И это несмотря на то, что естествознание всеми своими открытиями обязано именно этому колоссальному явлению человеческого духа. – Наркес говорил медленно и неторопливо, тут же по ходу речи взвешивая каждое сказанное слово, – Человечеству оказалось гораздо легче выйти в космос и совершить множество полетов к иным планетам, чем изучить свой мозг. Настолько трудна эта задача. Проблема же гениальности, как известно, является венцом науки о мозге. Именно этим можно объяснить то, что в современной мировой литературе, научной и художественной вместе, проблеме гениальности посвящено всего лишь около шести-семи трудов… Чтобы не вдаваться в сложную и сугубо специфическую биохимическую природу гениальности, чему, как вы знаете, в некоторой степени был посвящен мой труд «Проблема гениальности и современное естествознание» и в более полном объеме трактат «Биохимическая индивидуальность гения», коротко скажу следующее. Гениальность я рассматриваю как результат постоянного гипертрофированного преобладания доминанты возбуждения в центре тех или иных способностей. Говоря другими словами, в основе каждой уникальной мысли лежит соответствующая ей в химическом отношении молекула. Отчетливо осознавая это, я долгое время стремился найти пути, воздействующие на биохимическую природу способностей человека. Несколько таких попыток было предпринято и в других странах, например, в Америке и в Японии, – сказал Наркес. – Но эти отдельные исследователи, на мой взгляд, пошли по ложному пути. С помощью химических средств они пытались воздействовать на способности человека в период утробного его развития. В результате дети становились вундеркиндами, но едва доживали до юношеского возраста. К этому времени они полностью истощали все свои физические и духовные ресурсы, ибо жизнь каждого такого индивидуума, начиная с эмбрионального периода, насильственно направлялась в другое русло и развивалась слишком интенсивно, чем это может допустить человеческая природа. Я решил пойти по другому, более надежному пути. Самым главным условием в этом эксперименте я считал сохранение естественного утробного и отроческого развития организма. Даже в отрочестве организм еще слишком слаб и хил и не способен выдержать тех колоссальных умственных нагрузок, которые неизбежны в таких экспериментах. Но уже в период полного формирования организма человека можно без всякого риска вмешиваться в его физическую и умственную жизнь. В возрасте семнадцати-восемнадцати лет, предшествующем наиболее благоприятному для творчества возрасту от двадцати до сорока, «акме», как говорили древние, он способен выдержать любые нагрузки, стать талантливым и прожить столько, сколько прожили самые большие долгожители из гениев и даже больше. Тициан, как известно, прожил до девяносто пяти лет и умер не от старости и слабости, а от холеры. Гете – до восьмидесяти трех лет. Лев Толстой – до восьмидесяти двух лет. В будущем, безусловно, этот жизненный порог можно будет отодвинуть дальше. – Наркес говорил по обыкновению спокойно и уверенно.
– Таким образом, я решил обратиться к естественным ресурсам самого организма человека. «Каждый рождается гением», – утверждает Гельвеций. Но в силу тех или иных обстоятельств человек не может развить задатки, заложенные в нем природой. То есть не может развить в себе врожденный рефлекс цели – инстинктивное стремление живого существа к поиску нового – новых знаний, новой информации, а также творческий инстинкт, теснейшим образом связанный с рефлексом цели. Чтобы воздействовать на эти изначальные свойства человека, я решил обратиться к гипнозу, к этому могучему и вместе с тем универсальному средству воздействия на глубинные механизмы психики личности, на всю его психофизику на молекулярном и субмолекулярном уровнях. Нет нужды здесь говорить о том, какое влияние имеет постгипнотическое внушение на течение циклических процессов в организме, в саморегуляции этих процессов, а также на изменения психофизиологических состояний организма на разных уровнях корреляций его жизнедеятельности. Хочется сказать и о том, что современная наука при всех ее прошлых больших достижениях находится всего лишь на подступах ко многим тайнам организованного вида «homo sapiens».
