Эбрамар хвалил, судил и объяснял, дополняя свой осмотр теоретическими и практическими указаниями в области науки, примененной обоими адептами.
По возвращении в пещеру разговор продолжался на ту же тему.
Супрамати показывал электрические снаряды, с помощью которых он ускорял развитие зародышей животных и растений, извлеченных из первобытной материи, добавив при этом, что не один раз пожалел о невозможности воспользоваться прямо таинственной эссенцией, которая могла в мгновение ока восстановить или создать вполне организм, как, например, дерево или даже человеческое тело.
– Но ты предписал нам идти медленным, научным путем, и мы старались не отступать от этой программы.
– Такое ограничение было необходимо для того, чтобы посвятить вас во все подробности работы механизма природы. А пользоваться первобытной материей относительно легко, – ответил с улыбкой Эбрамар.
– Да я вовсе не протестую против такого распоряжения, – мудрого и полезного, как всякое из твоих указаний, – ответил весело Супрамати. – Я хотел задать другой вопрос. Признавая
за первобытной материей свойство оживлять и восстанавливать, нельзя ли было бы при ее содействии предотвратить смерть планеты, оживить истощенные соки нашей земли. Это необыкновенное вещество до такой степени плодотворно, что достаточно будет бесконечно малых частиц, чтобы совершать настоящие чудеса. Нельзя ли сделать запасы жизненного эликсира в недоступных местах, и когда ослабнут или иссякнут внутренние источники, иным способом вдохнуть жизнь? Например, поливая землю, выращивать леса, возродить исчезнувшую растительность, хлеб что ли, для пропитания неимущих во время голода?
– Для всей планеты это было бы трудно; а местами такая помощь возможна. Но, во всяком случае, это будет искусственное оплодотворение, и как только запас первобытной материи, заложенный или впрыснутый в данное место, истощится, а возобновлять его неоткуда, все пойдет прахом и снова превратится в пустыню. Это была бы лишь гальванизация, а не воскрешение. Это ведь не человеческое тело; у организма планеты более сложные требования. Да и мы, выпивая жизненный эликсир, разве не умираем в первый момент, пораженные, словно молнией, силой страшной, поглощенной нами стихии? Только впоследствии совершается воскрешение, и обновленный организм готов служить нам почти беспредельное время. Помнишь жертву Нарайяны, Лилиану, тело которой он окунул в жидкость, заключавшую в себе первобытную эссенцию? Вспомни описание, как потом обновился ее организм.
– Да, учитель. В несколько месяцев она дошла до совершенной дряхлости и думала, что умирает от удара, а когда опомнилась, то снова сделалась молодой и сильной.
– Именно. Вот такие-то неполные смерть и воскрешение переживают планеты. Это то, что в индийских традициях называется «ночью Брамы».
Геологические перевороты потрясают планету, и жизнь как будто останавливается; а через некоторое время отдыха подкрепившая свои силы и обновленная земля принимается за прежнюю работу. И так до окончательной катастрофы, которая может быть ускорена или отдалена, смотря по тому, сберегут ли или расточат обитатели планеты силы матери-кормилицы, – закончил Эбрамар.
– Все это я понимаю, но мне кажется, что установленный на нашей планете порядок не рационален и способствует ее разрушению. Почему человечество, населяющее нашу планету, не может быть бессмертно, то есть жить планетной жизнью и, в известных пределах, получать свое духовное воспитание? Давая надлежащую дозу грудным детям, можно было бы создать новое поколение людей и воспитывать его в желаемых условиях, почему и совершенствование его подвигалось бы быстрее.
Ведь и грустно и невеликодушно смотреть, как человечества наследуют друг другу, одно другого ненужнее, ничтожнее, порочнее. Сколько проходит бесполезных и зловредных жизней; сколько печали и страданий, тяжких утрат, страшных происшествий переживают люди прежде, чем умереть; а затем сменяются столь же бесполезными и злыми существами.
Если планете предназначено жить тысячелетия, почему же не допустить, чтобы ее населяли люди здоровые, сильные, красивые и ученые? Одного флакона первобытной материи достаточно было бы для миллионов людей, а места всем хватит.
