- Даже очень приятно. Впусти
меня, и ты увидишь. Я тебя поцелую, Марк. Я зацелую тебя всего так, как
твоя мать никогда не целовала.
- Уходи, - повторил он.
- Рано или поздно кто-то из нас доберется до тебя, - сказала она. -
Нас теперь гораздо больше. Пусть это буду я, Марк. Я... я так голодна, -
она попыталась улыбнуться, но улыбка превратилась в гримасу, от которой у
него, казалось, похолодели даже кости.
Он поднял крест и прижал его к окну.
Она зашипела, будто ошпаренная, и отпустила оконницу. Секунду тело
висело в воздухе, став туманным и нечетким. Потом исчезло. Но прежде он
увидел - или подумал, что увидел, - на ее лице горестное отчаянье.
Ночь снова была спокойной и тихой.
"Нас теперь гораздо больше..."
Мысли Марка обратились к родителям, спавшим сейчас, не подозревая об
опасности, и ужас вгрызся в его внутренности.
"Кое-кто знает, - говорила она... - или подозревает".
Кто?
Писатель, конечно. Ее дружок. Мерс его зовут. Он живет у Евы.
Писатели много знают. Это наверняка он. Марк пойдет к Мерсу раньше, чем
она...
Он замер на пути к постели.
А если она уже?


13. ОТЕЦ КЭЛЛАХЕН (1)

В тот же воскресный вечер отец Кэллахен нерешительно вошел в
больничную палату Мэтта Берка без четверти семь по Мэттовым часам. На
столе и на одеяле валялись книги, некоторые из них - ветхие от старости.
Лоретта Старчер не только открыла библиотеку в воскресенье, но и привезла
книги сама. Она явилась во главе процессии из трех больничных служителей,
загруженных по уши. Удалилась она почти в гневе: Мэтт отказался объяснить
ей смысл такого странного подбора книг.
Отец Кэллахен смотрел на учителя с любопытством. Тот выглядел
потерянным, но не так заметно, как большинство прихожан отца Кэллахена,
которых он навещал при сходных обстоятельствах. Священник давно заметил,
что известие о раке, болезни сердца, инсульте сначала воспринимается
больными как своего рода предательство. Если уж ближайший друг -
собственное тело - может так сильно подвести, теряешь почву под ногами.
Следующая мысль обычно бывает такой: такого друга не стоит беречь. Однако
ему не откажешь от дома. Из-за невозможности разрыва дело кончается ссорой
и постоянной внутренней враждой.
Мэтт Берк не демонстрировал никаких признаков подобной депрессии. Он
протянул руку, и Кэллахен удивился крепости ее пожатия.
- Спасибо, что вы пришли.
- Я рад, что вам лучше. Хорошие учителя, как умные жены, не имеют
цены.
- Даже такие старые неверующие медведи, как я?
- Особенно такие, - парировал Кэллахен с удовольствием. - Я поймал
вас как раз вовремя. Говорят, нет атеистов в окопах. - Думаю, в больничных
палатах их тоже немного.
- Увы, я быстро продвигаюсь.
- Отлично. Вы у нас еще будете читать "Отче наш".
- Это не так далеко от истины, как вы, быть может, думаете.
Отец Кэллахен сел в кресло так неловко, что на колени ему свалилась
целая куча книг. Укладывая их обратно, он принялся читать вслух названия:
- "Дракула"... "Гость Дракулы"... "В поисках Дракулы"...
"Естественная история вампиров" - естественная?! "Венгерские народные
сказки"... "Чудовища тьмы"... "Монстры в реальной жизни"... "Питер Куртин,
монстр из Дюссельдорфа"... и... - он стер толстый слой пыли с последней
обложки, обнажив призрачную фигуру, угрожающе склонившуюся над спящей
дамой, - "Вампир Верней, или Пир на крови". Батюшки, неужели это
рекомендуют считать выздоравливающим сердечникам?
Мэтт улыбнулся:
- Бедный старина Верней. Я читал его когда-то для студенческого
доклада в университете. Профессор был крайне шокирован - его представления
о романтике кончились на Беовульфе.
- Но случай Питера Куртина довольно интересен, - заметил отец
Кэллахен, - хотя и мало привлекателен.
- Вы знаете его историю?
- Большую часть. Я интересовался такими вещами в семинарии, объясняя
это скептическому начальству тем, что священнику для успеха необходимо
знать не только высоту взлета человеческой натуры, но и глубину ее
падения. Чепуха, конечно. Просто мне нравилось дрожать, как это обычно
бывает в таком возрасте. Насколько я помню, Куртин мальчишкой утопил двух
своих приятелей - просто спихнул их с плота посреди реки и не давал
залезть обратно.
