Дигэ… я чувствую себя на пороге Моего Большого Приключения. Мне страшно. Но не идти по этому пути я не могу.
— А ты не боишься одиночества?
Санди встал, прошел вдоль стены и прислонился к ней на границе света и тьмы. И как будто растворился в этой дрожащей игре теней, оставив в пещере лишь свой негромкий голос. Такая была в нем щемящая, хрупкая, уязвимая и гордая нежность, какую нечасто встретишь и среди лучших из женщин. «Господи, что будет, когда он влюбится!» — чуть не всхлипнула она.
— Одиночества? Душевно я одинок всю жизнь. Да, я встречаю людей, и в основном — хороших, но никто из них мне особенно не близок. Их забота — не моя. Будто меня какая-то черта отделяет. Что-то верное, свое я нащупал тогда, при штурме пещеры, но, Дигэ, это связано с тобой лишь косвенно.
— Ты высокомерен, — сказала вдруг она. — Не со мной, нет. Но с Бриком, которому на это наплевать, он без комплексов. И — с Сэсс, которая чувствует это прекрасно и болезненно переживает. Ты нравишься ей.
Санди дернул уголком рта.
— Давай не будем про Сэсс. Сговорились вы, что ли? Честное слово, лучше бы она нашла себе другой объект, может, была бы счастливее. Поставь себя на мое место: дракон, видите ли, мне девушку подбирает!..
8. О НАПРАВЛЕНИЯХ ДАЛЬНЕЙШЕГО РАЗВИТИЯ
С реки неслись веселые женские визги — Саския затеяла стирку, и похоже, девушки совмещали ее с купанием. На площадке перед пещерой звенела сталь.
— Никогда бы не подумал, — признал Брик, вытирая лоб. — Кто преподавал тебе фехтование?
Он сделал ложный выпад.
— Обычный университетский факультативный курс, — отвечал Санди, разгадывая его хитрость и парируя.
— Дружище, у тебя великолепная оборона.
— Спасибо.
Это Брик предложил приятелю размяться, полагая, что Санди не помешает некоторый навык работы с холодным оружием, но он совсем не ожидал, что напорется на тот же феномен Санди, с каким сталкивались те из профессоров, кому приходилось иметь дело с вагантом из Бычьего Брода: любое новое знание и умение он ухитрялся вытащить из уже известного старого. Брик, конечно, как Мастер, мог бы сломать его оборону, но по природе он был добродушен и обладал лучшим качеством тренера — получал удовольствие не от победы, а от процесса ее достижения, а кроме того, ему вовсе не хотелось расточать по мелочам больше сил, чем это разумно делать в медовый месяц.
Они кружили по травке, обнаженные до пояса, подставив солнцу позолоченные загаром спины и плечи. Рослый стройный рыцарь Брик радовал глаз античной мускулатурой, являвшейся не самоцелью, а побочным эффектом усиленных тренировок. В сегодняшнем юноше уже виден был мужчина, каким ему предстояло стать лет через десять. Широкоплечий, длинноногий, с узкой талией и гладкой смуглой кожей, он любой самой придирчивой кокеткой был бы признан красавцем. К тому же лицо у него было живое, симпатичное и улыбчивое.
— Это, конечно, далеко еще не уровень Мастера, — сказал он, — но вполне сойдет для Ученика последнего года.
Пристальный взгляд наверняка обнаружил бы, что Санди — при кажущемся отсутствии внешних эффектов — проворнее, пластичнее и гибче своего противника, лучше видит, или угадывает, его движения, в его фехтовании было больше выдумки, и техника его чище.
— Хватит, — решил наконец Брик, и оба повалились в тень ближайших кустов, где Сверчок любовался бабочками.
Прошло несколько минут, пульс их нормализовался, дыхание выровнялось, и Брик уже открыл было рот, чтобы изречь что-то вроде «Жизнь хороша!», как вдруг дракон в кустах завозился и выставил на обозрение недоверчивую и довольно-таки испуганную физиономию.
— У нас гости, — сказал он. — Непрошенные.
