– В поселке совсем мало мужчин. Остальные, должно быть, отошли куда-нибудь в укромное местечко подальше отсюда и готовят нам веселую встречу».
Тем не менее Четвертый Охотник на Львов проводил женщин к шатру. Расстояние – всего сотня-другая шагов, самое большее. Что с ними могло приключиться? Встреча с визгливой дворняжкой? Но путь проходил мимо каменных хижин поселковых жителей, поэтому не стоило отпускать женщин одних, без сопровождающего. Кроме того, полагалось знать пароли, если останавливал часовой, а пароли – забота мужчин. Инос просто бесилась от такого отношения к женщине, но Кэйд такое отношение даже нравилось. Ей нравилось, когда с ней обращались как с хрупкой и беспомощной дурочкой. За годы, проведенные в Кинвэйле, она привыкла к этой роли.
Уже стало прохладно. Оазис располагался довольно-таки высоко в горах. По черному небу пустыни рассыпались звезды, такие низкие, что казалось, будто они заглядывают тебе через плечо. В величественной темноте этого звездного моря медленно плыли облака.
Четвертый Охотник довел их до шатра и, выполнив таким образом обещание, удалился, обнимая за талию свою возлюбленную Яртию, которая уже рассказала ему о своем вечернем выигрыше.
Инос и не думала входить в шатер. Она прислонилась спиной к стволу пальмы, сложила руки и с самодовольным видом сказала: «Ха!»
Кэйд теперь уже совсем расхотелось спать. Она ощущала тревогу. И чувствовала себя глупо.
– Не могла бы ты объясниться, дорогая? – спросила тетка, досадуя, что не может скрыть беспокойство.
Шумел ветер, он заглушал голоса, так что можно было тихонько поговорить, тем более что в других шатрах, похоже, уже спали.
– Попробую, – мрачно сказала Инос, – но не так-то просто говорить об этом, сама знаешь.
Да, непросто. Но ведь Кэйдолан думала об этом достаточно часто. Шейх Элкарас добился доверия Азака, а Азак, как правило, не доверял никому. Шейх убедил Иносолан пуститься в безумное бегство из Араккарана в пустыню – и хотя Инос часто была порывиста, но такой поступок даже ей казался нелепым. И наконец, шейх Элкарас, судя по всему, ухитрился избежать преследований со стороны Раши. Кто, кроме волшебника, способен на такое?
Из этого следовало однозначно, что Элкарас обладает колдовской силой. Или он украл Иносолан у султанши, чтобы сыграть в ту политическую ифу, в которую прежде играла она, или же он сам был ее приспешником, и Раша использовала его, чтобы спрятать в пустыне свой товар, пока сделка с Хранителями не будет завершена.
Конечно, шейх мог ифать на чьей угодно стороне, например, на стороне одного из Хранителей, например – и вероятнее всего – за Олибино, колдуна Востока. Но если так, почему они позволили Иносолан спокойно продолжать свое путешествие? Если она замешана в политику, то должна выступать как королева Краснегара, а не разгуливать по пустыне в роли мнимой жены мнимого Охотника на Львов. Караван бредет по пустыне уже много недель.
Но все это чертовски трудно передать словами.
– Думаю, что понимаю тебя, дорогая. Инос кивнула:
– Он, конечно, видел, где мы находимся. Но тали – это так невинно. И это не такое занятие, которое можно бросить, как только тебе захотелось спать. Он и сам клевал носом. У него был трудный день, и он не молод.
– Все это я и сама понимаю. Меня интересует другое: чего ты надеешься добиться?
– Неужели не ясно? Каждый вечер месяц за месяцем мы проваливаемся в сон, словно в дымном угаре.
– Езда на верблюде так утомительна.
– Но иногда мы не ехали, просто стояли. – Иносолан смолкла, несколько мгновений слышался только шелест пальмовых листьев на ветру, сонное хлопанье палаток да отдаленный собачий вой. – Помнишь, как Азак обжег тебя?
– Еще бы. До сих пор еще не все зажило.