Постараюсь пояснить эту мысль конкретнее. Гипноз, применяемый с целью стимулирования и усиления способностей человека с ординарным генотипом, по сути дела то же самое, что и самогипноз выдающихся личностей, которые долгие годы, гипнотизируя себя своими понятиями и представлениями о неких высших состояниях человеческого духа, постоянно внушая себе, что они способны достичь их, стремятся к великой цели и в конце концов достигают ее. Правда, рефлекс цели и творческий инстинкт у них получают стимулы для развития изнутри, от благодатной основы генетики их интеллекта. В случае же гипноза с человеком с ординарным генотипом мы воздействуем на рефлекс цели и творческий инстинкт извне, путем стимуляции. В этом и вся разница. Таким образом, гипноз с усилением ординарных способностей и самогипноз выдающихся людей – это как бы две стороны одной медали.
В конечном счете, гипноз – это тоже самовнушение. И в том и в другом случае формулы цели проникают в подсознание человека и становятся программой его дальнейшего поведения, И в том и в другом случае массированное развитие конвергентного мышления неизбежно приводит к развитию дивергентного мышления. И в том и в другом случае можно получить абсолютно одинаковые результаты. Здесь, на мой взгляд, и спрятан один из нескольких ключей к тайнам человеческого естества и психики. Мы уделяем должное внимание изучению космических пространств и так мало обращаем внимания на космос внутри нас… Если удастся путем стимуляции достичь значительного усиления способностей, заложенных природой в каждом человеке, я думаю, станет понятным, какими грандиозными темпами пойдет вперед развитие всех наук и искусств и вообще всех сторон общественной жизни, и какова будет прибыль во всех сферах, которую общество получит в результате этого.
Все мы сейчас являемся свидетелями такой тревожной картины. Объем научных публикаций удваивается каждые пятнадцать лет. Чтобы обеспечить растущий научный фронт, надо в течение каждых пятнадцати лет вдвое увеличивать число ученых. Но человечество не растет так быстро, ему для удвоения требуется лет тридцать пять – сорок. Нетрудно подсчитать, что уже к середине нашего двадцать первого века всех на свете мужчин, женщин, стариков и детей не хватит на маршевые батальоны для научного фронта. Но главное мне видится даже не в этом, а в другом. Грандиозный эпос познания от первых каменных орудий до сложнейших гигантских современных механизмов и аппаратов, от первых утлых лодчонок с мореплавателями, бороздивших океаны с целью установить очертания материков, до современных космических кораблей, весь этот эпос познания свидетельствует о том, что постоянно менявшиеся требования цивилизации изменяли не только общественную, но и физическую природу человека. Подобно тому, как в истории геологических изменений мы видим постоянно новые требования, налагаемые на различные породы животных. Естественно, что эти изменения в физической природе человека в первую очередь касались его главного органа – головного мозга, который в свою очередь навязывал свой диктат всему организму. Это подтверждается и экспериментальными данными. Благодаря многолетним исследованиям выдающегося советского ученого академика И. Н. Филимонова выяснилось, что территория коры больших полушарий мозга подразделяется на разные в генетическом отношении зоны. Существует новая кора, старая древняя и, наконец, межуточная. Чем совершеннее высшая нервная деятельность животного, тем сильнее у него развита новая кора. У ежа, например, она составляет только 32,4% всей территории коры, у собаки – 84,2%, у человека же она занимает 95,6% всей поверхности полушарий. Эти данные говорят о прогрессирующем развитии именно новой коры. В музее эволюции мозга в Институте мозга каждый при желании может проследить развитие мозга животных и человека, увидеть, как усложнялся его внешний вид, и тут же, на срезах, – как происходило изменение его микроскопического строения.
У некоторых может возникнуть вопрос: зачем же искать пути стимуляции мозга, если он сам способен эволюционировать? Дело в том, что эволюция эта протекает чрезвычайно медленно, о микронных масштабах, в течение многих тысячелетий. Поэтому связывать все наши надежды с естественной эволюцией мозга, которую точнее будет назвать приспособительной эволюцией мозга, нет никаких оснований. Стремительно развивающаяся цивилизация, гигантский, постоянно растущий поток информации, научно-технический прогресс, нарастающий с головокружительной быстротой, и исследование внеземных миров предъявляют к человеку все более сложные и новые требования. Эти требования нельзя будет удовлетворить духовным уровнем нашего сегодняшнего дня. Цивилизация грядущего будет нуждаться в гигантах мысли и дела. И мы должны и обязаны решить эту проблему сегодня. Я не хочу останавливаться здесь на том, какое социальное, философское и, главным образом, нравственное значение имеет решение проблемы совершенной, творческой, могучей в интеллектуальном плане личности, впервые получившей по-настоящему все возможности для всестороннего и гармонического развития. Я хочу сказать только о том, что это единственный путь, благодаря которому мы сможем сделать маршевые батальоны для науки мощными и боеспособными.
