Больше нечем защититься от
мира подделок.
Я смотрел, как Ниобе Гей осыпает ласками пустоту. Видение,
воплотившее все прекрасное, все самое желанное на свете, ласкало пустоту,
словно живого человека.
Я открыл дверь и вышел в коридор. Мистер Филд ждал меня, изучая
записи в своем блокноте. Надо полагать, глаз у него был наметанный -
одного взгляда ему оказалось достаточно; он только пожал плечами и кивнул.
- Что ж, на всякий случай вот моя визитная карточка, - сказал он. -
Многие, знаете, приходят снова. Хорошенько поразмыслив.
- Не все, - возразил я.
- Да, не все. - Он стал серьезным. - Некоторым, видимо свойственна
природная сопротивляемость. Быть может, вы из таких. И тогда мне вас жаль.
В мире царит полная неразбериха. Винить, конечно, некого. Стараемся
выжить, а по-другому не умеем. Вы все-таки подумайте. Быть может, потом...
Я спросил:
- Где моя жена?
- Вон в той комнате, - показал он. - Извините, я не буду вас ждать.
Дел по горло. Лифт вы найдете сами.
Послышались его удаляющиеся шаги. Я прошел вперед, постучал в дверь,
подождал. Ответа не было.
Я постучал снова, сильнее. Но стук получался слабый, глухой, в
комнату видимо, не проникал. Да, в раю неустанно пекутся о клиентах.
Тут мне бросилась в глаза металлическая пластинка на двери. Вблизи я
легко разобрал надпись: "Запечатано до 30 июня 1998 г. Оплачено полностью".
Я быстро подсчитал в уме. Да, она уплатила все деньги, все
восемьдесят четыре тысячи долларов. Этого ей хватит надолго.
Интересно, что она предпримет в следующий раз, подумал я.
Стучать я больше не стал. Я направился в ту же сторону, что и мистер
Филд, увидел лифт, поднялся наверх и вышел на улицу.
Ступив на быстроходный тротуар, я покатил по Манхэттену. Рекламы
вспыхивали и вопили. Я достал из кармана затычки и сунул их в уши. Шум
прекратился. Но объявления по-прежнему вертелись, слепили глаза, бежали по
фасадам домов, огибали углы, льнули к толстым стенам. И, куда ни глянь,
всюду маячило лицо Фредди Лестера.
Даже когда я закрывал глаза, это лицо горело у меня под сомкнутыми
веками.

1 2 3