И тут же уверенный мужской голос с тропы крикнул:
— Есть кто дома?
Ну, во-первых, добра Брик от гостей не ждал, а во-вторых, голос этот знаком ему был прекрасно, и оказал на него прямо-таки тонизирующее воздействие — он вскочил на ноги, будто его подбросили. Сверчок в кустах проявлял явные признаки нервозности.
— Я — с миром… Во всяком случае, пока.
В подтверждение этих слов над краем тропы взметнулся узкий блестящий клинок, на конец которого хозяин прицепил белый платок.
— Вы что там, повымерли?
Брик ринулся навстречу.
— Бертран!
Мастер выбрался наверх. Его быстрые глаза обежали устройство лагеря, он усмехнулся.
— Вот, значит, ты где!
Санди, приподнявшись на локте, внимательно поглядел на гостя, неторопливо поднялся и двинулся ему навстречу. И пока он шел, Бертран не сводил с него острого, любопытного и в то же время нерешительного взгляда. Он чуть-чуть улыбнулся, отметив висевший на шее ваганта, там, где обычно носят крест, драконий свисток, но эта усмешка вышла у него скорее судорожной, чем веселой.
— Брик много рассказывал о вас, — сказал Санди, подходя, — он гордится знакомством с вами.
Он протянул для приветствия руку. Рука Бертрана медленно, словно преодолевая невидимую преграду, потянулась навстречу, но из кустов пронзительно вскрикнул Сверчок:
— Санди, нет!
Обе руки, не встретившись, замерли в воздухе.
— Я очень не советую! Ты что, не видишь? Он же — Чёрный!
Судя по всему, Бертран лучше понимал, о чем идет речь. Через какую-то секунду из кустов донеслось нервное хихиканье:
— Здорово заэкранировались. Как забрала опустили, оба совершенно пустые.
Бертран развернулся в сторону Сверчка, его глаза полыхнули бешенством.
— Ты мне надоел. Помолчи, раб свистка!
Он сделал в воздухе какой-то небрежный жест, и Сверчок замер на месте с пастью, распяленной, как на приеме у дантиста.
— Драконьим глазам доверяешь больше, чем своим? — спросил Бертран у Санди.
— Что здесь, черт возьми, происходит? — поинтересовался Брик. Он был расстроен: Бертран здорово нравился ему, он, бывало, думал, что непрочь иметь такого старшего брата — куда уж лучше, чем заносчивого зануду Брюса Готорна, и вот, нате, Бертран оборачивается какой-то новой, подозрительной стороной.
— Всё объяснится, — бросил ему Бертран, — но — со временем. Я сказал, что пришел с миром. Если бы я хотел причинить вам зло, я говорил бы с вами не так. Для начала я скрутил бы ваших девчонок там, у реки. Потом парой хороших слов я бы вас рассорил. Сделать это куда легче, чем вы предполагаете. Сами не представляете, какими бы вы стали шелковыми, если бы я держал нож на их нежных горлышках. И если бы у меня не было насчет вас собственных планов, а делал бы я лишь то, на что подрядился — будьте уверены, так бы я и поступил.
Над солнечной полянкой повисло гнетущее молчание. На беззаботных юнцов пахнуло настоящим Злом.
— Котята, — сказал Бертран и криво улыбнулся.
Санди бросил взгляд на окаменевшего Сверчка и сделал приглашающий жест в сторону пещеры. Все трое двинулись туда, но, услышав на тропе девичий щебет, остановились и оглянулись в тот момент, когда Сэсс и Дигэ появились в поле их зрения.
