— Доктор Овингтон приезжал осмотреть ее, молодой доктор Овингтон. Он говорит, что она не выздоровеет, но она отказывается лечь в больницу, даже специалисту отказывается показаться. Как будто она уже сдалась, хочет умереть. Но, Бог мой, она запросто сообщила мне, как сильно меня ненавидит, буквально плюнула в меня кровью.
— Она так не думает, это все из-за болезни.
— Нет, думает, думает. Это для меня вовсе не новость. Она даже папе призналась, что я незаконнорожденная.
Джоби поперхнулся.
— Это просто деревенские сплетни, такие же грязные и злобные, как и сотни других.
— Это правда. — Она гордо выпрямилась, приняла высокомерный вид.
— Моя мать переспала с дюжиной мужчин в свое время, может быть, их было и больше. Она самая обыкновенная грязная шлюха, и я ее за это ненавижу, но еще больше я ненавижу отца, который ее в это превратил. Если бы он проявил к ней хоть небольшой интерес, ей бы не пришлось искать мужчин на стороне. Но теперь все стало известно. Когда врач ушел сегодня, она поднялась с постели, сошла вниз в кухню, стала насмехаться над папой, говорила, что оставалась с ним все эти годы только потому, что ей некуда было податься. Он озверел, ударил ее по лицу...
Джоби побледнел, почти ощутил этот удар, в душе его нарастал гнев против Клиффа Морриса.
— Ну и подонок!
— Да, он подонок, но вовсе не поэтому. — Она откинула голову и захохотала. — Он ударил ее снова, она упала на пол, лежала там, кровь шла у нее носом, да и кашляла она кровью. Потом она повернулась ко мне, обезумевшая, я ее никогда такой не видела. Она была словно чужая, проклинала и ругалась. «Ты спишь с этим колдуном, — орала она. — Не ври мне, потому что я знаю. Я не потерплю его больше на ферме, а если ты будешь с ним встречаться, я добьюсь, чтобы тебе через суд назначили опекуна! Слышишь меня, и ты тоже, Клифф?» Тогда и отец поддержал ее, сказал, что ты — сумасшедший убийца, психопат, которого нужно посадить, что ты намеренно убил Тимми Купера, а также и Харриэт Блейк. С помощью черной магии своей матери, чтобы тебя не привлекли. Он сказал, что сам тебя убьет, если ты появишься в Спарчмуре.
У Джоби колотилось сердце, и ему снова захотелось кинуться бежать. Куда угодно. Но он остался, стоял и слушал. Она подошла к нему поближе, он почувствовал ее дыхание, необычайно свежее, как будто она только что жевала ароматную жвачку.
— И тогда я ушла, — она понизила голос. — Просто взяла и ушла, оставила умирающую мать... А отец... пусть делает, что хочет. Он будет заниматься курами, это все, что он умеет в жизни. Но потом еще что-то случилось...
Голос ее затих, она быстро взглянула в окно, как будто ожидала увидеть там какое-то ужасное привидение, поднимающееся из бетонного покрытия двора.
— Что? — Джоби вцепился в прилавок. Что случилось, Салли Энн?
— Случилось то же самое, что произошло, когда ты был в курятнике. — Ее нижняя губа задрожала, потом перестала. — Я подумала, может быть, ты появился там, потому что внезапно все птицы стали рваться из клеток, как в тот раз. Шум стоял оглушительный, они кричали от страха, по-своему, по-птичьи. Я хотела бежать, но мне нужно было заглянуть туда — вдруг бы ты там оказался. О Боже, если бы ты только видел их, Джоби! — Она была бледная, обезумевшая, переживающая заново ту сцену, которую однажды видел Джоби. — Они просто взбесились, совали шеи в дырки сетки с такой силой, что некоторые порезали себя сами до смерти, падали, все в крови. Некоторые просто сдохли, как будто у них остановилось сердце. Я бросилась бежать, но всю дорогу сюда я слышали их крики. У меня такое чувство, что сумей они вырваться, они бы стали преследовать меня, налетели бы на меня и заклевали бы до смерти. Но я знаю, что они все сдохли.