Раз ночью Азак прикоснулся к руке Кэйдолан. На коже вздулся пузырь от ожога, но она не проснулась и крепко спала до самого утра, ничего не подозревая. С тех пор она внимательно следила за тем, чтобы его одеяло не лежало слишком близко.
– Так вот, – заключила Иносолан, – это был ненормальный сон!
Она поглядела вверх на танцующие пальмовые листья. Лицо ее размытым пятном бледнело в лунном свете. Она несколько раз глубоко вздохнула, будто наслаждаясь нежданной свободой. Стрекотали кузнечики, в загоне фыркали верблюды. Звенели их колокольцы – звук, ставший таким же привычным для Кэйдолан, как и шум прибоя за окнами замка в Краснегаре.
– Ну вот, теперь стало проще говорить, – сказала Иносолан. – Помнишь дверь наверху в башне Иниссо, как трудно было приблизиться к ней? Идиосинкразия, отвращение – так назвал это доктор Сагорн. Что ты теперь на это скажешь?
Кэйдолан оглянулась в темноте.
– Я хотела бы оказаться сейчас в удобном кресле. – Герцогиня увильнула от ответа, но и не солгала. Слишком стара она уже для верблюдов. Она уж и забыла, что это такое – мягкое сиденье.
– Глупости! – яростно выговорила Инос. – Хорошо, я скажу тебе, что думаю. Нас одурачили. Элкарас в сговоре с Рашей, и так всегда было. О Боже, у меня начинает болеть голова, когда я заговариваю об этом. Это же так просто, тетя! Она держит в своих руках всех людей от Краснегара до Араккарана, всю Пандемию, а мы вот так запросто вспрыгиваем на верблюдов и уезжаем в пустыню? Она сама хотела, чтобы мы убежали. Она все это устроила!
Кэйдолан вздохнула:
– Возможно, ты права.
– Это же очевидно!
– А что за тень ты видела? Помнишь, то привидение?
– Ах, Рэп. Он мертв. Мы знаем это. Но все же я думаю, что это было послание. От Раши. Или кого-то еще.
Конечно, она полагала, что призрака мог подослать сам Элкарас. Он никогда не встречал молодого фавна, но колдун, вероятно, умел вытягивать образы умерших из памяти других людей. Кто знает, на что способен волшебник.
– Он сказал, чтобы ты бежала.
– А мы сделали все наоборот – не двинулись с места. Мы решили, что порождение зла может дать только плохой совет. Именно так мы и рассуждали. Мы должны были так думать. Двойное надувательство! Конечно, это так. Почему же тогда мы об этом не догадались?
Кэйдолан снова вздохнула и поежилась. Она ломала голову над подобными вещами много-много раз, но никогда бы не решилась говорить об этом вслух. Да и не старалась даже. Она просто молилась сколько могла Богу Смирения.
– Колдовство! – победно выкрикнула Инос запретное слово. – Днем. Он заставлял нас бояться или стыдиться говорить об этом днем. А по ночам насылал на нас сонные чары. Однако по ночам легче разговаривать – ты заметила? Может, он устает или произносит заклинания по утрам, а к вечеру они слабеют? Сейчас, кажется, никаких чар нет.
– Да, ты дала нам возможность поговорить об этом. Надеюсь, ты ничего не скажешь Азаку?
– Почему же? – спросил Азак.
– Ох! – Кэйд подпрыгнула, как кролик, прижав ладони ко рту.
Несмотря на размеры, султан двигался бесшумно, словно паутинка на ветру. Интересно, как давно он стоял у нее за спиной – темный, большой, грозный, со звездами, отражающимися в глазах.
– Что именно нельзя говорить Азаку? – прорычал он. Кэйд пыталась успокоить свое трепещущее сердце. Даже днем при свете она побаивалась Азака.
– Может быть… вероятно… мы спим слишком… э… крепко, но это не относится к вам.
– Ясно. И это все?
– Э-э… все.
Если не считать того, что Азак так ненавидел Рашу, что мог бы не совладать с собой, узнав, что колдунья перехитрила его.
