Окошко тяжелых ворот скрипнуло, и в квадратном проеме показалось лицо Комиссара Трибунала.
— Ты в своем уме, сарацин?
— Даю вам четверть часа, — глянув на башенные часы магистрата, сообщил судья, — и ставлю в известность: город оставляет за собой право по истечении этого срока применить силу.
Окошко захлопнулось, ворота протяжно заскрипели и открылись, и наружу, один за другим, вышли все двенадцать доминиканцев и в конце — сам Комиссар Трибунала.
— Силу, говоришь? — с усмешкой оглядел он восьмерых альгуасилов.
— Ты слышал, — сухо произнес Мади.
Агостино кивнул доминиканцам, и «псы господни» стремительно обнажили шпаги. И тогда из двух сходящихся у ворот узких улочек повалили мастеровые. Часовщики и красильщики, ткачи и плотники — каждый городской цех счел священным долгом выставить своих лучших бойцов на защиту конституций фуэрос.
Комиссар Трибунала побледнел.
— Предупреждаю… все, кто покусится на права Святой Инквизиции, будут отлучены от Церкви в соответствии с буллой Его Святейшества.
— Жаль, что мы тебя сразу в перьях не изваляли! — громко крикнул часовщик с лицом записного шута. — Такому жирному каплуну только перьев и не хватает!
Лицо Комиссара Трибунала мгновенно покрылось красными пятнами, но мастеровые шутки смехом не поддержали. Здесь все понимали, насколько серьезен конфликт.
— Четверть часа, говоришь? — прищурился Инквизитор.
Мади кивнул.
— Что ж, четверть так четверть, — зловеще проронил Комиссар и оглядел толпу. — Те, кто не разойдется по своим домам до истечения четверти часа, будут отлучены от Церкви Христовой… — громко и внятно произнес он. — Все слышали?!
Толпа молчала.
— Все слышали, я спросил?! — требовательно повысил голос инквизитор.
— Ну, все, — со смешком отозвался мастер с лицом записного шута. — И что теперь?
Комиссар, подтверждая, что услышал ответ, кивнул и, жестом приказав доминиканцам следовать за ним, скрылся за воротами. Мади переглянулся с членами магистрата, а уже через мгновение ворота начали содрогаться под ударами молотков.
— Изнутри заколачивают… — волнуясь, произнес один из членов магистрата.
— Слышу, — кивнул Мади.
— Будем штурмовать?
Мади оглянулся на замерших мастеровых. Здесь не было профессиональных воинов — так, уличные бойцы. А женский монастырь — пусть и недостроенный — ставился с расчетом на сколь угодно яростный штурм.
— Нет, — покачал он головой, — даже пять-шесть погибших — это слишком большие потери.
— А как же?..
Мади улыбнулся и снова повернулся к мастеровым:
— Плотники пришли?
— Пришли… — отозвались из толпы.
— Через четверть часа заколотите ворота снаружи, — махнул рукой в сторону ворот судья, — а каменщики здесь?
— Здесь!
— А вам заделать бойницы, — распорядился судья. — Посмотрим, что они скажут через неделю.
Видевший и слышавший все происходящее Марко Саласар повернулся к четверым сопровождающим его подмастерьям.
— Слышали?
— Что? — не поняли подмастерья.
— Через четверть часа их всех отлучат от Церкви.
Парни растерянно заморгали.
— Ну и что?
Марко усмехнулся и тут же скривился от боли — огромный, через весь бок, шрам все еще давал о себе знать.
— А то, что все отлученные от Церкви мастера начнут платить такие же налоги, как евреи и магометане, — повышенные.
— И что? — никак не могли ухватить мысль подмастерья.
— А то, что у мастеров станет меньше денег и они понизят вам жалованье.
Подмастерья дружно открыли рты. Так далеко никто из них не заглядывал.
— И что нам делать? — отреагировал один. — Может, поймать этого Комиссара да и… пришить? Чтобы некому было мастеров отлучать…
— Недоумок, — презрительно констатировал Марко. — Твой враг — не монах; твой враг — мастер. Нам с тобой, наоборот, — поддержать Инквизицию надо. Глядишь, и сами в мастера досрочно выйдем…
Бруно вошел в Сарагосу вместе с запоздавшими отрядами сеньора Франсиско Сиснероса и был потрясен размерами столицы. Наверное, так же были потрясены городские мастера, когда Олаф показал им чертежи курантов с двенадцатью шестернями.
Но время было дорого, и Бруно заставил себя собраться, быстро отыскал здание епископата и подошел к стоящим у входа гвардейцам.
— Куда?
