Кинкейд лежал лицом вниз, левая рука безвольно вытянулась вдоль бока, правая под животом. Его лазерная винтовка валялась вне пределов досягаемости скрючившихся пальцев его левой руки. Из предосторожности, и поскольку она всегда помнила обо всех стоящих мелочах, она не стала опускать оружие, и обошла тело по дуге, отпнула винтовку подальше, вне пределов досягаемости. Полковник играл до упора. Правила говорили: упасть и лежать, не так уж и сложно, когда тебе влепляют максимум чуть поменьше разряда тазера. Не так смертельно, как реальное попадание, но все равно выводит из строя на пару секунд. Закинув винтовку за плечо, она ткнула в правую ногу Кинкейда мыском ботинка. — Ладно, полковник, шоу кончилось. — И затем ухмыльнулась, поскольку она ныне стала на одну ступеньку ближе к вожделенному «Маки» — И, если не возражаете, вот что я скажу вам, сэр… вы хре нов труп.
Полковник зашевелился. — Не, не я…. — сказал он. Он перекатился влево, и оказался на ногах, капюшон отлетел назад, правая рука взмыла ввысь по плавной дуге…
…и Джеймс остолбенела, обнаружив себя пялящейся на огромную черную "О", образованную рабочим концом глушителя.
— Но ты — уж точно, — сказал он и выстрелил.
Ускоряясь до полукилометра в секунду, кусочек металла преодолел одиннадцать сантиметров связки ствол плюс глушитель, и затем пропрыгнул те скромные десять сантиметров между Джеймс и дулом, еще прежде чем тихое «пффт» достигло ее ушей.
Но к тому времени, ну-у…. скажем так, череп ее уже взорвался.
Пункт Вдохновения, Терра
24 декабря 2438 года,
08:50
Майор Аманда Каннингхэм взгромоздилась на вершину гранитного зуба, именуемого Пунктом Вдохновения, нависавшим прямо над озером Дженни, прямо за ним и к востоку, и от крутых, скалистых, покрытых снегом вершин Гранд Тетон и Сент Джон к западу. Но открывшимся видом она отнюдь не наслаждалась, вместо этого она вырезала острогу из осиновой ветки. Не то, чтобы ей так уж требовалась острога, просто ей нужно было чем-то занять себя. Как только встало солнце, она уже загарпунила себе хорошего размера гольца в озере Дженни. Подледный лов — лучшее дело поутру. Обрубив голову, она счистила ей чешую, вскрыла брюхо, и вырезала кишки. Кишки отправились прямиком под снег с землей, не то, чтобы из-за хищных животных, но если группа преследователей пройдет здесь, никто ничего не заметит. Костра она развести не могла. Дым шел по категории «ни в коем разе», дело совершенно понятное, когда ты стараешься изо всех сил, чтобы тебя не поймали. Так что рыбину она съела сырой. Это было нормально. Эй, люди платят уйму денег за то же самое в ресторанах и зовут это сасими.
Сырая рыба, резьба по дереву, глаза на затылке — упражнение по выживанию во плоти. Книга бойскаута в полном объеме. Играя по правилам, Аманда должна была быть на ногах, двигаясь к Каньону Смерти, в двадцати с чем-то км к северо-западу. (Должно быть, скрывался в этом какой-то мрачный юмор) Немного вверх по Каньону Смерти и там ее будет ждать радио, по которому она могла бы вызвать вертолет спасателей. Предельный срок — полночь 25 декабря, и тебе веселого Рождества.
Та же самая хренова книга говорила — настал день и ты идешь. Она была уверена, что Хакетт и Джеймс, и Кинкейд этим и занимаются, поскольку кто первый добрался до Каньона, тот и выиграл. Вся хитрость в том, чтобы не дать себя поймать и остаться в живых.
Но в этом скрывалась и своя законная пакость. Не только отряды солдат охотились за твоим скальпом, но и ты сам мог избавляться от конкурентов. Покажи, что ты крут, как бизон и все такое. Выбивать своих собственных же людей было глупостью, даже если ты с ними и соревновался. Аманда не прожила бы так долго, если б следовала всем этим бессмысленным правилам. Не то чтоб она тратила уйму нервов и времени, страдая насчет своей работы. Она была солдатом и реалисткой. Кое-какие солдаты гипнотизируют свой пупок, гадая, является ли убийство врага ну, знаете, этим… высокогуманным деянием? К черту сопли. Думаешь, врага они заботят? Не хочешь убивать людей — становись писателем.
