Потом объяснил Абу, что от него требуется. Абу помолчал и сказал:
— Мне это не по душе, о Алек.
— Не суй свой нос в чужой вопрос, Абу. Гони шекели.
Абу недовольно заворчал, но все-таки тут же сотворил двадцать блестящих монеток того же размера и формы, что и первая. Алек открыл ящик, где он держал всякую всячину — старые значки, крючки, шарики, и вынул кошелек. Спрятал в кошелек деньги и сунул его в задний карман.
Весь день моросил дождь, и Алек проводил время, сидя у себя в комнате в компании Абу, лакомясь всякими вкусными вещами и беседуя о том о сем. Абу рассказывал ему о великих математиках и астрономах своего времени, а Алек в ответ — о великих открытиях нашего времени, о реактивных самолетах, автомобилях, космических ракетах и телевизорах.
— Обо всем этом написано в Великой Книге Черной и Белой Магии, — заметил Абу. — Ковер-самолет, волшебное зеркальце, крылатый конь… Но разве человек стал от этого счастливее?
— Ты старый пессимист, Абу, — ответил Алек.
Он не знал, как вести себя с джинном. Абу нравился ему все больше и больше, был верным другом, но в последнее время у него появилась скверная привычка — давать советы и высказывать свое мнение, когда его об этом не просят.
В воскресенье, отправляясь на станцию, чтобы встретиться с патлатым парнем, Алек оставил Абу под подушкой. Он отдал парню кошелек, а взамен получил пять потертых, но от этого не менее полезных бумажек достоинством в один фунт каждая. Да, он был доволен выходными. Удачи вели со счетом 1 : 0 на своем поле — впервые за весь сезон.
Впрочем, когда Алек в тот вечер ложился спать, ему в голову пришла очень неприятная мысль: Рыжий Уоллес запросто может устроить засаду на Бонер-стрит. Но свой маршрут Алек менять не собирался. Он будет возвращаться домой по Бонер-стрит, через Танк, и Рыжий Уоллес ему не помеха!
В последний раз за день он разбудил Абу и объяснил ему ситуацию. Абу, минуту подумав, отвечал:
— Будь спокоен, о Алек, и усни с миром. Завтра твои огорчения исчезнут, как снег в пустыне.
Глава 9. АБУ В УДАРЕ!
Всю неделю в школе царили мир и спокойствие. Рыжий Уоллес не показывался — мама не пускала его в школу. Первые дня два Конопатый Сэм похвалялся, что Уоллес не смог вынести позора, но потом всем это порядком надоело.
Алек был на седьмом небе от счастья: в заднем кармане у него лежало пять фунтов, в кармане пиджака — его бесценная банка. Он купил себе новые кеды, и, хотя маме что-то во всем этом, может быть, и не нравилось, вслух она ничего не сказала. В книжной лавке Алек нашел «Последнего из могикан» и сразу же купил. Но тем не менее, как взломщик после ограбления банка, он затаился и отложил крупные траты на потом. Только не хватало, чтобы ему начали задавать вопросы о том, откуда взялось его богатство! Кроме того, его не оставляло необъяснимое чувство, что Абу пока не работает на полную катушку, как подобает настоящему джинну. Волшебные банки требуют тонкого обращения…
Евлалия Уоллес ходила в школу, но вид у нее был озабоченный. Встречаясь с Алеком, она больше не смеялась и рож не строила; Алек огорчался, но старался этого не показать. На переменах во дворе неотлучно маячила воинственная фигура Монти Картрайта, внимательно следившего за ребятами. Никто не дрался, не ссорился, и ребята проводили время, играя в тихих уголках в пьяницу и в дурака. Жизнь текла так мирно, что к середине недели Алек заскучал.
В четверг шел дождь, и на большой перемене Алек решил почтить своим присутствием клуб, который мистер Джеймсон устроил у себя в лаборатории природоведения. Когда Алек явился туда, там сидело несколько второклашек. Они смотрели, как водворяют в клетку новую пару хомяков. Прежняя пара, по слухам, обосновалась в трубах центрального отопления и там свила себе гнездышко из старых тетрадей.
