За каким чертом пришли в мой дом?
– Меня звать Мартин Бек, я служу в полиции. Комиссар уголовной полиции, начальник отдела по расследованию убийств.
– Год и месяц рождения?
– Двадцать пятое сентября тысяча девятьсот двадцать второго года.
– Ясно. То ли дело, когда сам вопросы задаешь. Что вам угодно?
– Ваша бывшая жена пропала семнадцатого октября.
– Ну и что?
– Нам хотелось бы знать, куда она могла деться.
– Хотелось бы... Но я же говорил, сто тысяч чертей, что ничего не знаю. Семнадцатого числа я как раз сидел на пароме "Мальмёхюс", опрокинул стаканчик. Ну хорошо, не стаканчик.
– Вы, кажется, держите что-то вроде ресторана?
– Держу. У меня там две бабы работают. И полная чистота, черт возьми, вся медь сверкает, а не то я их в два счета выставлю. Я проверяю. Захожу, когда меня никто не ждет.
– Понятно.
– Вы там что-то насчет убийства намекали.
– Да, такая возможность не исключена. Похоже, кто-то её похитил. А ваше алиби не очень-то надежно.
– Мое алиби в полном порядке. Я сидел на "Мальмёхюсе". А вот рядом с ней псих живет, извращенец. Если он Сигбрит хоть пальцем тронул, я её собственными руками задушу.
Мартин Бек посмотрел на его руки. Страшные руки. Не только человека – медведя задушат.
– Вы сказали "её". "Задушу её".
– Я оговорился. Я люблю Сигбрит.
Так, вот и прояснилось кое-что. Бертиль Морд – опасный человек, он не владеет собой. За много лет привык командовать другими. Возможно, он неплохой моряк, но на суше ему не по себе. От него можно ждать всего, в том числе самого худшего.
– Вся беда моя в том, что я родился на свет в этом проклятом Треллеборге, – говорил Морд. – Стал, так сказать, гражданином, а на черта мне это надо. В стране, которую я могу выносить месяц, от силы два. И все бы еще ничего, все шло хорошо, пока я не заболел. Я полюбил Сигбрит, почти каждый год к ней приезжал. Нам было хорошо вместе. Потом я снова уходил в море. Пока не началась эта волынка. Печень забастовала, и теперь мне не дают справку.
Он помолчал.
– А теперь уходите, – вдруг произнес он. – Не то я разозлюсь и врежу по морде.
– Ладно, – ответил Мартин Бек. – Если приду снова, то скорее всего с ордером на арест.
– Катитесь к черту.
– Что вы можете сказать о вашей жене? Что она за человек?
– Не ваше дело. Вон отсюда.
Мартин Бек шагнул к двери.
– Всего доброго, капитан Морд, – сказал он.
– Постойте, – вдруг остановил его Морд.
Он поставил на стол одеколон, положил бритву.
– Я передумал. Сам не знаю почему.
Он сел и налил себе стакан водки.
– Пьете?
– Пью, – ответил Мартин Бек. – Но не сейчас и не теплую водку.
– И я не пил бы теплую неразбавленную. Будь у меня стюард или слуга, который по первому знаку бегом приносит лед и лимонный сок. А что, в самом деле, продать пивнушку, уехать да наняться на пароход в Панаме или Либерии...
Мартин Бек сел к столу.
– Вот только одна загвоздка. Меня не возьмут капитаном. От силы штурманом у какого-нибудь типа вроде меня самого. И уж я не стерпел бы. Задушил бы гада.
Мартин Бек молча слушал.
– Но хоть упиться насмерть в море можно мне или нет? Много ли мне надо было – Сигбрит и пароход. Теперь ни того, ни другого. И околеть спокойно не дают, всякий черт сует свой нос.
Он обвел взглядом комнату.
– Думаете, мне нравится так жить? Нравится в дерьме сидеть?
Он хлопнул ладонью по столу так, что стакан едва не опрокинулся.