Выстиранные воротнички, косынки, нижние юбки и сорочки мокрым грузом покоились в корзинке, которую девушки несли за ручки с обеих сторон. Мало что скрывавшие корсажики они натянули на голое тело и, вероятно, преследовали при этом не только, а может быть, и не столько гигиеническую цель. Пышная, нежная, тонко улыбающаяся Дигэ, лучащаяся чувственностью, казалось, плыла в знойном мареве утра, не касаясь земли; черный свиток тяжелых волос лежал на обнаженных покатых плечах, и лишь трепет ее золотистой груди напоминал о только что преодоленном ею подъеме. Брик почти физически ощутил судорожный вздох стоявшего рядом с ним Бертрана и, покосившись на него, вполне оценил взгляд хищного, истинно мужского жгучего восхищения, каким тот наградил его жену. Он заволновался. Дигэ, конечно, его, но Бертрана-то подобные соображения вряд ли остановят. Он уже то, чем Брик надеялся стать через несколько лет: красивый, могучий, умный и опытный мужчина, и если Брик был уверен, что способен отбить девушку у дюжины прочих поклонников, то он ничуть не сомневался также и в том, что Бертран, возьмись он за дело всерьез, в два счета оставит его самого у разбитого корыта.
— И от которой из них я сам в прошлый раз отказался? — вполголоса спросил Мастер.
— От брюнетки, — буркнул ревнивый новобрачный. — Впрочем, — добавил он, постаравшись, чтобы услышал Санди, — можешь попытаться понравиться рыжей.
В самом деле, почему это он один должен ревновать?
Бертран повернул голову к Сэсс и наконец-то в его глазах снова мелькнула смешинка. Эта была ничуть не хуже, однако совсем в другом роде. Чуть выше и немного стройнее подруги, она двигалась порывистой походкой кобылки-подростка, в какие-то моменты нескладной, но полной юной прелести, и если плывущая без единого колыхания платья Дигэ поневоле заставляла задаваться вопросом, есть ли у нее ноги вообще, то липнущая к мокрому телу юбка Сэсс не оставляла на этот счет никаких сомнений. Ее рыжие кудри были зачесаны вверх и закреплены там во что-то римское, и в этом парикмахерском деле явно не обошлось без познаний, опыта и шпилек Дигэ; выбивавшиеся из общего плана непослушные пряди льнули к высокой сильной шее, несколько крупных веснушек расселись на переносице у изящного носа с аристократической горбинкой. У Сэсс были очень красивые руки, открытые сейчас от кончиков пальцев до тонких прямых плеч, с узкими продолговатыми кистями, длинные и необыкновенно гибкие, как лебединые шеи, а на правой, повыше локтя, в форме руны Ку сплелся венок из мелких родинок. На лице Бертрана изумление сменилось выражением узнавания, и Брику показалось, что он сейчас расхохочется, однако тот сдержался.
При виде гостя Сэсс покраснела, а Дигэ не подала и виду, что смущена. Разумеется, эта демонстрация не предназначалась для постороннего, но… тот сам виноват. Церемонно представленные Мастеру, обе юные леди присели в благочинном реверансе, от коего и конь бы зашатался, и скрылись в глубине жилища, откуда до мужчин донесся подавленный, но тем не менее нахальный смешок.
Выждав некоторое приличное время, тройка у входа получила разрешение войти. Встретившие их леди были уже благопристойно запакованы в шали.
— Стоит ли нам тебя опасаться? — спросил Санди.
— Если бы стоило, как я уже заметил, я бы действовал не так, — ответил ему Бертран, — но вообще было бы не лишне, — добавил он для всех. — Потому что если бы пришел кто-нибудь другой, вроде меня, вы бы легким испугом не отделались. Вы хоть догадываетесь, как вы накуролесили, детки? Хотя, если собирается такая компания — жди приключений. И одного из вас достаточно, чтобы осложнить жизнь окружающих.
Он улыбнулся и откинулся на стену с расслабленным видом человека, вернувшегося из продолжительного путешествия.
— Рыцарь, — начал он перечисление, кивнув в сторону Брика, — принцесса… — он поклонился Дигэ, — …бытовая ведьма третьей категории и, как минимум, повелитель драконов. Ну и дракон сверху, до кучи. — Бертран даже не покосился хотя бы из осторожности на Сверчка. — Ну, Брик-то просто девушку украл, — продолжил он. — Из этого происшествия хотя и вышел громкий скандал, но, в принципе, это семейное дело Эгерхаши, Степачесов и Готорнов. Даже по одиночке имена таких врагов способны повергнуть в трепет, однако я допускаю, что при соответствующих обстоятельствах можно как-то выкрутиться.