Таковы коротко мои основные соображения по этому вопросу, – закончил Наркес и обвел взглядом ученых, слушавших его выступление с большим вниманием.
После того, как он сел, с места неторопливо поднялся Карим Мухамеджанович Сартаев.
– Товарищи, – начал он, глядя в сторону президента. – Наркес Алданазарович не поставил в известность о готовящемся эксперименте ни общее собрание биологического отделения, ни даже членов бюро отделения. Проблема эта вынесена сразу на обсуждение членов президиума. Обстоятельство это я объясняю чрезмерной уникальностью товарища Алиманова. – В голосе Карима Мухамеджановича послышалась плохо скрываемая насмешка. – Но, оставляя в стороне этот, не совсем благовидный с точки зрения этики советского ученого, поступок, перейду к главному.
Наркес Алданазарович нарисовал перед нами величественные перспективы, которые открывает перед человечеством неограниченное могущество разума, в случае если оно будет достигнуто. Проблема эта и раньше волновала многих людей, но в плане абстрактных философских размышлений. Теперь же, насколько я понимаю, речь идет о реальном воплощении се в жизнь. Но допустим, что открытие это уже совершено. Не только каждый желающий, но и все станут талантливыми. Человек, лишенный всяких талантов, станет уникальным явлением, таким, каким сейчас является гений. Бездарность в окружении талантов. Тема, безусловно, занятная для размышления, но только на первый взгляд. Представим себе такое будущее, населенное тысячами талантливых людей, каждый из которых будет совершенной и гармонически развитой личностью, мастером и виртуозом своего дела. Не нарушится ли равновесие в природе? Не нарушатся ли извечные законы ее, требующие определенного соотношения сильных и слабых? Нужно ли такое открытие? Не является ли это наукой для науки? Не станут ли люди с многократно усиленным интеллектом гениальными роботами, о которых часто пишут фантасты? Не лишатся ли они полностью высокой нравственности, которая является главным мерилом личности в нашем обществе? Множество вопросов возникает у меня в связи с этим экспериментом. В капиталистических странах, о которых упоминал Наркес Алданазарович, целенаправленные действия по развитию плода в утробном периоде производятся только отдельным, избранным женщинам. А стимулирование способностей, кому его будут делать у нас? Только ли избранным или всем желающим? Если всем желающим, то мы придем к абсурду. Если только избранным, то мы затрагиваем очень щекотливый нравственный вопрос…
Наркес, казалось, внимательно слушал выступление Карима Мухамеджановича. На самом же деле он совершенно не слушал его слов. Он наперед и наизусть знал, что может сказать о нем пожилой ученый. Слегка наклонив голову вперед и глядя перед собой на зеленое сукно длинного Стола, он пытался определить по интонации голоса, по отдельным паузам и ритму речи ту степень ненависти к себе, которая одна только и вкладывала в предельно лаконичные слова Сартаева единственные в своей неотразимости доводы.
– Благодаря эксперименту Алиманова интеллект человека возрастет в неизмеримой степени, – продолжал между тем Карим Мухамеджанович. – Но можем ли мы быть уверенными в том, что гениальный разум, выдающиеся интеллектуальные способности, приобретенные искусственным путем, не обернутся против нас самих?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42
– Таким образом, я решил обратиться к естественным ресурсам самого организма человека. «Каждый рождается гением», – утверждает Гельвеций. Но в силу тех или иных обстоятельств человек не может развить задатки, заложенные в нем природой. То есть не может развить в себе врожденный рефлекс цели – инстинктивное стремление живого существа к поиску нового – новых знаний, новой информации, а также творческий инстинкт, теснейшим образом связанный с рефлексом цели. Чтобы воздействовать на эти изначальные свойства человека, я решил обратиться к гипнозу, к этому могучему и вместе с тем универсальному средству воздействия на глубинные механизмы психики личности, на всю его психофизику на молекулярном и субмолекулярном уровнях. Нет нужды здесь говорить о том, какое влияние имеет постгипнотическое внушение на течение циклических процессов в организме, в саморегуляции этих процессов, а также на изменения психофизиологических состояний организма на разных уровнях корреляций его жизнедеятельности. Хочется сказать и о том, что современная наука при всех ее прошлых больших достижениях находится всего лишь на подступах ко многим тайнам организованного вида «homo sapiens».