- Да, - подтвердил Мэтт. - А подростком он сжег дом родителей
девушки, которая не хотела гулять с ним. Но меня заинтересовала другая
часть его карьеры.
- Я догадался по вашему подбору литературы, - отец Кэллахен вытащил
из пачки журнал, на обложке которого молодая женщина в весьма скудной
одежде сосала кровь юноши. На его лице изображалось нелегкое сочетание
предельного ужаса с предельным вожделением. Журнал и, видимо, молодая
женщина тоже назывались "Вампирелла". Кэллахен положил его,
заинтригованный еще больше.
- Все это имеет какое-то отношение к тому, из-за чего вы хотели меня
видеть? - спросил он. - Миссис Керлесс говорила, вы имели в виду что-то
важное.
- Да.
- Так что же это такое? Если вы хотели меня заинтересовать, то
безусловно преуспели.
Мэтт спокойно посмотрел на него:
- Мой хороший друг Бен Мерс должен был сегодня к вам наведаться. Ваша
экономка говорит, что он этого не сделал.
- Совершенно верно. Я никого не видел сегодня с двух часов дня.
- Я не смог его найти. Он уехал из больницы вместе с моим врачом
Джеймсом Коди. Его я тоже не смог найти. Не нашел и Сьюзен Нортон, подругу
Бена. Она уехала из дому днем, пообещала родителям вернуться к пяти. Они
беспокоятся.
Услышав это, Кэллахен подался вперед. Билла Нортона он знал.
- Вы кого-нибудь подозреваете?
- Позвольте вам задать вопрос, - проговорил Мэтт. - Отнеситесь к нему
очень серьезно и подумайте, прежде чем отвечать. В последнее время вы не
замечали в городе чего-нибудь необычного? - Первое впечатление Кэллахена
превратилось теперь в уверенность: этот человек осторожно, чтобы не
спугнуть, подводил его к какой-то своей мысли - судя по подбору книг,
совершенно потрясающей. - Вампиры в Салеме Лоте?
Когда-то Кэллахен навещал тяжело больного раком пожилого человека,
который, несмотря на боль, часами с воодушевлением рассказывал о жителях
Урана, вознамерившихся уничтожить человечество. В некоторых случаях психоз
может быть благословением - Кэллахен это знал.
Поэтому он просто сложил руки на груди и ждал.
- Мне и так достаточно трудно, - продолжал Мэтт. - Будет еще труднее,
если вы не откажетесь от мысли, что я по болезни страдаю слабостью
рассудка.
Услыхав свои догадки, без промедления высказанные вслух, Кэллахен
лишь с трудом сохранил невозмутимость, но сдерживать ему пришлось не
беспокойство, а восхищение.
- Наоборот, у вас вполне здоровый вид.
- Физическое здоровье не предполагает духовного, - вздохнул Мэтт, - и
вам это хорошо известно. Если есть Бог, он, должно быть, наказывает меня
за мою академическую оторванность от жизни. Второй раз в один день мне
приходится делать дичайшее заявление без тени доказательств. Все, что я
могу сказать в защиту своего здравого рассудка, это то, что мое
утверждение легко поддается проверке. Остается только надеяться, что вы
воспримете меня достаточно всерьез, чтобы произвести такую проверку
прежде, чем станет слишком поздно, - он нервно засмеялся. - Прежде, чем
станет слишком поздно... Прямо цитата из этого журнала.
- Жизнь полна мелодрам, - заметил Кэллахен, думая, что если это
действительно так, в последнее время он видел их поразительно мало.
- Позвольте мне еще раз спросить, не заметили ли вы чего-нибудь
необычного в конце этой недели?
- Связанного с вампирами?
- С чем бы то ни было.
Кэллахен добросовестно подумал.
- Свалка закрыта, - произнес он в наконец, - но ворота были выломаны,
и я проехал внутрь. Дада Роджерса там не было.
- Еще?
- Ну... Кроккеты не пришли к мессе, а миссис Кроккет никогда ее не
пропускает.
- Еще?
- Бедная миссис Глик, конечно...
Мэтт рывком приподнялся на локте:
- Миссис Глик? Что с ней?
- Умерла.
- От чего?
- Паулина Диккенс, кажется, думает, что от сердечного приступа, -
неуверенно ответил Кэллахен.
- Кто-нибудь еще в Лоте умер сегодня?
