Дерни рядышком вторую струну, настроенную на такую же ноту, и первая струна «запоет»!
Ура-а-а!!! Вокруг меня существует мир! Мир все-таки есть. Мой пузырек просто выпал из резонанса. Бог!!! Да! Бог тоже есть. Бог – это великий композитор, бог это и есть главный резонатор, распространяющий вокруг себя самые первые самые мощные волны, а мир, состоящий из пузырьков, подстраивается под его частоту: отошел в сторону – дисрезонанс, боль; приблизился – резонанс, удовольствие…
И как же мне снова войти в резонанс? Гор… он же великий хитрец, где-то в его словах есть подсказка. Так, так… весь мир состоит из проекций, так, так, это понятно, это и есть резонансы: мощные волновые вибрации порождают октавные резонансы во всей мировой гамме, создавая подобия. Ну и что нам это дает? Как мне, имея только чистую логику, сдвинуть себя с мертвой точки и войти в резонанс?
О-о-о-о-ой, ка-а-апе-е-ец… я устал думать… я начинаю тормозить… я засыпаю…
Черт!!! Постой, постой, что там говорил Гор: «Представь шарик, который может расширяться и сжиматься до бесконечности, и вот этот шарик плавает на поверхности океана…». Да-да, а я ему крикнул: «Чтобы взлететь, ему надо расшириться, чтобы утонуть – сжаться!»
Что это значит? А это значит опять то же самое. Жизнь – это сон. Я умер, потому что проснулся. Чтобы родиться, мне надо снова уснуть! Мне необходимо как-то сузить свой пузырек и снова провалиться в сон. Но… как?! Так, так, что там еще говорил Гор: «Если проблему нельзя решить с помощью логики, попробуй подключить чувства, ощущения, образы…».
Кажется, я что-то уловил! Сознание – это чистейшей воды логический шарообразный кристалл. Логика это и есть содержимое пузырька! Именно логика является «воздухом, раздувающим пузырек и задающим его размеры. Я чересчур раскочегарился, и мой логический пузырь раздулся настолько, что выпрыгнул на абсолютную поверхность в абсолютную реальность.
Гор знал! Гор реально знает все! Когда человек не может провалиться в бездну? Когда человек не может утонуть в океане эфира? Когда человек не может уснуть? Только тогда, когда он о чем-то сосредоточенно думает! Стоит только расслабиться и перестать думать – пузырек сжимается в ноль и начинает тонуть. Это сжимание в ноль и есть прохождение сверхвременного барьера. А когда человек вдруг неожиданно начинает осознавать происходящее, снова включается логика, и пузырек мгновенно раздувается до прежних «логических» размеров, выбрасывая в окружающее пространство мощную волну – человек вздрагивает…
Допрыгался умник! Отключил программу «МОРАЛ»! Бог если что-то делает, то он это делает не просто так. Если он блокирует человеческие мозги, то, значит, он делает это в его – человеческих – интересах. Программа «МОРАЛ» есть система, удерживающая человека в жизненных рамках, в его, богом созданном, резонансе. Человек, отключивший программу «МОРАЛ», становится неуправляемым, и бог выплевывает его из своего резонанса…
Так что получается – мне просто нужно уснуть. Мне нужно перестать думать. Как только я перестану думать, мой пузырек сожмется, утонет и снова войдет в резонанс с окружающим миром. Ура! Я нашел выход! Осталось только каким-то образом перестать думать…
Но мысль течет независимо от моего желания. Только я перестаю думать об одном, она начинает переваривать другое. Как остановить ее? Постой… у меня есть подсказка… и эта подсказка опять принадлежит Гору. Когда я был без сознания, он запрограммировал в меня этот образ. Вот точно у кого сила интеллекта равна бесконечности. Это же надо было все продумать и просчитать до самых подробных мелочей!
Так, так, осталось только выбрать ее, эту точку…»
Дан предположил: где-то там – это впереди. Потом где-то там впереди он предположил математическую точку. Он и раньше использовал этот прием, когда долго не мог уснуть, когда навязчивые мысли не отпускали его из реальности: представив математическую точку на горизонте, Дан всю энергию своей логики направлял на то, чтобы рассмотреть в этой предполагаемой точке реальную маленькую слабую-слабую звездочку. Этот вектор напряженного внимания концентрирует на себя всю энергию логики, логика схлапывается в ноль, и сознание погружается в сон…
Неизвестно, сколько времени Дан вглядывался в несуществующую точку. Тем более, что времени в мире абсолютной реальности не существует. Время – это движение или изменение чего-то относительно чего-то. Но в мире пустоты нет ничего, нет никакого движения и нет времени.
