Ответ: Нет, с клиентом.
Вопрос: Вы можете его описать?
Ответ: Да я и внимания на него не обратила. Мужчина как мужчина.
Вопрос: Волосы светлые или темные?
Ответ: Вроде темные… Да, брюнет.
Вопрос: С усами щеточкой?
Ответ: Возможно, что и с усами.
Вопрос: Вы не обратили внимания на его руки?
Ответ: Нет, с какой стати?
Вопрос: У него был покалечен палец, не заметили?
Ответ: Вот уж не помню.
Вопрос: Подумайте хорошенько… ради Малу… Ведь она была вашей подругой, не так ли? А этот человек — возможно, ее убийца. Ну так как?
Ответ: Да я стараюсь…
Вопрос: Неужели не вспомните какую-нибудь незначительную деталь, которая могла бы навести нас на след?
Ответ: Знаете, в тот вечер я была навеселе… Так радовалась, что мы с Мишелем уезжаем!
Вопрос: И все же сделайте над собой усилие… Это важно. Даже очень.
Ответ: Подождите, подождите… что-то мелькнуло в памяти…
Вопрос: Что именно?
Ответ: Да, да… Я неожиданно покачнулась на своем табурете… и…
Вопрос: И что же?
Ответ: Ну конечно, чтобы не упасть, я уцепилась за него. А он как раз расплачивался и держал в руке бумажник… Надо же! Совсем забыла об этой ерунде… Но в тот момент я ведь не придала этому никакого значения… Понимаете?
Вопрос: Разумеется, но вы продолжайте, продолжайте…
Ответ: Бумажник от толчка у него выпал, кое-что высыпалось на пол… Я помогла ему подобрать.
Вопрос: Что выпало?
Ответ: Деньги. Фото… блондинки с двумя ребятишками.
Вопрос: И это все?
Ответ: Нет.
Вопрос: Тогда что еще?
Ответ: Его удостоверение личности… Ах! Да, теперь все прекрасно вспоминаю… у него была такая смешная фамилия… Ле… Ле Шантр, вот как его звали, как певчего в церковном хореnote 2. А имя — Робер, как у моего отца, почему я и запомнила.
Вопрос: Значит, Робер Ле Шантр?
Ответ: Точно.
Вопрос: А адреса вы не заметили?
Ответ: Почему же, заметила. Но вот вспомнить — это потруднее.
Вопрос: И все же попытайтесь.
Ответ: Знаете, это тоже что-то такое забавное… как-то связано с дуновением ветерка.
Вопрос: Ну-ну, еще чуть-чуть напрягитесь.
Ответ: Там было… нечто веселое, радостное… Точно, так и есть: Жуайезnote 3.
Вопрос: И в сочетании с дуновением ветерка?
Ответ: Да.
Вопрос: Тогда, значит, в виде прилагательного?
Ответ: Вполне возможно…
Вопрос: А не Вилларе де Жуайез?
Ответ: Точно! Да, да, именно так.
Дальше беседа уже не для протокола:
— Получается улица Вилларе де Жуайез. Есть такая, но в Париже…
— Ну что, довольны?
— Еще бы! Большое вам спасибо.
— Так я могу идти?
— Конечно.
— Слава богу!
— Ладно, ладно, не ворчите. Если бы вы оказались на месте Малу, то уж, верно, были бы довольны, что появился след ее убийцы.
— О! Думаю, что мне на это было бы в высшей степени наплевать… Кстати, он совсем не был похож на убийцу.
— Понимаете, убийцам не приставляют каких-то специальных голов.
Отлично! На сей раз появилась достаточно серьезная зацепка, по крайней мере я так считал. Не так часто фамилию и адрес преступника преподносят буквально на блюдечке.
Я вспрыгнул в первый же отходивший на Париж поезд, прямо на вокзале вскочил в такси. Гонка по Парижу…
Вот наконец и улица Вилларе де Жуайез. Номер дома я предварительно выяснил по справочнику.
С тех пор прошло уже немало времени, но за максимальную точность ручаюсь, так как позже фразу за фразой восстановил все свои беседы в Париже.
Предпочитаю их привести здесь такими, какими они были на самом деле, — в их поразительной сухости и строгости.
Разговор со служанкой, открывшей дверь дома, в котором проживала чета Ле Шантр
— Месье Ле Шантр, точнее, Робер Ле Шантр дома?
— Его нет, месье.
— Когда он вернется?
— Даже и не знаю.
— Он обычно обедает дома?
— О нет, месье.
— Тогда где же он обедает?
— В клинике.
— Что еще за клиника?
— Та, что на улице Бломе.
— Он что, заболел?
— О да, месье, очень серьезно. Его оперировали.
— Ладно, поеду в клинику.
— Но, месье, посетителей к нему не допускают.
— Ничего, не беспокойтесь, меня-то он уж точно примет!