Джоби мгновенно почувствовал облегчение. Куры взбесились, но его там не было. Так что с ним на этот раз это никак не может быть связано.
— Может быть, у них какая-то болезнь. — Что угодно, но только чтобы никто не смог обвинить в этом меня. — Что-то, что действует на их мозг. Или же там и вправду появился хорек.
— Не знаю. — Она закрыла глаза, снова открыла. — Я знаю лишь одно: не хочу видеть больше ничего подобного.
Его рука нашла ее руку, нежно сжала. Она не может вернуться в Спарчмур, это ясно. Она нуждается в нем, он не может убежать, бросив ее. Она совсем одна, сильно напугана; он чувствовал, как дрожит ее тело.
— Послушай. — Он взглянул на электрические часы на стене, увидел, что уже почти двадцать минут седьмого. — Мистер Тэннинг придет через несколько минут закрывать на ночь. Пройди через эту дверь в мою комнату. Можешь включить электрокамин, но не включай свет. Я приду сразу же, как только он уйдет.
Салли Энн в ответ сжала его руку и пошла в комнату. Джоби рассеянно отметил, что ее бедра все так же плавно покачивались при ходьбе, и это возбуждало его. Ничто не могло изменить ее походку.
Потом он стал смотреть в темноту за огнями гаража, на черную завесу, за которой лежало зло Хоупа, злоба, которую ему было не дано понять. Ночной воздух доносил до него звуки на фоне какофонии взбесившихся кур Морриса. Голоса, болтовня школьников, крики Элли Гуда, пытавшегося перекричать шум. Она — зло, Джоби, я предупреждал тебя, но ты не поверил мне. Это она заставила тебя убить Тимми Купера.
Нет! Он снова увидел тот день, почувствовал запах свежего сока на срезанном побеге. Вот он собирается надрезать следующую веточку. Нет, не теперь. Но он не смог остановиться, он видел все это так, словно сам был наблюдателем, смотрел откуда-то сверху на сильного, загорелого юношу с выпирающими мускулами.
Вот он сделал плавное движение садовым ножом, вцепившись в мокрую от пота деревянную рукоятку, стараясь удержать ее, но она выскользнула из его пальцев, завертелась, заблестела. Он напрасно пытался схватить нож, закричал, чтобы тот вернулся, словно бумеранг, убил бы его самого. Кровь, крики. Ты это сделал, Джоби Тэррэт, ты не смог остановить себя. Ты — убийца, ты это просто не знаешь. Шизофреник!
Нет, ради Бога, нет!
— С тобой все в порядке? — На лице Берта Тэннинга отразилось участие, когда он просунулся в приоткрытую дверь; казалось, будто в голосе его звенит металлическое стакатто, словно трубка вибрировала в его словах.
— О... конечно, мистер Тэннинг. Я... просто сплю наяву.
— Видишь кошмар наяву, я бы так сказал. — Владелец гаража вынул трубку, рассыпав пепел по всей ступеньке. — Не годится все время быть одному. В твоем возрасте я каждый вечер отправлялся в город на поиски птичек. Попробуй как-нибудь.
— Может быть, попробую. — Джоби удалось улыбнуться. Он испытал облегчение, когда Тэннинг ушел, пробормотав «Спокойной ночи», и дверь за ним захлопнулась. Джоби проследил, как Тэннинг прошаркал в темноту, глубоко вздохнул.
За этой зеленой дверью ждала девушка, которая властвовала над ним в его фантазиях. И ему требовалась вся его смелость, чтобы пойти к ней.
Глава 20
Салли Энн снова стояла у дома Джоби. Она и не уходила оттуда, находилась там с того времени, как доктор Овингтон сказал ей, что ее мать умрет, а отец ударил Эми Моррис, сбил ее с ног; она лежала, вся в крови. Вдалеке Салли Энн все еще слышала крики кур, но их ужасное квохтанье немного утихло. Вероятно потому, что большинство птиц сдохло, они убили себя, перерезав тощее горло о проволочную сетку или выбили себе безумные мозги. Она уже несколько часов простояла у этой полуразвалившейся лачуги, боясь войти. Выжидая.