С другой стороны, некоторые правила существовали лишь потому что мало кто осмеливался нарушать их и не выходить в распыл. Ну как на Тибальте три года назад, этот «отрыв», которым он хвастался в баре. Досталась им с этого какая-то пара медалек, а тогда они с Кинкейдом праздновали это в постели, чуть ли не день подряд, в эйфории от радости, счастливые несказанно, что остались в живых.
При мысли о Кинкейде, пакостный голосок где-то из глубин ее подсознания, оставшегося с неандертальских времен завел свое: Вот это-то тебя и гложет, милочка? Мало тебе того, что Кинкейд положил глаз на «Маки», но тебе приходится еще и тренироваться с ним, смотреть, как он прошвыривается по всем этим симуляциям? Мало, что он знает больше любого другого живого существа об этих всех стрелялках, и увешан побрякушками как елочка, в подтверждение этому. Но видать, как его распирает от экстаза, видеть, что стрельба его заводит больше, чем полет…. Ну ты понимашь, а детка?
— Заткнись, уродище, — Неожиданно сорвавшись, она вонзила нож в сучок и зверски вывернула его, словно неприятно пялящийся на нее глаз, — Думаешь, вам вообще светило это "….жили долго и счастливо "? С дядей-Камероном на счету, а?
Она помнила тот день, когда все пошло к черту. Этот год, вечер четверга где-то в начале июля: опьяняющий, сладковатый запах лилий проникал сквозь открытое окно, лаская их обнаженные тела теплыми пальчиками ветерка, столь нежными, столь чувственными, словно бархатом по коже. Она была его ведомым вот уже четыре года и любовницей большую часть их них. Они были просто созданы друг для друга. В постели или вне ее, занимаясь любовью, она могла делать вид, что полковник Чарльз Кинкейд не был рожден для великих дел — и что одним из этих дел не была Изабель Камерон, Директор-Генерала третья кузина.
Они лежали на перекрученных простынях, Кинкейд на животе, слева от нее, бедром к бедру. Он был левшой, и это была его сторона, поскольку он просто ненавидел тянуться и нашаривать прикроватную тумбочку, ради того или этого. Она лежала на боку, опершись локтем о кровать, кончиками пальцев правой руки водя по бугоркам его позвоночника. Но сколь сильно она не желала его, она должна была это спросить. Считайте это болезненным любопытством, или самозащитой, но она сказала. — Так ты женишься на ней.
Она ожидала, что он станет злиться. Может быть, этого она и хотела, скандал, кошачья драка, может быть даже полный разрыв отношений. Тогда утрата его не будет столь болезненной. Вместо этого он перекатился на бок. Глаза Кинкейда были синими, но темного оттенка, как небо в грозу. — Знаешь ли, особого выбора у меня нет, — сказал он.
— У тебя есть выбор. Просто скажи «нет».
Кинкейд вздохнул, — Аманда, мы говорили об этом уже сотни раз. У моей семьи есть связи…
— Кого волнует, где и под кем служил чей дядя? Да знаю я, что твоя семья была на службе у Гегемонии уйму лет.
— Это что-то да значит. Я не настолько в себя влюблен, чтобы верить, что Джейкоб Камерон слетит, если я не женюсь на Изабель…
— Джейкоб Камерон — кретин.
— Кретин и Директор-Генерал не обязательно две несовместимые должности. Даже если мы оставим военные связи моей семьи в стороне, довольно много Кинкейдов проявляют явный интерес ко столь безумно дорогому проекту, как этот. Не думаю, что мои родственники или их друзья будут счастливы увидать, как миллиарды их инвестиций превращаются в дым. На «Маки» поставлено довольно много, знаешь ли, включая и то, как ты и я в будущем будем сражаться в наших войнах.
— И Кинкейды от этого без ума, я полагаю? Больше войны?
— Я бы мог сказать, что война — бизнес не хуже другого.
— Это уж точно.
— Да, — отозвался он. — Это уж точно. Очень дорогостоящий бизнес, не из тех, что можно позволить себе потерять. Так что, если проект провалится, ну или Камероны покажут слабину, то капелланцы, Федерация Солнц, или даже какие-нибудь наши «верные до гроба» неудовлетворенные титулоносцы не колеблясь, вытащат из загашников свои претензии и растащат нас на куски. И тогда все эти труды, как, скажем, на Тибальте, все эти смерти и страдания… все наши люди — все они тогда умерли зазря, Аманда.
