Таково наше равновесие. Таково наше ка .
Молния вспорола небо; гром обрушился на их головы; ветер засвистел в искореженных ветвях оливкового дерева. Светлые волосы, выбившиеся из косы Мареновой Розы, яростно затрепетали. Даже при скудном свете предгрозового неба они походили на золотые нити.
— А теперь иди, — приказала Мареновая Роза. — Иди вниз и принеси мне моего ребенка.
5
Младенческий плач достиг ее слуха, словно звук, доносящийся с другого континента, и Рози со страхом, вспыхнувшим с новой силой, посмотрела на разрушенный храм у подножия холма, который как-то странно и неприятно не вписывался в перспективу. Кроме того, она почувствовала легкое пульсирующее покалывание в грудях, знакомое ощущение, преследовавшее ее на протяжении нескольких месяцев после выкидыша.
Рози открыла рот, еще не зная, что собирается сказать, понимая только, что намерена протестовать, но прежде, чем она успела вымолвить хоть слово, на ее плечо опустилась рука. Повернувшись, она увидела женщину в красном. Та предупреждающе покачала головой, снова постучала пальцем по виску и указала вниз, в сторону храма.
Еще одна рука крепко сжала запястье Рози. Она оглянулась и в последний момент успела сообразить, что женщина в хитоне теперь стоит лицом к ней. Ощутив, что ее мозг заполнили образы Медузы-Горгоны, Рози мгновенно опустила взгляд к своим ногам, чтобы не смотреть ей в лицо. Но увиденное — тыльная сторона руки, сжимавшей ее запястье, — тоже было не из приятных. Руку женщины покрывало темно-серое пятно, напомнившее Рози почему-то затаившегося в глубине океанского хищника. Совершенно черные ногти казались мертвыми. Рози продолжала разглядывать руку и заметила, как из-под одного ногтя выбрался маленький белый червь и свалился на землю.
— Теперь отправляйся, — велела Мареновая Роза. — Сделай для меня то, что я не могу сделать сама. И помни: я всегда возвращаю долги .
— Хорошо, — сказала Рози. Ее охватило кошмарное, извращенное желание поднять голову и посмотреть в лицо женщины. Увидеть, что там. Может быть, свое собственное лицо, плавающее под мертвенно-серыми пятнами недуга, который, съедая тебя заживо, одновременно сводит с ума. — Хорошо, я пойду. Я попытаюсь, только не заставляй меня глядеть тебе в лицо.
Рука разжалась, отпуская ее запястье… но медленно, словно готовая в любой момент схватить снова, если хозяйка почувствует хоть малейшие колебания в душе Рози. Затем рука повернулась, и один мертвенно-серый палец вытянулся, показывая вниз, на основание холма, как Призрак приближающегося Рождества, указывающий Эбенезеру Скруджу нужный могильный камень.
— Тогда иди, — повторила Мареновая Роза. Рози медленно и нерешительно зашагала вниз по склону холма, все еще глядя на свои ноги, которые приминали высокую густую траву. Лишь когда особенно сильный удар грома сотряс почву под ней, она отважилась поднять голову и обнаружила, что женщина в длинном красном одеянии спускается вместе с ней.
— Ты поможешь мне? — спросила Рози.
— Мне нельзя заходить за нее, — проговорила та, кивая на упавшую и разбившуюся колонну. — У меня такая же болячка, как и у нее, правда, только-только начинается.
Она вытянула руку, и Рози увидела аморфную розовую опухоль, расползающуюся по ее плоти — внутри ее плоти — между запястьем и локтем. Точно такое же пятно окрасило середину ее ладони. Это, второе, выглядело почти красивым. Оно напомнило Рози о цветке клевера, который она обнаружила между половицами 9 своей комнате. Та комната, которую она считала убежищем, на которую полагалась, казалась теперь очень далекой. Возможно, то было сном, вся ее предшествующая жизнь— настоящий сон, а это место — единственная реальность.
