавказцы имели основание не бояться последствий своих действий. И они не заплатят Мыльникову, если тот выставит цыган виновными. А у цыган не было средств, достаточных для оплаты услуг всех, кого надо было «подмазать», чтобы доказать очевидное. Они были в этом эпизоде жертвами, а не виновными.
Но если нет возможности «подмазать» всех, то не целесообразно платить и Мыльникову.
Такие мысли одолевали Семена Платоновича, когда он прогуливался после вечернего купания в озере, примыкающем к городку с северо-запада. Мыльников любил эти летние вечерние прогулки. Они позволяли собраться с мыслями и найти решение задач, которые стояли перед ним.
Внезапно что-то нарушило ровный ход его мыслей. Он почувствовал угрозу и автоматически сосредоточился, оценивая обстановку. Семен Платонович шел по довольно пустынной улице. Кругом были частные дома, фасады которых, как назло, в этом месте были скрыты густо заросшими палисадниками. Сзади, из-за угла выехал джип с затененными стеклами и остановился возле Мыльникова.
Дверь приоткрылась. В эту приоткрытую дверь выглянул человек, которого Мыльников в сгущающихся вечерних сумерках толком не разглядел, и сказал, обращаясь к майору милиции, оказавшемуся столь беззащитным в этой ситуации:
– Семен Платонович, не могли бы вы уделить мне некоторое время?
– А кто вы, собственно, такой? – не теряя самообладания, спросил Мыльников.
– Я лидер цыганской общины, если угодно, здешний цыганский барон. И хочу поделиться с вами некоторой информацией, представляющей для вас интерес.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56