Но, насколько он мог судить, явных переломов не было.
Наконец, он рискнул открыть глаза и тут же зажмурился снова: выяснилось, что он уставился прямехонько на полосу света, перечеркивающую потолок. Вряд ли подобное зрелище можно было рекомендовать как лекарство от головной боли.
Он все еще лежал, восстанавливая силы и размышляя, не пора ли вновь взглянуть на окружающий мир, когда услышал где-то совсем неподалеку громкий хруст. Он медленно-медленно повернул голову к источнику звука, посмотрел – и едва снова не впал в беспамятство.
В каких-то пяти метрах от него огромный зверь, похожий на краба, с аппетитом пожирал останки бедной «Стрекозы». Когда Джимми слегка оправился от шока, он неторопливо и бесшумно откатился подальше от чудовища, поневоле ожидая, что оно вот-вот унюхает более лакомую пищу и запустит в него свои когти. Однако краб почему-то не удостоил человека вниманием, и, увеличив дистанцию до десяти метров. Джимми осторожно приподнялся и сел.
С такого расстояния зверь уже не казался порождением кошмара. Длинное плоское тело двухметровой длины и метровой ширины покоилось на шести суставчатых лапах по три сочленения в каждой. Джимми ошибся, сочтя, что чудовище решило пообедать «Стрекозой», – пристальный осмотр не обнаруживал даже подобия пасти. В действительности оно старательно разрезало аэропед на части, используя когти как ножницы. А манипуляторы, мучительно похожие на крохотные человеческие руки, непрерывно собирали обрезки и складывали у зверя на спине – там их уже накопилась целая куча.
Но полноте, зверь ли это? Первое впечатление было именно таково, а теперь Джимми стал теряться в догадках. В движениях краба чувствовалась целеустремленность, свидетельствующая о довольно высоком уровне интеллекта, да и зачем животное, руководимое слепым инстинктом, стало бы собирать измельченные части аэропеда – разве что для своего логовища?
Не в силах отвести взгляд от краба, который по-прежнему совершенно его игнорировал, Джимми с трудом поднялся на ноги. Сделав несколько неуверенных шагов, он убедился, что может ходить, но отнюдь не был уверен, что обгонит шестиногое диво. Затем он включил рацию, даже не задав себе вопроса, будет ли она работать. Если катастрофа не расплющила его самого, то электронные печатные схемы такой катастрофы вообще не заметили.
– Группа наблюдения, – тихо позвал он. – Слышите?
– Слава богу! Ты жив?
– Жив, хотя меня и тряхнуло. Взгляните-ка на эту картинку... – Он направил телекамеру на краба – как раз вовремя, чтобы снять того за уничтожением «Стрекозы».
– Это что за дьявольщина?
– Хотел бы я знать! Со «Стрекозой» оно уже покончило. Я, пожалуй, отойду – а вдруг оно захочет взяться за меня...
Джимми постепенно отступал, ни на секунду не спуская с краба глаз. Тот двигался теперь вкруговую, по все расширяющейся спирали, видимо, разыскивая случайно пропущенные обломки, и впервые предоставил Джимми возможность осмотреть себя со всех сторон.
Оправившись от первоначального потрясения, лейтенант пришел к выводу, что столкнулся со зверюгой прямо-таки красивым. Название «краб», которое он дал ему не думая, было, пожалуй, не вполне точным: не будь эта тварь столь непомерно велика, ее лучше бы, наверное, именовать жуком. Панцирь у нее отливал чудесным металлическим блеском – Джимми, в сущности, готов был поклясться, что это именно металл и ничто другое.
Любопытная идея: а что, если краб – вовсе не зверь, а робот? Он пристально взглянул на шестиногого с этой новой точки зрения, анализируя в деталях его строение. На месте рта был набор манипуляторов, живо напомнивший Джимми большой многоцелевой перочинный нож – мечту всякого уважающего себя мальчишки: клещи, щупы, напильники и даже нечто похожее на сверло. Но все это еще ничего не доказывало. Земные насекомые тоже владеют подобными инструментами – и множеством других. Зверь или робот? Оба предположения оставались по-прежнему равновероятными.
Глаза, которые могли бы, кажется, разом решить проблему, тем не менее лишь осложняли ее. Они были так глубоко утоплены под защитными выростами, что никак не позволяли судить о свойствах их линз кристаллических либо студенистых. К тому же они были лишены всякого выражения, хотя светились поразительно ясной голубизной. Несколько раз они устремлялись прямо на Джимми, но и тогда в них не мелькало ни искорки интереса. По мнению самого Джимми, пожалуй, слегка предвзятому, такое поведение отнюдь не свидетельствовало о могучем уме. Любое создание – животное или робот, – способное не заметить человека вблизи, нельзя считать чересчур смышленым.
