Посмотрев на часы, он сказал, что к вечеру они достигнут Таганрога. Это мало кого утешило, ведь было только три тридцать утра.
– Там мы будем вынуждены бросить машину, – телохранитель взглянул на панель управления, и было заметно, что он с трудом подавил вздох.
– Шайтан! – оглянувшись, протянул Гроссман привязавшееся к нему словечко. – Шур, ты видишь?
– Вижу.
Преследователи не позволили себя забыть: все тот же «Ландкрузер», а с ним на пару – «БМВ». Японский джип напористо теснил к обочине джип американский, а из «БМВ», целясь в колеса «Чероки», начали стрельбу. Саше не оставалось ничего, как свернуть с шоссе. Оба джипа, подпрыгнув, перемахнули на траву. «БМВ» покидать дорогу не стал – ехал параллельно джипам по асфальту.
«Ландкрузер», заезжая то справа, то слева, аккуратно тыкался бампером в машину беглецов, намекая, что будет хуже.
Впереди, точно назло, был вырыт котлован. Саша, перекрутив руль, выдернул джип влево, и они проскочили почти над самой ямой, так близко к ней, что правое заднее колесо, слегка забуксовав на откосе, сбило вниз ком слежавшейся глины и на секунду зависло над пустотой под испуганный вскрик Ренаты.
Вседорожники вылетели наверх, и к беглецам, как назойливая муха, тут же прилепился «БМВ». «Японец» вернулся к прежней тактике и возобновил тиранию покалеченного «янки». «Чероки» Держался на честном слове, на ресурсах души своего искореженного металлического организма. И держался он долго, но в конце концов преследователи добились своего: джип Сокольникова сорвался с дороги и, кувыркаясь, полетел вниз.
Николай раскрыл глаза и обнаружил у себя под мышкой странно изогнутое туловище Ренаты. А голова бывшей жены, казалось, не могла принадлежать живому человеку: слишком уж нелепа была Поза, как у изломанной куклы.
– Зашибись! – сказал Гроссман и встряхнул ее.
Рената тихо застонала. Выпутывась из ремня безопасности, Саша оглянулся:
– Вы живы?
Джип стоял среди кустов, некоторые подмяв под себя и оставив там, где катился, след из оголенной земли.
– Рената! – телохранитель рывком перевесился к ним и приложил ладонь к ее горлу.
– Жива она, жива! – прохрипел Гроссман, забыв об ушибленном затылке и приводя в чувство Ренату.
– Позаботься о ней! – Саша раскрыл дверцу и бросил возле Николая пистолет:
– Если придется стрелять – отстреливайтесь.
– А ты?
– Ждите меня вон в том леске. Не вернусь через пять минут – уезжайте в Таганрог.
Выскочив из машины, он махнул рукой Нику. Тот перебрался вперед и с трудом, но все-таки завел джип… Прямо по полю «Чероки» рванулся к лесополосе.
Припадая к земле, хватаясь за пожухлые стебли и корни кустиков, Саша выкарабкался на дорогу.
Уезжающий джип обстреливало пять стволов – он вычислил их на слух. Несмотря на полную темноту, выглянув, телохранитель различил две фигуры, стоящие позади «Ландкрузера», и еще несколько тех, что вели беспрерывную стрельбу, прячась за капотом «БМВ».
Саша выскользнул из-за пригорка, для подстраховки прокатился по земле, не уверенный, что его не заметили, и, возникнув за спиной одного из ближайших противников, которые стояли у «БМВ», удушающим захватом передавил ему сонные артерии, а его рукой застрелил второго, потом выдернул из-за ремня свой пистолет, продолжая, пока обойма не опустела, стрелять по остальным.
Вовремя сообразив, в чем дело, пятеро оставшихся в живых скрылись за «Ландкрузером».