— Прекращай выставлять меня виновной во всем! — голос ее задрожал, а она не хотела, чтобы он увидал ее плачущей. — Будь ты проклят. Я тебя ненавижу, понял ты? И ее… ее тоже, ненавижу.
— Это политика, Аманда. Это все экономически оправданные шаги. Брак всего лишь один из факторов в жутко сложной схеме, бесчувственной и холодной, как и положено схемам, оперирующим жизнью и смертью. Это союз, которого моя семья желает, и в котором Камероны нуждаются. Ты отлично знаешь, что я не люблю Изабель.
— Я знаюэто — сказала она, более резко, чем намеревалась. Рванувшись к нему, она переплела свои пальцы у него за шеей и перекатилась на спину, впиваясь в его губы своими. Затем они вновь занялись любовью, яростно и отчаянно и…
— Хватит. — Аманда стиснула кулаки. Торчащий наружу сучок впился ей в руку, но это было ничего. Сходить с ума по парню, что собирается жениться в феврале, как только отпилотирует «Маки» в первом реальном выходе…
Все это было интересно, но ни к чему хорошему не приводило. Раскрыв ладони, она уставилась на струйку багряно-красной крови, стекающую по кисти. Пыталась ли она банально потеряться и замерзнуть, чтобы не стать свидетельницей унижения избранностью Кинкейда, избранного лишь потому, что он Кинкейд? Даже если в действительности она была лучше?
Ничего не было еще определено. Даже сейчас, к примеру, три возможных варианта развития событий между сейчас и полночью 25 декабря. Первый: Она могла выиграть. Добраться до радио, вызвать вертолет и прямиком отправиться в кресло «Маки»
Второе: Она могла дать себя поймать. Она ухитрилась минуть два различных отряда за последние три дня и едва не вляпаться в еще один вчера под самый закат. Спускаясь с откоса, она увидала движение уголком глаза и тут же нырнула в укрытие. Трое человек, мелкие как муравьи на такой дистанции, пытались обойти Обрывистый Каньон, как минимум тысяча метров, и слишком далеко, чтобы достать их ее учебным лазером. Она пронаблюдала за ними достаточно долго, чтобы сообразить, что они собираются оказаться между ней и координатами подбора. Так что они могут ее задержать, если она не придумает, как вывести их из уравнения.
Или три: Она могла позволить себя убить. У нее имелось трое человек, бегающих поблизости, и готовые убить ее, если смогут. Одним из них был Брайан Хакетт. Второй Сара Джеймс. И третьим был полковник Чарльз Кинкейд.
Аккуратно и осторожно Аманда сложила складной нож, опустив его в карман. Затем, отогрев пальцы под воротником она вынула жетоны, те, что сигналили друг или враг. Поболтав синеватые с металлическим отблеском жетоны в воздухе, она понаблюдала, как они крутятся туда-сюда. Попутно они тихо звякали, как крошечные колокольчики.
Все возвращалось ко все тому же вопросу: сможет ли она нажать на курок, целясь в мужчину, которого любили и ненавидела в равной мере? Даже если это все было фальшиво? Она не знала. Но она знала одно — если Кинкейд найдет ее первой…
— Пуф, — сказала она.
Змеиная река, Терра
24 декабря 2438 года
08:46
Затылок Сары Джеймс взорвался розовым туманом крови, мозгов и костей, выпуская на волю дурманящий, отталкивающий, но странно приятный запах свежей крови, жженых волос и пеленой кожи. Удар пули отшвырнул ее на полметра, где она и рухнула на берегу, оставляя поле себя кровавое пятно, словно след от раздавленного гигантского слизня.
Он подождал немного, вслушиваясь и наблюдая. Какая жалость, что пришлось использовать глушитель, но в безмолвии этой глуши нехарактерные для нее звуки слышны за километры. О да, у него была очень даже пригодная винтовка. Он даже пользовался ей на неделе пару раз. Но у него все еще были дела, и незачем оповещать обо всем оставшихся участников.