Краб наконец перестал описывать круги и на секунду-другую замер на месте, будто прислушиваясь к некоему безмолвному голосу. Затем он пустился прочь, смешной походкой враскачку, примерно в направлении моря. Двигался он по идеальной прямой с постоянной скоростью 4-5 километров в час и прошел уже метров двести, прежде чем Джимми, еще не совсем оправившийся от контузии, сообразил, что негодная тварь уносит с собой все, что осталось от его возлюбленной «Стрекозы». Сообразил, вознегодовал и бросился в погоню.
Поступок этот не был совершенно бессмысленным. Краб двигался к морю – спасение, если оно вообще возможно, придет именно с этой стороны. И отнюдь не безынтересно попутно узнать, как намерено чудовище распорядиться своим трофеем, – это прольет определенный свет на мотивы его действий и уровень развития.
Тело все еще болело, ноги не слушались, и понадобилось целых пять минут, чтобы нагнать целеустремленно вышагивающего краба. Некоторое время Джимми держался на почтительном расстоянии, пока не удостоверился, что тот не возражает против преследования. Собственно, именно тогда лейтенант приметил в куче обломков «Стрекозы» свой пищевой рацион и фляжку с водой – и сразу почувствовал острый голод и жажду.
Подумать только – от него со скоростью пешехода уносили всю пищу и все питье, какие имелись налицо в этой половине мира! Не считаясь с риском, он должен был снова завладеть ими.
Он осмотрительно приблизился к крабу сзади справа. Держась наравне с «противником», пригляделся к сложному ритму ног, пока не получил точного представления, где окажется любая из них в каждый следующий момент. Проведя такую подготовку, Джимми сдавленно пробормотал: «Извините», и молниеносным броском выхватил свою собственность из кучи. Ему и во сне не снилось, что в один прекрасный день придется обучаться искусству кражи, и успешное ее завершение привело его в восторг. Вся операция не заняла и секунды, а краб даже не замедлил шага.
Джимми отскочил на десяток метров, смочил губы из фляжки и принялся жевать ломтик мясного концентрата, Одержанная им пусть маленькая, но победа резко подняла его настроение; теперь он мог позволить себе даже призадуматься о невеселом будущем.
Пока живу – надеюсь; и тем не менее он не видел путей к собственному спасению, совсем не видел. Допустим, его товарищи переплывут море, но он-то как доберется до них, как преодолеет полукилометровый утес? «Мы что-нибудь придумаем, – обещала группа наблюдения. – Утес не может тянуться вокруг всего мира, хоть где-нибудь да есть разрыв...» – «Почему же не может?» – едва не ответил он, но вовремя прикусил язык.
Одна из самых примечательных особенностей Рамы заключалась в том, что, куда бы вы ни держали путь, вы всегда ясно видели цель своего назначения. Изгиб поверхности здесь ничего не прятал, а, напротив, выявлял. И Джимми довольно скоро понял, куда направляется краб: впереди на склоне – изогнутая поверхность казалась склоном – виднелась яма поперечником в полкилометра. На Южном континенте таких ям насчитывалось три, судить об их глубине на расстоянии было невозможно. Их назвали по именам самых известных лунных кратеров, и теперь он приближался к «Копернику». Название выбрали не совсем удачно: здесь не было ни кольцевых возвышенностей, ни центрального пика. «Коперник» представлял собой просто-напросто глубокую шахту, а может быть, колодец с вертикальными стенками.
Подойдя поближе и заглянув через край, Джимми различил на глубине где-то около пятисот метров лужицу неприветливой серо-зеленой воды. Полкилометра – значит, вода стоит на уровне моря; интересно, сообщаются ли колодец и море между собой?
Завиваясь в спираль, к воде вел наклонный спуск, утопленный в стенке колодца; у Джимми мелькнула мысль, что он заглянул в нарезной ствол исполинского ружья. Нарезка делала немалое число витков, Джимми попытался проследить их, отсчитал с десяток оборотов, сбился – и только тут понял, что видит не один, а три независимых спуска, развернутых по отношению друг к другу на 120 градусов. В любом другом мире это показалось бы редкостным архитектурным излишеством – в любом, только не на Раме.
