Одно только мытье полов неизбежно вело к свадьбе – не умирать же Кэйд, надраивая гектары каменных плит.
Немыслимо.
Это что, дамские шуточки?
– Довольно-таки спешная помолвка, да, тетя?
– Что, дорогая?
– Но все же не такая краткая, как прошлая, надеюсь.
– Да, большой прогресс. Насколько я помню, вы не успели встать перед епископом и вино даже не открыли.
– А тут Рэп… – Инос вздрогнула. Эти воспоминания сейчас не к месту. Но что было бы, если бы Рэп не ворвался и не остановил венчание?
– И все же я думаю, не слишком ли мы поспешили с… – Кэйд внезапно умолкла, а из-за чего – в этом царстве зеркал трудно сказать наверняка: то ли увидела выражение лица Инос, то ли поняла, что поздно говорить об этом, то ли увидела возникшую непонятно откуда Зану в черных одеждах.
Через день после приезда Инос и Кэйд объявилась и таинственно исчезнувшая Зана и снова стала печься об удобствах и благополучии королевских особ. Без Заны сегодня все бы потонуло в кутерьме и неразберихе.
– Здесь ли его милость? – спросила Инос.
Зана подтвердила одним движением глаз. Ловкими пальцами она опустила Инос вуаль, чтобы та выглядела достойно. Принцесса взглянула на мир сквозь кружевной туман: всюду вокруг парили айсберги.
Но вот у зеркал появилась новая забава – весь в зеленом, слегка поклонившись, в дверях возник принц Гаттараз. Он прошел три шага и снова поклонился. Тут из-за широкой его спины выбежали двумя колоннами радостные юные пажи.
Хихикая и перешептываясь, мальчишки выстроились перед Инос, каждый занял свое место. Все они – мал мала меньше, но каждый из них принц, наряженный, как и положено, в зеленое, – пришли нести шлейф за невестой своего отца.
3
Бог Глупцов!
Бегом, бегом, без остановки! Холмы крутые, ступеньки круче! Не то что дома – здесь все открыто, и лестница петляет, как сумасшедшая.
Литриан… Черт бы его побрал! Знал небось!
– Пожалуйста, разрешите пройти.
Вот как Литриан все повернул: «Слишком близко, чтобы звать». Может быть, может быть. Просто романтика? Ах, как романтично он пыхтит, ах, как романтично он пахнет. Вот сюда, за угол аккуратненько… мимо этих ослов, уже немного осталось, бегом, бегом, не останавливаться. Королевская свадьба, флаги-знамена? Иносолан выходит замуж? Иносолан отказывается от Краснегара? Не похоже на Иносолан!
Бог Глупцов!
Не мог уж подождать секунду, всего одно мгновение. Сказать двоим товарищам.
Ну и что? Они бы побежали, вверх по холмам, как и он. Но он-то бежал гораздо быстрее. Они бы просто умерли, если бы бежали, как он. Нужно было просто сказать, что Рэп собирается искать Инос, а не оставлять их у лодки маяться в неведении. Меч хлопал по ногам, люди оглядывались. Кроме него, все были безоружны. Если он не доберется до Инос, то его в момент арестуют, а товарищи его даже не будут знать, где он. И Гатмор с Дарадом не помогут. Все равно надо было сказать им; может быть, они сами пойдут его искать – а это уж вообще не годится. Его уже не будет в живых, так что без толку такая помощь.
Но хуже всего неопределенность – что он может сделать, на что надеяться? Даже если он доберется до Инос, что дальше? Что ли, сказать, что он любит ее? Тогда, если больше нечего делать, нужно пошевеливаться – пока она еще не замужем. А то муж может взбеситься, если признаваться в любви замужней даме.
Бракосочетание во дворце, дворец – на вершине холма. Дворец неподвластен ясновидению. Значит, там засела волшебница. Если пробираться через окно, то охрана поймает и убьет: вряд ли они станут церемониться с нахальными пронырами.