В лаборатории стоял странный запах. Вернее, добавился еще один странный запах. Нос Алека привел его в угол лаборатории, где трое шестиклассников трудились над сложным аппаратом из трубок и реторт. В ретортах что-то булькало и всхлипывало.
Мистер Джеймсон обрадовался Алеку, как старинному другу. Пожалуй, даже чересчур обрадовался, подумал Алек, — не из Антарктиды же я вернулся. Впрочем, Алек против этого не возражал. Дружелюбие мистера Джеймсона как-никак приятно отличалось от иронии Волосатого Гарриса.
Через полчаса ребята неохотно начали расходиться. Алек выбрал момент, когда мистер Джеймсон остался один, и подошел к нему:
— Скажите, пожалуйста, вещи могут де-ма-те-ри-а-ли-зо-вать-ся?
Мистер Джеймсон терпеливо ждал, пока Алек справится с трудным словом.
— Материя может превращаться из твердой в жидкую, из жидкой — в газообразную, верно? Если газ бесцветен, можно сказать, что материя исчезла, но на самом деле она вовсе не исчезла, а просто приняла иную форму.
— Нет, сэр, я не про то. Я вот про что… — Алек минуту помолчал. — Вот в сказке про волшебную лампу Аладдина — там джинн делал деньги из ничего, воздвигал дворцы, а потом переносил их на край света…
— Гм! Ну, по-моему, космические корабли — штука ничуть не менее сказочная. Когда ракета приземляется, она движется с такой скоростью, что кажется, будто она возникла из ничего. Во время войны нас бомбили «Фау-2», и, говорят, самое паршивое в них было то, что их замечали, только когда они попадали в цель.
— А вы не думаете, сэр, что вещь может дематериализоваться в одном месте, а материализоваться совсем в другом? Ну, как это делали джинны.
— Если расщепить вещество на атомы, а потом собрать их в том же порядке… Теоретически это возможно, но практически — нет! Так мне кажется.
— Теоретически?
— Да. Мысленно можно это себе вообразить. Но с этим связаны слишком большие сложности. Вот старинные алхимики думали, что можно превратить свинец в золото. Если хочешь, смейся над ними сколько угодно — и окажешься неправ, ибо мы знаем, что атомный вес свинца и золота довольно близки друг к другу. Теоретически можно так изменить структуру свинца, чтобы получилось золото.
— Чего же мы ждем, сэр?!
Мистер Джеймсон улыбнулся:
— Время, деньги и усилия, затраченные на эту работу, стоили бы дороже золота. Кроме того, свинец — очень полезный элемент. Например, в атомных реакторах свинцовые фильтры в миллион раз лучше золотых.
— Выходит, алхимики были правы?
— О да! Человек, который придумал крылатого коня, был прав. Был прав и тот, кто придумал волшебное зеркальце, в котором видно, что делают другие.
— Абу то же самое говорил… — взволнованно подхватил Алек.
— Абу? Кто это? В каком он классе?
— Да нет, это я так, сэр, — смутился Алек. — Огромное вам спасибо, сэр. Теперь мне все ясно.
— Раньше ты мне таких вопросов не задавал…
Алек уже собрался уходить, когда его окликнул один из шестиклассников, мальчишка из соседнего дома:
— Алек! Что твой дед скажет насчет глоточка Сногсшибательного Эликсира?
— А что это такое?
— Так, кое-что. Мы его варим в этой штуковине, — добавил он шепотом, показывая на реторты. — Властям предержащим незачем об этом знать, понимаешь?
Алеку почудилось, что мистер Джеймсон, копавшийся на другом конце лаборатории, фыркнул.
— Сейчас мы тебе дадим бутылочку, — продолжал шестиклассник. — Постой-ка! У тебя же пустая банка в кармане!
— Э… — начал было Алек.
— Да брось ты! Давай ее сюда. Это даже лучше, чем бутылка. Мы ее заклеим лейкопластырем. Передашь твоему старику с нашими наилучшими пожеланиями.
Не зная, как отбрыкаться от этого подарка, Алек отдал банку.
Через минуту ее наполнили, заклеили пластырем и вручили ему.