Саша сломал шею своему пленнику, который, будучи раненным своими же подельщиками, начал слабо трепыхаться в его руках. Бросив его, телохранитель рванулся было к пистолету его напарника (у первого «магазин» опустел сразу после Сашиного выстрела: тот исстрелял всю обойму перед захватом), как вдруг жуткая боль обожгла его ребра. Прижав локоть к боку, молодой человек упал на одно колено. Стрельба прекратилась. Мгновение затишья – и возле Саши возник темный силуэт. Ударив телохранителя в висок рукоятью своего пистолета, незнакомец хрипловато произнес:
– Мой выход…
Вселенная закрутилась, уменьшилась до точки и рухнула в черную дыру.
– Вы не убили его? – спросил кто-то.
– Вряд ли, – и, присев, Андрей тем же жестом, что Саша несколько минут назад, приложил два пальца к горлу телохранителя. – Я стрелял вскользь. Он нам еще пригодится. Он ваш.
Сын Константина Геннадьевича выпрямился, скинул плащ в руки кому-то из спутников и, поежившись от холода, набросил на себя поданный им же пиджак телохранителя.
– Проинструктируйте моего шофера! – не оборачиваясь, сказал он и пошел к лесу…
– Поосторожней там, Андрей Константинович!
Андрей усмехнулся: уж себя-то он, надо думать, не забудет! К тому же, теперь там осталась только эта тупая стерва и ее верзила-муж, расфуфыренный двухметровый красавчик, знающий только правила ночных клубов, компьютеры и то, как покорить дамское сердечко.
Входя в лесок, Андрей предусмотрительно растрепал волосы и пробежался.
Рената была не в состоянии думать о чем-либо. Вывихнутая ключица доставляла ей невыносимую боль, но девушка не подпускала к себе Николая, который предлагал вправить сустав.
– Не трогай меня! – повторяла она при каждом движении Гроссмана в ее сторону.
Джип стоял в самой чаще, все двери его были настежь раскрыты, так что слышно было любой звук В радиусе пятнадцати метров.
– Рената! Николай! – вдруг позвал хрипловатый голос, сопровождаемый звуком шагов.
Девушка напряглась:
– Кто это, Гроссман?!
Тот выхватил, но, приглядевшись, тут же опустил пистолет:
– Это Шура. Ну, слава богу! – он выкарабкался из машины.
Тяжело дыша, подтанцовывающей поступью телохранитель подошел к нему. Рената подумала, что он ранен, потому что Саша всегда ходил по-звериному бесшумно. Еще больше она встревожилась, когда он, согнувшись, уперся ладонями в колени, опустил голову и перевел дух.
– Саша! Ты что, ранен, Саша?! – забыв о больной ключице, девушка кинулась к нему.
Их глаза встретились. В первую секунду он как будто удивился. Такое ощущение, что Саша ожидал чего-то другого. Впрочем, луна и свет фар могли исказить что угодно и кого угодно.
– Все о'кей, – тихо сказал телохранитель и покосился на Гроссмана:
– Машина на ходу?
– Чем-то цепляет землю, а так ничего… – Ник заглянул под колеса. – То ли подвеска, то ли еще какого-то хрена…
– Черт с нею. Загружайтесь, ехать надо… – и Саша сел за руль.
Рената не могла понять, что здесь не так. Голос? От Саши можно ожидать и не такого… Как и ритмика речи: для него изменить такую мелочь
– это раз плюнуть. Только вот зачем? Наверное, это не всегда зависит от него…
Джип немного пошел юзом, но затем выправился и, громыхая чем-то под брюхом, пополз и медленно набрал скорость.
– Кто это такие? – спросила девушка.
– Не знаю, – как обычно, телохранитель был неразговорчив.
– Много их было?
– Достаточно.
– И тебе так и не удалось узнать, что им нужно?
Саша внимательно поглядел на нее через плечо:
– Что ты имеешь в виду?
– Как – что? Не верю, что никому из них ты не приставил пистолет к виску. А в таком положении любой объяснил бы, чего он хочет…
– Какая ты кровожадная, – усмехнулся Николай, пытаясь очистить кожаные брюки.
Саша дернул плечами и отвернулся. Джип спотыкался, как рейсовый городской автобус. Выругавшись сквозь зубы, телохранитель остановил его и вышел посмотреть, в чем дело.
– Вот дерьмо! – послышался его подсевший голос. – Надо ставить запаску!