Что за безобразный лабиринт! Петляет и петляет! Ступени все круче и круче. Сердце останавливается, дыхания не хватает, и никакой романтики. Если бы не ясновидение, никогда бы Рэпу не найти дороги.
Вот и дворец перед ним, но до ворот не меньше лиги, а те, кто толпится за воротами, – это местные жители, приглашенные султаном на свадебный пир, таких набрались тысячи. Ворота охранялись – специально усиленная стража сдерживала натиск черни. И попробуй какой-нибудь идиот с мечом пробраться в ворота – вот потеху устроили бы охранники для дорогих гостей.
Но стена вокруг дворца… высоченная, конечно, но старая; раствор, скрепляющий камни, здорово выкрошился. Например, Тинал по таким трещинам в два счета залез бы наверх, мухой взлетел бы на стену. А то, что под силу простому смертному, под силу и адепту.
Стоп!
Сердце… легкие… колени дрожат… голова идет кругом…
Не знаю… что по ту сторону… не раскисать!
Что я теряю?
4
Заиграли трубы. Сквозь дымку белых кружев Инос увидела, как перед нею раскрылись двери. Медленно-медленно шла она, опираясь на пухлую руку принца Гаттараза. Сзади раздавался топоток резвых ножек маленьких пажей, впереди и по бокам видела она дрейфующие среди толпы белые айсберги… похожие на те, что иногда были видны из окон краснегарского замка. Все, больше никогда она их не увидит.
Она вплыла в высокую залу. До репетиции Инос никогда не видела, да что там не видела, не слышала даже, что существуют такие гигантские крытые помещения. Она поверила бы любому, кто сказал бы, что это самый большой зал во всей Пандемии.
Выше голову. Можно не улыбаться. Все равно никто не видит.
Вот стоят по обе стороны благороднейшие мужи Араккарана, все разряженные в пух и прах. Впереди всех – принцы, от мала до велика в зеленых одеждах. И все взгляды устремлены вперед, на нее никто не смотрит. Зачем смотреть на айсберг?
В окна высоко над головой били яркие солнечные лучи, но, вступая в неравную схватку с резным мрамором решеток, отражаясь от плоскостей и сфер, преломляясь на ребрах, они опускались долу молочным туманом.
Кругом одни мужчины. Кэйд должна быть на подиуме, играя роль посаженой матери невесты, а сбоку отгорожено место для сестер Азака, с которыми Инос до сих пор не довелось познакомиться. Эта женитьба считалась политическим актом: Азак выбрал в жены принцессу соседней страны, чтобы укрепить межгосударственный союз. Официально ее называли королевой, но кого обманут официальные титулы?
Терзая душу, жалобно запели незнакомую протяжную песнь цитры, кифары… идти медленней…
Впереди в конце зала с шумом распахнулись двери – конец зала как конец мира, где заканчивается подсчет Добру и Злу, где заканчивается все! Арка за аркой, колонна за колонной, и эхо шагов замирает над ними в вышине сводов. Точно так же растворятся эхом ее прошлые мечты.
Перед глазами мраморная дорожка – как замерзший канал – к самому помосту. Там должна проходить основная часть церемонии. В центре в глубине помоста стоял трон. На троне победно восседала Раша. Она даже была одета в королевский зеленый цвет, хотя и очень темного оттенка. И вот уже виден сквозь прозрачную чадру красный блеск ее глаз, изумруды и жемчуга, украсившие ее юное тело, малиновые ногти, вцепившиеся в подлокотники трона. В собственных глазах она была олицетворением молодости и красоты. И Инос по праву была такой же.
Традиции Зарка – в угоду ли женской красоте или материнству – давали женщине одну странную поблажку: на свадьбах на трон усаживалась женщина. Если бы была жива жена Азакова деда, то, если бы ей не назначили замену законным образом, это место занимала бы она. Но в этот момент не было законной султанши, поэтому трон должен был пустовать, пока Азак в конце церемонии не посадит на него свою невесту. Но Раша настояла, а Азак не особенно с нею спорил. Ее триумф был полный – старая шлюха сидела на троне Араккарана. Как же она, должно быть, торжествует!