Дан смотрел, смотрел, смотрел, но никуда не проваливался. Вся беда была в том, что логика не позволяла ему поверить в то, что там может быть звездочка. Холодная логика говорила ему, что в этой пустоте ничего нет и быть не может. Но Дан упрямо продолжал всматриваться в темноту. Все равно логика когда-нибудь «зазевается», и он успеет от нее «сбежать». И… Дан все-таки обманул логику с помощью самой логики. Он собрал в узел всю энергию своего внимания и начал логически конструировать звездочку на горизонте. Проще сказать – он начал ее там мысленно рисовать. Нарисовал точку, потом тонюсенькие, еле видимые лучики, исходящие от нее… Вот он уже видит ее! «Это только в твоем воображении. Реально ее там нет», – говорила ему логика. «Ну и пусть! Начихать мне на реальность. Я хочу ее увидеть по любому – реально, не реально, мне фиолетово. Я вижу ее! Вон она! Она приближается! Я опять превратился в бактерию!»
Белая точка медленно приближалась. Дану таки удалось отключить логику. Все его внимание было поглощено созерцанием этого чуда. Из черной бездны к нему приближался белый шарик. Точно так же, как тогда, в больнице. Но чувства перевернулись вверх дном. Это приближался не супероргазм, это приближалась его обратная проекция – суперболь. Но Дан был рад даже этому. Медленно, медленно боль проникала в его сознание, пока в виде легких неприятных вибраций. Но Дан знал, не знал – откуда знал, но знал, что это только начало. Дальше будет хуже. «Ну и пусть! Пусть это будет ад и вечная боль, но там хотя бы есть свет!». Белый шарик продолжал свое продвижение во времени. Что-то начало двигаться относительно чего-то, значит, появилось время. «Не надо ничего анализировать, – испуганно подумал Дан, но потом понял, что он уже думает не логикой, а чувствами, – все!!! Меня уже засосало в воронку! Здесь уже живет новая логика, логика чувств и эмоций! Меня засасывает в резонанс бога, но прежде мне придется пройти через дисрезонансы, по-моему, музыканты называют их секундами. Очень символично: „Не думай о секундах свысока!“.
Черт! Какая жуткая боль! У меня нет головы, но такое ощущение, что она раскалывается от боли. Что это за шарик приближается ко мне? Если в больнице это было абсолютное удовольствие, какой-то космический оргазм, то сейчас, наверное, это будет абсолютная боль. Везет же мне последнее время на абсолюты!
Вау! Че-е-ерт!!! У меня начинает болеть несуществующая спина! Я когда-то слышал, что у инвалидов чешутся несуществующие ноги. А у меня вообще ничего нет, но постепенно все это ничегоначинает болеть. Боль от несуществующей головы течет по несуществующему позвоночнику и растекается по всему несуществующему телу. Какое счастье, оказывается, иметь возможность чувствовать боль. Дураки люди – боятся боли! Им бы там побывать, где нет вообще ничего. Иметь возможность испытывать боль – это самое, что ни на есть, настоящее счастье!!!»
– А-а-а-а-а-а-а-о-о-о-у-у-у-а-а!!! – мысленно орал Дан, стремительно приближаясь к шару. Его буквально всего корежило, крутило несуществующие руки и ноги, ломало несуществующие кости, царапало несуществующую кожу, внутри лопались и рвались несуществующие органы, несуществующие мозги в голове были объяты чудовищным пожаром. И все это нарастало и нарастало. Думать о чем-то уже не было никакой возможности. Это действительно была прямо пропорциональная отрицательная проекция космического оргазма. Абсолютное зло. Абсолютная боль. Еще мгновение, и Дан ворвался внутрь огненного шара.
– А-а-а-а-а-а-а! – орал Дан, лежа на земле. Он лежал на реальной твердой земле. А сверху на него смотрела перепуганная насмерть Лерка. А через несколько мгновений он увидел прыгающую и приближающуюся к нему деревенскую стайку. Еще через мгновение он понял, что стайка стоит на месте, а он бежит по направлению к ней, правда, при этом, не чувствует ни рук ни ног. Еще через мгновение, уже находясь внутри стайки, Дан услышал нечеловеческий голос:
– Валерия, – заорала выбежавшая на улицу мать, вытирая на ходу об передник заляпанные тестом руки.