Николай, подумав, что у него что-то со слухом, уставился на Ренату, но та, придерживая ноющую ключицу, высунулась в окно:
– Ты же ее уже поставил вместо старой!
– Ах, черт! – телохранитель шлепнул себя ладонью по лбу, а затем пнул ногой «полетевшее» колесо. – Совсем забыл! Есть конструктивные предложения или поедем на жеваной резине?
Пожав плечами, Гроссман посмотрел на бывшую жену: может, не ему одному бросается в глаза странное Сашино поведение? С каких это пор Шура стал выносить подобные проблемы на общий совет?! Ведь он сам всегда возился с джипом, как с живым существом, недаром «Чероки» все больше и больше походил на него. Только о Ренате он беспокоился сильнее, чем об их железном коне… Пнуть «Чероки» для Шуры было бы равносильно тому, что ударить подопечную.
– Попробуем поставить старое? – нерешительно проговорила Рената. – Может, до Таганрога дотянем?
– Хорошо! – Саша приблизился к дверце с левой стороны:
– Ник, займись!
Окончательно обескураженный, Гроссман вышел из машины и отправился к запаске:
– Может, господа хорошие, вы-таки соизволите выйти и подышать свежим воздухом?
Саша и Рената отошли в сторону. Телохранитель сел на какой-то пенек, она пристроилась у него на коленях.
– Что у тебя? – он кивнул на плечо девушки.
– Очень болит ключица… Это не перелом? – она расстегнула пуговицы на блузке и раздвинула ворот.
Саша поморщился и потер глаза. Рената заметила, что ему трудно смотреть, трудно фокусировать взгляд.
– Что у тебя с глазами?
Он не боялся: в такой темноте она не смогла бы заметить линзы, из-за которых он чувствовал себя так, словно ему в глаза насыпали песка.
– Обычная пыль. Чепуха, – Саша прощупал кость ключицы. – Вывихнуто у плеча. Хочешь – вправлю…
– Это очень больно?
– Будет больно.
Телохранитель усадил ее на пенек. Девушка зажмурилась, и он дернул ее за руку. Стиснув зубы от адской боли, она тихо взвыла, но не заорала.
– Молодец, – похвалил ее Саша, оглянувшись на Ника, который кряхтел и пыхтел у джипа.
Он снова усадил Ренату к себе на колени и осторожно спросил:
– А как ты думаешь, что в этом «дипломате»?
– Ты что, с Луны упал? ПОНЯТИЯ НЕ ИМЕЮ!!! Сколько раз еще я должна это повторить?!
– Ну… лишний раз не помешает…
– Да я бы все отдала, что еще не потеряла, лишь бы узнать, что в этом «дипломате»!
Саша слегка приподнял брови: она продолжала его удивлять:
– И ты вернула бы это хозяевам?
– Ни минуты не задумываясь!
– А если это… дает тебе преимущества, такие, что ты смогла бы вернуть все, что потеряла, и даже с лихвой?
– Я очень устала… Ты выбрал не самое лучшее время и место для своих репетиций или шуточек… Мне ничего не надо… кроме того, чтобы меня оставили в покое и мы с тобой могли куда-нибудь уехать… – она обняла его и бессильно положила голову ему на плечо.
Саша рассмеялся, и смех его звучал странно: не то с облегчением, не то с иронией.
– Что ты смеешься? – простонала Рената.
– Просто… я думал о тебе хуже…
– Ты? Обо мне?! Почему?!
Ник, чертыхаясь, возился с домкратом. Не ответив на вопрос Ренаты, Саша окликнул его:
– Эй, приятель! Ты хоть знаешь, как это делается?
– Знаю! – буркнул Гроссман. – Не пальцем деланный!
– Ну, так покажи себя!
– Зачем ты его так? – удивилась Рената, словно сама никогда ничего подобного не делала в отношении Ника.
– Я выразился достаточно лояльно… Вообще-то, с бывшими мужьями моей женщины в другом месте и другой ситуации я разбирался бы иначе…
Рената округлила глаза и стала похожа на ту наивную соплячку с фотографии:
– Когда ты успел стать таким ревнивым?!