Она заглянула вовнутрь сквозь щель полуоткрытой двери, увидела там разбитую мебель, почувствовала запах гари — огонь тлел, но затем погас. Она ощутила холод, поняла, что там все еще прячется зло, злоба, которая давно поселилась здесь, задолго до Хильды Тэррэт. Джоби попытался уничтожить это зло, но потерпел поражение.
Теперь она собиралась померяться с ними силами. Мысль ужаснула ее. Они знали, их шепот выражал ненависть к ней; это ужасное существо было сердито, потому что ему один раз не удалось утащить ее в глубину Ада. Оно ждало ее там, внутри. Входи, Салли Энн, на этот раз ты не спасешься, мы хотим тебя для себя.
Она расправила плечи, шагнула вперед. Она была так же могущественна, как и они, и они знали это. Они изгнали Джоби, но с ней им не справиться; она должна завершить то, что он начал.
От зла исходил очень сильный запах, оно было такое холодное, что Салли Энн ощущала его. Нельзя было терять время.
Она осторожно протиснулась в щель, подождала, пока глаза не привыкли к темноте. Доказательства ярости Джоби были разбросаны вокруг нее, доказательства его ужаса — он бросился бежать, даже не дождавшись, когда разгорится пламя. Дверь чулана была открыта — не настолько, чтобы выпустить все зло, но достаточно, чтобы продемонстрировать его мощь, способность вселить ужас.
Она слышала шепот, тихое бормотание, которое с наступлением ночи станет все громче и громче. Ее время тоже истекало. Но она была сильнее Джоби. Она огляделась, нашла упавший спичечный коробок, все еще полный, кипу газет у плиты. И спички, и газеты были сырые. Салли Энн начала комкать газеты, торопливо скатывать их трубками, перекручивать, как учила ее мать. Она работала методично, складывала их крест-накрест, отбирая куски дерева помельче, чтобы положить на них.
И все это время непрекращающийся шепот все усиливался, в темноте раздавалось шипение, похожее на кошачье. Она попыталась не обращать на это внимания, начала складывать все куски мебели в кучу, волоча более крупные по полу. Почти готово.
Спички никак не загорались, шипели и гасли. Она этого ожидала, и не только потому, что спички отсырели, но и потому, что со всех сторон дули сквозняки. Она зажгла еще одну спичку, закрыла ее в ладонях, подождала, пока та не разгорелась, все еще прикрывая ее, поднесла к скомканным газетам.
Пламя: оно угрожало погаснуть, но затем вспыхнуло вертикальным оранжевым языком. Теперь загорится, но она должна подождать и удостовериться. Джоби потерпел поражение, потому что бежал.
Колдовское отродье!
Порыв ледяного ветра. Она сказала себе, что он проник через открытую дверь, и пламя почти погасло, осталась тлеть только бумага. Салли Энн почувствовала страх, когда возвратилась темнота. Ты не сожжешь наше жилище!
Она знала, что ей придется бороться, точно так же как она боролась тогда в чулане, призвав на помощь все свои силы, весь остаток воли, который она могла собрать, когда они окружили ее. Она заставила себя сосредоточиться, не отвлекаясь ни на что, даже если они начнут опять касаться ее там; она неотрывно смотрела на горящую бумагу. Гори, я приказываю тебе гореть, пусть этот холодный ветер раздует пламя!
Газетная бумага загорелась, как будто кто-то раздул над ней меха. Ледяной сквозняк ударил Салли Энн сзади по ногам, прокрался вверх по бедрам, внутрь ее джинсов.
Она попыталась не обращать внимания на это, сосредоточиться на куске бумаги, повелевая ему разгореться. Ей показалось, будто бумага взорвалась перед ее глазами, ослепила ярким пламенем, а затем загорелись скрученные газеты, тихо потрескивая.