— Пока только два пятна, больше я не нашла, — продолжала женщина, но и их хватает, чтобы закрыть мне дорогу туда. Бык учует меня, и поминай, как звали. Бросится-то он на меня, но умрем мы обе.
— Какой бык? — озадаченно и испуганно переспросила Рози. Они почти дошли до повалившейся колонны.
— Эринис. Он охраняет храм.
— Какой храм?
— Не трать время на мужские вопросы, женщина.
— О чем ты говоришь? Что значит «мужские вопросы»?
— Те, на которые ты сама знаешь ответ. Иди-ка сюда.
«Уэнди Ярроу» остановилась у покрытого темным мхом обломка колонны и нетерпеливо взглянула на Рози. Храм мрачно возвышался совсем рядом. Рози посмотрела на него, и глазам стало больно, как если смотреть на киноэкран, где раздваивается изображение. Она увидела непонятные выпуклости там, где их не должно быть; заметила неясные тени, которые тут же исчезли, как только она моргнула.
— У Эриниса один глаз, да и тот слепой, но нюх у него очень острый. Сейчас не твое время, подруга?
— Мое… время?
— Время месячных .
Рози отрицательно покачала головой.
— Хорошо, иначе бы он прикончил тебя раньше, чем ты успела бы начать. А у меня не было месячных с тех пор, как появились первые признаки болезни. Жалко, потому что та кровь подошла бы лучше. Ну да ладно..
Оглушительный грохот расколол небо на части прямо у них над головами, и сверху упали первые ледяные капли дождя.
— Надо поторапливаться! — сказала ей «Уэнди Ярроу» — женщина в красном одеянии. — Оторви два куска от своей ночной рубашки — один: чтобы перевязать рану, а второй, побольше, чтобы в него можно было завернуть камень, да еще и завязать потом. Не спорь и не задавай больше дурацких вопросов. Делай, что тебе говорят.
Наклонившись, Роэи подняла край ночной рубашки и оторвала длинную широкую полосу, обнажив левую ногу почти до самого бедра. «При ходьбе я буду похожа на официантку из китайского ресторана», — мелькнуло у нее в голове. Потом она оторвала полоску поменьше, подняла голову и вздрогнула, увидев, что «Уэнди Ярроу» держит в руке длинный зловещий обоюдоострый кинжал Рози не представляла, откуда вдруг появилось оружие, разве что та носила его при себе, привязав к бедру, как героиня одного из приторных романов Пола Шелдона, где всегда всему есть объяснение, каким бы надуманным ни был сюжет.
«Наверное, именно там она и носит его», — подумала Рози. Она понимала, что и ей самой нож не помешал бы, если собирается путешествовать в компании женщины в мареновом хитоне. Она опять вспомнила, как женщина в красном, которая уже сопровождала Мареновую Розу в ее путешествиях, покрутила указательным пальцем у виска и посоветовала Роэи не смотреть на хозяйку и не прикасаться к ней. «Тебе она вреда не причинит. — всплыли в памяти ее слова, — да только она не всегда успевает совладать с собой в последнее время. Что-то с ней не в порядке».
Рози открыла рот, чтобы спросить у женщины, стоящей рядом с упавшей колонной, что та собирается делать с кинжалом… но через секунду передумала. Если мужскими называют те вопросы, на которые ты уже знаешь ответ, то это, несомненно, один из них. «Уэнди» поймала ее взгляд.
— Сначала понадобится большой кусок, — сказала она — Приготовь-ка его.
Прежде, чем Рози успела произнести что-то, «Уэнди» острием кинжала проколола кожу на руке. Затем Прошептала несколько слов, которые Рози не разобрана — возможно, слова молитвы, — и чиркнула кинжалом, разрезая предплечье, которое тут же окрасилось в тон платья. Кожа разошлась в стороны, открывая путь крови, и та превратила тонкий надрез в темную широкую полосу; красные ручейки побежали по руке.