– Всё течет, всё меняется, – Саша снова потёр слезящийся глаз.
– Да что там у тебя?! Дай, посмотрю!
– В такой темноте? Ну, посмотри, – он поднял лицо к небу, но в этот момент туча закрыла луну.
– Нет, вообще ничего не видно… Поморгай, если это соринка, она должна вытечь со слезой… Давай я поцелую твои глаза…
Рената коснулась губами его век. Руки Саши крепче сжали ее тело, скользнули под блузку. Не только голос, но даже запах кожи и волос у него теперь другой. Пиджак еще напоминал прежнего Сашу, а вот остальное… От него теперь веяло одеколоном, дорогим, импортным, но скрывающим Сашину индивидуальность, неповторимость. Табак, мята, что-то мистическое, древнее
– куда-то все это улетучилось. Н-да, раньше было лучше…
Дальше – больше. Будто соскучился, он стиснул ее в объятьях, поймал губами ее губы, и все это – как будто впервые. С Сашей всегда – как будто впервые, подумала она, но здесь что-то не так. Сейчас она не «улетает», остается на земле. Он ДРУГОЙ! Не то, чтобы более смелый – просто более властный. Он подминает под себя всю ее волю, а раньше всегда уступал ей её законное место. И целует по-другому: впивается в губы, точно жалом… И рука его так больно сжала грудь, что Рената вскрикнула. Саша тут же убрал ладонь и стал помягче.
– Ты всегда такая? – переводя дух, спросил он.
– Какая?
Телохранитель не ответил, скользнул пальцами ей под юбку. Какой-то он сегодня сумасшедший… Ведь всегда безошибочно угадывает ее состояние, ее желания, а теперь точно глухой и слепой: думает только о себе. Ведь ясно же, что она безумно устала, что ей не до таких игр.
– Саша! – Рената отвела его руку, но телохранитель упрямо повторил наступление. – Саша! Всё!
Он опомнился, прикрыл глаза, потом поправил на ней одежду:
– Извини… Теперь я знаю, почему от тебя торчали в Челябинске…
– Почему же? – впервые Саша поднял эту тему, и Ренате стало интересно.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36
– Там мы будем вынуждены бросить машину, – телохранитель взглянул на панель управления, и было заметно, что он с трудом подавил вздох.
– Шайтан! – оглянувшись, протянул Гроссман привязавшееся к нему словечко. – Шур, ты видишь?
– Вижу.
Преследователи не позволили себя забыть: все тот же «Ландкрузер», а с ним на пару – «БМВ». Японский джип напористо теснил к обочине джип американский, а из «БМВ», целясь в колеса «Чероки», начали стрельбу. Саше не оставалось ничего, как свернуть с шоссе. Оба джипа, подпрыгнув, перемахнули на траву. «БМВ» покидать дорогу не стал – ехал параллельно джипам по асфальту.
«Ландкрузер», заезжая то справа, то слева, аккуратно тыкался бампером в машину беглецов, намекая, что будет хуже.
Впереди, точно назло, был вырыт котлован. Саша, перекрутив руль, выдернул джип влево, и они проскочили почти над самой ямой, так близко к ней, что правое заднее колесо, слегка забуксовав на откосе, сбило вниз ком слежавшейся глины и на секунду зависло над пустотой под испуганный вскрик Ренаты.
Вседорожники вылетели наверх, и к беглецам, как назойливая муха, тут же прилепился «БМВ». «Японец» вернулся к прежней тактике и возобновил тиранию покалеченного «янки». «Чероки» Держался на честном слове, на ресурсах души своего искореженного металлического организма. И держался он долго, но в конце концов преследователи добились своего: джип Сокольникова сорвался с дороги и, кувыркаясь, полетел вниз.
Николай раскрыл глаза и обнаружил у себя под мышкой странно изогнутое туловище Ренаты. А голова бывшей жены, казалось, не могла принадлежать живому человеку: слишком уж нелепа была Поза, как у изломанной куклы.
– Зашибись! – сказал Гроссман и встряхнул ее.
Рената тихо застонала. Выпутывась из ремня безопасности, Саша оглянулся:
– Вы живы?