Но все равно, он наслаждался, используя превосходно сработанный пистолет. Его SIG Pro — SP 2022 был просто чудом, антикварная вещь, передаваемая в его семье от поколения к поколению. Угловатый, с шершавой рукоятью, удобно укладывавшейся в его широкую ладонь. Рамка с темно-серым матовым покрытием, хотя вся верхняя часть, включая ствол, оставались чистыми, анодированного металла. Практически никакой отдачи, пятнадцать патронов в магазине. Это было бы так здорово, услышать громкий «бах»…
Он глянул на Джеймс. Она умерла за какие-то наносекунды. Руки ее свел предсмертный спазм, пальцы скрючились, а полу-сжатые в кулаки кисти почти касались плеч, словно предлагая ему принять вызов. Расфокусированые глаза чуть ли не вываливались из орбит, а рот был полуоткрыт, навеки придав ее лицу изумленное выражение. Кусок черепа нескольки сантиметров в диаметре чуть ниже макушки вышибло напрочь, оставив вместо него красно-черную дыру.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11
Полковник зашевелился. — Не, не я…. — сказал он. Он перекатился влево, и оказался на ногах, капюшон отлетел назад, правая рука взмыла ввысь по плавной дуге…
…и Джеймс остолбенела, обнаружив себя пялящейся на огромную черную "О", образованную рабочим концом глушителя.
— Но ты — уж точно, — сказал он и выстрелил.
Ускоряясь до полукилометра в секунду, кусочек металла преодолел одиннадцать сантиметров связки ствол плюс глушитель, и затем пропрыгнул те скромные десять сантиметров между Джеймс и дулом, еще прежде чем тихое «пффт» достигло ее ушей.
Но к тому времени, ну-у…. скажем так, череп ее уже взорвался.
Пункт Вдохновения, Терра
24 декабря 2438 года,
08:50
Майор Аманда Каннингхэм взгромоздилась на вершину гранитного зуба, именуемого Пунктом Вдохновения, нависавшим прямо над озером Дженни, прямо за ним и к востоку, и от крутых, скалистых, покрытых снегом вершин Гранд Тетон и Сент Джон к западу. Но открывшимся видом она отнюдь не наслаждалась, вместо этого она вырезала острогу из осиновой ветки. Не то, чтобы ей так уж требовалась острога, просто ей нужно было чем-то занять себя. Как только встало солнце, она уже загарпунила себе хорошего размера гольца в озере Дженни. Подледный лов — лучшее дело поутру. Обрубив голову, она счистила ей чешую, вскрыла брюхо, и вырезала кишки. Кишки отправились прямиком под снег с землей, не то, чтобы из-за хищных животных, но если группа преследователей пройдет здесь, никто ничего не заметит. Костра она развести не могла. Дым шел по категории «ни в коем разе», дело совершенно понятное, когда ты стараешься изо всех сил, чтобы тебя не поймали. Так что рыбину она съела сырой. Это было нормально. Эй, люди платят уйму денег за то же самое в ресторанах и зовут это сасими.
Сырая рыба, резьба по дереву, глаза на затылке — упражнение по выживанию во плоти. Книга бойскаута в полном объеме. Играя по правилам, Аманда должна была быть на ногах, двигаясь к Каньону Смерти, в двадцати с чем-то км к северо-западу. (Должно быть, скрывался в этом какой-то мрачный юмор) Немного вверх по Каньону Смерти и там ее будет ждать радио, по которому она могла бы вызвать вертолет спасателей. Предельный срок — полночь 25 декабря, и тебе веселого Рождества.
Та же самая хренова книга говорила — настал день и ты идешь. Она была уверена, что Хакетт и Джеймс, и Кинкейд этим и занимаются, поскольку кто первый добрался до Каньона, тот и выиграл. Вся хитрость в том, чтобы не дать себя поймать и остаться в живых.
Но в этом скрывалась и своя законная пакость. Не только отряды солдат охотились за твоим скальпом, но и ты сам мог избавляться от конкурентов. Покажи, что ты крут, как бизон и все такое. Выбивать своих собственных же людей было глупостью, даже если ты с ними и соревновался. Аманда не прожила бы так долго, если б следовала всем этим бессмысленным правилам. Не то чтоб она тратила уйму нервов и времени, страдая насчет своей работы. Она была солдатом и реалисткой. Кое-какие солдаты гипнотизируют свой пупок, гадая, является ли убийство врага ну, знаете, этим… высокогуманным деянием? К черту сопли. Думаешь, врага они заботят? Не хочешь убивать людей — становись писателем.
С другой стороны, некоторые правила существовали лишь потому что мало кто осмеливался нарушать их и не выходить в распыл. Ну как на Тибальте три года назад, этот «отрыв», которым он хвастался в баре. Досталась им с этого какая-то пара медалек, а тогда они с Кинкейдом праздновали это в постели, чуть ли не день подряд, в эйфории от радости, счастливые несказанно, что остались в живых.