— К епископу Арагонскому…
Гвардейцы рассмеялись:
— И не надейся! Его Преосвященство только что из Мадрида приехал, и к нему сейчас даже грандов пускают лишь по особому разрешению…
Бруно задумался.
— А как мне получить такое разрешение?
Гвардейцы расхохотались:
— Вы слышали, чего он хочет?! Нет, вы слышали?!..
А Бруно смотрел, как они смеются, и вспоминал, как они с отцом выверяли точность хода храмовых курантов. Это была самая грубая, самая первая выверка. Следовало капнуть охры на зубец крайней шестерни и засечь на эталонных песочных часах мгновение, когда охра, передаваясь от шестерни к шестерне, испачкает регулятор хода.
«От шестерни к шестерне…» — понял он.
— А как мне найти начальника вашего караула?
Примерно через час, двигаясь от сержанта к сержанту и от офицера к офицеру, Бруно уже разговаривал с начальником охраны епископского дворца.
— У меня отца инквизиторы арестовали, — прямо сказал он, — и умные люди сказали, что Его Преосвященство может помочь…
— И чего ты хочешь? — весело поднял брови офицер. — Чтобы епископ отменил указ короля о правах Святой Инквизиции?
— Это было бы неплохо, — признал Бруно. — У нас так все считают: и судья, и старейшины цехов…
Офицер раскатисто расхохотался, а когда отсмеялся, сказал все. Как есть.
— На прием к епископу тебя не пустят. Даже не надейся. Так что мой тебе совет: иди на дворцовую кухню, там всегда помощники нужны… глядишь, и сумеешь два-три слова Его Преосвященству сказать.
Когда Томазо прибыл для очередного доклада об очередном поражении Изабеллы на переговорах, он обнаружил у Генерала всех прибывших в Мадрид братьев.
— Становись, — сухо распорядился Генерал, — кое-что произошло.
Томазо напрягся и встал рядом с Гаспаром. Тот стоял — ни жив ни мертв.
— Первая и главная новость, — прошелся перед строем Генерал, — как и следовало ожидать, началась война. Большая война.
Лица монахов окаменели.
— Англия, Голландия, Австрия и Савойя объединились в борьбе с Бурбонами. Формальный повод: нарушение Людовиком соглашений по Арагону.
Стало так тихо, что Томазо услышал, как за окнами разговаривают караульные гвардейцы.
— Но Австриец об этом еще не знает. — Генерал глянул на большие напольные часы. — Думаю, что к нему гонец прибудет часа через три-четыре.
Так было всегда: курьерская служба Ордена работала быстрее королевской.
— Все понимают, что это значит?
Братья — один за другим — наклонили головы. То, что Габсбурги вступили в войну против Бурбонов, означало одно: когда прибудет гонец из Вены, переговоры прекратятся.
— Австриец наверняка воспользуется состоянием войны, — задумчиво прошелся вдоль строя Генерал, — и, скорее всего, попытается взгромоздиться на арагонский престол этой же ночью.
По спине Томазо прокатилась ледяная волна, а Генерал уже смотрел прямо на него.
— Держи, — протянул ему руку Генерал.
Томазо протянул руку, и в его ладонь скатилось что-то небольшое и увесистое. Исповедник поднес ладонь ближе к глазам. Это был перстень с родовым гербом Людовиков.
— Через полтора часа тебя пропустят в покои юного Бурбона, — тихо, но внятно произнес Генерал. — Дворецкий проведет вас потайным ходом в часовню. Если король будет плакать, зажмешь ему рот — согласие королевы-матери получено. Возле часовни вас будут ждать гвардейцы с лошадьми. Это люди Изабеллы…
— Король не сможет ехать верхом, — покачал головой Томазо.
— Значит, посадишь его впереди себя, — отрезал Генерал. — И вообще, делай что хочешь, но свадьба юного Бурбона и Изабеллы Кастильской должна состояться до полуночи! Остальное Изабелла берет на себя.
Томазо похолодел, а Генерал уже перевел взгляд на Гаспара.
— Значит, так, Гаспар… епископа Арагонского арестовать и доставить в Трибунал Святой Инквизиции.
Гаспар с сомнением покачал головой:
— Он уже выехал в Сарагосу… а у него там собственный дворец… и гвардейцы на каждом шагу.
— А ты собираешься просить у них разрешения? — прищурился Генерал.
Гаспар обомлел.
— Вы собираетесь его выкрасть?!
С особами подобного ранга обычно так не обращались.
— Поспеши, Гаспар, — не ответил на вопрос Генерал. — Ты даже не представляешь, как мало у нас времени.
— Твоя задача, — перешел к следующему брату Генерал, — обеспечить оборону покоев матери-королевы… по меньшей мере до двух часов ночи…
Томазо слушал, запоминая каждое слово. Этой ночью должна была решиться судьба всей Европы.
