А постарше?
— Это Андрея Степановича Бурова сын, в нашем мартеновском цехе первого инженера. А с ими мать мальчонки, геолог… Помните историю с островом Исчезающим?
— Ну как же! Так, значит, она дочь Николая Николаевича.
Да, это была одна из героинь полярной эпопеи Галя Волкова.
— Я боюсь, Сереженьку задавят там около института. Как притягивает к себе людей космическая романтика. А мы увлекались Севером… — говорила она.
— Ничего, ничего. Сергей Сереженьку нашего защитит. Плечи у него чемпионские. Пусть оба Сергея увидят не только сам институт, но и тех, кто в него стремится.
— Я, мама, на дерево в крайнем случае залезу. С него будет виднее и до звезд ближе.
— Смотри не свались с дерева.
— Дедушка говорил, что ты тоже лазила, когда маленькой была.
— Я и сейчас могу, — рассмеялась мать.
Галина Николаевна подошла к перилам, вдоль которых в ящиках росли цветы, и с наслаждением понюхала их.
— Можно я сорву один? — спросил мальчик.
— Я тебе сорву! — пригрозил старший Сергей.
Однорельсовый путь натянутой нитью серебрился вдали. Ажурные легкие арки эстакады убегающими волнами вздымались над листвой росших у их основания деревьев.
Жужжащий поезд остановился у перрона. Толпа тихо ждала. Никто из стоящих поблизости от Волкова и его семьи не входил в вагон.
— Ты понимаешь, конечно. Лучше, чтобы они знакомились со всем на общих основаниях.
Галина Николаевна кивнула. Мальчик повис у нее на шее, словно уезжал невесть куда.
Лишь когда Николай Николаевич и оба Сережи появились в окне вагона, усаживаясь в удобные кресла из искусственной кожи, люди стали входить в вагон.
Сережа-маленький нажатием кнопки открыл окно. В вагоне стало слышно музыкальное жужжание гироскопа, удерживающего в устойчивом положении двухколесный вагон «велопоезда».
Состав плавно тронулся. Одновременно по второму пути подошел встречный поезд. Он не имел никаких токосъемных устройств.
— А ну, — спросил Николай Николаевич Сережу, — откуда поезд берет ток?
— Из рельса, — бойко ответил мальчик. — По нему токи высокой частоты бегут. Через воздушный промежуток в трансформаторной обмотке вагона возбуждается ток. Он и крутит моторы.
— Если бы ты так по истории отвечал, — вздохнул Николай Николаевич.
— Так ведь мы не в архивный институт, а в ракетный едем, — отпарировал внук.
Волков усмехнулся:
— Хорошо, поговорим о технике.
— Это правда, что лунолет сами студенты сделали?
— Под руководством ректора института, доктора технических наук профессора Анны Ивановны Седых, — солидно разъяснил Сережа-старший. — Она — главный конструктор космического объекта.
— А зачем ты с нами едешь, если физиком решил стать?
— Современный физик не может быть оторван от техники, — разъяснил Сереже его юный дядя.
— Ну, коли так, — заметил Николай Николаевич, — то скоротаем дорогу кое-каким расчетом. Будущему физику карандаш в руки, а школьнику, который механику проходит, не отставать.
Сережа уставился в окно, явно побаиваясь дедовской выдумки.
За окном мелькали дома-амфитеатры с широкими террасами, на которых росли деревья. Пронеслись стеклобетонные громады заводов с чистыми, словно паркетными дворами, разлинованными межцеховыми дорожками. Потом под эстакадой зеленым потоком заструились сросшиеся кроны деревьев. Там и здесь мелькали крыши дач, бассейны для плавания, зеленые лужайки с резвящейся на них детворой.
— Итак, — начал Волков, — что за лунолет студенты соорудили?
— Это я знаю, — заявил Сережа. — Вроде космического автобуса. Космос — обратно. В таком же виде возвращается, в каком улетал для постоянной связи с базой на Луне. Ну, будет такая. Потому и лунолет называется. Так в «Пионерке» писали.
