Из-за этих усиков тонкая, стройная, в ватной куртке и таких же штанах Галя казалась юношей.
— Почему ты, ищущий славы геолог, не хочешь понять значения открытых нами мест? Что золото по сравнению с этими железорудными месторождениями необычайной мощности? Не просто гора Магнитная, как на Урале, а целый Магнитный хребет. Посмотри вокруг! Разве не хочется представить здесь трубы завода-гиганта?
— Ерунда! — отпарировал Виктор Омулев. — Не имеет никакого практического значения. Я мечтал о золоте. Зачем мне презренное железо? Для металлургического завода, кроме воды, руды и площадки, нужны еще три вещи: транспорт, транспорт и транспорт…
— Я уже представляю шоссе в тундре…
— Шоссе в тундре? — усмехнулся Виктор. — Про гвоздь, привезенный в Арктику, говорят, что он становится серебряным. Шоссе будет золотым. Видел я в тундре бревенчатый настил. Под ним хлюпало, а бревна прыгали. Каждое из них надо было привезти за тысячи миль. Только золото могло бы окупить дороги в тундре.
— Но не думаешь же ты, что этот загадочный магнитный край так и останется неисследованным?
— Кому он нужен? Никто здесь, в Арктике, не будет строить металлургические заводы.
— Почему ты, Витяка, совершенно лишен фантазии? Ведь человек ты все-таки умный, одаренный. Если бы Алеша Карцев…
— Ах, оставь, пожалуйста! Опять Алеша! Всегда Алеша! Неужели даже здесь, на краю света, мы не может почувствовать себя вдвоем?
— Вот уж к чему не стремлюсь.
— А я стремлюсь, стремлюсь… и добьюсь своего. Пора понять, что твоему профессорскому угоднику нужна не ты, а Женя… Вернее сказать, ему никто не нужен, кроме него самого и всеобщего восхищения его эфемерными идеями. Эгоцентрик! Эгоцентр мировых возмущений эфира!
— Тебя противно слушать, — сказала Галя и, скрывая смущение, начала спускаться к автомашине, которая виднелась внизу за нагромождением камней. Фигурка суетившегося там шофера казалась сверху совсем маленькой.
Виктор раздраженно вытер платком влажный лоб и тугие щеки, потом, бормоча проклятия, тоже стал спускаться.
Механик Добров в синем, вымазанном маслом комбинезоне и старой кожаной фуражке встретил геологов невесело. Его небритое лицо было угрюмо, усы топорщились, глаза смотрели в сторону.
— Аккумуляторы сели, — мрачно сообщил он.
— Как это сели? — повысил голос Виктор. — Подзарядить надо.
— Подзарядил бы на ходу… Да с места не сдвинешься.
— Это возмутительно! — перешел на фальцет Виктор. — Я отдам вас под суд. Сейчас же передавайте мою радиограмму. Сами о себе передадите!
Механик-радист понурил голову:
— И у рации, Виктор Михайлович, аккумуляторы сели, так что разрядились…
— Да вы с ума сошли! — взвизгнул Виктор. — Значит, мы по вашей милости остались в тундре без машины и без радиосвязи?
— Витяка, подожди, — вмешалась Галя. — Почему это случилось, Матвей Сергеевич? — ласково спросила она.
— Не могу знать, Галина Николаевна. Чудно!.. — развел руками механик. — Как подъехали к этому месту, так аккумуляторы сразу садиться зачали. Еще вчера приметил… Подзарядить их хотел. Да куда там!.. Сели, совсем разрядились. Чудно!..
Автомашина и рация безнадежно выбыли из строя. Решено было идти в тундру в надежде встретить оленеводов.
Оставленный у скалы вездеход с крытым брезентовым верхом долго был виден путникам. Виктор несколько раз со вздохом оглядывался на него и с проклятиями вытаскивал увязавшие в почве ноги.
Галя не оглянулась ни разу. Она шла первой. За плечами у нее был такой же рюкзак, как и у мужчин.
Идти становилось все труднее. Бесконечные речушки, озерки и топи встречались на пути. Галя неутомимо шла вперед. У нее был мужской упругий шаг.
Привалы были короткими. Отдыхали на вершинах бугров, где все-таки было не так сыро. Как-то само собой получилось, что места для привалов выбирал не Виктор, начальник группы, а Галя. Она же фактически командовала и в пути. Виктор брюзжал, жаловался и подчинялся Гале. Добров смотрел на него неодобрительно.
На следующий день солнце скрылось. По небу поползли размочаленные тучи. Выпала крупа. Тундра стала серой, как и воздух.
Путники, не останавливаясь, шли вперед. Пошел снег. Он таял на земле, но порошил глаза, заползал за ворот. Поднялся сильный ветер.