Дона Хуана Хосе Австрийского гвардейцы Изабеллы пропустили в храм, когда венчание было уже завершено.
— Кажется, я опоздал… — угрожающе выдохнул он.
— Ты пришел нас поздравить? — с вызовом посмотрела ему в глаза Изабелла.
Лицо Австрийца исказилось, и он схватился за эфес.
— Ва-аше Высочество… — укоризненно протянул из-за его спины Томазо.
Австриец обернулся.
— И ты с ними, бастард?
— А разве вы не с нами? — в тон ему поинтересовался Томазо. — Предложение Папы остается в силе: вам отойдет вся Арагонская Церковь и реальная…
— Заткнись! — яростно заорал Австриец. Благородный дон уже понимал, что, узнай он о начале войны его семьи с Бурбонами на три часа раньше, все можно было повернуть иначе…
— А почему все-таки не со мной? — повернулся он к Изабелле.
Королева Кастильская все с тем же вызовом задрала подбородок вверх.
— Я слышала, вы не слишком верны женщинам, Ваше Высочество.
Томазо улыбнулся. Изабелла всегда была превосходным политиком и фактически сказала, что не слишком верит в то, что Габсбурги не подгребут и ее саму, и ее королевство под себя.
— И ты думаешь, я так это оставлю? — процедил Австриец.
Изабелла подняла глаза вверх, и Австриец, проследив направление ее взгляда, тоже увидел десятки направленных на него из-под купола мушкетов.
— Вам решать, Ваше Высочество, — смиренно опустила глаза Изабелла, — но позвольте напомнить, что я не нарушила ни единого пункта наших с вами договоренностей.
Австриец скрипнул зубами.
— И я как представитель Папы это подтверждаю, — подал голос из-за его спины Томазо.
Он уже видел, что победил.
Марко Саласар не имел сколько-нибудь четких указаний кроме того, что ему рассказал о будущей Христианской Лиге сеньор Томазо. Но ума сообразить, что прямо сейчас реализуется его единственный шанс, у него хватало. А когда его вызвал Комиссар Трибунала, Марко всем нутром почуял: пора. И наутро все изменилось.
— Друзья, — собрал он тех немногих подмастерьев, кто не отвернулся от него, — христиане…
Подмастерья переглянулись. Так высокопарно с ними никто не разговаривал.
— Доколе нам терпеть постыдную власть этого магометанина?
Подмастерья обмерли. Кое-кто из них уже получал плетей по приговору судьи — за мелкие проступки, оттого аль-Мехмеда многие не любили, но чтобы покуситься на такую важную фигуру?
— Доколе нам терпеть безбожие наших мастеров? Разве кто из них стремится поделиться с ближним своим, как завещал Иисус? Разве кто из них научился прощать?..
Парни открыли рты, а Марко возвысил голос:
— И разве должны мы слушаться людей, не далее как сегодня отлученных от Церкви Христовой?!
— Я чего-то не понимаю, — хмыкнул самый крепкий подмастерье. — Ты куда клонишь, Марко?
Марко Саласар прищурился.
— На этой неделе к твоему мастеру за часами приедет аббатиса из Уэски. Так?
— Ну так, — пожал плечами подмастерье. — И что?
— И часы отлученного от Церкви мастера будут украшать обитель Христовых невест? А ты, зная это, промолчишь?
Подмастерья охнули. Они об этом даже не думали.
На епископской кухне Бруно первым делом отправили колоть дрова, затем поручили очистить от нагара огромный котел, и лишь увидев, сколь тщательно он выполнил поручения, доверили мыть посуду.
— Не дай бог, если хоть одна вилка пропадет! — сразу предупредил его помощник повара. — Но если справишься так же, как и с котлом, через пять-шесть лет в старшие мойщики посуды выйдешь. А то и серебро доверят чистить.
Бруно понимающе кивнул, ухватил заляпанную жиром двузубую вилку для жаркого, а едва помощник повара отошел, на кухне появился сам епископ.
— У меня сегодня важные гости из Гранады, — подошел Его Преосвященство к старшему повару, — так что никакой свинины.
Бруно замер. Шанс был уникальный.
— Я понял, Ваше Преосвященство, — низко поклонился повар.
Бруно огляделся. На кухне, кроме епископа, было всего три человека: повар, ею помощник и неотступно следующий за епископом гвардеец.
«Надо попытаться…» — понял Бруно, медленно двинулся к епископу и тут же нарвался на грозный взгляд помощника повара.
— Иди отсюда… — шепнул помощник. — Быстро.
Бруно нехотя двинулся назад, а едва помощник отвел взгляд, юркнул за деревянную колонну.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53