– Знаю, знаю, что вы думаете! – орал он. – Вы думаете, я Сигбрит угробил. Да только не было этого. Неужели не ясно? Э, да знаю я цену вам, ищейкам шведским и всем прочим. Полицейские – крысы портовые. Только на то и годятся, чтобы приходить на борт и разживаться выпивкой и сигаретами, а не дашь – пожалеешь. Помню паразита одного в Милуолле, когда мы туда ходили. Этакий бобби. Как пришвартуемся – стоит будто статуя и козыряет. "Йес, сёёр", да "Глэд ту си ю, кэптен". Потом набьет карманы табачком и бутылками так, что еле ползет по сходням. И у нас то же самое.
– Мне не нужно от вас ни водки, ни табака.
– А что же вам нужно, черт возьми?
– Мне нужно знать, что случилось с вашей бывшей женой. Поэтому спрашиваю, что вы можете о ней сказать, что она за человек.
– Человек? Она хороший человек. Чего вы от меня добиваетесь? Я её люблю. А вам надо меня подловить. Слышали от этого полицейского в Андерслёве, что я её поколачивал. А вам известно, что он сам мне однажды по морде съездил? Никогда не думал, что у него духу хватит. Это мне-то – меня всего один раз в жизни били, да и то – четверо против одного. В Антверпене. Но в Андерслёве он был прав, а я не прав, вот и смирился.
Мартин Бек посмотрел на Морда.
Похоже, старается изобразить, что он не так уж и плох...
– Вы долго были женаты? – спросил Мартин Бек.
– Да. Сигбрит было всего восемнадцать, когда мы сошлись. Через два месяца я ушел в плавание. И после все время был в море, только на месяц-другой приезжал домой каждый год, и все было очень здорово.
– Вы говорите об интимных отношениях?
– Ну да. Я ей нравился.
– А остальные десять месяцев?
– Она говорила, что верна мне, и у меня не было никаких доказательств обратного.
– А вы сами?
– Сам-то я в каждом порту душу отводил.
– А что вы говорили дома?
– Кому, Сигбрит? Что говорил – мол, ни разу не изменял, только и ждал отпуска. И теперь ничего не сказал бы, если бы не такие дела. Теперь-то все равно.
– Вы хотите сказать, потому что Сигбрит мертва?
Если Мартин Бек ждал, что его собеседник вспылит, то он ошибался. Морд отхлебнул из стакана, и рука его не дрожала.
– Так и стараетесь меня в ловушку заманить, – спокойно произнес он. – Не выйдет. Во-первых, я в тот день был на пароме, а во-вторых, не верю, что Сигбрит мертва.
– А что же вы думаете по этому поводу?
– Не знаю. Зато я знаю кое-что другое, что вам и в голову не приходило.
– Например?
– У Сигбрит есть свое маленькое тщеславие. Ей жутко нравилось быть женой капитана и хозяйкой маленького домика. Пока мы были вместе, нашего заработка вполне хватало. Да у меня еще кое-что для себя оставалось. Потом мы разошлись. Разошлись и разошлись, что тут поделаешь, но с какой стати мне платить ей за то, что она от меня избавилась. Так что никакого пособия или другой помощи она от меня не получала. И после развода ей уже шиковать не приходилось.
– Почему же вы разошлись?
– Невмоготу мне было торчать в этой деревне и ничего не делать. Вот и ударился в запой, орал на нее, мол, убери, почисти ботинки, колотил её, а ей это не по нраву было. И ничего удивительного. Потом-то я себя сколько раз за это ругал. И сейчас сижу здесь и кляну себя. За это и за то, что пятнадцать лет выпивал в день по две бутылки. Поехали!
Морд залпом выпил весь стакан. Двести граммов водки – словно воду, даже не крякнул.
– Хотелось бы выяснить еще одну вещь, – сказал Мартин Бек.
– Ну?
– После развода ваша связь продолжалась?
– Было дело. Приезжал к ней, отводил душу. Но это уже давно было. Последний раз года полтора назад... Я-то все еще надеялся, что мы снова поладим, но теперь уж поздно.
– Почему?
– Причин много. Хотя бы моя болезнь. Да и зачем восстанавливать отношения, которые во многом строились на лжи и обмане? Пусть даже я один врал. И все-таки я её люблю.
Мартин Бек поразмыслил, потом сказал:
– Капитан Морд, судя по вашим словам, вы неплохо женщин изучили.
– Что ж, можно сказать и так. А что?