– М-м-м?.. – Азак переключил внимание на Иносолан, которая все еще стояла, прижавшись спиной к дереву. – Поздравляю! Вы его раскусили. Я этого не ожидал.
– Но он всего лишь человек.
– Так вы знали? – воскликнула Кэйдолан.
– Конечно. Инос же сказала, что это очевидно. Особенно по ночам. Впрочем, и днем тоже. Но это настолько абсурдно, что я не мог заставить себя заговорить об этом. Мне это известно уже не один месяц.
Инос и Кэйд хором охнули.
Все правильно – не один месяц. Герцогиня потеряла счет неделям, но два или даже три месяца… В отдалении позвякивали колокольцы верблюдов. Ночной воздух быстро остывал, становилось прохладно. Кэйд пожалела, что не накинула шаль из верблюжьей шерсти, но не идти же за ней. А потом ждать неведомо сколько, пока возобновится этот сумасбродный разговор.
Азак поглядел на нее:
– Это был несчастный случай, уверяю вас.
– О чем вы?
– Когда я обжег вам руку. Я пытался разбудить вас обеих, но ничего не получалось, тогда я сдался и больше не пробовал. Я даже думал о том, чтобы погрузить вас спящими на верблюдов и бежать, но не осмелился пойти на такой риск. Я испугался, что вы вообще не проснетесь. Но обжег я вас случайно.
Возможно! Но ведь он мог проверять не то, проснется она или нет, а действует ли еще проклятие Раши, из-за которого он не мог прикоснуться к женщине.
Азак шагнул к Иносолан, принцесса не шелохнулась.
– Вы раскусили его. Ну и что вы теперь собираетесь делать, голубка моя?
Сердце Кэйдолан было успокоилось, но теперь снова затрепетало. Позади нее хлопала на ветру палатка, тихонечко гудели натянутые веревки.
– Однажды мы пробовали бежать, – горько сказала Инос, – но ничего не вышло. Давайте уйдем теперь.
У Кэйд подогнулись колени, и она, даже не успев вспомнить о скорпионах, плюхнулась на коврик. О, где же ты, уютное мягкое кресло!
– Сейчас! – воскликнул Азак. Голос его, казалось, доносился откуда-то сверху, от самых звезд.
– Здесь. Разве вы не поняли? – Иносолан говорила быстро, словно пыталась убедить себя, а не его или боялась, что сама передумает. – Вот, например, почему… почему мы не заснули сегодня? Он считает, что ему не о чем беспокоиться. Он думает, что мы не решимся убежать от него здесь, в Гонлете.
«Это, безусловно, безумие», – решила Кэйд.
Азак, понизив голос, медленно заговорил:
– Есть еще и другая возможность. Колдунов можно обнаружить по той силе, которую они используют. Шейх показывал нам кольцо. Мог он, правда, и приврать, но все-таки он сказал, что это кольцо обнаружило действующих волшебников в Алакарне. Кажется, он сказал «магов». Здесь, на краю Империи, волшебников должно быть немало. А что, если… если колдун… опасается использовать свою силу так близко к Алакарне? А знаете, вы правы. Теперь об этом легче говорить.
Кэйдолан смолчала, хотя на языке у нее вертелась пословица импов, что красивыми словами котлету не посолишь. Все время они только тем и занимались, что болтали. Но Азак влюблен и потерял голову. Любое желание Инос для него равносильно закону.
– Вот и еще одна причина! – восторженно согласилась Инос. – Значит, наши шансы на побег повышаются. А что он сделает, когда проснется и увидит, что нас нет? Ничего! Сам он не может отправиться за нами, потому что тогда ему придется оставить караван на разграбление.
Большинство купцов и погонщиков приходились шейху родственниками.
– Он может послать в погоню Охотников на Львов, – возразил Азак. – По свежему следу любой Охотник без труда нас найдет.
Иносолан разочарованно воскликнула:
– Неужели нет никакой надежды? – Ее мольба могла толкнуть его на любое безумство. Будучи истинной женщиной, она отлично это осознавала. Хитрюга!