По крайней мере, Раша не стала покушаться на королевскую перевязь, которая сияла сейчас на груди Азака. Он прошел в центр и остановился вполоборота, высокий, суровый, красивый. Дорогой Азак?
Бедный Азак! Ты уверен, что все твои унижения позади? Семь дней и семь ночей он выполнял свою эпитимию. Раша больше не тронет его. Или тронет? Никаких гарантий у Инос не было, обещаний ей никто не давал. Неужели придется делить мужа не только с гаремом матерей королевских отпрысков, но и с этой старой потаскухой?
А сегодня ночью? Кого ей придется заменять? Какие творить молитвы, чтобы помогли ей не разочаровать его в первую брачную ночь? Инос так хотелось его порадовать. Нужно довериться ему – у него, конечно, большой опыт.
Такой красивый, благородный, величественный. И любит ее. Что еще может желать девушка? Земля здесь богаче, чем в Краснегаре. Бог посулил ей счастливый конец…
Вот и ступеньки. Наверху стоит имам, древний, трясущийся и слюнявый. И Кар со своей неистребимой улыбкой на детском лице, верный телохранитель и первый вельможа. И юный принц Кваразак, гордо держащий зеленую подушку, слишком высокий для своего возраста. А на подушке – изящное золотое ожерелье, которое в Зарке означает начало замужней жизни. Инос попыталась было заменить ожерелье кольцом, как принято в Империи, но в Зарке предпочитали ожерелья. Когда Кэйд услышала об ожерелье, она очень расстроилась. Инос постаралась превратить все в шутку: мол, цепь весомее кольца, но обе подумали об одном и том же.
Вся заркианская церемония была гораздо весомее. Инос поднялась на две ступени. Повернулась к Азаку и при помощи Гаттараза опустилась на колени на специальную подушечку.
Умолкла музыка, публика рассаживалась.
Имам с книгой в руках заковылял к Инос. Азак прошел вперед несколько шагов. По одну руку его шел Кар, по другую малыш Кваразак.
Он не видит ее лица. Но неужели он не мог ей улыбнуться? Вон Кар улыбается.
Удивительно, как султан мог шевелиться под тяжестью всех навешанных на него драгоценностей. Один только изумрудный пояс чего стоит. Но пусть все видят: Азак абсолютный монарх в богатейшем государстве.
А Инос никто. Она повторяла это снова и снова.
Постепенно, словно пыль, улегся шум, и воцарилась тишина. Утихли шорохи, замер кашель. Напоследок в тишине одиноко скрипнул чей-то стул.
Имам прочистил горло. И начал.
Ответы Азака – четкие, ясные, как королевские указы. Он обещал многое: заботу, защиту. Любовь.
Теперь настала ее очередь. Инос старалась отвечать спокойно и громко, но не сорваться на крик.
И она пообещала все.
Кваразак вышел вперед с подушкой. Имам благословил ожерелье. А потом мальчик повернулся с подушкой к Азаку, и тот потянулся к ожерелью. Вечернее солнце осветило каждую золотую бусину.
Вдруг ожерелье уплыло из-под пальцев Азака, потому что мальчик обернулся на дверь. Теперь и Азак услышал то, что молодые ушки услышали раньше, и посмотрел туда же, а следом за ним и Кар…
Все тюрбаны в зале повернулись к двери. Что там за странный шум?
Далекий, но все ближе и ближе. Крики. Звон.
Звон мечей?
Азак взглянул на Рашу. Сквозь зеленое прозрачное кружево стало видно, что она нахмурилась.
Она соскочила с трона.
Литой, в завитушках засов разлетелся облаком блестящих осколков.
Двери распахнулись, как от удара чудовищной волны или молнии. А потом, крутанувшись в петлях, врезались в стены с таким грохотом, что у всех в зале во второй раз заложило уши. Под сводами перекатывалось эхо.