Гори, подгоняла она огонь хриплым шепотом, гори и разрушай!
Затрещало дерево, полетели искры, пламя начало пожирать более толстые куски; шипя, оно старалось одолеть упрямый дуб. Ничто не в силах остановить теперь пламя. Салли Энн засмеялась, стоя в мягком свете огня, на лице ее было выражение дьяволицы из ада. Ее ада, не их.
Отступая, они рычали от ненависти и отчаяния, от того, что их отогнали, что их владения заняты непримиримым врагом. Их ледяные пальцы больше не трогали тело Салли Энн, покрытое гусиной кожей, ее глаза превратились в два шара, сверкающие зеленым огнем. Гори... гори... гори...
Когда все было кончено, она почувствовала огромную усталость, ее медленно охватило изнеможение, сковав тело и сознание; она беспокойно металась, звала Джоби, пытаясь сказать ему, что теперь все в порядке, что ей удалось сделать то, что не удалось ему. Она все еще чувствовала жар, теплый свет, словно ее согревало летнее солнце, и она тихо засмеялась, потому что это пламя невозможно погасить, пока не сгорит дотла отвратительный дом.
Что-то глухо взорвалось. Она почувствовала, как завибрировала, задрожала под ней земля, кровать, на которой она лежала. Стало очень жарко.
— Салли Энн, проснись... пожар!
Сквозь глубокий сон она узнала голос Джоби, почувствовала его руки, пытающиеся разбудить ее. Конечно, пожар, я сама его устроила. Теперь дом. сгорит, но я так устала. Пожалуйста, дай мне поспать.
— Ради Бога, проснись же!
Ее веки дрогнули, она открыла глаза, увидела пустую комнатушку, голые стены густо-розового цвета, мерцающие, словно старая кинопленка, пока на ней не появятся титры.
— Салли Энн, гараж горит!
Она увидела, что Джоби стоит на коленях, нагнувшись над ней, кричит, охваченный паникой.
— Нет, это твой дом. Я снова подожгла его. Я... — Боже, это горел гараж! Еще один взрыв, на этот раз сильнее, вылетело небольшое окошко, осколки стекла разлетелись по бетонному полу, в комнате запахло едкой гарью жженой резины.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42
— Она так не думает, это все из-за болезни.
— Нет, думает, думает. Это для меня вовсе не новость. Она даже папе призналась, что я незаконнорожденная.
Джоби поперхнулся.
— Это просто деревенские сплетни, такие же грязные и злобные, как и сотни других.
— Это правда. — Она гордо выпрямилась, приняла высокомерный вид.
— Моя мать переспала с дюжиной мужчин в свое время, может быть, их было и больше. Она самая обыкновенная грязная шлюха, и я ее за это ненавижу, но еще больше я ненавижу отца, который ее в это превратил. Если бы он проявил к ней хоть небольшой интерес, ей бы не пришлось искать мужчин на стороне. Но теперь все стало известно. Когда врач ушел сегодня, она поднялась с постели, сошла вниз в кухню, стала насмехаться над папой, говорила, что оставалась с ним все эти годы только потому, что ей некуда было податься. Он озверел, ударил ее по лицу...
Джоби побледнел, почти ощутил этот удар, в душе его нарастал гнев против Клиффа Морриса.
— Ну и подонок!
— Да, он подонок, но вовсе не поэтому. — Она откинула голову и захохотала. — Он ударил ее снова, она упала на пол, лежала там, кровь шла у нее носом, да и кашляла она кровью. Потом она повернулась ко мне, обезумевшая, я ее никогда такой не видела. Она была словно чужая, проклинала и ругалась. «Ты спишь с этим колдуном, — орала она. — Не ври мне, потому что я знаю. Я не потерплю его больше на ферме, а если ты будешь с ним встречаться, я добьюсь, чтобы тебе через суд назначили опекуна! Слышишь меня, и ты тоже, Клифф?» Тогда и отец поддержал ее, сказал, что ты — сумасшедший убийца, психопат, которого нужно посадить, что ты намеренно убил Тимми Купера, а также и Харриэт Блейк. С помощью черной магии своей матери, чтобы тебя не привлекли. Он сказал, что сам тебя убьет, если ты появишься в Спарчмуре.
