похожая на птицу, но с неподвижными
крыльями, около метра в длину и полуметра в ширину. Я попытался ее
сканировать, но ничего похожего на человеческое сознание не обнаружил.
- Это не птица, - сказал Квик. - Смотри, какая скорость и как оно
парит.
- Да, - согласился я с ним.
Квик открыл окно пошире и положил на него левую руку, а поверх
пристроил правую с пистолетом. Я постарался перекричать вой ветра:
- Не думаю, что от этого будет какая-нибудь польза.
- Пожалуй, стоит выяснить.
Он выстрелил. Раздался едва слышный звон.
...Я вспомнил зверя, который пробирался между скалами, а его острые
рога пытались дотянуться до моего живота. Всего в нескольких дюймах от
меня зверь начал раскачиваться из стороны в сторону, продолжая тяжело
ступать своими лопатовидными ногами, а его тело звенело, словно громадный
колокол, каждый раз, когда он натыкался на камни. Я почувствовал запах
высохших водорослей...
- Ему ничего не сделалось, - сказал Квик.
Пилот что-то спросил, и Квик крикнул ему в ответ:
- Поднимись повыше.
Мы начали набирать высоту.
- Бесполезно, - проворчал Квик через полминуты.
- Квик, я думаю, нам не удастся от него избавиться, - сказал я, - к
тому же он пока не сделал нам ничего плохого.
Квик кивнул и убрал пистолет. Закрыл окно.
- Наблюдает, да?
- Похоже.
- Наш или чужой?
- Чужой.
- С чего ты взял?
- Напомнил мне кое о чем - из далекого прошлого.
- И мы не будем его трогать?
- По-моему, у нас нет выбора.
Квик вздохнул и снова закурил.
Тварь следовала за нами всю ночь, все время, что мы летели над Конго.
Когда мы приземлились в первый раз - для заправки на каком-то совсем
примитивном аэродроме, которым пользовались, главным образом,
контрабандисты - так думал наш пилот, - похожая на птицу штука осталась
кружить в небе.
Стоило нам взлететь, наш преследователь снова занял наблюдательный
пост. Я ненадолго заснул, а когда проснулся, мы уже проносились над
Угандой, небо впереди стало светлеть. Я не чувствовал себя отдохнувшим, но
больше уже спать не мог. Наш спутник по-прежнему оставался порождением
ночи, утренний свет, казалось, не имел к нему никакого отношения. Каждый
раз он терпеливо ждал, когда мы делали остановки для заправки топливом, а
потом продолжал преследование, как только мы поднимались в воздух.
Когда мы пролетали над озером Виктория, окончательно рассвело. Я
решил провести разведку. И почувствовал нечто. Яркая, ослепительная
вспышка возникла всего на одно короткое мгновение и тут же пропала. Я съел
бутерброд и выпил чая. Теперь мы летели над Кенией. "Интересно, - подумал
я, - что это было... чего коснулся мой разум?" Неожиданно я почувствовал,
что нервничаю. Куда мы несемся и что я должен буду сделать? Сам по себе я
не мог представлять ни для кого никакого интереса - кроме телепатических
способностей, во мне не было ничего особенного. Хватит ли мне этого? Или,
может, я должен противостоять тому, что поджидает меня, превратившись в
одну из великих личностей, что побывали в моем разуме? Я с легкостью смогу
вновь до них добраться... Но я не имею ни малейшего представления о том,
кого из них следует выбрать.
Я смотрел на проносящуюся внизу Землю - зеленую, коричневую, желтую.
Квик тихонько посапывал в своем кресле. Заглянув в мысли пилота, я узнал,
что наша следующая - и конечная - остановка будет на побережье Сомали.

Соглядатай покинул нас и улетел на восток, когда мы приземлились и
пилот заглушил двигатель. Меня немного знобило - по-видимому, сказывались
усталость и напряжение. Ярко светило солнце, мы находились в самом центре
небольшой, совсем недавно расчищенной площадки. Неподалеку виднелась
новенькая хижина. Цистерны с горючим и хижина были прикрыты маскировочными
сетями. Механик и его помощник должны были вот-вот выйти на
импровизированное поле и заняться вертолетом: заправить его горючим и
проверить, все ли в порядке. Наш пилот заговорил с ними на суахили.
- Квик, я себя неважно чувствую, - сказал я.
- Могу себе представить. Ты плохо выглядишь. Попить не хочешь?
- Давай.