— У-у-у-уффф! Ну и больно же! — застонала женщина, протягивая к Рози руку с зажатым в ней кинжалом. — Давай его сюда. Большой кусок, большой, говорю!
Рози вложила ей в ладонь широкую полосу ткани — испуганная и растерянная, но вид крови не вызывал у нее отвращения. «Уэнди Ярроу» сложила ткань несколько раз, накрыв ею рану, подержала, затем перевернула другой стороной. Как поняла Рози, она не собиралась остановить кровотечение, лишь давала возможность ткани пропитаться кровью. Когда она вернула ей мокрую тряпочку, васильковый цвет хлопковой ночной рубашки, в которой Рози легла спать в комнате на Трентон-стрит, приобрел совершенно иной, более темный оттенок… но знакомый. Алое и голубое слились, образуя мареновый цвет.
— Теперь найди камень и завяжи его в эту тряпку, — велела она Рози. — Когда сделаешь это, сними свою одежку и заверни в нее узелок с камнем.
Рози уставилась на нее широко раскрытыми глазами, потрясенная приказом гораздо сильнее, чем минутой раньше видом крови, стекавшей по руке женщины.
— Я не могу! — запротестовала она. — Под рубашкой больше ничего нет! «Уэнди» мрачно усмехнулась.
— Замолчи и делай, что сказано. И давай быстрее вторую тряпку, пока я не лишилась сознания от потери крови.
Рози протянула ей узкую полоску ткани, еще сохранявшую первоначальный васильковый цвет, и темнокожая женщина принялась быстрыми ловкими движениями бинтовать рану на руке. Слева от них чудовищным фейерверком блеснула молния. Рози услышала, как с протяжным, надрывным треском повалилось дерево. За треском последовала канонада грома. В воздухе появился явственный запах меди, похожий на запах только что вышедших из чеканки монет. Затем, словно молния прожгла дыру в небесном резервуаре с водой, начался дождь. Потоки воды летели почти горизонтально, несомые ураганным ветром. Струи дождя впились в пропитанную кровью тряпку, которую она держала в руке. От нее тут же пошел пар, и через несколько секунд первые розовые ручейки смешавшейся с кровью воды побежали по ее пальцам.
Не раздумывая ни о том, что она делает, ни о том, почему так поступает, Рози подняла руку, нашла ворот рубашки, наклонилась вперед и стащила ее через голову. В тот же миг она почувствовала, что оказалась под самым холодным в мире ливнем; крупные капли иглами вонзались в плечи и голую спину, у нее перехватило дыхание. Кожа сжалась и затем покрылась твердыми пупырышками; судорожная дрожь пробежала от шеи до пяток.
— Аи! — воскликнула она. — Эй! Аи! Холодно же!
Рози прикрыла еще не до конца промокшей рубашкой руку с окровавленной тряпкой, пошарила взглядом по траве и увидела камень размером с лимон, лежавший между двумя обломками упавшей колонны. Она подняла его, опустилась на колени и растянула рубашку над головой и плечами, как обычно делают мужчины, застигнутые врасплох дождем, сооружая укрытие из газет. Под этим ненадежным и временным зонтиком она торопливо завернула камень в пропитанную кровью тряпку, оставив два длинных липких конца, затем завязала их в тугой узел, морщась, когда пальцы выдавливали из ткани кровь «Уэнди». Завязав камень, Рози сдернула с плеч совершенно мокрую ночную рубашку и спрятала в нее камень в соответствии в полученными указаниями. «Все равно большая часть крови вытечет», — подумала она. Это был не дождь и даже не ливень, а настоящий потоп.
— А теперь иди! — приказала ей женщина в красном одеянии. — Ступай прямо в храм! Иди через него и не останавливайся ни в коем случае! Ничего не поднимай, не верь ничему, что увидишь или услышишь. Это обитель привидений, никто не спорит, но даже в Храме Быка не водятся привидения, способные обидеть живую женщину.