У Джоби колотилось сердце, и ему снова захотелось кинуться бежать. Куда угодно. Но он остался, стоял и слушал. Она подошла к нему поближе, он почувствовал ее дыхание, необычайно свежее, как будто она только что жевала ароматную жвачку.
— И тогда я ушла, — она понизила голос. — Просто взяла и ушла, оставила умирающую мать... А отец... пусть делает, что хочет. Он будет заниматься курами, это все, что он умеет в жизни. Но потом еще что-то случилось...
Голос ее затих, она быстро взглянула в окно, как будто ожидала увидеть там какое-то ужасное привидение, поднимающееся из бетонного покрытия двора.
— Что? — Джоби вцепился в прилавок. Что случилось, Салли Энн?
— Случилось то же самое, что произошло, когда ты был в курятнике. — Ее нижняя губа задрожала, потом перестала. — Я подумала, может быть, ты появился там, потому что внезапно все птицы стали рваться из клеток, как в тот раз. Шум стоял оглушительный, они кричали от страха, по-своему, по-птичьи. Я хотела бежать, но мне нужно было заглянуть туда — вдруг бы ты там оказался. О Боже, если бы ты только видел их, Джоби! — Она была бледная, обезумевшая, переживающая заново ту сцену, которую однажды видел Джоби. — Они просто взбесились, совали шеи в дырки сетки с такой силой, что некоторые порезали себя сами до смерти, падали, все в крови. Некоторые просто сдохли, как будто у них остановилось сердце. Я бросилась бежать, но всю дорогу сюда я слышали их крики. У меня такое чувство, что сумей они вырваться, они бы стали преследовать меня, налетели бы на меня и заклевали бы до смерти. Но я знаю, что они все сдохли.
Джоби мгновенно почувствовал облегчение. Куры взбесились, но его там не было. Так что с ним на этот раз это никак не может быть связано.
— Может быть, у них какая-то болезнь. — Что угодно, но только чтобы никто не смог обвинить в этом меня. — Что-то, что действует на их мозг. Или же там и вправду появился хорек.
— Не знаю. — Она закрыла глаза, снова открыла. — Я знаю лишь одно: не хочу видеть больше ничего подобного.
Его рука нашла ее руку, нежно сжала. Она не может вернуться в Спарчмур, это ясно. Она нуждается в нем, он не может убежать, бросив ее. Она совсем одна, сильно напугана; он чувствовал, как дрожит ее тело.
— Послушай. — Он взглянул на электрические часы на стене, увидел, что уже почти двадцать минут седьмого. — Мистер Тэннинг придет через несколько минут закрывать на ночь. Пройди через эту дверь в мою комнату. Можешь включить электрокамин, но не включай свет. Я приду сразу же, как только он уйдет.
Салли Энн в ответ сжала его руку и пошла в комнату. Джоби рассеянно отметил, что ее бедра все так же плавно покачивались при ходьбе, и это возбуждало его. Ничто не могло изменить ее походку.
Потом он стал смотреть в темноту за огнями гаража, на черную завесу, за которой лежало зло Хоупа, злоба, которую ему было не дано понять. Ночной воздух доносил до него звуки на фоне какофонии взбесившихся кур Морриса. Голоса, болтовня школьников, крики Элли Гуда, пытавшегося перекричать шум. Она — зло, Джоби, я предупреждал тебя, но ты не поверил мне. Это она заставила тебя убить Тимми Купера.
Нет! Он снова увидел тот день, почувствовал запах свежего сока на срезанном побеге. Вот он собирается надрезать следующую веточку. Нет, не теперь. Но он не смог остановиться, он видел все это так, словно сам был наблюдателем, смотрел откуда-то сверху на сильного, загорелого юношу с выпирающими мускулами.