Джип стоял среди кустов, некоторые подмяв под себя и оставив там, где катился, след из оголенной земли.
– Рената! – телохранитель рывком перевесился к ним и приложил ладонь к ее горлу.
– Жива она, жива! – прохрипел Гроссман, забыв об ушибленном затылке и приводя в чувство Ренату.
– Позаботься о ней! – Саша раскрыл дверцу и бросил возле Николая пистолет:
– Если придется стрелять – отстреливайтесь.
– А ты?
– Ждите меня вон в том леске. Не вернусь через пять минут – уезжайте в Таганрог.
Выскочив из машины, он махнул рукой Нику. Тот перебрался вперед и с трудом, но все-таки завел джип… Прямо по полю «Чероки» рванулся к лесополосе.
Припадая к земле, хватаясь за пожухлые стебли и корни кустиков, Саша выкарабкался на дорогу.
Уезжающий джип обстреливало пять стволов – он вычислил их на слух. Несмотря на полную темноту, выглянув, телохранитель различил две фигуры, стоящие позади «Ландкрузера», и еще несколько тех, что вели беспрерывную стрельбу, прячась за капотом «БМВ».
Саша выскользнул из-за пригорка, для подстраховки прокатился по земле, не уверенный, что его не заметили, и, возникнув за спиной одного из ближайших противников, которые стояли у «БМВ», удушающим захватом передавил ему сонные артерии, а его рукой застрелил второго, потом выдернул из-за ремня свой пистолет, продолжая, пока обойма не опустела, стрелять по остальным.
Вовремя сообразив, в чем дело, пятеро оставшихся в живых скрылись за «Ландкрузером».
Саша сломал шею своему пленнику, который, будучи раненным своими же подельщиками, начал слабо трепыхаться в его руках. Бросив его, телохранитель рванулся было к пистолету его напарника (у первого «магазин» опустел сразу после Сашиного выстрела: тот исстрелял всю обойму перед захватом), как вдруг жуткая боль обожгла его ребра. Прижав локоть к боку, молодой человек упал на одно колено. Стрельба прекратилась. Мгновение затишья – и возле Саши возник темный силуэт. Ударив телохранителя в висок рукоятью своего пистолета, незнакомец хрипловато произнес:
– Мой выход…
Вселенная закрутилась, уменьшилась до точки и рухнула в черную дыру.
– Вы не убили его? – спросил кто-то.
– Вряд ли, – и, присев, Андрей тем же жестом, что Саша несколько минут назад, приложил два пальца к горлу телохранителя. – Я стрелял вскользь. Он нам еще пригодится. Он ваш.
Сын Константина Геннадьевича выпрямился, скинул плащ в руки кому-то из спутников и, поежившись от холода, набросил на себя поданный им же пиджак телохранителя.
– Проинструктируйте моего шофера! – не оборачиваясь, сказал он и пошел к лесу…
– Поосторожней там, Андрей Константинович!
Андрей усмехнулся: уж себя-то он, надо думать, не забудет! К тому же, теперь там осталась только эта тупая стерва и ее верзила-муж, расфуфыренный двухметровый красавчик, знающий только правила ночных клубов, компьютеры и то, как покорить дамское сердечко.
Входя в лесок, Андрей предусмотрительно растрепал волосы и пробежался.
Рената была не в состоянии думать о чем-либо. Вывихнутая ключица доставляла ей невыносимую боль, но девушка не подпускала к себе Николая, который предлагал вправить сустав.
– Не трогай меня! – повторяла она при каждом движении Гроссмана в ее сторону.
Джип стоял в самой чаще, все двери его были настежь раскрыты, так что слышно было любой звук В радиусе пятнадцати метров.
– Рената! Николай! – вдруг позвал хрипловатый голос, сопровождаемый звуком шагов.
Девушка напряглась:
– Кто это, Гроссман?!
Тот выхватил, но, приглядевшись, тут же опустил пистолет:
– Это Шура. Ну, слава богу! – он выкарабкался из машины.