– Ваша жена – можно назвать её привлекательной женщиной, волнующей?
– Еще как! Что вы думаете, я просто так каждый год по месяцу и больше стоял на якоре в Андерслёве?
Мартин Бек почувствовал, что зашел в тупик. Чем дальше, тем труднее становилось ему определить свое мнение. И Морд уже не вызывал у него такого отпора, как в начале беседы.
– Сто восемь стран – это же надо... Как только вы все помните.
Морд сунул руку в задний карман брюк и достал записную книжку в кожаном переплете, чуть ли не с молитвенник толщиной.
– Помните, помните. Я же говорил вам, учет веду. Вот глядите.
Он полистал книжку. Страницы в мелкую черную линейку были почти все исписаны.
– Вот, – продолжал Морд. – Тут у меня все. Начинается со Швеции, Финляндии, Польши, Дании и кончается такими странами, как Мальта, Южный Йемен и Верхняя Вольта. Конечно, на Мальте я и раньше бывал, но в перечень записал только после того, как она стала независимой. Мировая книжечка. Я купил её в Сингапуре более двадцати лет назад и с тех пор ни разу не видел ничего подобного. – Он засунул её обратно в карман. – Так сказать, судовой журнал моей жизни. Вся жизнь человека в такую маленькую книжечку укладывается... А большинству и того много.
Мартин Бек встал. Морд сорвался со стула и вытянул перед собой свои ручищи.
– А если кто Сигбрит какую гадость подстроил, предоставьте его мне. Да только никто не посмеет её тронуть. Она моя.
Его темные глаза сверкали.
– Разорву в клочья, – бушевал он. – Мне не впервой.
Мартин Бек посмотрел на его руки.
– Вам не мешало бы хорошенько вспомнить, что вы делали семнадцатого числа, капитан Морд. Ваше алиби не очень убедительно.
– Алиби, – фыркнул Морд. – По какому это случаю?
В два шага он очутился у двери и распахнул её.
– А теперь катитесь к черту. Да поживее, пока я еще добрый.
– Всего хорошего, капитан Морд, – вежливо попрощался Мартин Бек.
В ярком свете из двери он рассмотрел, что у Морда желтые белки.
– Крыса портовая! – проревел Морд.
И с грохотом захлопнул за ним дверь.
Мартин Бек отшагал метров сто в сторону центра.
Потом повернул и направился к гавани. Возле "Савоя" остановился и вошел в бар.
– А, здравствуйте, – приветствовал его бармен.
Мартин Бек кивнул и сказал:
– Виски.
– Как обычно, с ледяной водой?
Мартин Бек снова кивнул.
Прошлый раз он заходил сюда больше четырех лет назад. Да, вот это память.
Он долго сидел размышляя.
Поди тут разберись. У него было такое чувство, словно Морд в чем-то провел его. Что это, бесшабашная откровенность или изощренная хитрость? Во всяком случае, Морд что-то очень уж легко говорит об убийствах.
Он заказал еще стаканчик виски.
Потом рассчитался и вышел. Пересек по мостику канал и направился к шеренге такси перед вокзалом. Путь до Андерслёва занял ровно двадцать девять минут.
* * *
Кольберг появился в Андерслёве только под вечер в воскресенье, и задержка объяснялась вполне уважительными причинами. В субботу приятель, у которого он гостил, угощал его не только раками. К ним подали изрядное количество водки. Похмелье пришлось изгонять с помощью бани и морских ванн. И только тогда Леннарт со спокойной совестью мог сесть за руль автомашины.
Вечером они помогли Раду приготовить обед. Как Мартин Бек и ожидал, Рад и Кольберг сразу же подружились.
В понедельник утром Рад снова с удовольствием выступил в роли гида, и Кольберг не скрывал восхищения от его рассказа и чудных окрестностей.
В Думме они подъехали к дому Фольке Бенгтссона. Грузовик отсутствовал, и на стук в дверь никто не отозвался.
– Рыбу ловить отправился, – заключил Рад. – Или объезжает своих клиентов. Вечером должен быть дома.
Они расстались около полицейского участка. Рада ждали текущие дела, а Мартин Бек и Кольберг не спеша побрели в сторону шоссе. Воздух был чистый, свежий, пригревало солнце.