Рози охватил страшный озноб, вода заливала глаза, отчего все перед ней двоилось, капли стекали с носа, повисали на мочках ушей, словно экзотические серьги. «Уэнди» с сияющими глазами стояла перед ней; мокрые волосы облепили ее лицо. Теперь ей приходилось кричать, чтобы перекрыть шум дождя и завывания ветра.
— Пройдешь через дверь за алтарем и попадешь в сад, где все растения и цветы погибли! За садом увидишь небольшую рощу, и деревья в ней тоже все погибли — все, кроме одного! Между садом и рощей течет ручей! Не вздумай пить из него, как бы сильно тебе ни хотелось — не вздумай — даже не дотрагивайся до воды! Перейдешь через ручей по камням! Замочишь хоть один палец — забудешь все, что когда-то знала, даже собственное имя!
Электричество прочертило ослепительную ломаную линию между облаками, превращая их нижнюю кромку в лица уродливых, посиневших от удушья гоблинов. Никогда еще Рози не было так холодно, ни разу в жизни она не ощущала подобного странного биения сердца, безуспешно пытавшегося вытолкнуть хоть малую толику внутреннего тепла поближе к заледеневшей коже. И снова ей подумалось: происходящее можно назвать сном точно так же, как потоки льющейся с неба воды — маленьким дождиком.
— Войдешь в рощу! Туда, где мертвые деревья! Единственное живое— помгранатовое дерево! Соберешь семена, которые найдешь в плодах, валяющихся под деревом, но не вздумай попробовать вкус плодов, не подноси ко рту даже пальца той руки, которая прикоснется к семенам! Спустишься вниз по лестнице рядом с деревом в Подземный коридор! Найдешь ребенка и вернешься с ним наверх! Только опасайся быка! Берегись быка Эриниса! А теперь иди! И поторапливайся!
Храм Быка с его странно перекошенными линиями, не вписывающийся в перспективу, внушал ей страх, и потому Рози обрадовалась, почувствовав, что ее отчаянное желание поскорее спрятаться от ливня пересилило все остальные чувства.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84
Молния вспорола небо; гром обрушился на их головы; ветер засвистел в искореженных ветвях оливкового дерева. Светлые волосы, выбившиеся из косы Мареновой Розы, яростно затрепетали. Даже при скудном свете предгрозового неба они походили на золотые нити.
— А теперь иди, — приказала Мареновая Роза. — Иди вниз и принеси мне моего ребенка.
5
Младенческий плач достиг ее слуха, словно звук, доносящийся с другого континента, и Рози со страхом, вспыхнувшим с новой силой, посмотрела на разрушенный храм у подножия холма, который как-то странно и неприятно не вписывался в перспективу. Кроме того, она почувствовала легкое пульсирующее покалывание в грудях, знакомое ощущение, преследовавшее ее на протяжении нескольких месяцев после выкидыша.
Рози открыла рот, еще не зная, что собирается сказать, понимая только, что намерена протестовать, но прежде, чем она успела вымолвить хоть слово, на ее плечо опустилась рука. Повернувшись, она увидела женщину в красном. Та предупреждающе покачала головой, снова постучала пальцем по виску и указала вниз, в сторону храма.
Еще одна рука крепко сжала запястье Рози. Она оглянулась и в последний момент успела сообразить, что женщина в хитоне теперь стоит лицом к ней. Ощутив, что ее мозг заполнили образы Медузы-Горгоны, Рози мгновенно опустила взгляд к своим ногам, чтобы не смотреть ей в лицо. Но увиденное — тыльная сторона руки, сжимавшей ее запястье, — тоже было не из приятных. Руку женщины покрывало темно-серое пятно, напомнившее Рози почему-то затаившегося в глубине океанского хищника. Совершенно черные ногти казались мертвыми. Рози продолжала разглядывать руку и заметила, как из-под одного ногтя выбрался маленький белый червь и свалился на землю.
— Теперь отправляйся, — велела Мареновая Роза. — Сделай для меня то, что я не могу сделать сама. И помни: я всегда возвращаю долги .