Золотое ожерелье соскользнуло на пол. Все взоры были прикованы к дверям.
В дверном проеме появился… круп громадного черного коня.
Вот с запада едет младой Лохинвар,
Могуч его конь и ужасен удар
Лишь синее небо его господин,
Он скачет без лат, и он скачет один
Так верен в любви, так бесстрашен в бою,
И нет ему равных в восточном краю
Скотт. Лохинвар
Часть четырнадцатая
Голоса и шум
1
На какое-то томительно долгое мгновение все застыли – от Раши и Азака до самой крошечной принцессы. Затаив дыхание, все следили за битвой, кипящей в дверном проходе.
Если этот конь и не был самим Злодеем, то уж точно одним из его братьев. Тем не менее человек, оседлавший его, управлялся с ним так же ловко, как художник со своей кистью. Даже Азак не смог бы так управлять скакуном. Личная королевская стража набрасывалась на пришельца целыми толпами, но человек и конь успешно отбивались и не подпускали их близко. Вокруг всадника – что это? Серебристый туман? Нет, это мелькает в воздухе его меч. Звон оружия. Конь кружится и цокает копытами по скользкому мрамору; весь он – от кончиков ушей до хвоста – в вихре сражения. Стражники боялись его даже больше, чем всадника.
Зрители повскакали со своих мест; загрохотали опрокидываемые стулья. Те, кто был ближе всех к дверям, проталкивался в глубь зала.
Одному из стражников достался полновесный удар копытом, и он грохнулся об стену. Чакрам просвистел в воздухе, словно смертоносный луч, но предполагаемая жертва отразила его мечом, парировала выпад справа, могучим ударом повергла наземь нападавшего слева и переломила вражеское копье. Тела валялись в беспорядке как снаружи, так и внутри комнаты; они уже начали образовывать кучи. Еще один человек вскрикнул, уронил меч и рухнул навзничь, в то время как конь сбил с ног еще двоих. Всадник увернулся от второго чакрама, и летучая смерть пронеслась над головами сотен людей, собравшихся в зале.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54
Немыслимо.
Это что, дамские шуточки?
– Довольно-таки спешная помолвка, да, тетя?
– Что, дорогая?
– Но все же не такая краткая, как прошлая, надеюсь.
– Да, большой прогресс. Насколько я помню, вы не успели встать перед епископом и вино даже не открыли.
– А тут Рэп… – Инос вздрогнула. Эти воспоминания сейчас не к месту. Но что было бы, если бы Рэп не ворвался и не остановил венчание?
– И все же я думаю, не слишком ли мы поспешили с… – Кэйд внезапно умолкла, а из-за чего – в этом царстве зеркал трудно сказать наверняка: то ли увидела выражение лица Инос, то ли поняла, что поздно говорить об этом, то ли увидела возникшую непонятно откуда Зану в черных одеждах.
Через день после приезда Инос и Кэйд объявилась и таинственно исчезнувшая Зана и снова стала печься об удобствах и благополучии королевских особ. Без Заны сегодня все бы потонуло в кутерьме и неразберихе.
– Здесь ли его милость? – спросила Инос.
Зана подтвердила одним движением глаз. Ловкими пальцами она опустила Инос вуаль, чтобы та выглядела достойно. Принцесса взглянула на мир сквозь кружевной туман: всюду вокруг парили айсберги.
Но вот у зеркал появилась новая забава – весь в зеленом, слегка поклонившись, в дверях возник принц Гаттараз. Он прошел три шага и снова поклонился. Тут из-за широкой его спины выбежали двумя колоннами радостные юные пажи.
Хихикая и перешептываясь, мальчишки выстроились перед Инос, каждый занял свое место. Все они – мал мала меньше, но каждый из них принц, наряженный, как и положено, в зеленое, – пришли нести шлейф за невестой своего отца.
3
Бог Глупцов!
Бегом, бегом, без остановки! Холмы крутые, ступеньки круче! Не то что дома – здесь все открыто, и лестница петляет, как сумасшедшая.