— Правильно писали, — поощрил Волков. — А чем это достигается, вот что вы мне скажите?
— Наверное, топливо особое, — предположил мальчик.
— Конечно, и топливо, но… не только. Что еще? Почему день открытых дверей Ракетного института приурочивается к окончанию Арктического моста?
— Праздник общий, — нашелся мальчик.
— Чудило ты, — вмешался Сергей. — «Из пушки на Луну» читал?
— Ну, читал. Я всего Жюля Верна знаю.
— Положим, не всего. Только несколько томов из шестидесяти, кажется, его романов.
— Вот как? — присвистнул Сережа.
— Да, друг, вот так. Могли они в снаряде из пушки вылететь?
— А что? Они вылетели. И вернулись. Правда, на Луну не спускались.
— Это в книге. А ты бы полетел?
— Спрашиваешь. Это ты струсил бы.
— Вот в лепешку и превратился бы. Лепешка и есть лепешка.
— В лепешку? Врешь. Там не написано.
— Чудило ты! Ствол пушки был слишком короток. Чтобы разогнать ядро до второй космической скорости, когда оно может оторваться от Земли, ускорение понадобилось бы столь большое, что оно расплющило бы пассажиров снаряда. Другое дело труба Арктического моста.
Мальчик заинтересовался. Этот Сергей все знает. По детской привычке он спросил:
— Почему?
— Да потому что длина ствола туннеля подо льдом четыре тысячи километров. Это, пожалуй, в полмиллиона раз длиннее ствола тяжелого артиллерийского орудия.
— Ну и что?
— А то, что ускорение разгона лунолета в трубе Арктического моста будет в полмиллиона раз меньше, чем в пушке Жюля Верна. Всего лишь в неполных два раза больше ускорения земной тяжести. Разгона почти не почувствуешь. Будто ты на коленях у меня уселся и ногами в переднее сиденье давишь. Вот и все. И всего одиннадцать минут.
— А зачем пушка, если мы в Ракетный институт едем?
— Видишь ли, когда-нибудь ты будешь изучать диалектику и поймешь единство противоположностей. Развитие ракетного сообщения в космосе приведет к отказу от ракет.
— Врешь!
— Нисколько. Пока ракет запускали немного, можно было не пугаться того, что, пробивая слой озона, они оставляли в нем бреши, которые не скоро затягивались.
— Бреши? Я и говорю брешешь.
— Не играй словами. Дело в том, что слой озона — жизненный щит нашей планеты, он защищает ее от губительного воздействия ультрафиолетовых лучей Солнца. В Америке одно время носились с новым средством массового уничтожения, которое страшнее даже ядерных сверхбомб.
— Да ну?!
— Вот тебе и «да ну»! Уверяли, что можно уничтожить часть слоя озона, образовать в нем огромную дыру, чтобы все на Земле под нею превратить в пустыню трупов.
— Так что они? Собираются теперь так вместо ядерных бомб?
— Боятся. Никто не знает куда пойдет это черное пятно без озона: на неугодные Америке страны или на нее. Как бы не вызвать у себя пустыню и всеобщую гибель.
— Ну а ракетные корабли?
— Пока их немного — страшного нет. Но если пробивать слой озона каждый час, каждую минуту, то раны в нем не зарастут.
— Значит, назад к Жюлю Верну?
— Техника развивается по спирали. Она возвращается к пройденному, но уже на новом уровне. Вот я и подозреваю, что в Ракетном институте задумались, как без ракет в космосе обойтись.
— Рассуждения твои, Сергей, интересны. Но как ты их подкрепишь? Расчетами? — вмешался Николай Николаевич, подзадоривая будущего ученого.
Тот оживился и вытащил ученическую тетрадку.
— Давайте сосчитаем.
Юноша написал несколько школьных формул и подставил в них числовые значения скорости в 12 километров в секунду (выше второй космической скорости 11,2 км/с в расчете на торможение в воздухе при выходе на орбиту), длины пути разгона 4 миллиона метров и получил ускорение 1,86g.