При мысли о Кинкейде, пакостный голосок где-то из глубин ее подсознания, оставшегося с неандертальских времен завел свое: Вот это-то тебя и гложет, милочка? Мало тебе того, что Кинкейд положил глаз на «Маки», но тебе приходится еще и тренироваться с ним, смотреть, как он прошвыривается по всем этим симуляциям? Мало, что он знает больше любого другого живого существа об этих всех стрелялках, и увешан побрякушками как елочка, в подтверждение этому. Но видать, как его распирает от экстаза, видеть, что стрельба его заводит больше, чем полет…. Ну ты понимашь, а детка?
— Заткнись, уродище, — Неожиданно сорвавшись, она вонзила нож в сучок и зверски вывернула его, словно неприятно пялящийся на нее глаз, — Думаешь, вам вообще светило это "….жили долго и счастливо "? С дядей-Камероном на счету, а?
Она помнила тот день, когда все пошло к черту. Этот год, вечер четверга где-то в начале июля: опьяняющий, сладковатый запах лилий проникал сквозь открытое окно, лаская их обнаженные тела теплыми пальчиками ветерка, столь нежными, столь чувственными, словно бархатом по коже. Она была его ведомым вот уже четыре года и любовницей большую часть их них. Они были просто созданы друг для друга. В постели или вне ее, занимаясь любовью, она могла делать вид, что полковник Чарльз Кинкейд не был рожден для великих дел — и что одним из этих дел не была Изабель Камерон, Директор-Генерала третья кузина.
Они лежали на перекрученных простынях, Кинкейд на животе, слева от нее, бедром к бедру. Он был левшой, и это была его сторона, поскольку он просто ненавидел тянуться и нашаривать прикроватную тумбочку, ради того или этого. Она лежала на боку, опершись локтем о кровать, кончиками пальцев правой руки водя по бугоркам его позвоночника. Но сколь сильно она не желала его, она должна была это спросить. Считайте это болезненным любопытством, или самозащитой, но она сказала. — Так ты женишься на ней.
Она ожидала, что он станет злиться. Может быть, этого она и хотела, скандал, кошачья драка, может быть даже полный разрыв отношений. Тогда утрата его не будет столь болезненной. Вместо этого он перекатился на бок. Глаза Кинкейда были синими, но темного оттенка, как небо в грозу. — Знаешь ли, особого выбора у меня нет, — сказал он.
— У тебя есть выбор. Просто скажи «нет».
Кинкейд вздохнул, — Аманда, мы говорили об этом уже сотни раз. У моей семьи есть связи…
— Кого волнует, где и под кем служил чей дядя? Да знаю я, что твоя семья была на службе у Гегемонии уйму лет.
— Это что-то да значит. Я не настолько в себя влюблен, чтобы верить, что Джейкоб Камерон слетит, если я не женюсь на Изабель…
— Джейкоб Камерон — кретин.
— Кретин и Директор-Генерал не обязательно две несовместимые должности. Даже если мы оставим военные связи моей семьи в стороне, довольно много Кинкейдов проявляют явный интерес ко столь безумно дорогому проекту, как этот. Не думаю, что мои родственники или их друзья будут счастливы увидать, как миллиарды их инвестиций превращаются в дым. На «Маки» поставлено довольно много, знаешь ли, включая и то, как ты и я в будущем будем сражаться в наших войнах.
— И Кинкейды от этого без ума, я полагаю? Больше войны?
— Я бы мог сказать, что война — бизнес не хуже другого.
— Это уж точно.
— Да, — отозвался он. — Это уж точно. Очень дорогостоящий бизнес, не из тех, что можно позволить себе потерять. Так что, если проект провалится, ну или Камероны покажут слабину, то капелланцы, Федерация Солнц, или даже какие-нибудь наши «верные до гроба» неудовлетворенные титулоносцы не колеблясь, вытащат из загашников свои претензии и растащат нас на куски. И тогда все эти труды, как, скажем, на Тибальте, все эти смерти и страдания… все наши люди — все они тогда умерли зазря, Аманда.
— Прекращай выставлять меня виновной во всем! — голос ее задрожал, а она не хотела, чтобы он увидал ее плачущей. — Будь ты проклят. Я тебя ненавижу, понял ты? И ее… ее тоже, ненавижу.
— Это политика, Аманда. Это все экономически оправданные шаги. Брак всего лишь один из факторов в жутко сложной схеме, бесчувственной и холодной, как и положено схемам, оперирующим жизнью и смертью. Это союз, которого моя семья желает, и в котором Камероны нуждаются. Ты отлично знаешь, что я не люблю Изабель.