Литриан… Черт бы его побрал! Знал небось!
– Пожалуйста, разрешите пройти.
Вот как Литриан все повернул: «Слишком близко, чтобы звать». Может быть, может быть. Просто романтика? Ах, как романтично он пыхтит, ах, как романтично он пахнет. Вот сюда, за угол аккуратненько… мимо этих ослов, уже немного осталось, бегом, бегом, не останавливаться. Королевская свадьба, флаги-знамена? Иносолан выходит замуж? Иносолан отказывается от Краснегара? Не похоже на Иносолан!
Бог Глупцов!
Не мог уж подождать секунду, всего одно мгновение. Сказать двоим товарищам.
Ну и что? Они бы побежали, вверх по холмам, как и он. Но он-то бежал гораздо быстрее. Они бы просто умерли, если бы бежали, как он. Нужно было просто сказать, что Рэп собирается искать Инос, а не оставлять их у лодки маяться в неведении. Меч хлопал по ногам, люди оглядывались. Кроме него, все были безоружны. Если он не доберется до Инос, то его в момент арестуют, а товарищи его даже не будут знать, где он. И Гатмор с Дарадом не помогут. Все равно надо было сказать им; может быть, они сами пойдут его искать – а это уж вообще не годится. Его уже не будет в живых, так что без толку такая помощь.
Но хуже всего неопределенность – что он может сделать, на что надеяться? Даже если он доберется до Инос, что дальше? Что ли, сказать, что он любит ее? Тогда, если больше нечего делать, нужно пошевеливаться – пока она еще не замужем. А то муж может взбеситься, если признаваться в любви замужней даме.
Бракосочетание во дворце, дворец – на вершине холма. Дворец неподвластен ясновидению. Значит, там засела волшебница. Если пробираться через окно, то охрана поймает и убьет: вряд ли они станут церемониться с нахальными пронырами.
Что за безобразный лабиринт! Петляет и петляет! Ступени все круче и круче. Сердце останавливается, дыхания не хватает, и никакой романтики. Если бы не ясновидение, никогда бы Рэпу не найти дороги.
Вот и дворец перед ним, но до ворот не меньше лиги, а те, кто толпится за воротами, – это местные жители, приглашенные султаном на свадебный пир, таких набрались тысячи. Ворота охранялись – специально усиленная стража сдерживала натиск черни. И попробуй какой-нибудь идиот с мечом пробраться в ворота – вот потеху устроили бы охранники для дорогих гостей.
Но стена вокруг дворца… высоченная, конечно, но старая; раствор, скрепляющий камни, здорово выкрошился. Например, Тинал по таким трещинам в два счета залез бы наверх, мухой взлетел бы на стену. А то, что под силу простому смертному, под силу и адепту.
Стоп!
Сердце… легкие… колени дрожат… голова идет кругом…
Не знаю… что по ту сторону… не раскисать!
Что я теряю?
4
Заиграли трубы. Сквозь дымку белых кружев Инос увидела, как перед нею раскрылись двери. Медленно-медленно шла она, опираясь на пухлую руку принца Гаттараза. Сзади раздавался топоток резвых ножек маленьких пажей, впереди и по бокам видела она дрейфующие среди толпы белые айсберги… похожие на те, что иногда были видны из окон краснегарского замка. Все, больше никогда она их не увидит.
Она вплыла в высокую залу. До репетиции Инос никогда не видела, да что там не видела, не слышала даже, что существуют такие гигантские крытые помещения. Она поверила бы любому, кто сказал бы, что это самый большой зал во всей Пандемии.
Выше голову. Можно не улыбаться. Все равно никто не видит.
Вот стоят по обе стороны благороднейшие мужи Араккарана, все разряженные в пух и прах. Впереди всех – принцы, от мала до велика в зеленых одеждах. И все взгляды устремлены вперед, на нее никто не смотрит. Зачем смотреть на айсберг?