Дигэ согласно кивнула.
— А вот ты… — отяжелевший взгляд Бертрана устремился к невозмутимому лицу Санди, — шутя выбил провинцию из-под власти короны. Впечатляющая проба сил. Пока прислали меня. Потом, пока вы тут катаетесь на травке, соберут войска и выкурят вас, как миленьких. Так что я бы на вашем месте крепко задумался о будущем. Так просто мир на сферы влияния не делится: могущество потому и могущество, что требует постоянного подтверждения, и на каждую мощь есть большая мощь. Во всех этих хитросплетениях силы и власти, бывало, запутывались и мудрые люди.
Казалось, лицо Санди неодолимо притягивает его взгляд.
— Итак, рыцарь, принцесса, ведьма, дракон и его хозяин. Полный комплект для сказки. Кто из вас догадается, кого вам не хватает?
— Трудно сказать, — отозвался Санди, — хотя бы потому, что я никогда не думал о себе как о персонаже.
— Злодея, — подсказал Бертран. — Сначала на эту роль вроде бы претендовал дракон, но он оказался милягой. Думали ли вы когда-нибудь о том, что есть зло, и что значит оно для добра?
— Зло, — сказал практичный Брик, — это когда людям, которые никому не мешают, не дают жить так, как им этого хочется.
— Не самое плохое определение, — кивнул Бертран. — От него и будем танцевать. Сообщу вам, например, о том, что Зло родилось первым, и тогда, когда было лишь Зло, Злом оно не звалось, а звалось Бытием. Злом оно стало лишь тогда, когда из противодействующей силы возникло нечто, названное впоследствии Добром. Но что есть Зло, как не отражение Добра в черном стекле? И, позвольте заметить, Зло себя злом не считает. Оно тоже полагает, что сила, именующая себя Добром, не дает ему жить так, как ему этого хочется.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20
— А ты не боишься одиночества?
Санди встал, прошел вдоль стены и прислонился к ней на границе света и тьмы. И как будто растворился в этой дрожащей игре теней, оставив в пещере лишь свой негромкий голос. Такая была в нем щемящая, хрупкая, уязвимая и гордая нежность, какую нечасто встретишь и среди лучших из женщин. «Господи, что будет, когда он влюбится!» — чуть не всхлипнула она.
— Одиночества? Душевно я одинок всю жизнь. Да, я встречаю людей, и в основном — хороших, но никто из них мне особенно не близок. Их забота — не моя. Будто меня какая-то черта отделяет. Что-то верное, свое я нащупал тогда, при штурме пещеры, но, Дигэ, это связано с тобой лишь косвенно.
— Ты высокомерен, — сказала вдруг она. — Не со мной, нет. Но с Бриком, которому на это наплевать, он без комплексов. И — с Сэсс, которая чувствует это прекрасно и болезненно переживает. Ты нравишься ей.
Санди дернул уголком рта.
— Давай не будем про Сэсс. Сговорились вы, что ли? Честное слово, лучше бы она нашла себе другой объект, может, была бы счастливее. Поставь себя на мое место: дракон, видите ли, мне девушку подбирает!..
8. О НАПРАВЛЕНИЯХ ДАЛЬНЕЙШЕГО РАЗВИТИЯ
С реки неслись веселые женские визги — Саския затеяла стирку, и похоже, девушки совмещали ее с купанием. На площадке перед пещерой звенела сталь.
— Никогда бы не подумал, — признал Брик, вытирая лоб. — Кто преподавал тебе фехтование?
Он сделал ложный выпад.
— Обычный университетский факультативный курс, — отвечал Санди, разгадывая его хитрость и парируя.
— Дружище, у тебя великолепная оборона.
— Спасибо.