Я думал, что он имел в виду воду, но он достал из одного из своих
многочисленных карманов флягу и протянул мне.
Я сделал большой глоток бренди, закашлялся, поблагодарил его и вернул
флягу.
- Ты знаешь, что мы должны делать дальше? - спросил меня Квик.
Я знал. Напряжение, плохое самочувствие, беспокойство, любопытство,
все мои желания вдруг слились в одно болезненное стремление пойти именно в
ту сторону, где скрылись наши преследователи. Я снова ощутил присутствие,
которого коснулся совсем недавно и которое тогда ускользнуло от меня, - я
понял, что теперь должен сам идти вперед.
Я повернул на восток и пошел в сторону моря: оно промелькнуло под
нами, когда мы заходили на посадку. Да, я все делаю правильно. Напряжение
немного отпустило.
Неожиданно рядом возник Квик, который попытался схватить меня за
плечо.
- Эй, приятель! Куда это ты собрался?
- Туда, - ответил я ему, не обращая внимания на его руку. - Оставайся
здесь. Ты сделал свою работу.
- Нечего болтать! Я твой телохранитель до тех пор, пока Лидия не
скажет, что я свободен. - Он пошел рядом со мной. - Ну, что случилось?
- Я знаю, куда должен идти.
- Отлично. Мог бы и мне сказать.
- Пожалуй, тебе не следует идти со мной.
- Почему?
- Ты можешь пострадать.
- Знаешь, я рискну. Я должен убедиться, что ты благополучно
доберешься... куда там тебе нужно.
- Ладно. Но учти, тебя предупредили.
Сквозь кустарник проходила узкая дорожка, по которой мы и пошли.
Тропинка повернула направо, но мы не последовали за ней. Теперь кусты
росли не так густо, и продвигаться вперед стало совсем не трудно.
Некоторое время мы шли под уклон.
- К воде? - спросил Квик.
- Кажется, да.
- Ты сказал, что я могу пострадать. Не мог бы ты уточнить, какая
опасность нам угрожает?
- Не мог бы. Потому что сам не знаю. Просто чувствую - и все. На
самом деле им нужен только я.
- Кому "им"?
- Понятия не имею.
Спуск стал более крутым. Меня лихорадило, но теперь я смотрел на
себя, словно со стороны. Точно мое тело превратилось в нечто вроде
почтовой станции, приют самых разнообразных разумов, где и мое собственное
сознание - всего лишь временный посетитель, готовый в любой момент
освободить территорию для того, кто прибудет следом. Я продолжал
спускаться вниз, время от времени помогая себе руками в тех местах, где
спуск был особенно трудным.
- Деннис, мы должны немного передохнуть, - сказал Квик.
- Нет, нужно идти вперед.
- Ты уже задыхаешься и порезал руку. Сядь. Вот сюда! - Он показал на
плоский камень.
- Нет.
Тогда он схватил меня за плечи и насильно усадил на камень, о котором
говорил.
- Выпей немного воды. - Квик передал мне флягу. - А теперь покажи
руку.
Я пил воду, а Квик перевязывал мне руку. Затем он закурил и поправил
кобуру так, чтобы можно было быстро выхватить пистолет.
- Вряд ли Лидия будет довольна, если ты доберешься туда в плохом
состоянии.
- Это не имеет никакого значения, Квик. Меня зовет кто-то, он
заставляет меня сожалеть о каждом потраченном зря мгновении - вот как
сейчас. Устану я физически или нет, не важно. Их интересует мое сознание.
- Нельзя недооценивать значение собственного тела, Деннис. Ты можешь
выполнять самые разнообразные умственные упражнения - но сейчас столько
болтают о психосоматике, что иногда мне кажется: они забывают о
взаимосвязи всех процессов. Если ты хочешь, чтобы твой разум находился в
хорошей форме для того испытания, что тебя ждет, следует подумать немного
и о физиологии.
- Знаешь, в данный момент я просто не в состоянии рассуждать подобным
образом.
- В таком случае я сделал правильно, что пошел с тобой.
Мы отдыхали еще несколько минут.
А потом Квик погасил сигарету и кивнул мне. Тогда я поднялся на ноги
и стал спускаться вниз по склону. Решил ни о чем не думать.
Я больше ничего не чувствовал и уже не доверял своему интеллекту.