— Я знаюэто — сказала она, более резко, чем намеревалась. Рванувшись к нему, она переплела свои пальцы у него за шеей и перекатилась на спину, впиваясь в его губы своими. Затем они вновь занялись любовью, яростно и отчаянно и…
— Хватит. — Аманда стиснула кулаки. Торчащий наружу сучок впился ей в руку, но это было ничего. Сходить с ума по парню, что собирается жениться в феврале, как только отпилотирует «Маки» в первом реальном выходе…
Все это было интересно, но ни к чему хорошему не приводило. Раскрыв ладони, она уставилась на струйку багряно-красной крови, стекающую по кисти. Пыталась ли она банально потеряться и замерзнуть, чтобы не стать свидетельницей унижения избранностью Кинкейда, избранного лишь потому, что он Кинкейд? Даже если в действительности она была лучше?
Ничего не было еще определено. Даже сейчас, к примеру, три возможных варианта развития событий между сейчас и полночью 25 декабря. Первый: Она могла выиграть. Добраться до радио, вызвать вертолет и прямиком отправиться в кресло «Маки»
Второе: Она могла дать себя поймать. Она ухитрилась минуть два различных отряда за последние три дня и едва не вляпаться в еще один вчера под самый закат. Спускаясь с откоса, она увидала движение уголком глаза и тут же нырнула в укрытие. Трое человек, мелкие как муравьи на такой дистанции, пытались обойти Обрывистый Каньон, как минимум тысяча метров, и слишком далеко, чтобы достать их ее учебным лазером. Она пронаблюдала за ними достаточно долго, чтобы сообразить, что они собираются оказаться между ней и координатами подбора. Так что они могут ее задержать, если она не придумает, как вывести их из уравнения.
Или три: Она могла позволить себя убить. У нее имелось трое человек, бегающих поблизости, и готовые убить ее, если смогут. Одним из них был Брайан Хакетт. Второй Сара Джеймс. И третьим был полковник Чарльз Кинкейд.
Аккуратно и осторожно Аманда сложила складной нож, опустив его в карман. Затем, отогрев пальцы под воротником она вынула жетоны, те, что сигналили друг или враг. Поболтав синеватые с металлическим отблеском жетоны в воздухе, она понаблюдала, как они крутятся туда-сюда. Попутно они тихо звякали, как крошечные колокольчики.
Все возвращалось ко все тому же вопросу: сможет ли она нажать на курок, целясь в мужчину, которого любили и ненавидела в равной мере? Даже если это все было фальшиво? Она не знала. Но она знала одно — если Кинкейд найдет ее первой…
— Пуф, — сказала она.
Змеиная река, Терра
24 декабря 2438 года
08:46
Затылок Сары Джеймс взорвался розовым туманом крови, мозгов и костей, выпуская на волю дурманящий, отталкивающий, но странно приятный запах свежей крови, жженых волос и пеленой кожи. Удар пули отшвырнул ее на полметра, где она и рухнула на берегу, оставляя поле себя кровавое пятно, словно след от раздавленного гигантского слизня.
Он подождал немного, вслушиваясь и наблюдая. Какая жалость, что пришлось использовать глушитель, но в безмолвии этой глуши нехарактерные для нее звуки слышны за километры. О да, у него была очень даже пригодная винтовка. Он даже пользовался ей на неделе пару раз. Но у него все еще были дела, и незачем оповещать обо всем оставшихся участников.
Но все равно, он наслаждался, используя превосходно сработанный пистолет. Его SIG Pro — SP 2022 был просто чудом, антикварная вещь, передаваемая в его семье от поколения к поколению. Угловатый, с шершавой рукоятью, удобно укладывавшейся в его широкую ладонь. Рамка с темно-серым матовым покрытием, хотя вся верхняя часть, включая ствол, оставались чистыми, анодированного металла. Практически никакой отдачи, пятнадцать патронов в магазине. Это было бы так здорово, услышать громкий «бах»…
Он глянул на Джеймс. Она умерла за какие-то наносекунды. Руки ее свел предсмертный спазм, пальцы скрючились, а полу-сжатые в кулаки кисти почти касались плеч, словно предлагая ему принять вызов. Расфокусированые глаза чуть ли не вываливались из орбит, а рот был полуоткрыт, навеки придав ее лицу изумленное выражение. Кусок черепа нескольки сантиметров в диаметре чуть ниже макушки вышибло напрочь, оставив вместо него красно-черную дыру.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11