Это Брик предложил приятелю размяться, полагая, что Санди не помешает некоторый навык работы с холодным оружием, но он совсем не ожидал, что напорется на тот же феномен Санди, с каким сталкивались те из профессоров, кому приходилось иметь дело с вагантом из Бычьего Брода: любое новое знание и умение он ухитрялся вытащить из уже известного старого. Брик, конечно, как Мастер, мог бы сломать его оборону, но по природе он был добродушен и обладал лучшим качеством тренера — получал удовольствие не от победы, а от процесса ее достижения, а кроме того, ему вовсе не хотелось расточать по мелочам больше сил, чем это разумно делать в медовый месяц.
Они кружили по травке, обнаженные до пояса, подставив солнцу позолоченные загаром спины и плечи. Рослый стройный рыцарь Брик радовал глаз античной мускулатурой, являвшейся не самоцелью, а побочным эффектом усиленных тренировок. В сегодняшнем юноше уже виден был мужчина, каким ему предстояло стать лет через десять. Широкоплечий, длинноногий, с узкой талией и гладкой смуглой кожей, он любой самой придирчивой кокеткой был бы признан красавцем. К тому же лицо у него было живое, симпатичное и улыбчивое.
— Это, конечно, далеко еще не уровень Мастера, — сказал он, — но вполне сойдет для Ученика последнего года.
Пристальный взгляд наверняка обнаружил бы, что Санди — при кажущемся отсутствии внешних эффектов — проворнее, пластичнее и гибче своего противника, лучше видит, или угадывает, его движения, в его фехтовании было больше выдумки, и техника его чище.
— Хватит, — решил наконец Брик, и оба повалились в тень ближайших кустов, где Сверчок любовался бабочками.
Прошло несколько минут, пульс их нормализовался, дыхание выровнялось, и Брик уже открыл было рот, чтобы изречь что-то вроде «Жизнь хороша!», как вдруг дракон в кустах завозился и выставил на обозрение недоверчивую и довольно-таки испуганную физиономию.
— У нас гости, — сказал он. — Непрошенные.
И тут же уверенный мужской голос с тропы крикнул:
— Есть кто дома?
Ну, во-первых, добра Брик от гостей не ждал, а во-вторых, голос этот знаком ему был прекрасно, и оказал на него прямо-таки тонизирующее воздействие — он вскочил на ноги, будто его подбросили. Сверчок в кустах проявлял явные признаки нервозности.
— Я — с миром… Во всяком случае, пока.
В подтверждение этих слов над краем тропы взметнулся узкий блестящий клинок, на конец которого хозяин прицепил белый платок.
— Вы что там, повымерли?
Брик ринулся навстречу.
— Бертран!
Мастер выбрался наверх. Его быстрые глаза обежали устройство лагеря, он усмехнулся.
— Вот, значит, ты где!
Санди, приподнявшись на локте, внимательно поглядел на гостя, неторопливо поднялся и двинулся ему навстречу. И пока он шел, Бертран не сводил с него острого, любопытного и в то же время нерешительного взгляда. Он чуть-чуть улыбнулся, отметив висевший на шее ваганта, там, где обычно носят крест, драконий свисток, но эта усмешка вышла у него скорее судорожной, чем веселой.
— Брик много рассказывал о вас, — сказал Санди, подходя, — он гордится знакомством с вами.
Он протянул для приветствия руку. Рука Бертрана медленно, словно преодолевая невидимую преграду, потянулась навстречу, но из кустов пронзительно вскрикнул Сверчок:
— Санди, нет!
Обе руки, не встретившись, замерли в воздухе.
— Я очень не советую! Ты что, не видишь? Он же — Чёрный!
Судя по всему, Бертран лучше понимал, о чем идет речь. Через какую-то секунду из кустов донеслось нервное хихиканье:
— Здорово заэкранировались. Как забрала опустили, оба совершенно пустые.
Бертран развернулся в сторону Сверчка, его глаза полыхнули бешенством.
— Ты мне надоел. Помолчи, раб свистка!
Он сделал в воздухе какой-то небрежный жест, и Сверчок замер на месте с пастью, распяленной, как на приеме у дантиста.