От здания потребсоюза отъехала желтая машина с красной надписью "КВЕЛЛЬСПОСТЕН". Пока она поднималась в гору, из газетного киоска вышел киоскер и повесил на видном месте рекламный листок. Половину его занимали огромные буквы "Убийство женщины", а ниже мелким курсивом – "в Андерслёве?"
Кольберг взял Мартина Бека под руку, собираясь переходить улицу, но Мартин Бек указал кивком на машину пресс-бюро, которая остановилась возле аптеки, напротив гостиницы.
– Я обычно покупаю газеты в табачной лавке на площади, – сказал он.
– Обычно? У тебя здесь успели выработаться привычки?
– Как тебе сказать, просто лавка уютная.
Хозяйка магазина стояла за прилавком, держа в руке рекламный листок.
– Я вижу, вы уже нашли Сигбрит, – сказала она.
Мартин Бек успел стать известным в поселке.
– Бедняжка, – продолжала женщина.
– Не всему верьте, что в газетах пишут, – сказал Кольберг. – Еще ничего не известно. Кстати, там вопросительный знак стоит, правда совсем маленький.
– Что верно, то верно, – подхватила женщина. – Нынешние газеты и продавать-то не хочется. Сплошной обман, и грязь, и ужасы.
Купив газеты, они прошли в гостиницу и проследовали в столовую. Время ленча, многие столики были заняты. Они сели в углу возле веранды и развернули газеты.
"Треллеборгс Аллеханда" оповещала об исчезновении Сигбрит Морд в небольшой заметке на первой странице. Текст деловой, спокойный, выдержанный в том же духе, как сдержанные высказывания Рада. Упоминались только три фамилии – пропавшей женщины, Рада и Мартина Бека. Репортер отнюдь не умалчивал о том, что к поискам привлечен отдел по расследованию убийств, однако не навязывал читателю никаких предвзятых мнений. Слово "убийство" больше не упоминалось. Газета напечатала фотографию Сигбрит Морд, снятую для паспорта, и просила всех, кто видел пропавшую после семнадцатого числа, сообщить об этом.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22
– Меня звать Мартин Бек, я служу в полиции. Комиссар уголовной полиции, начальник отдела по расследованию убийств.
– Год и месяц рождения?
– Двадцать пятое сентября тысяча девятьсот двадцать второго года.
– Ясно. То ли дело, когда сам вопросы задаешь. Что вам угодно?
– Ваша бывшая жена пропала семнадцатого октября.
– Ну и что?
– Нам хотелось бы знать, куда она могла деться.
– Хотелось бы... Но я же говорил, сто тысяч чертей, что ничего не знаю. Семнадцатого числа я как раз сидел на пароме "Мальмёхюс", опрокинул стаканчик. Ну хорошо, не стаканчик.
– Вы, кажется, держите что-то вроде ресторана?
– Держу. У меня там две бабы работают. И полная чистота, черт возьми, вся медь сверкает, а не то я их в два счета выставлю. Я проверяю. Захожу, когда меня никто не ждет.
– Понятно.
– Вы там что-то насчет убийства намекали.
– Да, такая возможность не исключена. Похоже, кто-то её похитил. А ваше алиби не очень-то надежно.
– Мое алиби в полном порядке. Я сидел на "Мальмёхюсе". А вот рядом с ней псих живет, извращенец. Если он Сигбрит хоть пальцем тронул, я её собственными руками задушу.
Мартин Бек посмотрел на его руки. Страшные руки. Не только человека – медведя задушат.
– Вы сказали "её". "Задушу её".
– Я оговорился. Я люблю Сигбрит.
Так, вот и прояснилось кое-что. Бертиль Морд – опасный человек, он не владеет собой. За много лет привык командовать другими. Возможно, он неплохой моряк, но на суше ему не по себе. От него можно ждать всего, в том числе самого худшего.
– Вся беда моя в том, что я родился на свет в этом проклятом Треллеборге, – говорил Морд. – Стал, так сказать, гражданином, а на черта мне это надо. В стране, которую я могу выносить месяц, от силы два. И все бы еще ничего, все шло хорошо, пока я не заболел. Я полюбил Сигбрит, почти каждый год к ней приезжал. Нам было хорошо вместе. Потом я снова уходил в море. Пока не началась эта волынка. Печень забастовала, и теперь мне не дают справку.