— А ну, ребята, живей! — поторопил их мистер Джеймсон. — Сейчас будет звонок.
Алек выбежал из лаборатории. В банке, которую он засунул в карман, плескался эликсир. Если бы он успел по дороге забежать в уборную и вылить его…
— Урок будет не там, Алек.
Он в ужасе поднял глаза. У него на пути, весело улыбаясь, стояла мисс Уэлч. Нехотя Алек отправился в класс. Сидя за партой и косясь на мисс Уэлч, которая тем временем что-то писала на доске, он неторопливо отдирал пластырь от банки.
— Чем ты там занимаешься, Алек? — повернулась к нему мисс Уэлч.
Алек уронил банку на пол. Может, теперь эликсир из нее вытечет?
— Мисс Уэлч, — пискнула Алиса Роджерс, — а Боуден что-то на пол пролил!
Мисс Уэлч двинулась к Алеку, и он поскорей засунул банку обратно в карман, но, увы, вверх ногами! Из банки закапало. Если бы мисс Уэлч хоть на секунду отвернулась, он бы сунул банку в портфель. Мокрое пятно на брюках — маленькое удовольствие!
Между тем мисс Уэлч принюхивалась.
— В классе чем-то странно пахнет. Жженой резиной, что ли…
Она вернулась к доске.
— Ну, отвечайте пока на эти вопросы. Я выйду минут на двадцать. Только не беситесь! Мистер Картрайт обещал за вами присмотреть.
Она вышла. В классе зашумели, потом все затихло — только изредка раздавался шепот или кашель. Алек обождал пять минут и выскользнул в коридор. Но уже через несколько шагов остановился.
— Мистер Боуден, если не ошибаюсь? Куда изволите направляться?
Это был голос Монти, доносившийся из-за приоткрытой двери его кабинета.
— В туалет, сэр.
— Гм!
Алек вбежал в уборную, торопливо содрал пластырь и опорожнил банку. Несмотря на запах, эликсир был красивого золотистого цвета.
Деду он, конечно, пришелся бы по душе, но ведь и о себе еще нужно подумать, и про Абу не забыть. Алек снова сунул банку во внутренний карман куртки и отправился обратно в класс. В это время мистер Картрайт обходил дозором коридор. Стояла мертвая тишина — только перья поскрипывали.
Внезапно кто-то громко икнул. Соседи Алека обернулись.
— Боуден — свинья! — заявил Ронни Картер, сидевший как раз перед ним.
— Это не я! — запротестовал Алек.
— Как же, не ты! Что за гнусный тип!
— Заткнись! — прошептал Алек, когда в коридоре раздались шаги.
— Ик! — На этот раз кто-то икнул еще громче.
Сердце Алека замерло, ибо, икнув, кто-то запел приятным, но хриплым баритоном.
— Прекрати, Боуден, не то Картрайт прискачет.
— Уже прискакал! — ответствовал голос у дверей. — Что тут происходит?
В ответ кто-то опять икнул — словно пробка вылетела из бутылки.
Затем последовали новые отрывки из гимна багдадских джиннов или еще чего-то в этом роде, что пытался пропеть Абу.
Мистер Картрайт высоко поднял брови.
— Боуден? — ошеломленно спросил он.
— Это транзистор, — безнадежным голосом ответил Алек.
— В таком случае, выключи его немедленно!
. — Не могу. Он застрял у меня в кармане. Разрешите мне выйти, сэр!
— Не только разрешаю, но и всячески рекомендую, — язвительно ответил мистер Картрайт. — Подожди меня у кабинета. Да что тут смешного?
— Ничего, сэр.
Но хохот, задушевный, пьяный хохот разносился по всему классу. Пение и икота сопровождали Алека, пока он, краснея и бледнея, несся по коридору в туалет. Абу затих, только когда Алек пустил в банку струю холодной воды. Он прополоскал банку, встряхнул ее, потер о куртку и поднес к уху. Теперь из нее доносилось тихое посапывание. Он положил банку в карман и направился к кабинету мистера Картрайта.
— Заходи, заходи. Прикрой дверь.