– Есть.
– Ты можешь справиться с ними? Как?
– Золото и обещания. Если они пойдут по дороге на Алакарну, а мы пойдем на север…
– На север? – Даже Иносолан испугалась. Азак не мог говорить всерьез.
Но султан не шутил.
– На северо-запад. Вы заметили развалины, которые мы проходили нынче днем? Большой город, очень старый. А города в горах всегда бывают вблизи перевалов. Значит, когда-то здесь был перевал. Дорога, возможно, разрушена, но проход должен быть.
– А разбойники?
– Если они где-то и есть, то на дороге в Алакарну.
– Да, пожалуй. Значит, на север. Ну что, рискнем?
– Я рискну. А вы?
Было ясно, что женщины примут вызов. Еще не услышав согласия Инос, Кэйд знала, что оно последует. Она поднялась на ноги и, не обращая внимания на жалобы старых суставов, начала высказывать свои аргументы. Все ее существо восставало против этого глупого плана.
– Инос, ваше величество, даже если мы правы и его чародейство… нас обманывает… по крайней мере, сейчас мы под его защитой. Это разбойничья страна, пользующаяся самой дурной славой. Господин, вы же только сегодня нам говорили, что…
– В той стороне они наверняка не станут рыскать. – В темноте голос Азака звучал ясно и уверенно. Потом он задумчиво прибавил: – Интересно, сколько легенд выдумали нарочно для того, чтобы караваны не блуждали в поисках дороги в обход Бойни.
Кэйд попробовала зайти с другой стороны.
– Но в Туме можно сгинуть навсегда.
– Не обязательно. Так поют трубадуры. Третий Охотник утверждает, что его отец переходил через Тум.
– Но что это даст? Самый верный и быстрый путь в Хаб…
– Наивернейший путь в Хаб – корабль из Алакарны, – возразила Инос. Голос ее дрожал от возбуждения. Временами логика ее подводила. – Но если мы все еще в лапах у Раши, она не даст нам даже близко подойти к кораблю в Алакарне. И конечно, никогда не позволит обратиться к Четверке.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54
Тем не менее Четвертый Охотник на Львов проводил женщин к шатру. Расстояние – всего сотня-другая шагов, самое большее. Что с ними могло приключиться? Встреча с визгливой дворняжкой? Но путь проходил мимо каменных хижин поселковых жителей, поэтому не стоило отпускать женщин одних, без сопровождающего. Кроме того, полагалось знать пароли, если останавливал часовой, а пароли – забота мужчин. Инос просто бесилась от такого отношения к женщине, но Кэйд такое отношение даже нравилось. Ей нравилось, когда с ней обращались как с хрупкой и беспомощной дурочкой. За годы, проведенные в Кинвэйле, она привыкла к этой роли.
Уже стало прохладно. Оазис располагался довольно-таки высоко в горах. По черному небу пустыни рассыпались звезды, такие низкие, что казалось, будто они заглядывают тебе через плечо. В величественной темноте этого звездного моря медленно плыли облака.
Четвертый Охотник довел их до шатра и, выполнив таким образом обещание, удалился, обнимая за талию свою возлюбленную Яртию, которая уже рассказала ему о своем вечернем выигрыше.
Инос и не думала входить в шатер. Она прислонилась спиной к стволу пальмы, сложила руки и с самодовольным видом сказала: «Ха!»
Кэйд теперь уже совсем расхотелось спать. Она ощущала тревогу. И чувствовала себя глупо.
– Не могла бы ты объясниться, дорогая? – спросила тетка, досадуя, что не может скрыть беспокойство.
Шумел ветер, он заглушал голоса, так что можно было тихонько поговорить, тем более что в других шатрах, похоже, уже спали.
– Попробую, – мрачно сказала Инос, – но не так-то просто говорить об этом, сама знаешь.