«Больше двухсот километров! — с ужасом думала Галя. — За первые сутки мы прошли едва пятнадцать! Ноги увязают на каждом шагу. Витяка уже размяк… А надо идти, идти и, главное, не показывать усталости!»
Вдруг Галя радостно вскрикнула и, обернувшись к спутникам, указала рукой на ближайшую гряду.
Олень!
Животное стояло, как бы всматриваясь в приближающихся людей. Через мгновение оно помчалось вниз по склону. На гряде появлялись все новые олени и скатывались следом за первым. Они мчались вскачь, а их рога, параллельные земле, словно плыли над ней.
Оленье стадо! Близко люди!
Путники прибавили шагу. Олени проносились мимо них. Это были небольшие животные, ростом едва по грудь человеку.
Галя остановилась, любуясь легкостью и изяществом животных.
— Нарты! — обрадованно крикнул Виктор.
С гряды спускалась оленья упряжка — шесть оленей веером. Сидевший на нартах старик в оленьей кухлянке правил длинным шестом, толкая им оленей.
— Очень здравствуй, — сказал он, обращаясь к приосанившемуся Виктору. — Пошто пешком тундра ходишь?
Его узкие глаза на морщинистом лице приветливо щурились.
— Машина поломалась, — снисходительно объяснил Виктор.
— Ай-ай-ай, — закачал головой старик. — Плохой дела… Пойдем наш дом… Угощать будем. Скажи люди, пусть мешок кладут. Это жена твоя, что ли?
— Жена, — подтвердил Виктор.
— Нет, не жена, — возмутилась Галя.
— Не муж? — удивился старик, показывая сначала на Виктора, потом на Доброва.
Галя яростно замотала головой. Виктор старался не смотреть на нее. Он уже взгромоздился на нарты.
Оленям трудно было везти четверых. Старик решил идти пешком и протянул длинный шест Виктору. Тот отстранил его рукой. Добров, которому старик попытался передать шест, тоже отказался.
— Я умею, — сказала Галя. — Давайте сюда хорей.
Старик взглянул на нее с уважением.
Через час геологи сидели в коническом шатре из оленьих шкур в гостях у председателя оленеводческого колхоза. Виктор свалился на остро пахнущие шкуры и заснул мертвым сном. Галя просила доставить их к месту, где есть радио. Старик сокрушенно качал головой:
— Ай-ай-ай! Шибко далеко такой место. Школа-интернат есть. Там радио только слышит. Ухо есть, язык нет.
Откинув меховой полог, вошла женщина. Старик засуетился.
— Оленя резал, — говорил он. — Мясо кушать будем. Сырой мясо кушать будешь? — Он подозвал женщину, сказал ей несколько слов и пояснил гостям: — Сейчас она очень нуженый человек звать будет.
— Позвольте мне сварить оленину, — попросила Галя. — Я очень хорошо умею готовить.
— Пошто портить хороший мясо? Как хочешь. Ты мой гость, — пожал плечами старик.
Галя вышла следом за женщиной.
— Не жена? — недоверчиво спросил Доброва старик. — Одна женщина тундра ходит. Начальник? Пошто стряпать хочет?
Входили все новые оленеводы. Они трясли Доброву руку, почтительно глядели на храпевшего Виктора и садились возле него на разостланные оленьи шкуры. Все пришедшие, несмотря на теплую погоду, были в меховых кухлянках. Только один был в солдатской шинели. Верно, недавно вернулся из армии.
Галя принесла вареную оленину. Началось угощение. Из уважения к гостям оленеводы ели приготовленное Галей кушанье. Почуяв запах съестного, Виктор немедленно проснулся.
— Мы не так кушаем, — объяснил старик. — Вареный мясо — порченый. Мы вот так кушаем.
Достав острый нож, он взял кусок сырой оленины, поднес его ко рту и, схватив зубами, отрезал мясо ножом у самых губ.
— У нас не было овощей и витаминов, — сказал демобилизованный, самый молодой из присутствующих. — Сырое мясо спасало наш народ от цинги.
Виктор покосился на говорившего.
— «Культура»… — начал было он, но Галя перебила его:
— Правда! Мне однажды пришлось проверить это на себе. Я поборола цингу сырым мясом.
Старик одобрительно посмотрел на Галю.
— Хорей в руке держишь… тундра ходишь… мясо понимаешь… Настоящий человек.
Галя посадила к себе на колени мальчонку с блестящими, как бусинки, глазами и черными жесткими волосами.
— Отучаться пора от варварства, — сказал Виктор, протягивая руку за новым куском нежной оленины. Он, как и все, ел руками. — Сырое мясо, шалаши из шкур, мальчишка без школы… у вас не так давно был обычай угощать гостей своими женами.