Вот он сделал плавное движение садовым ножом, вцепившись в мокрую от пота деревянную рукоятку, стараясь удержать ее, но она выскользнула из его пальцев, завертелась, заблестела. Он напрасно пытался схватить нож, закричал, чтобы тот вернулся, словно бумеранг, убил бы его самого. Кровь, крики. Ты это сделал, Джоби Тэррэт, ты не смог остановить себя. Ты — убийца, ты это просто не знаешь. Шизофреник!
Нет, ради Бога, нет!
— С тобой все в порядке? — На лице Берта Тэннинга отразилось участие, когда он просунулся в приоткрытую дверь; казалось, будто в голосе его звенит металлическое стакатто, словно трубка вибрировала в его словах.
— О... конечно, мистер Тэннинг. Я... просто сплю наяву.
— Видишь кошмар наяву, я бы так сказал. — Владелец гаража вынул трубку, рассыпав пепел по всей ступеньке. — Не годится все время быть одному. В твоем возрасте я каждый вечер отправлялся в город на поиски птичек. Попробуй как-нибудь.
— Может быть, попробую. — Джоби удалось улыбнуться. Он испытал облегчение, когда Тэннинг ушел, пробормотав «Спокойной ночи», и дверь за ним захлопнулась. Джоби проследил, как Тэннинг прошаркал в темноту, глубоко вздохнул.
За этой зеленой дверью ждала девушка, которая властвовала над ним в его фантазиях. И ему требовалась вся его смелость, чтобы пойти к ней.
Глава 20
Салли Энн снова стояла у дома Джоби. Она и не уходила оттуда, находилась там с того времени, как доктор Овингтон сказал ей, что ее мать умрет, а отец ударил Эми Моррис, сбил ее с ног; она лежала, вся в крови. Вдалеке Салли Энн все еще слышала крики кур, но их ужасное квохтанье немного утихло. Вероятно потому, что большинство птиц сдохло, они убили себя, перерезав тощее горло о проволочную сетку или выбили себе безумные мозги. Она уже несколько часов простояла у этой полуразвалившейся лачуги, боясь войти. Выжидая.
Она заглянула вовнутрь сквозь щель полуоткрытой двери, увидела там разбитую мебель, почувствовала запах гари — огонь тлел, но затем погас. Она ощутила холод, поняла, что там все еще прячется зло, злоба, которая давно поселилась здесь, задолго до Хильды Тэррэт. Джоби попытался уничтожить это зло, но потерпел поражение.
Теперь она собиралась померяться с ними силами. Мысль ужаснула ее. Они знали, их шепот выражал ненависть к ней; это ужасное существо было сердито, потому что ему один раз не удалось утащить ее в глубину Ада. Оно ждало ее там, внутри. Входи, Салли Энн, на этот раз ты не спасешься, мы хотим тебя для себя.
Она расправила плечи, шагнула вперед. Она была так же могущественна, как и они, и они знали это. Они изгнали Джоби, но с ней им не справиться; она должна завершить то, что он начал.
От зла исходил очень сильный запах, оно было такое холодное, что Салли Энн ощущала его. Нельзя было терять время.
Она осторожно протиснулась в щель, подождала, пока глаза не привыкли к темноте. Доказательства ярости Джоби были разбросаны вокруг нее, доказательства его ужаса — он бросился бежать, даже не дождавшись, когда разгорится пламя. Дверь чулана была открыта — не настолько, чтобы выпустить все зло, но достаточно, чтобы продемонстрировать его мощь, способность вселить ужас.
Она слышала шепот, тихое бормотание, которое с наступлением ночи станет все громче и громче. Ее время тоже истекало. Но она была сильнее Джоби. Она огляделась, нашла упавший спичечный коробок, все еще полный, кипу газет у плиты. И спички, и газеты были сырые. Салли Энн начала комкать газеты, торопливо скатывать их трубками, перекручивать, как учила ее мать. Она работала методично, складывала их крест-накрест, отбирая куски дерева помельче, чтобы положить на них.