— Драконьим глазам доверяешь больше, чем своим? — спросил Бертран у Санди.
— Что здесь, черт возьми, происходит? — поинтересовался Брик. Он был расстроен: Бертран здорово нравился ему, он, бывало, думал, что непрочь иметь такого старшего брата — куда уж лучше, чем заносчивого зануду Брюса Готорна, и вот, нате, Бертран оборачивается какой-то новой, подозрительной стороной.
— Всё объяснится, — бросил ему Бертран, — но — со временем. Я сказал, что пришел с миром. Если бы я хотел причинить вам зло, я говорил бы с вами не так. Для начала я скрутил бы ваших девчонок там, у реки. Потом парой хороших слов я бы вас рассорил. Сделать это куда легче, чем вы предполагаете. Сами не представляете, какими бы вы стали шелковыми, если бы я держал нож на их нежных горлышках. И если бы у меня не было насчет вас собственных планов, а делал бы я лишь то, на что подрядился — будьте уверены, так бы я и поступил.
Над солнечной полянкой повисло гнетущее молчание. На беззаботных юнцов пахнуло настоящим Злом.
— Котята, — сказал Бертран и криво улыбнулся.
Санди бросил взгляд на окаменевшего Сверчка и сделал приглашающий жест в сторону пещеры. Все трое двинулись туда, но, услышав на тропе девичий щебет, остановились и оглянулись в тот момент, когда Сэсс и Дигэ появились в поле их зрения.
Выстиранные воротнички, косынки, нижние юбки и сорочки мокрым грузом покоились в корзинке, которую девушки несли за ручки с обеих сторон. Мало что скрывавшие корсажики они натянули на голое тело и, вероятно, преследовали при этом не только, а может быть, и не столько гигиеническую цель. Пышная, нежная, тонко улыбающаяся Дигэ, лучащаяся чувственностью, казалось, плыла в знойном мареве утра, не касаясь земли; черный свиток тяжелых волос лежал на обнаженных покатых плечах, и лишь трепет ее золотистой груди напоминал о только что преодоленном ею подъеме. Брик почти физически ощутил судорожный вздох стоявшего рядом с ним Бертрана и, покосившись на него, вполне оценил взгляд хищного, истинно мужского жгучего восхищения, каким тот наградил его жену. Он заволновался. Дигэ, конечно, его, но Бертрана-то подобные соображения вряд ли остановят. Он уже то, чем Брик надеялся стать через несколько лет: красивый, могучий, умный и опытный мужчина, и если Брик был уверен, что способен отбить девушку у дюжины прочих поклонников, то он ничуть не сомневался также и в том, что Бертран, возьмись он за дело всерьез, в два счета оставит его самого у разбитого корыта.
— И от которой из них я сам в прошлый раз отказался? — вполголоса спросил Мастер.
— От брюнетки, — буркнул ревнивый новобрачный. — Впрочем, — добавил он, постаравшись, чтобы услышал Санди, — можешь попытаться понравиться рыжей.
В самом деле, почему это он один должен ревновать?
Бертран повернул голову к Сэсс и наконец-то в его глазах снова мелькнула смешинка. Эта была ничуть не хуже, однако совсем в другом роде. Чуть выше и немного стройнее подруги, она двигалась порывистой походкой кобылки-подростка, в какие-то моменты нескладной, но полной юной прелести, и если плывущая без единого колыхания платья Дигэ поневоле заставляла задаваться вопросом, есть ли у нее ноги вообще, то липнущая к мокрому телу юбка Сэсс не оставляла на этот счет никаких сомнений. Ее рыжие кудри были зачесаны вверх и закреплены там во что-то римское, и в этом парикмахерском деле явно не обошлось без познаний, опыта и шпилек Дигэ; выбивавшиеся из общего плана непослушные пряди льнули к высокой сильной шее, несколько крупных веснушек расселись на переносице у изящного носа с аристократической горбинкой. У Сэсс были очень красивые руки, открытые сейчас от кончиков пальцев до тонких прямых плеч, с узкими продолговатыми кистями, длинные и необыкновенно гибкие, как лебединые шеи, а на правой, повыше локтя, в форме руны Ку сплелся венок из мелких родинок. На лице Бертрана изумление сменилось выражением узнавания, и Брику показалось, что он сейчас расхохочется, однако тот сдержался.