Да, подумал Алек, ничего хорошего такое начало не предвещает.
— Садись сюда.
А, приободрился Алек, это уже лучше.
— Не знаю, что ты там проделал, Алек, — сказал мистер Картрайт, — но в одном я твердо убежден: эти звуки не имеют никакого отношения к радио, даже к каирскому, так что не пытайся все свалить на свой транзистор. Скажи, где ты выучился этой песне? Что значат ее слова? И почему ты икал?
Алек открыл было рот, но придумать разумный ответ хотя бы на один из этих вопросов он был не в состоянии. Однако мистер Картрайт не ждал ответа, а продолжал:
— Твой интерес к арабам поразителен. Учитель истории дал мне просмотреть твое сочинение о крестоносцах.
Алек тихонько застонал: одно несчастье за другим!
— Очень интересное сочинение. Меня оно прямо увлекло. Несколько лет я служил на Ближнем Востоке и еще тогда понял, что у арабов совсем иной взгляд на историю, чем у нас.
— Совершенно верно, сэр. Они считали крестоносцев шайкой варваров.
Картрайт кивнул.
— Беда в том, что их культура шла к своему закату, а наша, европейская, наоборот, — испытывала подъем. Мы им многим обязаны.
На этот раз Алек удержался и не сказал: «Абу то же самое говорит…» Вместо этого он неожиданно произнес:
— Я не понимаю, сэр, почему это одна культура должна быть в упадке, а другая — испытывать подъем. Лучше бы все они были на одном уровне.
Мистер Картрайт засмеялся и кивнул:
— Наверно, ты прав, но это легче сказать, чем сделать. Вернемся к школьным делам. Мисс Уэлч себя не жалеет, только бы научить вас английскому языку, а ты срываешь ее уроки, изображая пьяного араба.
— Прошу прощения, сэр.
— Я-то в тебя верю, Боуден, а вот другие… По-моему, ты не хулиган, Алек. Но вокруг тебя творятся всяческие безобразия. Постарайся в них больше не впутываться. А теперь — кыш отсюда!
Алек возвращался домой в приподнятом настроении.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15
— Мне это не по душе, о Алек.
— Не суй свой нос в чужой вопрос, Абу. Гони шекели.
Абу недовольно заворчал, но все-таки тут же сотворил двадцать блестящих монеток того же размера и формы, что и первая. Алек открыл ящик, где он держал всякую всячину — старые значки, крючки, шарики, и вынул кошелек. Спрятал в кошелек деньги и сунул его в задний карман.
Весь день моросил дождь, и Алек проводил время, сидя у себя в комнате в компании Абу, лакомясь всякими вкусными вещами и беседуя о том о сем. Абу рассказывал ему о великих математиках и астрономах своего времени, а Алек в ответ — о великих открытиях нашего времени, о реактивных самолетах, автомобилях, космических ракетах и телевизорах.
— Обо всем этом написано в Великой Книге Черной и Белой Магии, — заметил Абу. — Ковер-самолет, волшебное зеркальце, крылатый конь… Но разве человек стал от этого счастливее?
— Ты старый пессимист, Абу, — ответил Алек.
Он не знал, как вести себя с джинном. Абу нравился ему все больше и больше, был верным другом, но в последнее время у него появилась скверная привычка — давать советы и высказывать свое мнение, когда его об этом не просят.
В воскресенье, отправляясь на станцию, чтобы встретиться с патлатым парнем, Алек оставил Абу под подушкой. Он отдал парню кошелек, а взамен получил пять потертых, но от этого не менее полезных бумажек достоинством в один фунт каждая. Да, он был доволен выходными. Удачи вели со счетом 1 : 0 на своем поле — впервые за весь сезон.
Впрочем, когда Алек в тот вечер ложился спать, ему в голову пришла очень неприятная мысль: Рыжий Уоллес запросто может устроить засаду на Бонер-стрит. Но свой маршрут Алек менять не собирался. Он будет возвращаться домой по Бонер-стрит, через Танк, и Рыжий Уоллес ему не помеха!