— Но…
Я уже не слушал. Снова такси. Опять гонка по Парижу. Любоваться столицей было некогда. Я сидел как на иголках, на краешке сиденья, полный нетерпения. Шла охота за убийцей.
Разговор с медсестрой в клинике
— Месье Робер Ле Шантр, пожалуйста, мадам.
— К нему нельзя.
— Но мне совершенно необходимо повидаться с ним!
— Все визиты к нему запрещены. Вы можете поговорить с мадам Ле Шантр. Как доложить?
— Я хочу встретиться не с мадам Ле Шантр, а с месье!
— В таком случае весьма сожалею, месье.
— Будьте добры, взгляните на мое удостоверение.
— Полиция?..
— Ну так как, могу я видеть месье Робера Ле Шантра?
— Нет, месье, это невозможно. Категорический приказ главного хирурга.
— Тогда сообщите ему обо мне.
— Хорошо, месье.
Она куда-то позвонила. Профессор Дерон только что закончил оперировать. Он ответил, что сейчас спустится и примет меня в кабинете.
Дожидаясь его, я продолжал «разматывать» медсестру.
— Ну и как он, месье Ле Шантр?
— Пока не очень обнадеживающе, собственно говоря, поэтому к нему и запрещено пускать посетителей. Это — особо тяжелый случай…
— Я имел в виду не здоровье месье Ле Шантра. Как он выглядит? Вы его видели?
— Простите, я не так поняла. Я видела его только на больничной койке. Должно быть, он высокого роста.
— Брюнет?
— Да, месье.
— Усы?
— Да, месье, маленькие такие, темные и щеточкой.
— А вот в этом месте родинка, верно?
— Оказывается, вы сами все знаете.
— Не забывайте, ведь я — полицейский.
— Я не подумала…
— А на мизинце не хватает одной фаланги?
— Верно.
Беседа с профессором Дероном
Я: У вас находится на излечении некий Робер Ле Шантр?
Профессор: Ах! Это…
Я: Да.
Профессор: Вам известно что-то… особенное в отношении этого пациента?
Я: Думаю, да.
Профессор: Как могла произойти утечка?
Я: Знаете, профессор, все-таки мы — полиция…
Профессор: Понятно. Но я тем не менее полагал, что могу рассчитывать на полную конфиденциальность. Вы вдумайтесь только: даже мадам Ле Шантр не в курсе.
Я: Надеюсь.
Профессор: Кроме моих двух ассистентов и двух медсестер, в которых я стопроцентно уверен, никто… Ни один человек. Я гарантирую это.
Я: Шутить изволите, профессор! Да ведь уж целый месяц все газеты и так и сяк расписывают эту историю.
Профессор: Газеты?!
Я: Ну конечно. Вы что, газет не читаете?
Профессор: Это невозможно… Вы, собственно, о чем?..
Я: Так ясно же: о Малу!
Профессор: Малу?
Я: Конечно.
Профессор: Извольте объясниться, что все это значит?
Я: Если вы хотя бы один раз за этот месяц брали в руки газету, то пропустить этот случай никак не могли. Малу — это девушка, убитая в Марселе, в комнате, не имеющей никаких выходов, но откуда убийца тем не менее сумел как-то выбраться.
Профессор: Да, да, я читал об этом.
Я: Вот видите.
Профессор: Но я не усматриваю связи…
Я: У меня доказательство, и даже доказательства — не менее десятка, — что убийца Малу — это…
Профессор: Вы его установили?
Я: Это Робер Ле Шантр!
Профессор: Что вы плетете?
Я: Увы, — для него, конечно, — но это так.
Профессор: Но знаете ли вы, кто такой месье Ле Шантр?
Я: Еще нет, но это не имеет никакого значения. Он — убийца.
Профессор: Нет, повторяю: это невозможно ! Месье Ле Шантр — один из ведущих сотрудников «Банк де Франс», один из самых достойных советников Министерства финансов, родом из семьи истовых христиан, в Вандееnote 4, безупречен в семейном плане. Одним словом, ваше заявление не выдерживает никакой критики!
Я: И тем не менее уверяю вас, что я располагаю неопровержимыми доказательствами. По меньшей мере трое могут его опознать. Именно он познакомился с этой девицей Малу в одном из ночных клубов Марселя в прошлом месяце. Он же сопровождал ее домой на улицу Даре. Никто не видел, чтобы он выходил от нее, а Малу нашли обнаженной, задушенной прямо в постели.
Профессор: Если бы вы знали Робера Ле Шантра так, как я, вам никогда и в голову не пришло бы, что он способен приставать к девице в ночном баре, отправиться затем к ней домой и уж тем более собственными руками прикончить ее. Это не укладывается в сознании — настолько противоречит здравому смыслу.
Я: Может, вы все же позволите мне увидеться с Робером Ле Шантром, хотя бы на пару минут?
Профессор: Конечно, я не могу воспрепятствовать вам это сделать, но…
Я: Но — что?