Наверху показалась перепуганная голова, из которой во все стороны торчала солома.
– Я только успела забраться на крышу, а она взяла и сломалась. – Пропела голова.
– Ты где шлялась, зараза. Глаза твои бесстыжие. Я всю ночь глаз не сомкнула. Спозаранку идти на работу, а я, как дура, всю ночь не знала, за что хвататься. За каким хреном ты залезла на крышу? Опять пьяная была вечером…
А Дан стоял в стайке бледный как смерть и смотрел на ведро. Это ведро было почти на сто процентов заляпано навозом, но по помятым краям легко можно было догадаться, что это железное ведро, обыкновенное эмалированное железное ведро…
– Вот и сиди теперь там, дура, пока отец новую лестницу не сделает. – Зашла в дом, хлопнув дверью и оставив на дверной ручке ошметки теста.
Дан бледный как смерть вышел из стайки.
– Лерка, – прохрипел он, – только ничему не удивляйся и не спрашивай, пожалуйста. Скажи, какой сегодня год?
– Вау! Ну, ты даешь, Данилов! Две тысячи двадцать второй. С тобой все в порядке. Ты ничего не сломал…
– Что-о-о?! Что ты сказала?
– Ты ничего не сломал? – пролепетала Лерка, ощущая сразу и жалость, и недоумение, и страх.
«Данилов, Данилов, Данилов…» – крутилось в голове у Дана. Почему это так его ошарашило? Да, за время его путешествия во времени он почему-то даже ни разу не вспомнил свою фамилию. Что это значит?
«Данилов, Данилов, Данилов, Дан Данилов, ДанДан…»
– Да-а-ан!!! Что с тобой! – сорвался голос Лерки на плач после того, как она увидела, что Дан падает на колени, глаза его закатываются, и он снова падает спиной на землю…
Куда теперь переместилась его математическая точка? Может быть, в одна тысяча девятьсот девяносто девятый год? Может, она теперь превратилась в новый абсолют? Теперь она стала вирусом-сперматозоидом и опять направляется к шарику-яйцеклетке, чтобы зачать новую жизнь и в двухтысячном году в ночь с шестого на седьмое февраля родиться на поверхности живой клетки Земля, плывущей в безбрежном океане эфира, обладающего разумом.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27
Ура-а-а!!! Вокруг меня существует мир! Мир все-таки есть. Мой пузырек просто выпал из резонанса. Бог!!! Да! Бог тоже есть. Бог – это великий композитор, бог это и есть главный резонатор, распространяющий вокруг себя самые первые самые мощные волны, а мир, состоящий из пузырьков, подстраивается под его частоту: отошел в сторону – дисрезонанс, боль; приблизился – резонанс, удовольствие…
И как же мне снова войти в резонанс? Гор… он же великий хитрец, где-то в его словах есть подсказка. Так, так… весь мир состоит из проекций, так, так, это понятно, это и есть резонансы: мощные волновые вибрации порождают октавные резонансы во всей мировой гамме, создавая подобия. Ну и что нам это дает? Как мне, имея только чистую логику, сдвинуть себя с мертвой точки и войти в резонанс?
О-о-о-о-ой, ка-а-апе-е-ец… я устал думать… я начинаю тормозить… я засыпаю…
Черт!!! Постой, постой, что там говорил Гор: «Представь шарик, который может расширяться и сжиматься до бесконечности, и вот этот шарик плавает на поверхности океана…». Да-да, а я ему крикнул: «Чтобы взлететь, ему надо расшириться, чтобы утонуть – сжаться!»
Что это значит? А это значит опять то же самое. Жизнь – это сон. Я умер, потому что проснулся. Чтобы родиться, мне надо снова уснуть! Мне необходимо как-то сузить свой пузырек и снова провалиться в сон. Но… как?! Так, так, что там еще говорил Гор: «Если проблему нельзя решить с помощью логики, попробуй подключить чувства, ощущения, образы…».
Кажется, я что-то уловил! Сознание – это чистейшей воды логический шарообразный кристалл. Логика это и есть содержимое пузырька! Именно логика является «воздухом, раздувающим пузырек и задающим его размеры. Я чересчур раскочегарился, и мой логический пузырь раздулся настолько, что выпрыгнул на абсолютную поверхность в абсолютную реальность.