— Стоп, — вмешался Николай Николаевич. — Вот здесь мне и хотелось выяснить, какая мощность требуется для разгона лунолета в трубе Арктического моста.
— Я не знаю точно веса лунолета. Может быть, сделаем это на обратном пути?
— Нет, почему же. Примерно прикинем. Наш Сережа знаток атомобилей-малолитражек. Сколько весит малолитражка?
— С пассажирами и грузом в 50 килограммов — 1400 килограммов.
— Вот и отлично. Будем считать и мы полторы тонны полезного груза. Прибавим, конечно, вес ледяного панциря, который испарится в воздухе, когда лунолет вылетит из трубы и станет пронизывать атмосферу. Ну и, конечно, учесть надо еще вес топлива для реактивных двигателей. Словом, считай десять тонн. Анна Ивановна Седых нас потом поправит. Разумеется, с локомотивом.
Сергей стал быстро писать в ученической тетрадке.
— Около миллиона киловатт.
— Вот в том-то и дело, — многозначительно заметил Николай Николаевич. — А мощность атомных станций Арктического моста в десять раз меньше, на порядок, как говорят математики.
— Как же быть? — поднял от тетради глаза Сергей, пытливо смотря на Волкова.
— Об этом мы и поговорим с Анной Ивановной. Мы недавно вверху этот вопрос рассматривали… твои же цифры…
— Неужели строить специальную станцию в миллион киловатт? — спросил Сергей. — И заводы — потребители этой энергии? И города?
— В этом вся и загвоздка. Мост заканчивают, лунолет готов. А вылететь ему без ракет не удастся. Энергии нет.
За разговором время пролетело быстро.
Назад плыли леса и перелески. Под арки эстакад ныряли асфальтовые и железные дороги. Москва осталась позади.
Николай Николаевич со своими юными спутниками спускался с перрона станции «Ракетная». Стройная женщина в подчеркивающем талию костюме спешила ему навстречу. Прямые брови ее были сведены, красивая голова с тяжелым кольцом кос закинута немного назад.
Протягивая Волкову обе руки, она говорила:
— Я так рада, Николай Николаевич, видеть вас здесь. Но вы перепугали меня своим звонком. Вместо того чтобы вызвать меня к себе, приезжаете сами, обычным поездом, да еще в такой день всеобщей толчеи.
— А я не один. Видите? Два будущих ваших соратника ознакомиться с вашим делом хотят.
— Пожалуйста. Нам нужна смена. Мы здесь и учим и учимся сами на новых конструкциях.
Вместе с толпой пассажиров Волков со своими юными спутниками и Анной Ивановной Седых вошел в институт.
— Это невозможно, — говорила, тщетно стараясь сдержать себя, Анна Ивановна. — Ради того, чтобы успеть закончить лунолет ко времени завершения Арктического моста, я сама доставила из Восточного порта недостающее оборудование корабля…
Николай Николаевич быстро взглянул на Аню:
— Вы недавно были в Восточном порту?
— Да, была, Николай Николаевич. А теперь… — Аня протянула руку и с силой отломила ветку, свисавшую над самой дверью входа в здание. — Я так торопилась… Я ни минуты лишней не провела в порту, несмотря на то, что встретилась там… притом через столько лет…
— Вы встретились? — быстро спросил Николай Николаевич.
— Неужели нельзя на одиннадцать минут перегрузить Великое энергетическое кольцо? — отвечая на свои мысли, неожиданно произнес Сергей Буров.
— Одиннадцать минут! Видишь, Сергей, ты прав. А какая у тебя мощность получилась? — обернулся к нему Волков.
— Миллион киловатт, — ответил юный физик.
— Миллион сто тысяч, — поправила профессор Седых.
— Это не легче, — вздохнул Николай Николаевич. — Лунолет свой вы делали не по правительственному плану, а по вашей институтской инициативе. Конечно, все вам помогали. Но с запуском его в трубе дело сложное. Не от нас одних зависит. Есть еще американская сторона.
— О! Герберт Кандербль — мой давний друг!