Да, непросто. Но ведь Кэйдолан думала об этом достаточно часто. Шейх Элкарас добился доверия Азака, а Азак, как правило, не доверял никому. Шейх убедил Иносолан пуститься в безумное бегство из Араккарана в пустыню – и хотя Инос часто была порывиста, но такой поступок даже ей казался нелепым. И наконец, шейх Элкарас, судя по всему, ухитрился избежать преследований со стороны Раши. Кто, кроме волшебника, способен на такое?
Из этого следовало однозначно, что Элкарас обладает колдовской силой. Или он украл Иносолан у султанши, чтобы сыграть в ту политическую ифу, в которую прежде играла она, или же он сам был ее приспешником, и Раша использовала его, чтобы спрятать в пустыне свой товар, пока сделка с Хранителями не будет завершена.
Конечно, шейх мог ифать на чьей угодно стороне, например, на стороне одного из Хранителей, например – и вероятнее всего – за Олибино, колдуна Востока. Но если так, почему они позволили Иносолан спокойно продолжать свое путешествие? Если она замешана в политику, то должна выступать как королева Краснегара, а не разгуливать по пустыне в роли мнимой жены мнимого Охотника на Львов. Караван бредет по пустыне уже много недель.
Но все это чертовски трудно передать словами.
– Думаю, что понимаю тебя, дорогая. Инос кивнула:
– Он, конечно, видел, где мы находимся. Но тали – это так невинно. И это не такое занятие, которое можно бросить, как только тебе захотелось спать. Он и сам клевал носом. У него был трудный день, и он не молод.
– Все это я и сама понимаю. Меня интересует другое: чего ты надеешься добиться?
– Неужели не ясно? Каждый вечер месяц за месяцем мы проваливаемся в сон, словно в дымном угаре.
– Езда на верблюде так утомительна.
– Но иногда мы не ехали, просто стояли. – Иносолан смолкла, несколько мгновений слышался только шелест пальмовых листьев на ветру, сонное хлопанье палаток да отдаленный собачий вой. – Помнишь, как Азак обжег тебя?
– Еще бы. До сих пор еще не все зажило.
Раз ночью Азак прикоснулся к руке Кэйдолан. На коже вздулся пузырь от ожога, но она не проснулась и крепко спала до самого утра, ничего не подозревая. С тех пор она внимательно следила за тем, чтобы его одеяло не лежало слишком близко.
– Так вот, – заключила Иносолан, – это был ненормальный сон!
Она поглядела вверх на танцующие пальмовые листья. Лицо ее размытым пятном бледнело в лунном свете. Она несколько раз глубоко вздохнула, будто наслаждаясь нежданной свободой. Стрекотали кузнечики, в загоне фыркали верблюды. Звенели их колокольцы – звук, ставший таким же привычным для Кэйдолан, как и шум прибоя за окнами замка в Краснегаре.
– Ну вот, теперь стало проще говорить, – сказала Иносолан. – Помнишь дверь наверху в башне Иниссо, как трудно было приблизиться к ней? Идиосинкразия, отвращение – так назвал это доктор Сагорн. Что ты теперь на это скажешь?
Кэйдолан оглянулась в темноте.
– Я хотела бы оказаться сейчас в удобном кресле. – Герцогиня увильнула от ответа, но и не солгала. Слишком стара она уже для верблюдов. Она уж и забыла, что это такое – мягкое сиденье.
– Глупости! – яростно выговорила Инос. – Хорошо, я скажу тебе, что думаю. Нас одурачили. Элкарас в сговоре с Рашей, и так всегда было. О Боже, у меня начинает болеть голова, когда я заговариваю об этом. Это же так просто, тетя! Она держит в своих руках всех людей от Краснегара до Араккарана, всю Пандемию, а мы вот так запросто вспрыгиваем на верблюдов и уезжаем в пустыню? Она сама хотела, чтобы мы убежали. Она все это устроила!
Кэйдолан вздохнула:
– Возможно, ты права.
– Это же очевидно!
– А что за тень ты видела? Помнишь, то привидение?
– Ах, Рэп. Он мертв. Мы знаем это. Но все же я думаю, что это было послание. От Раши. Или кого-то еще.