В последний раз за день он разбудил Абу и объяснил ему ситуацию. Абу, минуту подумав, отвечал:
— Будь спокоен, о Алек, и усни с миром. Завтра твои огорчения исчезнут, как снег в пустыне.
Глава 9. АБУ В УДАРЕ!
Всю неделю в школе царили мир и спокойствие. Рыжий Уоллес не показывался — мама не пускала его в школу. Первые дня два Конопатый Сэм похвалялся, что Уоллес не смог вынести позора, но потом всем это порядком надоело.
Алек был на седьмом небе от счастья: в заднем кармане у него лежало пять фунтов, в кармане пиджака — его бесценная банка. Он купил себе новые кеды, и, хотя маме что-то во всем этом, может быть, и не нравилось, вслух она ничего не сказала. В книжной лавке Алек нашел «Последнего из могикан» и сразу же купил. Но тем не менее, как взломщик после ограбления банка, он затаился и отложил крупные траты на потом. Только не хватало, чтобы ему начали задавать вопросы о том, откуда взялось его богатство! Кроме того, его не оставляло необъяснимое чувство, что Абу пока не работает на полную катушку, как подобает настоящему джинну. Волшебные банки требуют тонкого обращения…
Евлалия Уоллес ходила в школу, но вид у нее был озабоченный. Встречаясь с Алеком, она больше не смеялась и рож не строила; Алек огорчался, но старался этого не показать. На переменах во дворе неотлучно маячила воинственная фигура Монти Картрайта, внимательно следившего за ребятами. Никто не дрался, не ссорился, и ребята проводили время, играя в тихих уголках в пьяницу и в дурака. Жизнь текла так мирно, что к середине недели Алек заскучал.
В четверг шел дождь, и на большой перемене Алек решил почтить своим присутствием клуб, который мистер Джеймсон устроил у себя в лаборатории природоведения. Когда Алек явился туда, там сидело несколько второклашек. Они смотрели, как водворяют в клетку новую пару хомяков. Прежняя пара, по слухам, обосновалась в трубах центрального отопления и там свила себе гнездышко из старых тетрадей.
В лаборатории стоял странный запах. Вернее, добавился еще один странный запах. Нос Алека привел его в угол лаборатории, где трое шестиклассников трудились над сложным аппаратом из трубок и реторт. В ретортах что-то булькало и всхлипывало.
Мистер Джеймсон обрадовался Алеку, как старинному другу. Пожалуй, даже чересчур обрадовался, подумал Алек, — не из Антарктиды же я вернулся. Впрочем, Алек против этого не возражал. Дружелюбие мистера Джеймсона как-никак приятно отличалось от иронии Волосатого Гарриса.
Через полчаса ребята неохотно начали расходиться. Алек выбрал момент, когда мистер Джеймсон остался один, и подошел к нему:
— Скажите, пожалуйста, вещи могут де-ма-те-ри-а-ли-зо-вать-ся?
Мистер Джеймсон терпеливо ждал, пока Алек справится с трудным словом.
— Материя может превращаться из твердой в жидкую, из жидкой — в газообразную, верно? Если газ бесцветен, можно сказать, что материя исчезла, но на самом деле она вовсе не исчезла, а просто приняла иную форму.
— Нет, сэр, я не про то. Я вот про что… — Алек минуту помолчал. — Вот в сказке про волшебную лампу Аладдина — там джинн делал деньги из ничего, воздвигал дворцы, а потом переносил их на край света…
— Гм! Ну, по-моему, космические корабли — штука ничуть не менее сказочная. Когда ракета приземляется, она движется с такой скоростью, что кажется, будто она возникла из ничего. Во время войны нас бомбили «Фау-2», и, говорят, самое паршивое в них было то, что их замечали, только когда они попадали в цель.
— А вы не думаете, сэр, что вещь может дематериализоваться в одном месте, а материализоваться совсем в другом? Ну, как это делали джинны.
— Если расщепить вещество на атомы, а потом собрать их в том же порядке… Теоретически это возможно, но практически — нет! Так мне кажется.
— Теоретически?