— Друг, пока не идет речь о миллионе киловатт. А у нас мощность — шестьдесят тысяч киловатт на нашем берегу, шестьдесят — на его. Где ж здесь миллион взять?
— Замкнуть энергетическое кольцо, подключить Куйбышевскую, сибирские гидростанции, другие станции — атомные…
— Это связано с огромными техническими трудностями и может надолго вывести линию высоковольтной передачи, которую, кстати говоря, придется еще дотянуть до берега Ледовитого океана.
— Как же быть, Николай Николаевич?
— Придется отложить запуск лунолета. Но мы все же посмотрим на него… на общих основаниях… в день открытых дверей.
— Просим вас. Но только не закрывайте и нам двери. Как вы знаете, лунолет сделан студентами. Кое-кто из них мечтает вести его в космос.
— Разве они не знают, как комплектуются всегда экипажи космических кораблей? Исключений не будет. Первым пилотом будет человек-невидимка.
— Человек-невидимка? — обрадовался Сережа. — Как так?
— А так. Человек будет присутствовать, отдавать распоряжения, но его не будет.
— Чудило ты! Автоматы это, управляемые с Земли, — пояснил Сергей. — Как всегда.
В сопровождении Анны Ивановны Седых группа знакомящихся с институтом, а в ее числе и Николай Николаевич с двумя мальчиками, подошла к огромному ангару, куда вели железнодорожные пути.
— К отправке готовимся, — заметила Аня. — Все выполнено в габарите железнодорожного вагона. Теперь взгляните на сам лунолет. Он пока без разгонного локомотива. — И, нажав кнопку, она открыла ворота ангара.
Там блестело нечто серебристое, похожее на огромную цистерну.
Заложив руки за спину, Николай Николаевич словно в первый раз рассматривал хорошо уже знакомый ему космический корабль, совсем непохожий на многоступенчатую ракету. Здесь была как бы только последняя ее ступень, с кабиной космонавтов, с могущими выдвигаться треугольными крыльями, прижатыми сейчас к оболочке.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75
— Это Андрея Степановича Бурова сын, в нашем мартеновском цехе первого инженера. А с ими мать мальчонки, геолог… Помните историю с островом Исчезающим?
— Ну как же! Так, значит, она дочь Николая Николаевича.
Да, это была одна из героинь полярной эпопеи Галя Волкова.
— Я боюсь, Сереженьку задавят там около института. Как притягивает к себе людей космическая романтика. А мы увлекались Севером… — говорила она.
— Ничего, ничего. Сергей Сереженьку нашего защитит. Плечи у него чемпионские. Пусть оба Сергея увидят не только сам институт, но и тех, кто в него стремится.
— Я, мама, на дерево в крайнем случае залезу. С него будет виднее и до звезд ближе.
— Смотри не свались с дерева.
— Дедушка говорил, что ты тоже лазила, когда маленькой была.
— Я и сейчас могу, — рассмеялась мать.
Галина Николаевна подошла к перилам, вдоль которых в ящиках росли цветы, и с наслаждением понюхала их.
— Можно я сорву один? — спросил мальчик.
— Я тебе сорву! — пригрозил старший Сергей.
Однорельсовый путь натянутой нитью серебрился вдали. Ажурные легкие арки эстакады убегающими волнами вздымались над листвой росших у их основания деревьев.
Жужжащий поезд остановился у перрона. Толпа тихо ждала. Никто из стоящих поблизости от Волкова и его семьи не входил в вагон.
— Ты понимаешь, конечно. Лучше, чтобы они знакомились со всем на общих основаниях.
Галина Николаевна кивнула. Мальчик повис у нее на шее, словно уезжал невесть куда.
Лишь когда Николай Николаевич и оба Сережи появились в окне вагона, усаживаясь в удобные кресла из искусственной кожи, люди стали входить в вагон.
Сережа-маленький нажатием кнопки открыл окно. В вагоне стало слышно музыкальное жужжание гироскопа, удерживающего в устойчивом положении двухколесный вагон «велопоезда».