Тяжело дыша, подтанцовывающей поступью телохранитель подошел к нему. Рената подумала, что он ранен, потому что Саша всегда ходил по-звериному бесшумно. Еще больше она встревожилась, когда он, согнувшись, уперся ладонями в колени, опустил голову и перевел дух.
– Саша! Ты что, ранен, Саша?! – забыв о больной ключице, девушка кинулась к нему.
Их глаза встретились. В первую секунду он как будто удивился. Такое ощущение, что Саша ожидал чего-то другого. Впрочем, луна и свет фар могли исказить что угодно и кого угодно.
– Все о'кей, – тихо сказал телохранитель и покосился на Гроссмана:
– Машина на ходу?
– Чем-то цепляет землю, а так ничего… – Ник заглянул под колеса. – То ли подвеска, то ли еще какого-то хрена…
– Черт с нею. Загружайтесь, ехать надо… – и Саша сел за руль.
Рената не могла понять, что здесь не так. Голос? От Саши можно ожидать и не такого… Как и ритмика речи: для него изменить такую мелочь
– это раз плюнуть. Только вот зачем? Наверное, это не всегда зависит от него…
Джип немного пошел юзом, но затем выправился и, громыхая чем-то под брюхом, пополз и медленно набрал скорость.
– Кто это такие? – спросила девушка.
– Не знаю, – как обычно, телохранитель был неразговорчив.
– Много их было?
– Достаточно.
– И тебе так и не удалось узнать, что им нужно?
Саша внимательно поглядел на нее через плечо:
– Что ты имеешь в виду?
– Как – что? Не верю, что никому из них ты не приставил пистолет к виску. А в таком положении любой объяснил бы, чего он хочет…
– Какая ты кровожадная, – усмехнулся Николай, пытаясь очистить кожаные брюки.
Саша дернул плечами и отвернулся. Джип спотыкался, как рейсовый городской автобус. Выругавшись сквозь зубы, телохранитель остановил его и вышел посмотреть, в чем дело.
– Вот дерьмо! – послышался его подсевший голос. – Надо ставить запаску!
Николай, подумав, что у него что-то со слухом, уставился на Ренату, но та, придерживая ноющую ключицу, высунулась в окно:
– Ты же ее уже поставил вместо старой!
– Ах, черт! – телохранитель шлепнул себя ладонью по лбу, а затем пнул ногой «полетевшее» колесо. – Совсем забыл! Есть конструктивные предложения или поедем на жеваной резине?
Пожав плечами, Гроссман посмотрел на бывшую жену: может, не ему одному бросается в глаза странное Сашино поведение? С каких это пор Шура стал выносить подобные проблемы на общий совет?! Ведь он сам всегда возился с джипом, как с живым существом, недаром «Чероки» все больше и больше походил на него. Только о Ренате он беспокоился сильнее, чем об их железном коне… Пнуть «Чероки» для Шуры было бы равносильно тому, что ударить подопечную.
– Попробуем поставить старое? – нерешительно проговорила Рената. – Может, до Таганрога дотянем?
– Хорошо! – Саша приблизился к дверце с левой стороны:
– Ник, займись!
Окончательно обескураженный, Гроссман вышел из машины и отправился к запаске:
– Может, господа хорошие, вы-таки соизволите выйти и подышать свежим воздухом?
Саша и Рената отошли в сторону. Телохранитель сел на какой-то пенек, она пристроилась у него на коленях.
– Что у тебя? – он кивнул на плечо девушки.
– Очень болит ключица… Это не перелом? – она расстегнула пуговицы на блузке и раздвинула ворот.
Саша поморщился и потер глаза. Рената заметила, что ему трудно смотреть, трудно фокусировать взгляд.
– Что у тебя с глазами?
Он не боялся: в такой темноте она не смогла бы заметить линзы, из-за которых он чувствовал себя так, словно ему в глаза насыпали песка.
– Обычная пыль. Чепуха, – Саша прощупал кость ключицы. – Вывихнуто у плеча. Хочешь – вправлю…
– Это очень больно?
– Будет больно.
Телохранитель усадил ее на пенек. Девушка зажмурилась, и он дернул ее за руку. Стиснув зубы от адской боли, она тихо взвыла, но не заорала.