— Хорошо, — сказала Рози. Ее охватило кошмарное, извращенное желание поднять голову и посмотреть в лицо женщины. Увидеть, что там. Может быть, свое собственное лицо, плавающее под мертвенно-серыми пятнами недуга, который, съедая тебя заживо, одновременно сводит с ума. — Хорошо, я пойду. Я попытаюсь, только не заставляй меня глядеть тебе в лицо.
Рука разжалась, отпуская ее запястье… но медленно, словно готовая в любой момент схватить снова, если хозяйка почувствует хоть малейшие колебания в душе Рози. Затем рука повернулась, и один мертвенно-серый палец вытянулся, показывая вниз, на основание холма, как Призрак приближающегося Рождества, указывающий Эбенезеру Скруджу нужный могильный камень.
— Тогда иди, — повторила Мареновая Роза. Рози медленно и нерешительно зашагала вниз по склону холма, все еще глядя на свои ноги, которые приминали высокую густую траву. Лишь когда особенно сильный удар грома сотряс почву под ней, она отважилась поднять голову и обнаружила, что женщина в длинном красном одеянии спускается вместе с ней.
— Ты поможешь мне? — спросила Рози.
— Мне нельзя заходить за нее, — проговорила та, кивая на упавшую и разбившуюся колонну. — У меня такая же болячка, как и у нее, правда, только-только начинается.
Она вытянула руку, и Рози увидела аморфную розовую опухоль, расползающуюся по ее плоти — внутри ее плоти — между запястьем и локтем. Точно такое же пятно окрасило середину ее ладони. Это, второе, выглядело почти красивым. Оно напомнило Рози о цветке клевера, который она обнаружила между половицами 9 своей комнате. Та комната, которую она считала убежищем, на которую полагалась, казалась теперь очень далекой. Возможно, то было сном, вся ее предшествующая жизнь— настоящий сон, а это место — единственная реальность.
— Пока только два пятна, больше я не нашла, — продолжала женщина, но и их хватает, чтобы закрыть мне дорогу туда. Бык учует меня, и поминай, как звали. Бросится-то он на меня, но умрем мы обе.
— Какой бык? — озадаченно и испуганно переспросила Рози. Они почти дошли до повалившейся колонны.
— Эринис. Он охраняет храм.
— Какой храм?
— Не трать время на мужские вопросы, женщина.
— О чем ты говоришь? Что значит «мужские вопросы»?
— Те, на которые ты сама знаешь ответ. Иди-ка сюда.
«Уэнди Ярроу» остановилась у покрытого темным мхом обломка колонны и нетерпеливо взглянула на Рози. Храм мрачно возвышался совсем рядом. Рози посмотрела на него, и глазам стало больно, как если смотреть на киноэкран, где раздваивается изображение. Она увидела непонятные выпуклости там, где их не должно быть; заметила неясные тени, которые тут же исчезли, как только она моргнула.
— У Эриниса один глаз, да и тот слепой, но нюх у него очень острый. Сейчас не твое время, подруга?
— Мое… время?
— Время месячных .
Рози отрицательно покачала головой.
— Хорошо, иначе бы он прикончил тебя раньше, чем ты успела бы начать. А у меня не было месячных с тех пор, как появились первые признаки болезни. Жалко, потому что та кровь подошла бы лучше. Ну да ладно..
Оглушительный грохот расколол небо на части прямо у них над головами, и сверху упали первые ледяные капли дождя.
— Надо поторапливаться! — сказала ей «Уэнди Ярроу» — женщина в красном одеянии. — Оторви два куска от своей ночной рубашки — один: чтобы перевязать рану, а второй, побольше, чтобы в него можно было завернуть камень, да еще и завязать потом. Не спорь и не задавай больше дурацких вопросов. Делай, что тебе говорят.