Состав плавно тронулся. Одновременно по второму пути подошел встречный поезд. Он не имел никаких токосъемных устройств.
— А ну, — спросил Николай Николаевич Сережу, — откуда поезд берет ток?
— Из рельса, — бойко ответил мальчик. — По нему токи высокой частоты бегут. Через воздушный промежуток в трансформаторной обмотке вагона возбуждается ток. Он и крутит моторы.
— Если бы ты так по истории отвечал, — вздохнул Николай Николаевич.
— Так ведь мы не в архивный институт, а в ракетный едем, — отпарировал внук.
Волков усмехнулся:
— Хорошо, поговорим о технике.
— Это правда, что лунолет сами студенты сделали?
— Под руководством ректора института, доктора технических наук профессора Анны Ивановны Седых, — солидно разъяснил Сережа-старший. — Она — главный конструктор космического объекта.
— А зачем ты с нами едешь, если физиком решил стать?
— Современный физик не может быть оторван от техники, — разъяснил Сереже его юный дядя.
— Ну, коли так, — заметил Николай Николаевич, — то скоротаем дорогу кое-каким расчетом. Будущему физику карандаш в руки, а школьнику, который механику проходит, не отставать.
Сережа уставился в окно, явно побаиваясь дедовской выдумки.
За окном мелькали дома-амфитеатры с широкими террасами, на которых росли деревья. Пронеслись стеклобетонные громады заводов с чистыми, словно паркетными дворами, разлинованными межцеховыми дорожками. Потом под эстакадой зеленым потоком заструились сросшиеся кроны деревьев. Там и здесь мелькали крыши дач, бассейны для плавания, зеленые лужайки с резвящейся на них детворой.
— Итак, — начал Волков, — что за лунолет студенты соорудили?
— Это я знаю, — заявил Сережа. — Вроде космического автобуса. Космос — обратно. В таком же виде возвращается, в каком улетал для постоянной связи с базой на Луне. Ну, будет такая. Потому и лунолет называется. Так в «Пионерке» писали.
— Правильно писали, — поощрил Волков. — А чем это достигается, вот что вы мне скажите?
— Наверное, топливо особое, — предположил мальчик.
— Конечно, и топливо, но… не только. Что еще? Почему день открытых дверей Ракетного института приурочивается к окончанию Арктического моста?
— Праздник общий, — нашелся мальчик.
— Чудило ты, — вмешался Сергей. — «Из пушки на Луну» читал?
— Ну, читал. Я всего Жюля Верна знаю.
— Положим, не всего. Только несколько томов из шестидесяти, кажется, его романов.
— Вот как? — присвистнул Сережа.
— Да, друг, вот так. Могли они в снаряде из пушки вылететь?
— А что? Они вылетели. И вернулись. Правда, на Луну не спускались.
— Это в книге. А ты бы полетел?
— Спрашиваешь. Это ты струсил бы.
— Вот в лепешку и превратился бы. Лепешка и есть лепешка.
— В лепешку? Врешь. Там не написано.
— Чудило ты! Ствол пушки был слишком короток. Чтобы разогнать ядро до второй космической скорости, когда оно может оторваться от Земли, ускорение понадобилось бы столь большое, что оно расплющило бы пассажиров снаряда. Другое дело труба Арктического моста.
Мальчик заинтересовался. Этот Сергей все знает. По детской привычке он спросил:
— Почему?
— Да потому что длина ствола туннеля подо льдом четыре тысячи километров. Это, пожалуй, в полмиллиона раз длиннее ствола тяжелого артиллерийского орудия.
— Ну и что?
— А то, что ускорение разгона лунолета в трубе Арктического моста будет в полмиллиона раз меньше, чем в пушке Жюля Верна. Всего лишь в неполных два раза больше ускорения земной тяжести. Разгона почти не почувствуешь. Будто ты на коленях у меня уселся и ногами в переднее сиденье давишь. Вот и все. И всего одиннадцать минут.
— А зачем пушка, если мы в Ракетный институт едем?