Гор знал! Гор реально знает все! Когда человек не может провалиться в бездну? Когда человек не может утонуть в океане эфира? Когда человек не может уснуть? Только тогда, когда он о чем-то сосредоточенно думает! Стоит только расслабиться и перестать думать – пузырек сжимается в ноль и начинает тонуть. Это сжимание в ноль и есть прохождение сверхвременного барьера. А когда человек вдруг неожиданно начинает осознавать происходящее, снова включается логика, и пузырек мгновенно раздувается до прежних «логических» размеров, выбрасывая в окружающее пространство мощную волну – человек вздрагивает…
Допрыгался умник! Отключил программу «МОРАЛ»! Бог если что-то делает, то он это делает не просто так. Если он блокирует человеческие мозги, то, значит, он делает это в его – человеческих – интересах. Программа «МОРАЛ» есть система, удерживающая человека в жизненных рамках, в его, богом созданном, резонансе. Человек, отключивший программу «МОРАЛ», становится неуправляемым, и бог выплевывает его из своего резонанса…
Так что получается – мне просто нужно уснуть. Мне нужно перестать думать. Как только я перестану думать, мой пузырек сожмется, утонет и снова войдет в резонанс с окружающим миром. Ура! Я нашел выход! Осталось только каким-то образом перестать думать…
Но мысль течет независимо от моего желания. Только я перестаю думать об одном, она начинает переваривать другое. Как остановить ее? Постой… у меня есть подсказка… и эта подсказка опять принадлежит Гору. Когда я был без сознания, он запрограммировал в меня этот образ. Вот точно у кого сила интеллекта равна бесконечности. Это же надо было все продумать и просчитать до самых подробных мелочей!
Так, так, осталось только выбрать ее, эту точку…»
Дан предположил: где-то там – это впереди. Потом где-то там впереди он предположил математическую точку. Он и раньше использовал этот прием, когда долго не мог уснуть, когда навязчивые мысли не отпускали его из реальности: представив математическую точку на горизонте, Дан всю энергию своей логики направлял на то, чтобы рассмотреть в этой предполагаемой точке реальную маленькую слабую-слабую звездочку. Этот вектор напряженного внимания концентрирует на себя всю энергию логики, логика схлапывается в ноль, и сознание погружается в сон…
Неизвестно, сколько времени Дан вглядывался в несуществующую точку. Тем более, что времени в мире абсолютной реальности не существует. Время – это движение или изменение чего-то относительно чего-то. Но в мире пустоты нет ничего, нет никакого движения и нет времени.
Дан смотрел, смотрел, смотрел, но никуда не проваливался. Вся беда была в том, что логика не позволяла ему поверить в то, что там может быть звездочка. Холодная логика говорила ему, что в этой пустоте ничего нет и быть не может. Но Дан упрямо продолжал всматриваться в темноту. Все равно логика когда-нибудь «зазевается», и он успеет от нее «сбежать». И… Дан все-таки обманул логику с помощью самой логики. Он собрал в узел всю энергию своего внимания и начал логически конструировать звездочку на горизонте. Проще сказать – он начал ее там мысленно рисовать. Нарисовал точку, потом тонюсенькие, еле видимые лучики, исходящие от нее… Вот он уже видит ее! «Это только в твоем воображении. Реально ее там нет», – говорила ему логика. «Ну и пусть! Начихать мне на реальность. Я хочу ее увидеть по любому – реально, не реально, мне фиолетово. Я вижу ее! Вон она! Она приближается! Я опять превратился в бактерию!»
Белая точка медленно приближалась. Дану таки удалось отключить логику. Все его внимание было поглощено созерцанием этого чуда. Из черной бездны к нему приближался белый шарик. Точно так же, как тогда, в больнице. Но чувства перевернулись вверх дном. Это приближался не супероргазм, это приближалась его обратная проекция – суперболь. Но Дан был рад даже этому. Медленно, медленно боль проникала в его сознание, пока в виде легких неприятных вибраций. Но Дан знал, не знал – откуда знал, но знал, что это только начало. Дальше будет хуже. «Ну и пусть! Пусть это будет ад и вечная боль, но там хотя бы есть свет!». Белый шарик продолжал свое продвижение во времени. Что-то начало двигаться относительно чего-то, значит, появилось время. «Не надо ничего анализировать, – испуганно подумал Дан, но потом понял, что он уже думает не логикой, а чувствами, – все!!! Меня уже засосало в воронку! Здесь уже живет новая логика, логика чувств и эмоций! Меня засасывает в резонанс бога, но прежде мне придется пройти через дисрезонансы, по-моему, музыканты называют их секундами. Очень символично: „Не думай о секундах свысока!“.