Он помолчал.
– А теперь уходите, – вдруг произнес он. – Не то я разозлюсь и врежу по морде.
– Ладно, – ответил Мартин Бек. – Если приду снова, то скорее всего с ордером на арест.
– Катитесь к черту.
– Что вы можете сказать о вашей жене? Что она за человек?
– Не ваше дело. Вон отсюда.
Мартин Бек шагнул к двери.
– Всего доброго, капитан Морд, – сказал он.
– Постойте, – вдруг остановил его Морд.
Он поставил на стол одеколон, положил бритву.
– Я передумал. Сам не знаю почему.
Он сел и налил себе стакан водки.
– Пьете?
– Пью, – ответил Мартин Бек. – Но не сейчас и не теплую водку.
– И я не пил бы теплую неразбавленную. Будь у меня стюард или слуга, который по первому знаку бегом приносит лед и лимонный сок. А что, в самом деле, продать пивнушку, уехать да наняться на пароход в Панаме или Либерии...
Мартин Бек сел к столу.
– Вот только одна загвоздка. Меня не возьмут капитаном. От силы штурманом у какого-нибудь типа вроде меня самого. И уж я не стерпел бы. Задушил бы гада.
Мартин Бек молча слушал.
– Но хоть упиться насмерть в море можно мне или нет? Много ли мне надо было – Сигбрит и пароход. Теперь ни того, ни другого. И околеть спокойно не дают, всякий черт сует свой нос.
Он обвел взглядом комнату.
– Думаете, мне нравится так жить? Нравится в дерьме сидеть?
Он хлопнул ладонью по столу так, что стакан едва не опрокинулся.
– Знаю, знаю, что вы думаете! – орал он. – Вы думаете, я Сигбрит угробил. Да только не было этого. Неужели не ясно? Э, да знаю я цену вам, ищейкам шведским и всем прочим. Полицейские – крысы портовые. Только на то и годятся, чтобы приходить на борт и разживаться выпивкой и сигаретами, а не дашь – пожалеешь. Помню паразита одного в Милуолле, когда мы туда ходили. Этакий бобби. Как пришвартуемся – стоит будто статуя и козыряет. "Йес, сёёр", да "Глэд ту си ю, кэптен". Потом набьет карманы табачком и бутылками так, что еле ползет по сходням. И у нас то же самое.
– Мне не нужно от вас ни водки, ни табака.
– А что же вам нужно, черт возьми?
– Мне нужно знать, что случилось с вашей бывшей женой. Поэтому спрашиваю, что вы можете о ней сказать, что она за человек.
– Человек? Она хороший человек. Чего вы от меня добиваетесь? Я её люблю. А вам надо меня подловить. Слышали от этого полицейского в Андерслёве, что я её поколачивал. А вам известно, что он сам мне однажды по морде съездил? Никогда не думал, что у него духу хватит. Это мне-то – меня всего один раз в жизни били, да и то – четверо против одного. В Антверпене. Но в Андерслёве он был прав, а я не прав, вот и смирился.
Мартин Бек посмотрел на Морда.
Похоже, старается изобразить, что он не так уж и плох...
– Вы долго были женаты? – спросил Мартин Бек.
– Да. Сигбрит было всего восемнадцать, когда мы сошлись. Через два месяца я ушел в плавание. И после все время был в море, только на месяц-другой приезжал домой каждый год, и все было очень здорово.
– Вы говорите об интимных отношениях?
– Ну да. Я ей нравился.
– А остальные десять месяцев?
– Она говорила, что верна мне, и у меня не было никаких доказательств обратного.
– А вы сами?
– Сам-то я в каждом порту душу отводил.
– А что вы говорили дома?
– Кому, Сигбрит? Что говорил – мол, ни разу не изменял, только и ждал отпуска. И теперь ничего не сказал бы, если бы не такие дела. Теперь-то все равно.
– Вы хотите сказать, потому что Сигбрит мертва?
Если Мартин Бек ждал, что его собеседник вспылит, то он ошибался. Морд отхлебнул из стакана, и рука его не дрожала.