– Молодец, – похвалил ее Саша, оглянувшись на Ника, который кряхтел и пыхтел у джипа.
Он снова усадил Ренату к себе на колени и осторожно спросил:
– А как ты думаешь, что в этом «дипломате»?
– Ты что, с Луны упал? ПОНЯТИЯ НЕ ИМЕЮ!!! Сколько раз еще я должна это повторить?!
– Ну… лишний раз не помешает…
– Да я бы все отдала, что еще не потеряла, лишь бы узнать, что в этом «дипломате»!
Саша слегка приподнял брови: она продолжала его удивлять:
– И ты вернула бы это хозяевам?
– Ни минуты не задумываясь!
– А если это… дает тебе преимущества, такие, что ты смогла бы вернуть все, что потеряла, и даже с лихвой?
– Я очень устала… Ты выбрал не самое лучшее время и место для своих репетиций или шуточек… Мне ничего не надо… кроме того, чтобы меня оставили в покое и мы с тобой могли куда-нибудь уехать… – она обняла его и бессильно положила голову ему на плечо.
Саша рассмеялся, и смех его звучал странно: не то с облегчением, не то с иронией.
– Что ты смеешься? – простонала Рената.
– Просто… я думал о тебе хуже…
– Ты? Обо мне?! Почему?!
Ник, чертыхаясь, возился с домкратом. Не ответив на вопрос Ренаты, Саша окликнул его:
– Эй, приятель! Ты хоть знаешь, как это делается?
– Знаю! – буркнул Гроссман. – Не пальцем деланный!
– Ну, так покажи себя!
– Зачем ты его так? – удивилась Рената, словно сама никогда ничего подобного не делала в отношении Ника.
– Я выразился достаточно лояльно… Вообще-то, с бывшими мужьями моей женщины в другом месте и другой ситуации я разбирался бы иначе…
Рената округлила глаза и стала похожа на ту наивную соплячку с фотографии:
– Когда ты успел стать таким ревнивым?!
– Всё течет, всё меняется, – Саша снова потёр слезящийся глаз.
– Да что там у тебя?! Дай, посмотрю!
– В такой темноте? Ну, посмотри, – он поднял лицо к небу, но в этот момент туча закрыла луну.
– Нет, вообще ничего не видно… Поморгай, если это соринка, она должна вытечь со слезой… Давай я поцелую твои глаза…
Рената коснулась губами его век. Руки Саши крепче сжали ее тело, скользнули под блузку. Не только голос, но даже запах кожи и волос у него теперь другой. Пиджак еще напоминал прежнего Сашу, а вот остальное… От него теперь веяло одеколоном, дорогим, импортным, но скрывающим Сашину индивидуальность, неповторимость. Табак, мята, что-то мистическое, древнее
– куда-то все это улетучилось. Н-да, раньше было лучше…
Дальше – больше. Будто соскучился, он стиснул ее в объятьях, поймал губами ее губы, и все это – как будто впервые. С Сашей всегда – как будто впервые, подумала она, но здесь что-то не так. Сейчас она не «улетает», остается на земле. Он ДРУГОЙ! Не то, чтобы более смелый – просто более властный. Он подминает под себя всю ее волю, а раньше всегда уступал ей её законное место. И целует по-другому: впивается в губы, точно жалом… И рука его так больно сжала грудь, что Рената вскрикнула. Саша тут же убрал ладонь и стал помягче.
– Ты всегда такая? – переводя дух, спросил он.
– Какая?
Телохранитель не ответил, скользнул пальцами ей под юбку. Какой-то он сегодня сумасшедший… Ведь всегда безошибочно угадывает ее состояние, ее желания, а теперь точно глухой и слепой: думает только о себе. Ведь ясно же, что она безумно устала, что ей не до таких игр.
– Саша! – Рената отвела его руку, но телохранитель упрямо повторил наступление. – Саша! Всё!
Он опомнился, прикрыл глаза, потом поправил на ней одежду:
– Извини… Теперь я знаю, почему от тебя торчали в Челябинске…
– Почему же? – впервые Саша поднял эту тему, и Ренате стало интересно.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36