— Видишь ли, когда-нибудь ты будешь изучать диалектику и поймешь единство противоположностей. Развитие ракетного сообщения в космосе приведет к отказу от ракет.
— Врешь!
— Нисколько. Пока ракет запускали немного, можно было не пугаться того, что, пробивая слой озона, они оставляли в нем бреши, которые не скоро затягивались.
— Бреши? Я и говорю брешешь.
— Не играй словами. Дело в том, что слой озона — жизненный щит нашей планеты, он защищает ее от губительного воздействия ультрафиолетовых лучей Солнца. В Америке одно время носились с новым средством массового уничтожения, которое страшнее даже ядерных сверхбомб.
— Да ну?!
— Вот тебе и «да ну»! Уверяли, что можно уничтожить часть слоя озона, образовать в нем огромную дыру, чтобы все на Земле под нею превратить в пустыню трупов.
— Так что они? Собираются теперь так вместо ядерных бомб?
— Боятся. Никто не знает куда пойдет это черное пятно без озона: на неугодные Америке страны или на нее. Как бы не вызвать у себя пустыню и всеобщую гибель.
— Ну а ракетные корабли?
— Пока их немного — страшного нет. Но если пробивать слой озона каждый час, каждую минуту, то раны в нем не зарастут.
— Значит, назад к Жюлю Верну?
— Техника развивается по спирали. Она возвращается к пройденному, но уже на новом уровне. Вот я и подозреваю, что в Ракетном институте задумались, как без ракет в космосе обойтись.
— Рассуждения твои, Сергей, интересны. Но как ты их подкрепишь? Расчетами? — вмешался Николай Николаевич, подзадоривая будущего ученого.
Тот оживился и вытащил ученическую тетрадку.
— Давайте сосчитаем.
Юноша написал несколько школьных формул и подставил в них числовые значения скорости в 12 километров в секунду (выше второй космической скорости 11,2 км/с в расчете на торможение в воздухе при выходе на орбиту), длины пути разгона 4 миллиона метров и получил ускорение 1,86g.
— Стоп, — вмешался Николай Николаевич. — Вот здесь мне и хотелось выяснить, какая мощность требуется для разгона лунолета в трубе Арктического моста.
— Я не знаю точно веса лунолета. Может быть, сделаем это на обратном пути?
— Нет, почему же. Примерно прикинем. Наш Сережа знаток атомобилей-малолитражек. Сколько весит малолитражка?
— С пассажирами и грузом в 50 килограммов — 1400 килограммов.
— Вот и отлично. Будем считать и мы полторы тонны полезного груза. Прибавим, конечно, вес ледяного панциря, который испарится в воздухе, когда лунолет вылетит из трубы и станет пронизывать атмосферу. Ну и, конечно, учесть надо еще вес топлива для реактивных двигателей. Словом, считай десять тонн. Анна Ивановна Седых нас потом поправит. Разумеется, с локомотивом.
Сергей стал быстро писать в ученической тетрадке.
— Около миллиона киловатт.
— Вот в том-то и дело, — многозначительно заметил Николай Николаевич. — А мощность атомных станций Арктического моста в десять раз меньше, на порядок, как говорят математики.
— Как же быть? — поднял от тетради глаза Сергей, пытливо смотря на Волкова.
— Об этом мы и поговорим с Анной Ивановной. Мы недавно вверху этот вопрос рассматривали… твои же цифры…
— Неужели строить специальную станцию в миллион киловатт? — спросил Сергей. — И заводы — потребители этой энергии? И города?
— В этом вся и загвоздка. Мост заканчивают, лунолет готов. А вылететь ему без ракет не удастся. Энергии нет.
За разговором время пролетело быстро.
Назад плыли леса и перелески. Под арки эстакад ныряли асфальтовые и железные дороги. Москва осталась позади.
Николай Николаевич со своими юными спутниками спускался с перрона станции «Ракетная». Стройная женщина в подчеркивающем талию костюме спешила ему навстречу. Прямые брови ее были сведены, красивая голова с тяжелым кольцом кос закинута немного назад.