При виде гостя Сэсс покраснела, а Дигэ не подала и виду, что смущена. Разумеется, эта демонстрация не предназначалась для постороннего, но… тот сам виноват. Церемонно представленные Мастеру, обе юные леди присели в благочинном реверансе, от коего и конь бы зашатался, и скрылись в глубине жилища, откуда до мужчин донесся подавленный, но тем не менее нахальный смешок.
Выждав некоторое приличное время, тройка у входа получила разрешение войти. Встретившие их леди были уже благопристойно запакованы в шали.
— Стоит ли нам тебя опасаться? — спросил Санди.
— Если бы стоило, как я уже заметил, я бы действовал не так, — ответил ему Бертран, — но вообще было бы не лишне, — добавил он для всех. — Потому что если бы пришел кто-нибудь другой, вроде меня, вы бы легким испугом не отделались. Вы хоть догадываетесь, как вы накуролесили, детки? Хотя, если собирается такая компания — жди приключений. И одного из вас достаточно, чтобы осложнить жизнь окружающих.
Он улыбнулся и откинулся на стену с расслабленным видом человека, вернувшегося из продолжительного путешествия.
— Рыцарь, — начал он перечисление, кивнув в сторону Брика, — принцесса… — он поклонился Дигэ, — …бытовая ведьма третьей категории и, как минимум, повелитель драконов. Ну и дракон сверху, до кучи. — Бертран даже не покосился хотя бы из осторожности на Сверчка. — Ну, Брик-то просто девушку украл, — продолжил он. — Из этого происшествия хотя и вышел громкий скандал, но, в принципе, это семейное дело Эгерхаши, Степачесов и Готорнов. Даже по одиночке имена таких врагов способны повергнуть в трепет, однако я допускаю, что при соответствующих обстоятельствах можно как-то выкрутиться.
Дигэ согласно кивнула.
— А вот ты… — отяжелевший взгляд Бертрана устремился к невозмутимому лицу Санди, — шутя выбил провинцию из-под власти короны. Впечатляющая проба сил. Пока прислали меня. Потом, пока вы тут катаетесь на травке, соберут войска и выкурят вас, как миленьких. Так что я бы на вашем месте крепко задумался о будущем. Так просто мир на сферы влияния не делится: могущество потому и могущество, что требует постоянного подтверждения, и на каждую мощь есть большая мощь. Во всех этих хитросплетениях силы и власти, бывало, запутывались и мудрые люди.
Казалось, лицо Санди неодолимо притягивает его взгляд.
— Итак, рыцарь, принцесса, ведьма, дракон и его хозяин. Полный комплект для сказки. Кто из вас догадается, кого вам не хватает?
— Трудно сказать, — отозвался Санди, — хотя бы потому, что я никогда не думал о себе как о персонаже.
— Злодея, — подсказал Бертран. — Сначала на эту роль вроде бы претендовал дракон, но он оказался милягой. Думали ли вы когда-нибудь о том, что есть зло, и что значит оно для добра?
— Зло, — сказал практичный Брик, — это когда людям, которые никому не мешают, не дают жить так, как им этого хочется.
— Не самое плохое определение, — кивнул Бертран. — От него и будем танцевать. Сообщу вам, например, о том, что Зло родилось первым, и тогда, когда было лишь Зло, Злом оно не звалось, а звалось Бытием. Злом оно стало лишь тогда, когда из противодействующей силы возникло нечто, названное впоследствии Добром. Но что есть Зло, как не отражение Добра в черном стекле? И, позвольте заметить, Зло себя злом не считает. Оно тоже полагает, что сила, именующая себя Добром, не дает ему жить так, как ему этого хочется.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20