— Да. Мысленно можно это себе вообразить. Но с этим связаны слишком большие сложности. Вот старинные алхимики думали, что можно превратить свинец в золото. Если хочешь, смейся над ними сколько угодно — и окажешься неправ, ибо мы знаем, что атомный вес свинца и золота довольно близки друг к другу. Теоретически можно так изменить структуру свинца, чтобы получилось золото.
— Чего же мы ждем, сэр?!
Мистер Джеймсон улыбнулся:
— Время, деньги и усилия, затраченные на эту работу, стоили бы дороже золота. Кроме того, свинец — очень полезный элемент. Например, в атомных реакторах свинцовые фильтры в миллион раз лучше золотых.
— Выходит, алхимики были правы?
— О да! Человек, который придумал крылатого коня, был прав. Был прав и тот, кто придумал волшебное зеркальце, в котором видно, что делают другие.
— Абу то же самое говорил… — взволнованно подхватил Алек.
— Абу? Кто это? В каком он классе?
— Да нет, это я так, сэр, — смутился Алек. — Огромное вам спасибо, сэр. Теперь мне все ясно.
— Раньше ты мне таких вопросов не задавал…
Алек уже собрался уходить, когда его окликнул один из шестиклассников, мальчишка из соседнего дома:
— Алек! Что твой дед скажет насчет глоточка Сногсшибательного Эликсира?
— А что это такое?
— Так, кое-что. Мы его варим в этой штуковине, — добавил он шепотом, показывая на реторты. — Властям предержащим незачем об этом знать, понимаешь?
Алеку почудилось, что мистер Джеймсон, копавшийся на другом конце лаборатории, фыркнул.
— Сейчас мы тебе дадим бутылочку, — продолжал шестиклассник. — Постой-ка! У тебя же пустая банка в кармане!
— Э… — начал было Алек.
— Да брось ты! Давай ее сюда. Это даже лучше, чем бутылка. Мы ее заклеим лейкопластырем. Передашь твоему старику с нашими наилучшими пожеланиями.
Не зная, как отбрыкаться от этого подарка, Алек отдал банку.
Через минуту ее наполнили, заклеили пластырем и вручили ему.
— А ну, ребята, живей! — поторопил их мистер Джеймсон. — Сейчас будет звонок.
Алек выбежал из лаборатории. В банке, которую он засунул в карман, плескался эликсир. Если бы он успел по дороге забежать в уборную и вылить его…
— Урок будет не там, Алек.
Он в ужасе поднял глаза. У него на пути, весело улыбаясь, стояла мисс Уэлч. Нехотя Алек отправился в класс. Сидя за партой и косясь на мисс Уэлч, которая тем временем что-то писала на доске, он неторопливо отдирал пластырь от банки.
— Чем ты там занимаешься, Алек? — повернулась к нему мисс Уэлч.
Алек уронил банку на пол. Может, теперь эликсир из нее вытечет?
— Мисс Уэлч, — пискнула Алиса Роджерс, — а Боуден что-то на пол пролил!
Мисс Уэлч двинулась к Алеку, и он поскорей засунул банку обратно в карман, но, увы, вверх ногами! Из банки закапало. Если бы мисс Уэлч хоть на секунду отвернулась, он бы сунул банку в портфель. Мокрое пятно на брюках — маленькое удовольствие!
Между тем мисс Уэлч принюхивалась.
— В классе чем-то странно пахнет. Жженой резиной, что ли…
Она вернулась к доске.
— Ну, отвечайте пока на эти вопросы. Я выйду минут на двадцать. Только не беситесь! Мистер Картрайт обещал за вами присмотреть.
Она вышла. В классе зашумели, потом все затихло — только изредка раздавался шепот или кашель. Алек обождал пять минут и выскользнул в коридор. Но уже через несколько шагов остановился.
— Мистер Боуден, если не ошибаюсь? Куда изволите направляться?
Это был голос Монти, доносившийся из-за приоткрытой двери его кабинета.
— В туалет, сэр.
— Гм!
Алек вбежал в уборную, торопливо содрал пластырь и опорожнил банку. Несмотря на запах, эликсир был красивого золотистого цвета.