Протягивая Волкову обе руки, она говорила:
— Я так рада, Николай Николаевич, видеть вас здесь. Но вы перепугали меня своим звонком. Вместо того чтобы вызвать меня к себе, приезжаете сами, обычным поездом, да еще в такой день всеобщей толчеи.
— А я не один. Видите? Два будущих ваших соратника ознакомиться с вашим делом хотят.
— Пожалуйста. Нам нужна смена. Мы здесь и учим и учимся сами на новых конструкциях.
Вместе с толпой пассажиров Волков со своими юными спутниками и Анной Ивановной Седых вошел в институт.
— Это невозможно, — говорила, тщетно стараясь сдержать себя, Анна Ивановна. — Ради того, чтобы успеть закончить лунолет ко времени завершения Арктического моста, я сама доставила из Восточного порта недостающее оборудование корабля…
Николай Николаевич быстро взглянул на Аню:
— Вы недавно были в Восточном порту?
— Да, была, Николай Николаевич. А теперь… — Аня протянула руку и с силой отломила ветку, свисавшую над самой дверью входа в здание. — Я так торопилась… Я ни минуты лишней не провела в порту, несмотря на то, что встретилась там… притом через столько лет…
— Вы встретились? — быстро спросил Николай Николаевич.
— Неужели нельзя на одиннадцать минут перегрузить Великое энергетическое кольцо? — отвечая на свои мысли, неожиданно произнес Сергей Буров.
— Одиннадцать минут! Видишь, Сергей, ты прав. А какая у тебя мощность получилась? — обернулся к нему Волков.
— Миллион киловатт, — ответил юный физик.
— Миллион сто тысяч, — поправила профессор Седых.
— Это не легче, — вздохнул Николай Николаевич. — Лунолет свой вы делали не по правительственному плану, а по вашей институтской инициативе. Конечно, все вам помогали. Но с запуском его в трубе дело сложное. Не от нас одних зависит. Есть еще американская сторона.
— О! Герберт Кандербль — мой давний друг!
— Друг, пока не идет речь о миллионе киловатт. А у нас мощность — шестьдесят тысяч киловатт на нашем берегу, шестьдесят — на его. Где ж здесь миллион взять?
— Замкнуть энергетическое кольцо, подключить Куйбышевскую, сибирские гидростанции, другие станции — атомные…
— Это связано с огромными техническими трудностями и может надолго вывести линию высоковольтной передачи, которую, кстати говоря, придется еще дотянуть до берега Ледовитого океана.
— Как же быть, Николай Николаевич?
— Придется отложить запуск лунолета. Но мы все же посмотрим на него… на общих основаниях… в день открытых дверей.
— Просим вас. Но только не закрывайте и нам двери. Как вы знаете, лунолет сделан студентами. Кое-кто из них мечтает вести его в космос.
— Разве они не знают, как комплектуются всегда экипажи космических кораблей? Исключений не будет. Первым пилотом будет человек-невидимка.
— Человек-невидимка? — обрадовался Сережа. — Как так?
— А так. Человек будет присутствовать, отдавать распоряжения, но его не будет.
— Чудило ты! Автоматы это, управляемые с Земли, — пояснил Сергей. — Как всегда.
В сопровождении Анны Ивановны Седых группа знакомящихся с институтом, а в ее числе и Николай Николаевич с двумя мальчиками, подошла к огромному ангару, куда вели железнодорожные пути.
— К отправке готовимся, — заметила Аня. — Все выполнено в габарите железнодорожного вагона. Теперь взгляните на сам лунолет. Он пока без разгонного локомотива. — И, нажав кнопку, она открыла ворота ангара.
Там блестело нечто серебристое, похожее на огромную цистерну.
Заложив руки за спину, Николай Николаевич словно в первый раз рассматривал хорошо уже знакомый ему космический корабль, совсем непохожий на многоступенчатую ракету. Здесь была как бы только последняя ее ступень, с кабиной космонавтов, с могущими выдвигаться треугольными крыльями, прижатыми сейчас к оболочке.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75