– Так и стараетесь меня в ловушку заманить, – спокойно произнес он. – Не выйдет. Во-первых, я в тот день был на пароме, а во-вторых, не верю, что Сигбрит мертва.
– А что же вы думаете по этому поводу?
– Не знаю. Зато я знаю кое-что другое, что вам и в голову не приходило.
– Например?
– У Сигбрит есть свое маленькое тщеславие. Ей жутко нравилось быть женой капитана и хозяйкой маленького домика. Пока мы были вместе, нашего заработка вполне хватало. Да у меня еще кое-что для себя оставалось. Потом мы разошлись. Разошлись и разошлись, что тут поделаешь, но с какой стати мне платить ей за то, что она от меня избавилась. Так что никакого пособия или другой помощи она от меня не получала. И после развода ей уже шиковать не приходилось.
– Почему же вы разошлись?
– Невмоготу мне было торчать в этой деревне и ничего не делать. Вот и ударился в запой, орал на нее, мол, убери, почисти ботинки, колотил её, а ей это не по нраву было. И ничего удивительного. Потом-то я себя сколько раз за это ругал. И сейчас сижу здесь и кляну себя. За это и за то, что пятнадцать лет выпивал в день по две бутылки. Поехали!
Морд залпом выпил весь стакан. Двести граммов водки – словно воду, даже не крякнул.
– Хотелось бы выяснить еще одну вещь, – сказал Мартин Бек.
– Ну?
– После развода ваша связь продолжалась?
– Было дело. Приезжал к ней, отводил душу. Но это уже давно было. Последний раз года полтора назад... Я-то все еще надеялся, что мы снова поладим, но теперь уж поздно.
– Почему?
– Причин много. Хотя бы моя болезнь. Да и зачем восстанавливать отношения, которые во многом строились на лжи и обмане? Пусть даже я один врал. И все-таки я её люблю.
Мартин Бек поразмыслил, потом сказал:
– Капитан Морд, судя по вашим словам, вы неплохо женщин изучили.
– Что ж, можно сказать и так. А что?
– Ваша жена – можно назвать её привлекательной женщиной, волнующей?
– Еще как! Что вы думаете, я просто так каждый год по месяцу и больше стоял на якоре в Андерслёве?
Мартин Бек почувствовал, что зашел в тупик. Чем дальше, тем труднее становилось ему определить свое мнение. И Морд уже не вызывал у него такого отпора, как в начале беседы.
– Сто восемь стран – это же надо... Как только вы все помните.
Морд сунул руку в задний карман брюк и достал записную книжку в кожаном переплете, чуть ли не с молитвенник толщиной.
– Помните, помните. Я же говорил вам, учет веду. Вот глядите.
Он полистал книжку. Страницы в мелкую черную линейку были почти все исписаны.
– Вот, – продолжал Морд. – Тут у меня все. Начинается со Швеции, Финляндии, Польши, Дании и кончается такими странами, как Мальта, Южный Йемен и Верхняя Вольта. Конечно, на Мальте я и раньше бывал, но в перечень записал только после того, как она стала независимой. Мировая книжечка. Я купил её в Сингапуре более двадцати лет назад и с тех пор ни разу не видел ничего подобного. – Он засунул её обратно в карман. – Так сказать, судовой журнал моей жизни. Вся жизнь человека в такую маленькую книжечку укладывается... А большинству и того много.
Мартин Бек встал. Морд сорвался со стула и вытянул перед собой свои ручищи.
– А если кто Сигбрит какую гадость подстроил, предоставьте его мне. Да только никто не посмеет её тронуть. Она моя.
Его темные глаза сверкали.
– Разорву в клочья, – бушевал он. – Мне не впервой.
Мартин Бек посмотрел на его руки.
– Вам не мешало бы хорошенько вспомнить, что вы делали семнадцатого числа, капитан Морд. Ваше алиби не очень убедительно.
– Алиби, – фыркнул Морд. – По какому это случаю?
В два шага он очутился у двери и распахнул её.
– А теперь катитесь к черту. Да поживее, пока я еще добрый.
– Всего хорошего, капитан Морд, – вежливо попрощался Мартин Бек.