Деду он, конечно, пришелся бы по душе, но ведь и о себе еще нужно подумать, и про Абу не забыть. Алек снова сунул банку во внутренний карман куртки и отправился обратно в класс. В это время мистер Картрайт обходил дозором коридор. Стояла мертвая тишина — только перья поскрипывали.
Внезапно кто-то громко икнул. Соседи Алека обернулись.
— Боуден — свинья! — заявил Ронни Картер, сидевший как раз перед ним.
— Это не я! — запротестовал Алек.
— Как же, не ты! Что за гнусный тип!
— Заткнись! — прошептал Алек, когда в коридоре раздались шаги.
— Ик! — На этот раз кто-то икнул еще громче.
Сердце Алека замерло, ибо, икнув, кто-то запел приятным, но хриплым баритоном.
— Прекрати, Боуден, не то Картрайт прискачет.
— Уже прискакал! — ответствовал голос у дверей. — Что тут происходит?
В ответ кто-то опять икнул — словно пробка вылетела из бутылки.
Затем последовали новые отрывки из гимна багдадских джиннов или еще чего-то в этом роде, что пытался пропеть Абу.
Мистер Картрайт высоко поднял брови.
— Боуден? — ошеломленно спросил он.
— Это транзистор, — безнадежным голосом ответил Алек.
— В таком случае, выключи его немедленно!
. — Не могу. Он застрял у меня в кармане. Разрешите мне выйти, сэр!
— Не только разрешаю, но и всячески рекомендую, — язвительно ответил мистер Картрайт. — Подожди меня у кабинета. Да что тут смешного?
— Ничего, сэр.
Но хохот, задушевный, пьяный хохот разносился по всему классу. Пение и икота сопровождали Алека, пока он, краснея и бледнея, несся по коридору в туалет. Абу затих, только когда Алек пустил в банку струю холодной воды. Он прополоскал банку, встряхнул ее, потер о куртку и поднес к уху. Теперь из нее доносилось тихое посапывание. Он положил банку в карман и направился к кабинету мистера Картрайта.
— Заходи, заходи. Прикрой дверь.
Да, подумал Алек, ничего хорошего такое начало не предвещает.
— Садись сюда.
А, приободрился Алек, это уже лучше.
— Не знаю, что ты там проделал, Алек, — сказал мистер Картрайт, — но в одном я твердо убежден: эти звуки не имеют никакого отношения к радио, даже к каирскому, так что не пытайся все свалить на свой транзистор. Скажи, где ты выучился этой песне? Что значат ее слова? И почему ты икал?
Алек открыл было рот, но придумать разумный ответ хотя бы на один из этих вопросов он был не в состоянии. Однако мистер Картрайт не ждал ответа, а продолжал:
— Твой интерес к арабам поразителен. Учитель истории дал мне просмотреть твое сочинение о крестоносцах.
Алек тихонько застонал: одно несчастье за другим!
— Очень интересное сочинение. Меня оно прямо увлекло. Несколько лет я служил на Ближнем Востоке и еще тогда понял, что у арабов совсем иной взгляд на историю, чем у нас.
— Совершенно верно, сэр. Они считали крестоносцев шайкой варваров.
Картрайт кивнул.
— Беда в том, что их культура шла к своему закату, а наша, европейская, наоборот, — испытывала подъем. Мы им многим обязаны.
На этот раз Алек удержался и не сказал: «Абу то же самое говорит…» Вместо этого он неожиданно произнес:
— Я не понимаю, сэр, почему это одна культура должна быть в упадке, а другая — испытывать подъем. Лучше бы все они были на одном уровне.
Мистер Картрайт засмеялся и кивнул:
— Наверно, ты прав, но это легче сказать, чем сделать. Вернемся к школьным делам. Мисс Уэлч себя не жалеет, только бы научить вас английскому языку, а ты срываешь ее уроки, изображая пьяного араба.
— Прошу прощения, сэр.
— Я-то в тебя верю, Боуден, а вот другие… По-моему, ты не хулиган, Алек. Но вокруг тебя творятся всяческие безобразия. Постарайся в них больше не впутываться. А теперь — кыш отсюда!
Алек возвращался домой в приподнятом настроении.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15