В окна высоко над головой били яркие солнечные лучи, но, вступая в неравную схватку с резным мрамором решеток, отражаясь от плоскостей и сфер, преломляясь на ребрах, они опускались долу молочным туманом.
Кругом одни мужчины. Кэйд должна быть на подиуме, играя роль посаженой матери невесты, а сбоку отгорожено место для сестер Азака, с которыми Инос до сих пор не довелось познакомиться. Эта женитьба считалась политическим актом: Азак выбрал в жены принцессу соседней страны, чтобы укрепить межгосударственный союз. Официально ее называли королевой, но кого обманут официальные титулы?
Терзая душу, жалобно запели незнакомую протяжную песнь цитры, кифары… идти медленней…
Впереди в конце зала с шумом распахнулись двери – конец зала как конец мира, где заканчивается подсчет Добру и Злу, где заканчивается все! Арка за аркой, колонна за колонной, и эхо шагов замирает над ними в вышине сводов. Точно так же растворятся эхом ее прошлые мечты.
Перед глазами мраморная дорожка – как замерзший канал – к самому помосту. Там должна проходить основная часть церемонии. В центре в глубине помоста стоял трон. На троне победно восседала Раша. Она даже была одета в королевский зеленый цвет, хотя и очень темного оттенка. И вот уже виден сквозь прозрачную чадру красный блеск ее глаз, изумруды и жемчуга, украсившие ее юное тело, малиновые ногти, вцепившиеся в подлокотники трона. В собственных глазах она была олицетворением молодости и красоты. И Инос по праву была такой же.
Традиции Зарка – в угоду ли женской красоте или материнству – давали женщине одну странную поблажку: на свадьбах на трон усаживалась женщина. Если бы была жива жена Азакова деда, то, если бы ей не назначили замену законным образом, это место занимала бы она. Но в этот момент не было законной султанши, поэтому трон должен был пустовать, пока Азак в конце церемонии не посадит на него свою невесту. Но Раша настояла, а Азак не особенно с нею спорил. Ее триумф был полный – старая шлюха сидела на троне Араккарана. Как же она, должно быть, торжествует!
По крайней мере, Раша не стала покушаться на королевскую перевязь, которая сияла сейчас на груди Азака. Он прошел в центр и остановился вполоборота, высокий, суровый, красивый. Дорогой Азак?
Бедный Азак! Ты уверен, что все твои унижения позади? Семь дней и семь ночей он выполнял свою эпитимию. Раша больше не тронет его. Или тронет? Никаких гарантий у Инос не было, обещаний ей никто не давал. Неужели придется делить мужа не только с гаремом матерей королевских отпрысков, но и с этой старой потаскухой?
А сегодня ночью? Кого ей придется заменять? Какие творить молитвы, чтобы помогли ей не разочаровать его в первую брачную ночь? Инос так хотелось его порадовать. Нужно довериться ему – у него, конечно, большой опыт.
Такой красивый, благородный, величественный. И любит ее. Что еще может желать девушка? Земля здесь богаче, чем в Краснегаре. Бог посулил ей счастливый конец…
Вот и ступеньки. Наверху стоит имам, древний, трясущийся и слюнявый. И Кар со своей неистребимой улыбкой на детском лице, верный телохранитель и первый вельможа. И юный принц Кваразак, гордо держащий зеленую подушку, слишком высокий для своего возраста. А на подушке – изящное золотое ожерелье, которое в Зарке означает начало замужней жизни. Инос попыталась было заменить ожерелье кольцом, как принято в Империи, но в Зарке предпочитали ожерелья. Когда Кэйд услышала об ожерелье, она очень расстроилась. Инос постаралась превратить все в шутку: мол, цепь весомее кольца, но обе подумали об одном и том же.
Вся заркианская церемония была гораздо весомее. Инос поднялась на две ступени. Повернулась к Азаку и при помощи Гаттараза опустилась на колени на специальную подушечку.
Умолкла музыка, публика рассаживалась.