Конечно, она полагала, что призрака мог подослать сам Элкарас. Он никогда не встречал молодого фавна, но колдун, вероятно, умел вытягивать образы умерших из памяти других людей. Кто знает, на что способен волшебник.
– Он сказал, чтобы ты бежала.
– А мы сделали все наоборот – не двинулись с места. Мы решили, что порождение зла может дать только плохой совет. Именно так мы и рассуждали. Мы должны были так думать. Двойное надувательство! Конечно, это так. Почему же тогда мы об этом не догадались?
Кэйдолан снова вздохнула и поежилась. Она ломала голову над подобными вещами много-много раз, но никогда бы не решилась говорить об этом вслух. Да и не старалась даже. Она просто молилась сколько могла Богу Смирения.
– Колдовство! – победно выкрикнула Инос запретное слово. – Днем. Он заставлял нас бояться или стыдиться говорить об этом днем. А по ночам насылал на нас сонные чары. Однако по ночам легче разговаривать – ты заметила? Может, он устает или произносит заклинания по утрам, а к вечеру они слабеют? Сейчас, кажется, никаких чар нет.
– Да, ты дала нам возможность поговорить об этом. Надеюсь, ты ничего не скажешь Азаку?
– Почему же? – спросил Азак.
– Ох! – Кэйд подпрыгнула, как кролик, прижав ладони ко рту.
Несмотря на размеры, султан двигался бесшумно, словно паутинка на ветру. Интересно, как давно он стоял у нее за спиной – темный, большой, грозный, со звездами, отражающимися в глазах.
– Что именно нельзя говорить Азаку? – прорычал он. Кэйд пыталась успокоить свое трепещущее сердце. Даже днем при свете она побаивалась Азака.
– Может быть… вероятно… мы спим слишком… э… крепко, но это не относится к вам.
– Ясно. И это все?
– Э-э… все.
Если не считать того, что Азак так ненавидел Рашу, что мог бы не совладать с собой, узнав, что колдунья перехитрила его.
– М-м-м?.. – Азак переключил внимание на Иносолан, которая все еще стояла, прижавшись спиной к дереву. – Поздравляю! Вы его раскусили. Я этого не ожидал.
– Но он всего лишь человек.
– Так вы знали? – воскликнула Кэйдолан.
– Конечно. Инос же сказала, что это очевидно. Особенно по ночам. Впрочем, и днем тоже. Но это настолько абсурдно, что я не мог заставить себя заговорить об этом. Мне это известно уже не один месяц.
Инос и Кэйд хором охнули.
Все правильно – не один месяц. Герцогиня потеряла счет неделям, но два или даже три месяца… В отдалении позвякивали колокольцы верблюдов. Ночной воздух быстро остывал, становилось прохладно. Кэйд пожалела, что не накинула шаль из верблюжьей шерсти, но не идти же за ней. А потом ждать неведомо сколько, пока возобновится этот сумасбродный разговор.
Азак поглядел на нее:
– Это был несчастный случай, уверяю вас.
– О чем вы?
– Когда я обжег вам руку. Я пытался разбудить вас обеих, но ничего не получалось, тогда я сдался и больше не пробовал. Я даже думал о том, чтобы погрузить вас спящими на верблюдов и бежать, но не осмелился пойти на такой риск. Я испугался, что вы вообще не проснетесь. Но обжег я вас случайно.
Возможно! Но ведь он мог проверять не то, проснется она или нет, а действует ли еще проклятие Раши, из-за которого он не мог прикоснуться к женщине.
Азак шагнул к Иносолан, принцесса не шелохнулась.
– Вы раскусили его. Ну и что вы теперь собираетесь делать, голубка моя?
Сердце Кэйдолан было успокоилось, но теперь снова затрепетало. Позади нее хлопала на ветру палатка, тихонечко гудели натянутые веревки.
– Однажды мы пробовали бежать, – горько сказала Инос, – но ничего не вышло. Давайте уйдем теперь.
У Кэйд подогнулись колени, и она, даже не успев вспомнить о скорпионах, плюхнулась на коврик. О, где же ты, уютное мягкое кресло!