Наклонившись, Роэи подняла край ночной рубашки и оторвала длинную широкую полосу, обнажив левую ногу почти до самого бедра. «При ходьбе я буду похожа на официантку из китайского ресторана», — мелькнуло у нее в голове. Потом она оторвала полоску поменьше, подняла голову и вздрогнула, увидев, что «Уэнди Ярроу» держит в руке длинный зловещий обоюдоострый кинжал Рози не представляла, откуда вдруг появилось оружие, разве что та носила его при себе, привязав к бедру, как героиня одного из приторных романов Пола Шелдона, где всегда всему есть объяснение, каким бы надуманным ни был сюжет.
«Наверное, именно там она и носит его», — подумала Рози. Она понимала, что и ей самой нож не помешал бы, если собирается путешествовать в компании женщины в мареновом хитоне. Она опять вспомнила, как женщина в красном, которая уже сопровождала Мареновую Розу в ее путешествиях, покрутила указательным пальцем у виска и посоветовала Роэи не смотреть на хозяйку и не прикасаться к ней. «Тебе она вреда не причинит. — всплыли в памяти ее слова, — да только она не всегда успевает совладать с собой в последнее время. Что-то с ней не в порядке».
Рози открыла рот, чтобы спросить у женщины, стоящей рядом с упавшей колонной, что та собирается делать с кинжалом… но через секунду передумала. Если мужскими называют те вопросы, на которые ты уже знаешь ответ, то это, несомненно, один из них. «Уэнди» поймала ее взгляд.
— Сначала понадобится большой кусок, — сказала она — Приготовь-ка его.
Прежде, чем Рози успела произнести что-то, «Уэнди» острием кинжала проколола кожу на руке. Затем Прошептала несколько слов, которые Рози не разобрана — возможно, слова молитвы, — и чиркнула кинжалом, разрезая предплечье, которое тут же окрасилось в тон платья. Кожа разошлась в стороны, открывая путь крови, и та превратила тонкий надрез в темную широкую полосу; красные ручейки побежали по руке.
— У-у-у-уффф! Ну и больно же! — застонала женщина, протягивая к Рози руку с зажатым в ней кинжалом. — Давай его сюда. Большой кусок, большой, говорю!
Рози вложила ей в ладонь широкую полосу ткани — испуганная и растерянная, но вид крови не вызывал у нее отвращения. «Уэнди Ярроу» сложила ткань несколько раз, накрыв ею рану, подержала, затем перевернула другой стороной. Как поняла Рози, она не собиралась остановить кровотечение, лишь давала возможность ткани пропитаться кровью. Когда она вернула ей мокрую тряпочку, васильковый цвет хлопковой ночной рубашки, в которой Рози легла спать в комнате на Трентон-стрит, приобрел совершенно иной, более темный оттенок… но знакомый. Алое и голубое слились, образуя мареновый цвет.
— Теперь найди камень и завяжи его в эту тряпку, — велела она Рози. — Когда сделаешь это, сними свою одежку и заверни в нее узелок с камнем.
Рози уставилась на нее широко раскрытыми глазами, потрясенная приказом гораздо сильнее, чем минутой раньше видом крови, стекавшей по руке женщины.
— Я не могу! — запротестовала она. — Под рубашкой больше ничего нет! «Уэнди» мрачно усмехнулась.
— Замолчи и делай, что сказано. И давай быстрее вторую тряпку, пока я не лишилась сознания от потери крови.
Рози протянула ей узкую полоску ткани, еще сохранявшую первоначальный васильковый цвет, и темнокожая женщина принялась быстрыми ловкими движениями бинтовать рану на руке. Слева от них чудовищным фейерверком блеснула молния. Рози услышала, как с протяжным, надрывным треском повалилось дерево. За треском последовала канонада грома. В воздухе появился явственный запах меди, похожий на запах только что вышедших из чеканки монет. Затем, словно молния прожгла дыру в небесном резервуаре с водой, начался дождь. Потоки воды летели почти горизонтально, несомые ураганным ветром. Струи дождя впились в пропитанную кровью тряпку, которую она держала в руке. От нее тут же пошел пар, и через несколько секунд первые розовые ручейки смешавшейся с кровью воды побежали по ее пальцам.