Возьмем даже нашу планету. Сколько сотен миллионов людей, сверх нынешнего населения, могла бы она прокормить! Сколько невозделанных земель можно было бы обработать; сколько островов, даже маленьких материков, можно было создать по мере роста населения. Ведь пространство, занимаемое океанами, громадно.
Супрамати говорил оживленно, а Эбрамар слушал его внимательно и не прерывая. Когда молодой человек умолк, маг улыбнулся и ответил, поглаживая свою черную бороду.
– Все тобою сказанное кажется справедливым и логичным, а между тем проект твой хромает со многих сторон.
Во-первых, кончится тем, что места все-таки не хватит на всех; во-вторых, ты забываешь, что наша земля есть школа, скажу мимоходом, довольно низкого сорта, куда духи приходят, чтобы бороться, работать и изощрять свои наклонности, как добрые, так и дурные. Как и во всякой школе, население на планете меняется, потому что необходимо освобождать вакансии для идущих снизу. В-третьих, ты не принимаешь в соображение, насколько разнообразны личности и что не всякий способен пройти «посвящение» вроде нашего; насколько оно трудно, вы знаете на опыте.
Чтобы достойно применять знание и могущество, какими вы обладаете, надо быть достойным их во всех отношениях. Представь себе, что делал бы человек преступный, одаренный бессмертием и страшным могуществом, которое дает наука?
– Ты прав, и мой прекрасный план оказался просто неосуществимой утопией, – произнес смущенно Супрамати.
– Отчего неосуществимой? Почем ты можешь знать, что опыт, о котором ты говорил, не был испробован где-нибудь в бесконечном пространстве? Позволь мне прибавить, что мысль человеческая не может изобрести что-либо несуществующее. Невозможное не может зародиться в мысли; значит, всякая идея, какой бы странной она ни казалась, где-нибудь существует, иначе мысль не могла бы сформулировать ее.
Итак, то, о чем ты говорил – существует, и чем более душа и мысль развиты, обработаны и гибки, тем разнообразнее будут представления о возможном; ибо для невозможного не существует вовсе ни выражения, ни сравнения. То, что можно создать, выразить и сформулировать в чистой идее, есть вещь существующая. Не здесь, может быть, но где-нибудь в ином месте вселенной, и – как я уже сказал – чем выше и развитее ум, тем шире его понимания о вероятном и возможном, которые он и выражает, как художник в фантастической картине.
– Ах! – прошептал Супрамати. – Если бы можно было понять весь механизм творения; понять и увидеть цель этого восхождения, кажущегося бесконечным; понять многое, что кажется странным, даже несправедливым, и победить сомнение и страх, внушаемые нам конечной целью, остающейся для нас неизвестной. А если этот путь к совершенству не имеет предела? Если это – закон круговращения, никогда не прерывающий своего действия: умирать, чтобы оживать и жить, чтобы умирать?
– Нет, друг мой, оживленно ответил Эбрамар. – Божественная мудрость верховного и неисповедимого Существа, из Которого все исходит и к Коему все возвращается, не может быть нелогичной. Несомненно, все идет по совершенному плану, но только мы еще не в состоянии понять и объять вселенную в целом. Не забывай, что перед нами бесконечность во всех направлениях. Кто может сказать, где кончается воздушный океан, по которому плавают миллиарды планетных систем и туманностей? Насколько нам известно, никто никогда не доходил до его пределов и, сколь ни велико доступное нам пространство, оно ничто в сравнении с целым. В этой необъятности наша несовершенная мысль всюду наталкивается на неведомое, смущается и пугливо спрашивает: «есть ли конец»? Но логика отвечает, что там, где царствует и правит столь мудрая, божественная и милосердная сила, господствует и совершенная справедливость; а когда мы победим последнее сомнение и пройдем последнюю ступень, тогда сила наша и наука найдут несомненно достойное применение.
Пока не будем искать то, чего нельзя найти, не будем стараться постичь непостижимое, а будем бодро работать в нашем маленьком царстве.
К тому же теперь вам предстоит не подниматься, а спускаться в область заурядного человечества. Но пора ехать, друзья мои! Проститесь с уголком, который обязан вам жизнью, и в путь.
Супрамати и Дахир молча повиновались и в несколько минут уложили в ящики флаконы с первобытной эссенцией и разную мелочь, которую хотели сохранить на память.