Профессор: Подождите… В какой день произошло это преступление?
Я: Могу сказать совершенно точно: семнадцатого января, в половине двенадцатого ночи.
Профессор: Семнадцатого? Ну вот, прав все же я! Дело в том, что в этот день Робер Ле Шантр был срочно доставлен в клинику в двадцать два часа тридцать минут в связи с необходимостью немедленной операции по случаю острейшего аппендицита. С той самой минуты он не покидал этого учреждения. Он просто физически не сумел бы этого сделать, бедняга!
Я: Вы в этом уверены?
Профессор: О! Абсолютно. Ну как, убедил я вас?
Я: Нет.
Профессор: До чего же вы, однако, упрямы!
Я: Не я, а факты: полностью совпадают все до одной приметы. А один из свидетелей даже видел его удостоверение личности.
Профессор: Ну, его, положим, могли и украсть…
Я: Но не человек же, похожий на него как две капли воды! Бывают совпадения, но не до такой же степени!..
Профессор: Ничего не понимаю. Послушайте… Я… Могу ли я рассчитывать на то, что вы сохраните в полнейшей тайне сведения, которые вам сообщу я и которые явятся окончательным и неоспоримым доказательством невозможности для Робера Ле Шантра совершить преступление и вообще находиться в тот момент в Марселе?
Я: Да. Если ваша информация позволит полностью снять с Ле Шантра все подозрения, то никто ее не узнает. Конечно, кроме моего прямого начальства.
Профессор: Можете дать честное слово?
Я: Охотно.
Профессор: Дело в том, что именно это обстоятельство является для меня первостепенно значимым. В начале нашей встречи я полагал, что вы намекали именно на это, и никак не мог понять, каким образом вы оказались в курсе…
Я: Но при чем тут вы, профессор?
Профессор: Сейчас поймете.
Я: Слушаю вас внимательно.
Профессор: Вы утверждаете, что преступление было совершено в Марселе семнадцатого января в двадцать три часа тридцать минут?
Я: Все точно.
Профессор: Так вот: в этот день и в указанное вами время Робер Ле Шантр был мертв !
Я: Как так? Вы ведь только что мне заявили…
Профессор: Да, да! Именно мертв, причем умер на моем операционном столе, что находится как раз над нами, на втором этаже этой клиники.
Я: И вы лично при этом присутствовали?
Профессор: Конечно!
Я: Тогда я отказываюсь что-либо понимать в этом деле.
Профессор: Послушайте… давайте попробуем разобраться в случившемся вместе… Будьте так любезны, напомните, но только совершенно точно, когда произошло убийство?
Я: Нет ничего проще. Совершенно точно установлено, что семнадцатого января в двадцать три часа с минутами Робер Ле Шан… я хотел сказать — убийца… подсел к Малу. В двадцать три часа двадцать минут они вместе входят в ее квартиру. В двадцать три часа тридцать минут Малу задушена. Все.
Профессор: И никто после этого убийцу больше не видел?
Я: Нет.
Профессор: Самое лучшее в данной ситуации — это поднять отчет о самой операции. В тот день я ужинал у шефа кабинета министра просвещения: Около десяти часов меня срочно позвали к телефону. В высшей степени перепуганная мадам Ле Шантр сообщила, что ее мужа только что сразил сильнейший приступ болей в брюшной полости. Боли носили кинжальный характер, локализовывались в боку, отмечались потеря сознания, температура — сорок градусов, пульс — сто, живот как камень — другими словами, все признаки острого прободения. Я даже не счел нужным ехать к нему домой, а распорядился немедленно доставить его прямо сюда, в клинику. Моя машина должна была заехать за мной только в одиннадцать часов, посему меня отвез сам шеф кабинета. Прибыл я в клинику одновременно с Ле Шантром. В такого рода случаях все решает быстрота, с которой удается провести хирургическое вмешательство, чтобы остановить распространение инфекции… Дежуривший ассистент подтвердил установленный мною по телефону диагноз. Я вошел в операционный зал, уже простерилизовав руки и в хирургическом халате… Впрочем, возьмите и сами прочитайте отчет о том, как проходила эта операция… вот он…
Отчет
о срочном хирургическом вмешательстве профессора Дерона,
проведенном на больном Робере Ле Шантре 17 января, согласно записям,
сделанным в операционном журнале клиники
22 ч. 40 мин. — проведен первичный осмотр ассистентом месье Рико.
22 ч. 45 мин. — вторичный осмотр больного, на сей раз профессором Дероном. Диагноз: прорыв гнойного аппендикса, обширный перитонит. Живот вспученный, очень твердый. Пациент без сознания. Температура 40, 6 градуса. Пульс учащенный, 110 ударов в минуту. Общая слабость. Землистый цвет лица.
22 ч. 50 мин. — общая анестезия (хлороформ).
1 2 3 4