Постараюсь пояснить эту мысль конкретнее. Гипноз, применяемый с целью стимулирования и усиления способностей человека с ординарным генотипом, по сути дела то же самое, что и самогипноз выдающихся личностей, которые долгие годы, гипнотизируя себя своими понятиями и представлениями о неких высших состояниях человеческого духа, постоянно внушая себе, что они способны достичь их, стремятся к великой цели и в конце концов достигают ее. Правда, рефлекс цели и творческий инстинкт у них получают стимулы для развития изнутри, от благодатной основы генетики их интеллекта. В случае же гипноза с человеком с ординарным генотипом мы воздействуем на рефлекс цели и творческий инстинкт извне, путем стимуляции. В этом и вся разница. Таким образом, гипноз с усилением ординарных способностей и самогипноз выдающихся людей – это как бы две стороны одной медали.
В конечном счете, гипноз – это тоже самовнушение. И в том и в другом случае формулы цели проникают в подсознание человека и становятся программой его дальнейшего поведения, И в том и в другом случае массированное развитие конвергентного мышления неизбежно приводит к развитию дивергентного мышления. И в том и в другом случае можно получить абсолютно одинаковые результаты. Здесь, на мой взгляд, и спрятан один из нескольких ключей к тайнам человеческого естества и психики. Мы уделяем должное внимание изучению космических пространств и так мало обращаем внимания на космос внутри нас… Если удастся путем стимуляции достичь значительного усиления способностей, заложенных природой в каждом человеке, я думаю, станет понятным, какими грандиозными темпами пойдет вперед развитие всех наук и искусств и вообще всех сторон общественной жизни, и какова будет прибыль во всех сферах, которую общество получит в результате этого.
Все мы сейчас являемся свидетелями такой тревожной картины. Объем научных публикаций удваивается каждые пятнадцать лет. Чтобы обеспечить растущий научный фронт, надо в течение каждых пятнадцати лет вдвое увеличивать число ученых. Но человечество не растет так быстро, ему для удвоения требуется лет тридцать пять – сорок. Нетрудно подсчитать, что уже к середине нашего двадцать первого века всех на свете мужчин, женщин, стариков и детей не хватит на маршевые батальоны для научного фронта. Но главное мне видится даже не в этом, а в другом. Грандиозный эпос познания от первых каменных орудий до сложнейших гигантских современных механизмов и аппаратов, от первых утлых лодчонок с мореплавателями, бороздивших океаны с целью установить очертания материков, до современных космических кораблей, весь этот эпос познания свидетельствует о том, что постоянно менявшиеся требования цивилизации изменяли не только общественную, но и физическую природу человека. Подобно тому, как в истории геологических изменений мы видим постоянно новые требования, налагаемые на различные породы животных. Естественно, что эти изменения в физической природе человека в первую очередь касались его главного органа – головного мозга, который в свою очередь навязывал свой диктат всему организму. Это подтверждается и экспериментальными данными. Благодаря многолетним исследованиям выдающегося советского ученого академика И. Н. Филимонова выяснилось, что территория коры больших полушарий мозга подразделяется на разные в генетическом отношении зоны. Существует новая кора, старая древняя и, наконец, межуточная. Чем совершеннее высшая нервная деятельность животного, тем сильнее у него развита новая кора. У ежа, например, она составляет только 32,4% всей территории коры, у собаки – 84,2%, у человека же она занимает 95,6% всей поверхности полушарий. Эти данные говорят о прогрессирующем развитии именно новой коры. В музее эволюции мозга в Институте мозга каждый при желании может проследить развитие мозга животных и человека, увидеть, как усложнялся его внешний вид, и тут же, на срезах, – как происходило изменение его микроскопического строения.