Имам с книгой в руках заковылял к Инос. Азак прошел вперед несколько шагов. По одну руку его шел Кар, по другую малыш Кваразак.
Он не видит ее лица. Но неужели он не мог ей улыбнуться? Вон Кар улыбается.
Удивительно, как султан мог шевелиться под тяжестью всех навешанных на него драгоценностей. Один только изумрудный пояс чего стоит. Но пусть все видят: Азак абсолютный монарх в богатейшем государстве.
А Инос никто. Она повторяла это снова и снова.
Постепенно, словно пыль, улегся шум, и воцарилась тишина. Утихли шорохи, замер кашель. Напоследок в тишине одиноко скрипнул чей-то стул.
Имам прочистил горло. И начал.
Ответы Азака – четкие, ясные, как королевские указы. Он обещал многое: заботу, защиту. Любовь.
Теперь настала ее очередь. Инос старалась отвечать спокойно и громко, но не сорваться на крик.
И она пообещала все.
Кваразак вышел вперед с подушкой. Имам благословил ожерелье. А потом мальчик повернулся с подушкой к Азаку, и тот потянулся к ожерелью. Вечернее солнце осветило каждую золотую бусину.
Вдруг ожерелье уплыло из-под пальцев Азака, потому что мальчик обернулся на дверь. Теперь и Азак услышал то, что молодые ушки услышали раньше, и посмотрел туда же, а следом за ним и Кар…
Все тюрбаны в зале повернулись к двери. Что там за странный шум?
Далекий, но все ближе и ближе. Крики. Звон.
Звон мечей?
Азак взглянул на Рашу. Сквозь зеленое прозрачное кружево стало видно, что она нахмурилась.
Она соскочила с трона.
Литой, в завитушках засов разлетелся облаком блестящих осколков.
Двери распахнулись, как от удара чудовищной волны или молнии. А потом, крутанувшись в петлях, врезались в стены с таким грохотом, что у всех в зале во второй раз заложило уши. Под сводами перекатывалось эхо.
Золотое ожерелье соскользнуло на пол. Все взоры были прикованы к дверям.
В дверном проеме появился… круп громадного черного коня.
Вот с запада едет младой Лохинвар,
Могуч его конь и ужасен удар
Лишь синее небо его господин,
Он скачет без лат, и он скачет один
Так верен в любви, так бесстрашен в бою,
И нет ему равных в восточном краю
Скотт. Лохинвар
Часть четырнадцатая
Голоса и шум
1
На какое-то томительно долгое мгновение все застыли – от Раши и Азака до самой крошечной принцессы. Затаив дыхание, все следили за битвой, кипящей в дверном проходе.
Если этот конь и не был самим Злодеем, то уж точно одним из его братьев. Тем не менее человек, оседлавший его, управлялся с ним так же ловко, как художник со своей кистью. Даже Азак не смог бы так управлять скакуном. Личная королевская стража набрасывалась на пришельца целыми толпами, но человек и конь успешно отбивались и не подпускали их близко. Вокруг всадника – что это? Серебристый туман? Нет, это мелькает в воздухе его меч. Звон оружия. Конь кружится и цокает копытами по скользкому мрамору; весь он – от кончиков ушей до хвоста – в вихре сражения. Стражники боялись его даже больше, чем всадника.
Зрители повскакали со своих мест; загрохотали опрокидываемые стулья. Те, кто был ближе всех к дверям, проталкивался в глубь зала.
Одному из стражников достался полновесный удар копытом, и он грохнулся об стену. Чакрам просвистел в воздухе, словно смертоносный луч, но предполагаемая жертва отразила его мечом, парировала выпад справа, могучим ударом повергла наземь нападавшего слева и переломила вражеское копье. Тела валялись в беспорядке как снаружи, так и внутри комнаты; они уже начали образовывать кучи. Еще один человек вскрикнул, уронил меч и рухнул навзничь, в то время как конь сбил с ног еще двоих. Всадник увернулся от второго чакрама, и летучая смерть пронеслась над головами сотен людей, собравшихся в зале.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54