Не раздумывая ни о том, что она делает, ни о том, почему так поступает, Рози подняла руку, нашла ворот рубашки, наклонилась вперед и стащила ее через голову. В тот же миг она почувствовала, что оказалась под самым холодным в мире ливнем; крупные капли иглами вонзались в плечи и голую спину, у нее перехватило дыхание. Кожа сжалась и затем покрылась твердыми пупырышками; судорожная дрожь пробежала от шеи до пяток.
— Аи! — воскликнула она. — Эй! Аи! Холодно же!
Рози прикрыла еще не до конца промокшей рубашкой руку с окровавленной тряпкой, пошарила взглядом по траве и увидела камень размером с лимон, лежавший между двумя обломками упавшей колонны. Она подняла его, опустилась на колени и растянула рубашку над головой и плечами, как обычно делают мужчины, застигнутые врасплох дождем, сооружая укрытие из газет. Под этим ненадежным и временным зонтиком она торопливо завернула камень в пропитанную кровью тряпку, оставив два длинных липких конца, затем завязала их в тугой узел, морщась, когда пальцы выдавливали из ткани кровь «Уэнди». Завязав камень, Рози сдернула с плеч совершенно мокрую ночную рубашку и спрятала в нее камень в соответствии в полученными указаниями. «Все равно большая часть крови вытечет», — подумала она. Это был не дождь и даже не ливень, а настоящий потоп.
— А теперь иди! — приказала ей женщина в красном одеянии. — Ступай прямо в храм! Иди через него и не останавливайся ни в коем случае! Ничего не поднимай, не верь ничему, что увидишь или услышишь. Это обитель привидений, никто не спорит, но даже в Храме Быка не водятся привидения, способные обидеть живую женщину.
Рози охватил страшный озноб, вода заливала глаза, отчего все перед ней двоилось, капли стекали с носа, повисали на мочках ушей, словно экзотические серьги. «Уэнди» с сияющими глазами стояла перед ней; мокрые волосы облепили ее лицо. Теперь ей приходилось кричать, чтобы перекрыть шум дождя и завывания ветра.
— Пройдешь через дверь за алтарем и попадешь в сад, где все растения и цветы погибли! За садом увидишь небольшую рощу, и деревья в ней тоже все погибли — все, кроме одного! Между садом и рощей течет ручей! Не вздумай пить из него, как бы сильно тебе ни хотелось — не вздумай — даже не дотрагивайся до воды! Перейдешь через ручей по камням! Замочишь хоть один палец — забудешь все, что когда-то знала, даже собственное имя!
Электричество прочертило ослепительную ломаную линию между облаками, превращая их нижнюю кромку в лица уродливых, посиневших от удушья гоблинов. Никогда еще Рози не было так холодно, ни разу в жизни она не ощущала подобного странного биения сердца, безуспешно пытавшегося вытолкнуть хоть малую толику внутреннего тепла поближе к заледеневшей коже. И снова ей подумалось: происходящее можно назвать сном точно так же, как потоки льющейся с неба воды — маленьким дождиком.
— Войдешь в рощу! Туда, где мертвые деревья! Единственное живое— помгранатовое дерево! Соберешь семена, которые найдешь в плодах, валяющихся под деревом, но не вздумай попробовать вкус плодов, не подноси ко рту даже пальца той руки, которая прикоснется к семенам! Спустишься вниз по лестнице рядом с деревом в Подземный коридор! Найдешь ребенка и вернешься с ним наверх! Только опасайся быка! Берегись быка Эриниса! А теперь иди! И поторапливайся!
Храм Быка с его странно перекошенными линиями, не вписывающийся в перспективу, внушал ей страх, и потому Рози обрадовалась, почувствовав, что ее отчаянное желание поскорее спрятаться от ливня пересилило все остальные чувства.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84