— Не было такого обычая! — горячо возразил демобилизованный. — Это купцы в царское время пустили такую легенду. Они заставляли бедных людей отдавать им своих жен и клеветать на нас…
Галя, покрасневшая при словах Виктора, с благодарностью взглянула на своего соседа в шинели.
— А мальчик этот подрастет и ко мне в школу придет. Не в шалаше будет жить, а в каменном доме, в интернате, пока родители с оленями кочуют.
— Вы учитель? — обернулась к нему Галя.
Учитель кивнул головой и тихо сказал, опустив глаза:
— Зовите Ваней. Меня так в армии звали.
— У вас есть радио?
— Только приемник.
— Как жаль. У нас внезапно разрядились аккумуляторы, и у автомашины и у рации, — пояснила Галя.
— Наверное, около Голых скал разрядились?
— Там, там… в проклятущем месте, — подтвердил пододвинувшийся Добров. — Вдруг ни с того ни с сего взяли и сели…
— На аккумуляторах контакты не были изолированы? — допытывался учитель.
— Нет, — удивился Добров. — А зачем?
— Потому и разрядились. Знаю то место. Там воздух электричество проводит. Аккумуляторные клеммы по воздуху замкнулись.
— Это становится интересным, — взволнованно шепнул Виктор. — Кажется, мы сделали открытие. По-видимому, там не только никому не нужное здесь железо, но и…
— Радиоактивные руды! — воскликнула Галя. — Их излучение ионизирует воздух, делает его проводящим электричество!
Учитель кивнул головой:
— Я так и думал. И еще о магнитной аномалии думал, о железе в недрах. Хочу, чтобы наши люди на заводе работали, в домах жили. Со вчерашнего дня мне это кажется возможным.
— Почему со вчерашнего дня? — поинтересовался Виктор.
— Доклад я слышал вчера по радио. Инженер Карцев на острове Диком рассказывал о ледяном моле, о мореходстве вдоль наших берегов круглый год.
Галя вскочила, но не могла выговорить ни слова.
— Подождите! — не сдержался Виктор. — Проект Алексея? Уже обсуждается всерьез? Вот это бы изменило дело! Нельзя ли пойти к вам, товарищ учитель? Здесь воняет чем-то кислым, шкурами, что ли… Расскажите, что там говорили о проекте. Неужели будут строить? Тогда я первый подниму вопрос об арктической металлургии.
— Я буду рад показать вам нашу школу и интернат. Вы там сможете отдохнуть.
Виктор стал суетливо собираться. Добров не упустил момента, чтобы шепнуть своему начальнику:
— Виктор Михайлович, а выходит дело, без моих аккумуляторов и открытия бы не было. Вот так.
Виктор сделал вид, что не расслышал. Галя прощалась с гостеприимными хозяевами.
Ваня повел гостей к большому двухэтажному дому, расположенному недалеко от стойбища оленеводов. Шумная ватага любопытных ребят в кухлянках с откинутыми капюшонами мчалась навстречу геологам и учителю.
Учитель подробно пересказал доклад Алексея. Виктора раздражали подробности. Какая досада, что нельзя тотчас же радировать!.. Железо и уран рядом! Неплохо, если магнитный хребет в Голых скалах будет носить название «Хребет Омулева»!
Виктор с Добровым ушли вперед. Ваня с Галей отстали. Галя с волнением слушала рассказ о выступлении Ходова, который подсчитал, какое невероятное количество энергии потребуется для мола.
— Уязвимое место проекта, — сокрушенно говорил Ваня. — Я, может быть, ошибаюсь. Я только учитель и военный радист… но мне кажется, Галина Николаевна, что мол можно построить без всякой энергии.
Галя остановилась, изумленно глядя на учителя, даже схватила его за руку:
— Говорите же, говорите! Ведь Алеша Карцев — это наш друг детства. Как бы я хотела ему помочь!
Глава одиннадцатая. В ТУНДРЕ
Острая снежная крупа била Алексею в лицо. Он жмурился и наклонял голову. Постепенно светлые пятна в мутной пелене становились яснее. Уже доносился грохот порта.
Будь Алексей в Москве, он отправился бы бродить ночью по безлюдным улицам, останавливался бы на площадях и набережных, не замечая знакомых зданий.
И здесь, в Арктике, не задумываясь о последствиях, Алексей решительно свернул с дощатого, ведущего к клубу тротуара. Ноги сразу увязли в пружинящем травянистом покрове. Дома остались в стороне. Алексей был уже в тундре. Однако это не остановило его.
Неужели он не имеет права пройтись? Побыть наедине с самим собой, подумать? И все время идти, убыстряя шаг… Ветер дул в спину — это он заметил для ориентировки.
«Итак, вы потерпели поражение, — горько размышлял он, идя без дороги в полной темноте.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63