Черт! Какая жуткая боль! У меня нет головы, но такое ощущение, что она раскалывается от боли. Что это за шарик приближается ко мне? Если в больнице это было абсолютное удовольствие, какой-то космический оргазм, то сейчас, наверное, это будет абсолютная боль. Везет же мне последнее время на абсолюты!
Вау! Че-е-ерт!!! У меня начинает болеть несуществующая спина! Я когда-то слышал, что у инвалидов чешутся несуществующие ноги. А у меня вообще ничего нет, но постепенно все это ничегоначинает болеть. Боль от несуществующей головы течет по несуществующему позвоночнику и растекается по всему несуществующему телу. Какое счастье, оказывается, иметь возможность чувствовать боль. Дураки люди – боятся боли! Им бы там побывать, где нет вообще ничего. Иметь возможность испытывать боль – это самое, что ни на есть, настоящее счастье!!!»
– А-а-а-а-а-а-а-о-о-о-у-у-у-а-а!!! – мысленно орал Дан, стремительно приближаясь к шару. Его буквально всего корежило, крутило несуществующие руки и ноги, ломало несуществующие кости, царапало несуществующую кожу, внутри лопались и рвались несуществующие органы, несуществующие мозги в голове были объяты чудовищным пожаром. И все это нарастало и нарастало. Думать о чем-то уже не было никакой возможности. Это действительно была прямо пропорциональная отрицательная проекция космического оргазма. Абсолютное зло. Абсолютная боль. Еще мгновение, и Дан ворвался внутрь огненного шара.
– А-а-а-а-а-а-а! – орал Дан, лежа на земле. Он лежал на реальной твердой земле. А сверху на него смотрела перепуганная насмерть Лерка. А через несколько мгновений он увидел прыгающую и приближающуюся к нему деревенскую стайку. Еще через мгновение он понял, что стайка стоит на месте, а он бежит по направлению к ней, правда, при этом, не чувствует ни рук ни ног. Еще через мгновение, уже находясь внутри стайки, Дан услышал нечеловеческий голос:
– Валерия, – заорала выбежавшая на улицу мать, вытирая на ходу об передник заляпанные тестом руки.
Наверху показалась перепуганная голова, из которой во все стороны торчала солома.
– Я только успела забраться на крышу, а она взяла и сломалась. – Пропела голова.
– Ты где шлялась, зараза. Глаза твои бесстыжие. Я всю ночь глаз не сомкнула. Спозаранку идти на работу, а я, как дура, всю ночь не знала, за что хвататься. За каким хреном ты залезла на крышу? Опять пьяная была вечером…
А Дан стоял в стайке бледный как смерть и смотрел на ведро. Это ведро было почти на сто процентов заляпано навозом, но по помятым краям легко можно было догадаться, что это железное ведро, обыкновенное эмалированное железное ведро…
– Вот и сиди теперь там, дура, пока отец новую лестницу не сделает. – Зашла в дом, хлопнув дверью и оставив на дверной ручке ошметки теста.
Дан бледный как смерть вышел из стайки.
– Лерка, – прохрипел он, – только ничему не удивляйся и не спрашивай, пожалуйста. Скажи, какой сегодня год?
– Вау! Ну, ты даешь, Данилов! Две тысячи двадцать второй. С тобой все в порядке. Ты ничего не сломал…
– Что-о-о?! Что ты сказала?
– Ты ничего не сломал? – пролепетала Лерка, ощущая сразу и жалость, и недоумение, и страх.
«Данилов, Данилов, Данилов…» – крутилось в голове у Дана. Почему это так его ошарашило? Да, за время его путешествия во времени он почему-то даже ни разу не вспомнил свою фамилию. Что это значит?
«Данилов, Данилов, Данилов, Дан Данилов, ДанДан…»
– Да-а-ан!!! Что с тобой! – сорвался голос Лерки на плач после того, как она увидела, что Дан падает на колени, глаза его закатываются, и он снова падает спиной на землю…
Куда теперь переместилась его математическая точка? Может быть, в одна тысяча девятьсот девяносто девятый год? Может, она теперь превратилась в новый абсолют? Теперь она стала вирусом-сперматозоидом и опять направляется к шарику-яйцеклетке, чтобы зачать новую жизнь и в двухтысячном году в ночь с шестого на седьмое февраля родиться на поверхности живой клетки Земля, плывущей в безбрежном океане эфира, обладающего разумом.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27