– Сейчас! – воскликнул Азак. Голос его, казалось, доносился откуда-то сверху, от самых звезд.
– Здесь. Разве вы не поняли? – Иносолан говорила быстро, словно пыталась убедить себя, а не его или боялась, что сама передумает. – Вот, например, почему… почему мы не заснули сегодня? Он считает, что ему не о чем беспокоиться. Он думает, что мы не решимся убежать от него здесь, в Гонлете.
«Это, безусловно, безумие», – решила Кэйд.
Азак, понизив голос, медленно заговорил:
– Есть еще и другая возможность. Колдунов можно обнаружить по той силе, которую они используют. Шейх показывал нам кольцо. Мог он, правда, и приврать, но все-таки он сказал, что это кольцо обнаружило действующих волшебников в Алакарне. Кажется, он сказал «магов». Здесь, на краю Империи, волшебников должно быть немало. А что, если… если колдун… опасается использовать свою силу так близко к Алакарне? А знаете, вы правы. Теперь об этом легче говорить.
Кэйдолан смолчала, хотя на языке у нее вертелась пословица импов, что красивыми словами котлету не посолишь. Все время они только тем и занимались, что болтали. Но Азак влюблен и потерял голову. Любое желание Инос для него равносильно закону.
– Вот и еще одна причина! – восторженно согласилась Инос. – Значит, наши шансы на побег повышаются. А что он сделает, когда проснется и увидит, что нас нет? Ничего! Сам он не может отправиться за нами, потому что тогда ему придется оставить караван на разграбление.
Большинство купцов и погонщиков приходились шейху родственниками.
– Он может послать в погоню Охотников на Львов, – возразил Азак. – По свежему следу любой Охотник без труда нас найдет.
Иносолан разочарованно воскликнула:
– Неужели нет никакой надежды? – Ее мольба могла толкнуть его на любое безумство. Будучи истинной женщиной, она отлично это осознавала. Хитрюга!
– Есть.
– Ты можешь справиться с ними? Как?
– Золото и обещания. Если они пойдут по дороге на Алакарну, а мы пойдем на север…
– На север? – Даже Иносолан испугалась. Азак не мог говорить всерьез.
Но султан не шутил.
– На северо-запад. Вы заметили развалины, которые мы проходили нынче днем? Большой город, очень старый. А города в горах всегда бывают вблизи перевалов. Значит, когда-то здесь был перевал. Дорога, возможно, разрушена, но проход должен быть.
– А разбойники?
– Если они где-то и есть, то на дороге в Алакарну.
– Да, пожалуй. Значит, на север. Ну что, рискнем?
– Я рискну. А вы?
Было ясно, что женщины примут вызов. Еще не услышав согласия Инос, Кэйд знала, что оно последует. Она поднялась на ноги и, не обращая внимания на жалобы старых суставов, начала высказывать свои аргументы. Все ее существо восставало против этого глупого плана.
– Инос, ваше величество, даже если мы правы и его чародейство… нас обманывает… по крайней мере, сейчас мы под его защитой. Это разбойничья страна, пользующаяся самой дурной славой. Господин, вы же только сегодня нам говорили, что…
– В той стороне они наверняка не станут рыскать. – В темноте голос Азака звучал ясно и уверенно. Потом он задумчиво прибавил: – Интересно, сколько легенд выдумали нарочно для того, чтобы караваны не блуждали в поисках дороги в обход Бойни.
Кэйд попробовала зайти с другой стороны.
– Но в Туме можно сгинуть навсегда.
– Не обязательно. Так поют трубадуры. Третий Охотник утверждает, что его отец переходил через Тум.
– Но что это даст? Самый верный и быстрый путь в Хаб…
– Наивернейший путь в Хаб – корабль из Алакарны, – возразила Инос. Голос ее дрожал от возбуждения. Временами логика ее подводила. – Но если мы все еще в лапах у Раши, она не даст нам даже близко подойти к кораблю в Алакарне. И конечно, никогда не позволит обратиться к Четверке.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54