Просто сосредоточился на движении в том направлении, откуда до меня
доносился призыв, с каждым новым шагом становившийся все более
настойчивым. Я понял, что больше не могу принимать никаких самостоятельных
решений, а должен просто выполнять то, что мне велят. Либо это ощущение
привнесено в мое сознание давным-давно Лидией, либо оно оказалось
единственно возможной реакцией организма, страстно желающего выжить, -
этого я не узнаю никогда.

Человек спешит на поляну, по которой совсем недавно прошла его
спутники. В самом центре поляны небольшое скопление скал...
Он выходит на открытое место и направляется к скалам. Услышав раскаты
грома у себя за спиной, он понимает, что вряд ли успеет сбросить
что-нибудь на голову своего преследователя.
Он несется к крошечному углублению в скале, забирается внутрь и,
сжавшись, поворачивается.

- Мы вышли на ровное место, но заросли стали более густыми. Однако
мне удалось отыскать тропинку, и мы двинулись по ней вперед. Примерно
минут через двадцать листва поредела, а дорожка повела нас куда-то вниз.
Довольно быстро тропинка затерялась среди низкого кустарника и сухой
травы. Но я знал, куда нужно идти - лучше, чем прежде, потому что сила
призыва продолжала нарастать. Я повернул направо, туда, где почва была
песчаной.
Наконец мы подошли к холму и взобрались на него. Теперь мы видели
море - в двух милях от нас - зеленое, искрящееся в солнечных лучах.
Древние. Море и эта земля.
Я на мгновение остановился, потому что впервые подумал о времени.
Наверное, причиной был мой возраст: я прожил на свете еще недостаточно
долго, чтобы иметь собственную историю; поэтому я и не предавался
размышлениям о природе времени применительно к себе самому. Что же
касается тех, других жизней, к которым я прикоснулся, находясь на Луне, то
время, разделявшее нас, не имело для меня принципиального значения,
поскольку я мог дотянуться до них так же, как если бы они сидели в одной
со мной комнате. Но сейчас... вода и скалы по-новому рассказали мне о
геологической хронологии, совсем не так, как это представлялось на Луне.
Там я видел весь мир, ослепительно яркий и прекрасный. Я находился слишком
далеко от него, да и мои тогдашние ощущения были такими новыми... Я
смотрел на Землю скорее как на небесный артефакт, выполненный чьей-то
искусной рукой и существующий лишь в настоящем времени. А сама Луна...
неподвижная, лишенная воздуха... место, где остановилось время, где не
действует ни один закон...
Так что представшая моим глазам картина заставила меня впервые
самостоятельно задуматься о древности нашего мира, о его... жизни. О
вмешательстве в жизненные процессы Земли. Неожиданно, глядя на игру
светотени на воде в этом отдаленном древнем уголке Африки, я понял, что
меня толкает вперед не просто какая-то сила, с которой я не в состоянии
справиться. Даже не чувство долга, хотя оно, конечно, переполняло мою
душу. Я ощутил непреодолимое желание сделать что-нибудь, чтобы сохранить
древние воды и земли моего мира, противостоять запланированному
загрязнению, которое губит его вот уже многие века - может быть, с тех
пор, как в Моанде начал действовать погасший со временем ядерный реактор.
А еще я понял, что, возможно, именно ему обязан своими выдающимися
телепатическими способностями. И все же я должен стать больше чем просто
заводной игрушкой. Как и все мы, иначе жизнь потеряет смысл. Смуглолицый
человек сказал Ван Дайну, что ответ на то, что сотворили люди, ответ, к
которому больше никто не относится всерьез, - телеологический - является
единственно правильным. Нам навязали царство идей детерминизма. Только
разрушив его, мы сможем спасти наш дом, наши жизни...
Теперь то, что я должен был сделать, стало и моим желанием тоже.
"Но скажи мне... А что-нибудь когда-нибудь предпринималось?"
Не сводя глаз с моря, я бросился вниз по склону холма. Серовато-бурый
берег был усеян мелкими и крупными камнями, украшенными клочьями белой
пены. Ветер доносил соленый морской воздух. Внизу, слева от меня, в море
уходила тонкая, похожая на вытянутый палец, полоска суши. Я не видел, что
лежало за ней.
Минут через пятнадцать мы уже шагали по песку и мелким камешкам,
стараясь обойти эту полоску земли. Я слышал крики птиц, плеск волн,
чувствовал холодный, порывистый ветер на своем лице...
"Ветер продолжает дуть, мир продолжает жить, как если бы меня вовсе
не было на свете.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23