При обычных обстоятельствах такой вопрос прозвучал бы глупо. В
маленьких городках смерти обычно отстоят друг от друга, несмотря на
множество стариков.
- Нет, - медленно проговорил Кэллахен, - но смертность действительно
в последнее время повысилась, верно? Майк Райсон... Флойд Тиббитс...
маленький Макдуглас...
Мэтт устало кивнул:
- Странно. Да. Еще несколько ночей... и я боюсь, что...
- Давайте бросим ходить вокруг да около, - предложил Кэллахен.
- Прекрасно. Давно пора.
Мэтт рассказал свою историю с начала до конца, ничего не оставляя в
стороне. К тому времени, как он завершил свой рассказ, вечерний кошмар
закончился для Бена и Джимми. Для Сьюзен Нортон он только начинался.

Закончив, Мэтт с минуту помолчал, потом спросил:
- Ну что? Я сумасшедший?
- Во всяком случае, вы убеждены, что люди решат именно так. Несмотря
на то, что вам удалось убедить мистера Мерса и вашего собственного врача.
Нет, я не думаю, что вы сумасшедший. В конце концов, сверхъестественное -
это моя профессия.
- Но...
- Я вам расскажу одну историю. Не знаю, правда это или нет, но я
этому верю. Лет пять назад один мой хороший друг - отец Раймонд Биссонет
из Корнулэлла - написал мне, что его пригласили в отдаленный угол прихода
хоронить девушку, которая "просто угасла". Его поразило, что гроб девушки
оказался полон шиповника, а рот набит чесноком.
- Но это...
- Традиционная защита от встающих мертвецов. Народное средство. На
вопрос Рэя отец девушки совершенно буднично ответил, что ее убил инкуб. Вы
знаете, что это такое?
- Сексуальный вампир.
- Девушка была обручена с парнем, которого насмерть сбила машина за
две недели до свадьбы. У этого парня - его звали Бэннок - на шее было
большое родимое пятно клубничного цвета. Через два года девушка обручилась
с другим. За неделю до второго оглашения она вдруг разорвала помолвку.
Сказала родителям и друзьям, что Джон Бэннок приходил к ней ночью и она
согрешила с ним. Ее теперешнего жениха, как писал Рэй, больше беспокоила
мысль о ее умственном расстройстве, чем о возможности демонического
визита. Но девушка умерла, и ее похоронили по старым церковным традициям.
Рэй решил написать не поэтому. Через два месяца после похорон во
время утренней прогулки он заметил у могилы девушки молодого человека, -
молодого человека с красным родимым пятном на шее. У Рэя с собой оказался
фотоаппарат: он делал снимки живописных уголков для своих родителей. Так
что смог несколько раз снять этого юношу. Когда он показал фотографии в
деревне, реакция была поразительная. Женщины падали в обморок и
принимались молиться посреди улицы.
А на следующий день фотография молодого человека со всех снимков
исчезла. Выцвела.
- И вы этому верите?
- Да. И подозреваю, что поверит большинство. Обычный человек вовсе не
так предубежден против сверхъестественного, как это часто думают и пишут в
художественной литературе. Писатели-мистики обыкновенно в сто раз меньше
верят в духов и демонов, чем средний человек с улицы.
- Тогда... вы попробуете выяснить кое-что для меня? И не станете
возражать против того, чтобы носить с собой святую воду или еще что-нибудь
в этом роде?
- Вы сейчас встали на неверную теологичеескую почву, - серьезно
сказал Кэллахен.
- Почему?
- Когда я выступаю, вооружаясь теми священными атрибутами, о которых
вы говорите, я не просто Кэллахен, а агент Священной Католической Церкви.
Тогда я - представитель Христа на земле. Я все еще достаточно верю в
мистическую силу церкви, стоящей за мной, чтобы содрогнуться при мысли о
легком согласии на ваше предложение. Церковь не что-то вроде духовного
бойскаутского отряда. Церковь - это Сила... а Силу нельзя бездумно
приводить в движение, - он сурово нахмурился. - Вы понимаете это? Жизненно
важно, чтобы вы это понимали.
- Я понимаю.
- Видите ли, в этом столетии в католической церкви концепция зла
претерпела радикальное изменение. Вы понимаете, что тому причиной?
- Наверное, Фрейд.
- Очень хорошо. В двадцатом веке католическая церковь выработала
новое представление: Зло с маленькой "з". Нет больше рогатого чудовища с
хвостом и копытами, нет Змея в райском саду. Дьявол по евангелию от Фрейда
- не что иное, как гигантская совокупность нашего подсознания.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47