У некоторых может возникнуть вопрос: зачем же искать пути стимуляции мозга, если он сам способен эволюционировать? Дело в том, что эволюция эта протекает чрезвычайно медленно, о микронных масштабах, в течение многих тысячелетий. Поэтому связывать все наши надежды с естественной эволюцией мозга, которую точнее будет назвать приспособительной эволюцией мозга, нет никаких оснований. Стремительно развивающаяся цивилизация, гигантский, постоянно растущий поток информации, научно-технический прогресс, нарастающий с головокружительной быстротой, и исследование внеземных миров предъявляют к человеку все более сложные и новые требования. Эти требования нельзя будет удовлетворить духовным уровнем нашего сегодняшнего дня. Цивилизация грядущего будет нуждаться в гигантах мысли и дела. И мы должны и обязаны решить эту проблему сегодня. Я не хочу останавливаться здесь на том, какое социальное, философское и, главным образом, нравственное значение имеет решение проблемы совершенной, творческой, могучей в интеллектуальном плане личности, впервые получившей по-настоящему все возможности для всестороннего и гармонического развития. Я хочу сказать только о том, что это единственный путь, благодаря которому мы сможем сделать маршевые батальоны для науки мощными и боеспособными.
Таковы коротко мои основные соображения по этому вопросу, – закончил Наркес и обвел взглядом ученых, слушавших его выступление с большим вниманием.
После того, как он сел, с места неторопливо поднялся Карим Мухамеджанович Сартаев.
– Товарищи, – начал он, глядя в сторону президента. – Наркес Алданазарович не поставил в известность о готовящемся эксперименте ни общее собрание биологического отделения, ни даже членов бюро отделения. Проблема эта вынесена сразу на обсуждение членов президиума. Обстоятельство это я объясняю чрезмерной уникальностью товарища Алиманова. – В голосе Карима Мухамеджановича послышалась плохо скрываемая насмешка. – Но, оставляя в стороне этот, не совсем благовидный с точки зрения этики советского ученого, поступок, перейду к главному.
Наркес Алданазарович нарисовал перед нами величественные перспективы, которые открывает перед человечеством неограниченное могущество разума, в случае если оно будет достигнуто. Проблема эта и раньше волновала многих людей, но в плане абстрактных философских размышлений. Теперь же, насколько я понимаю, речь идет о реальном воплощении се в жизнь. Но допустим, что открытие это уже совершено. Не только каждый желающий, но и все станут талантливыми. Человек, лишенный всяких талантов, станет уникальным явлением, таким, каким сейчас является гений. Бездарность в окружении талантов. Тема, безусловно, занятная для размышления, но только на первый взгляд. Представим себе такое будущее, населенное тысячами талантливых людей, каждый из которых будет совершенной и гармонически развитой личностью, мастером и виртуозом своего дела. Не нарушится ли равновесие в природе? Не нарушатся ли извечные законы ее, требующие определенного соотношения сильных и слабых? Нужно ли такое открытие? Не является ли это наукой для науки? Не станут ли люди с многократно усиленным интеллектом гениальными роботами, о которых часто пишут фантасты? Не лишатся ли они полностью высокой нравственности, которая является главным мерилом личности в нашем обществе? Множество вопросов возникает у меня в связи с этим экспериментом. В капиталистических странах, о которых упоминал Наркес Алданазарович, целенаправленные действия по развитию плода в утробном периоде производятся только отдельным, избранным женщинам. А стимулирование способностей, кому его будут делать у нас? Только ли избранным или всем желающим? Если всем желающим, то мы придем к абсурду. Если только избранным, то мы затрагиваем очень щекотливый нравственный вопрос…
Наркес, казалось, внимательно слушал выступление Карима Мухамеджановича. На самом же деле он совершенно не слушал его слов. Он наперед и наизусть знал, что может сказать о нем пожилой ученый. Слегка наклонив голову вперед и глядя перед собой на зеленое сукно длинного Стола, он пытался определить по интонации голоса, по отдельным паузам и ритму речи ту степень ненависти к себе, которая одна только и вкладывала в предельно лаконичные слова Сартаева единственные в своей неотразимости доводы.
– Благодаря эксперименту Алиманова интеллект человека возрастет в неизмеримой степени, – продолжал между тем Карим Мухамеджанович. – Но можем ли мы быть уверенными в том, что гениальный разум, выдающиеся интеллектуальные способности, приобретенные искусственным путем, не обернутся против нас самих?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42