В ярком свете из двери он рассмотрел, что у Морда желтые белки.
– Крыса портовая! – проревел Морд.
И с грохотом захлопнул за ним дверь.
Мартин Бек отшагал метров сто в сторону центра.
Потом повернул и направился к гавани. Возле "Савоя" остановился и вошел в бар.
– А, здравствуйте, – приветствовал его бармен.
Мартин Бек кивнул и сказал:
– Виски.
– Как обычно, с ледяной водой?
Мартин Бек снова кивнул.
Прошлый раз он заходил сюда больше четырех лет назад. Да, вот это память.
Он долго сидел размышляя.
Поди тут разберись. У него было такое чувство, словно Морд в чем-то провел его. Что это, бесшабашная откровенность или изощренная хитрость? Во всяком случае, Морд что-то очень уж легко говорит об убийствах.
Он заказал еще стаканчик виски.
Потом рассчитался и вышел. Пересек по мостику канал и направился к шеренге такси перед вокзалом. Путь до Андерслёва занял ровно двадцать девять минут.
* * *
Кольберг появился в Андерслёве только под вечер в воскресенье, и задержка объяснялась вполне уважительными причинами. В субботу приятель, у которого он гостил, угощал его не только раками. К ним подали изрядное количество водки. Похмелье пришлось изгонять с помощью бани и морских ванн. И только тогда Леннарт со спокойной совестью мог сесть за руль автомашины.
Вечером они помогли Раду приготовить обед. Как Мартин Бек и ожидал, Рад и Кольберг сразу же подружились.
В понедельник утром Рад снова с удовольствием выступил в роли гида, и Кольберг не скрывал восхищения от его рассказа и чудных окрестностей.
В Думме они подъехали к дому Фольке Бенгтссона. Грузовик отсутствовал, и на стук в дверь никто не отозвался.
– Рыбу ловить отправился, – заключил Рад. – Или объезжает своих клиентов. Вечером должен быть дома.
Они расстались около полицейского участка. Рада ждали текущие дела, а Мартин Бек и Кольберг не спеша побрели в сторону шоссе. Воздух был чистый, свежий, пригревало солнце.
От здания потребсоюза отъехала желтая машина с красной надписью "КВЕЛЛЬСПОСТЕН". Пока она поднималась в гору, из газетного киоска вышел киоскер и повесил на видном месте рекламный листок. Половину его занимали огромные буквы "Убийство женщины", а ниже мелким курсивом – "в Андерслёве?"
Кольберг взял Мартина Бека под руку, собираясь переходить улицу, но Мартин Бек указал кивком на машину пресс-бюро, которая остановилась возле аптеки, напротив гостиницы.
– Я обычно покупаю газеты в табачной лавке на площади, – сказал он.
– Обычно? У тебя здесь успели выработаться привычки?
– Как тебе сказать, просто лавка уютная.
Хозяйка магазина стояла за прилавком, держа в руке рекламный листок.
– Я вижу, вы уже нашли Сигбрит, – сказала она.
Мартин Бек успел стать известным в поселке.
– Бедняжка, – продолжала женщина.
– Не всему верьте, что в газетах пишут, – сказал Кольберг. – Еще ничего не известно. Кстати, там вопросительный знак стоит, правда совсем маленький.
– Что верно, то верно, – подхватила женщина. – Нынешние газеты и продавать-то не хочется. Сплошной обман, и грязь, и ужасы.
Купив газеты, они прошли в гостиницу и проследовали в столовую. Время ленча, многие столики были заняты. Они сели в углу возле веранды и развернули газеты.
"Треллеборгс Аллеханда" оповещала об исчезновении Сигбрит Морд в небольшой заметке на первой странице. Текст деловой, спокойный, выдержанный в том же духе, как сдержанные высказывания Рада. Упоминались только три фамилии – пропавшей женщины, Рада и Мартина Бека. Репортер отнюдь не умалчивал о том, что к поискам привлечен отдел по расследованию убийств, однако не навязывал читателю никаких предвзятых мнений. Слово "убийство" больше не упоминалось. Газета напечатала фотографию Сигбрит Морд, снятую для паспорта, и просила всех, кто видел пропавшую после семнадцатого числа, сообщить об этом.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22