Окинув прощальным взором пещеру, где текла их странная жизнь, они пошли помолиться в последний раз перед алтарем, воздвигнутым их волею, над которым блестел лучезарный крест, – тот таинственный огонь, исшедший из недр камня, переместившегося по их велению.
После краткой, но горячей молитвы они медленным шагом направились к песчаному берегу, и тяжело было у них на сердце.
Никогда еще ни одно дерево, куст или цветок не казались им столь близкими и дорогими, как теперь, когда они покидали их навсегда.
– Не знаю, почему мне так тяжело расставаться с этим местом? Казалось бы, что это – просто место учения, испытания; а между тем у меня такое ощущение, как будто невидимые цепи приковывают меня к каждому предмету, – со слезами на глазах заметил Супрамати.
Но и Дахир торопливо отер свои влажные от слез глаза.
– Чувство ваше совершенно естественно, друзья мои, и неужели вы сами не догадываетесь, чем внушено оно? – возразил Эбрамар.
Цепи, ощущаемые вами, отлиты из вашей собственной силы и ваших излучений, из астрального огня вашего существа. К каждому кусту, к каждому предмету, вы привязаны светлой нитью вашей воли, а потому вы очутились точно в паутине, и разрыв этой флюидической сети для вас тяжел.
По мере приближения к берегу около адептов собралась многочисленная толпа. То были обитатели острова, пришедшие проститься с наставниками и покровителями, понимавшими их и всегда выказывавшими им любовь и заботившимися о них. В умных глазах животных отражалась тоска разлуки.
Дахир и Супрамати ласкали жавшихся к ним животных, целовали шелковистые головки птичек, садившихся к ним на руки, и потом вошли в лодку, которая навсегда уносила их из того места, где над их челом засияла звезда магов, первый цветок мистического венца высшего посвящения.
Глава шестая
Для отдыха Эбрамар отвез своих учеников в тот гималайский дворец, где Супрамати в первый раз увидал своего учителя и покровителя. Эбрамар сказал, что им следует немного подготовиться к мирской жизни, к платью, которое придется носить в Европе, изучить всеобщий язык – нечто вроде эсперанто, – принятый в качестве международного; одним словом, им необходимо подготовиться, прежде чем вступать в людскую толпу, не возбуждая к себе внимания.
Программа эта заметно опечалила молодых людей. Они так отвыкли от светской суеты и шума, чувствовали себя так хорошо в уединении, на лоне прекрасной природы, в той умственной деятельности, которая заставляла их забывать о времени, что сознание необходимости покинуть это мирное и роскошное убежище было им невыразимо тяжело.
– Скажи нам, учитель, почему должны мы непременно снова войти в среду заурядного человечества? Мы были бы так счастливы побыть здесь с тобой и, признаюсь, мне отвратительна самая мысль смешаться с невежественной, порочной и пошлой толпой, – сказал Супрамати, когда они, сидя на террасе, беседовали о предстоящем отъезде.
– Правду говоря, мы довольно давно покинули Европу, и там все должно было измениться, – и нравы, и обычаи; мы будем совершенно не на месте и не будем знать, как держать себя, – прибавил Дахир.
– Тебе, Дахир, следовало бы быть рассудительнее, так как ты уже производил подобные опыты, попав из XV в XIX век, и всегда, однако, успевал ориентироваться. Вместо тоге чтобы ободрить Супрамати, самого младшего из нас, ты поддерживаешь его уныние, – неодобрительно отозвался Эбрамар. Поймите, дети мои, что эластичная душа мага должна уметь гнуться и применяться ко всяким положениям и, кроме того, не может становиться совершенно чуждой человечеству. Предназначенная нам в будущем роль ставит необходимым условием, чтобы мы всегда оставались до некоторой степени в сношениях и соприкосновении с поколениями, сменяющими одно другое на земле. Это – основной закон нашего братства, всегда точно сохранявшийся. Наши члены появлялись в обществе как простые смертные, смешивались с толпой и следили за ее физическим и умственным развитием. Таким образом, это – обязанность, которую вы неизбежно должны исполнить и, я уверен, исполните так же добросовестно, как относительно оживления бесплодного острова, – закончил с улыбкой Эбрамар.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52