И все это время непрекращающийся шепот все усиливался, в темноте раздавалось шипение, похожее на кошачье. Она попыталась не обращать на это внимания, начала складывать все куски мебели в кучу, волоча более крупные по полу. Почти готово.
Спички никак не загорались, шипели и гасли. Она этого ожидала, и не только потому, что спички отсырели, но и потому, что со всех сторон дули сквозняки. Она зажгла еще одну спичку, закрыла ее в ладонях, подождала, пока та не разгорелась, все еще прикрывая ее, поднесла к скомканным газетам.
Пламя: оно угрожало погаснуть, но затем вспыхнуло вертикальным оранжевым языком. Теперь загорится, но она должна подождать и удостовериться. Джоби потерпел поражение, потому что бежал.
Колдовское отродье!
Порыв ледяного ветра. Она сказала себе, что он проник через открытую дверь, и пламя почти погасло, осталась тлеть только бумага. Салли Энн почувствовала страх, когда возвратилась темнота. Ты не сожжешь наше жилище!
Она знала, что ей придется бороться, точно так же как она боролась тогда в чулане, призвав на помощь все свои силы, весь остаток воли, который она могла собрать, когда они окружили ее. Она заставила себя сосредоточиться, не отвлекаясь ни на что, даже если они начнут опять касаться ее там; она неотрывно смотрела на горящую бумагу. Гори, я приказываю тебе гореть, пусть этот холодный ветер раздует пламя!
Газетная бумага загорелась, как будто кто-то раздул над ней меха. Ледяной сквозняк ударил Салли Энн сзади по ногам, прокрался вверх по бедрам, внутрь ее джинсов.
Она попыталась не обращать внимания на это, сосредоточиться на куске бумаги, повелевая ему разгореться. Ей показалось, будто бумага взорвалась перед ее глазами, ослепила ярким пламенем, а затем загорелись скрученные газеты, тихо потрескивая.
Гори, подгоняла она огонь хриплым шепотом, гори и разрушай!
Затрещало дерево, полетели искры, пламя начало пожирать более толстые куски; шипя, оно старалось одолеть упрямый дуб. Ничто не в силах остановить теперь пламя. Салли Энн засмеялась, стоя в мягком свете огня, на лице ее было выражение дьяволицы из ада. Ее ада, не их.
Отступая, они рычали от ненависти и отчаяния, от того, что их отогнали, что их владения заняты непримиримым врагом. Их ледяные пальцы больше не трогали тело Салли Энн, покрытое гусиной кожей, ее глаза превратились в два шара, сверкающие зеленым огнем. Гори... гори... гори...
Когда все было кончено, она почувствовала огромную усталость, ее медленно охватило изнеможение, сковав тело и сознание; она беспокойно металась, звала Джоби, пытаясь сказать ему, что теперь все в порядке, что ей удалось сделать то, что не удалось ему. Она все еще чувствовала жар, теплый свет, словно ее согревало летнее солнце, и она тихо засмеялась, потому что это пламя невозможно погасить, пока не сгорит дотла отвратительный дом.
Что-то глухо взорвалось. Она почувствовала, как завибрировала, задрожала под ней земля, кровать, на которой она лежала. Стало очень жарко.
— Салли Энн, проснись... пожар!
Сквозь глубокий сон она узнала голос Джоби, почувствовала его руки, пытающиеся разбудить ее. Конечно, пожар, я сама его устроила. Теперь дом. сгорит, но я так устала. Пожалуйста, дай мне поспать.
— Ради Бога, проснись же!
Ее веки дрогнули, она открыла глаза, увидела пустую комнатушку, голые стены густо-розового цвета, мерцающие, словно старая кинопленка, пока на ней не появятся титры.
— Салли Энн, гараж горит!
Она увидела, что Джоби стоит на коленях, нагнувшись над ней, кричит, охваченный паникой.
— Нет, это твой дом. Я снова подожгла его. Я... — Боже, это горел гараж! Еще один взрыв, на этот раз сильнее, вылетело небольшое окошко, осколки стекла разлетелись по бетонному полу, в комнате запахло едкой гарью жженой резины.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42