Все три спуска косо вонзались в воду и исчезали под ее мутноватым зеркалом. Впрочем, чуть ниже поверхности Джимми приметил выходы каких-то темных тоннелей или пещер, выглядели эти темные норы довольно мрачно, и он еще задал себе вопрос, обитаемы ли они. Что если рамане земноводные?..
Когда краб приковылял к краю колодца, Джимми решил, что тот намерен спуститься по виткам и, может статься, предъявить обломки «Стрекозы» некоему высшему существу, способному оценить их. Вместо этого зверь просто подошел к обрыву, не колеблясь свесил почти половину панциря над бездной, хотя ошибка буквально в несколько сантиметров могла оказаться для него роковой, и резко встряхнулся всем телом. Обломки «Стрекозы» посыпались, подрагивая, вниз, а у Джимми на глазах выступили невольные слезы. «Вот тебе и разумная тварь...» – горько подумал он.
Избавившись от ноши, краб внезапно повернулся и двинулся прямо на Джимми, который стоял всего-то в десятке метров. «Неужто и меня туда же?» – изумился он. Оставалось надеяться, что камера не слишком дрожала в его руках, когда он наводил ее на приближающееся чудовище.
– Что посоветуете? – нерешительно спросил он у группы наблюдения, по правде говоря, не надеясь на толковый ответ.
Утешением, хотя и небольшим, служило сознание, что он входит в историю, и он спешно перебрал в памяти рецепты, выработанные на случай подобной встречи. Все они до этого самого дня были чисто теоретическими. Ему первому выпало проверить их на практике.
– Не беги, пока не удостоверишься, что он настроен враждебно, шепнули далекие друзья.
«А куда бежать?» – спросил себя Джимми. Разумеется, он обставил бы эту тварь на стометровке, но на дальней дистанции она наверняка загонит его.
Не торопясь, Джимми вытянул навстречу крабу обе руки. Вот уже добрые два века люди спорили целесообразен ли такой жест, повсюду ли во Вселенной его истолкуют как «Смотрите, я безоружен»? Но увы, лучшего никто так и не предложил.
А краб – краб вообще не реагировал на дружеский жест, даже не замедлил шага. Не удостоив Джимми вниманием, он прошествовал мимо и с деловым видом направился на юг. Понимая, что остался в дураках, полномочный представитель провожал его взглядом, а герой несостоявшегося первого контакта удалялся по раманской равнине, безразличный к человеку и к его разочарованию.
За всю свою жизнь Джимми не испытывал такого унижения. Потом на помощь ему пришло врожденное чувство юмора. В конце концов не велика беда не удостоиться приветствия со стороны одушевленной мусоросборочной машины. Было бы хуже, если бы она вознамерилась обнять его как долгожданного брата...
Он вернулся к кромке «Коперника» и уставился в мутные воды. На этот раз он заметил, что там, в глубине, лениво снуют какие-то зыбкие тени, иные из них весьма солидных размеров. Вот одна из теней переместилась к ближайшему спиральному спуску, и наверх поползло нечто похожее на многоногий танк. По скорости движения Джимми вычислил, что на подъем танку потребуется около часа; если танк и являл собой угрозу, то надвигалась она крайне медленно.
Чуть позже у выходов из темных нор, что прятались под самой поверхностью, мелькнула другая тень, более быстрая. Что-то стремительно метнулось вдоль нарезки, но он не сумел ни разглядеть это «что-то», ни хотя бы понять, какие оно имеет очертания. Словно там внизу пронесся небольшой смерч, пылевой столб величиной с человека.
Джимми зажмурился и потряс головой. Когда он открыл их снова, видение исчезло.
Вероятно, падение потрясло его сильнее, чем он предполагал, – до сих пор он не страдал галлюцинациями. Группе наблюдения он на всякий случай не сказал ни слова. Но и исследовать спиральные спуски, на что уже почти отважился, тоже не стал. Решил не расходовать понапрасну энергию.
Вращающийся фантом, который ему привиделся, отношения к этому не имел. Ни малейшего отношения – во что, во что, а в призраки Джимми не верил.
Глава 30. ЦВЕТОК
Напряжение вызвало жажду, и Джимми остро осознал, что вокруг нет пригодной для питья воды. На том, что оставалось во фляжке, он продержится, быть может, неделю, но, собственно, зачем?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29
Наконец, он рискнул открыть глаза и тут же зажмурился снова: выяснилось, что он уставился прямехонько на полосу света, перечеркивающую потолок. Вряд ли подобное зрелище можно было рекомендовать как лекарство от головной боли.
Он все еще лежал, восстанавливая силы и размышляя, не пора ли вновь взглянуть на окружающий мир, когда услышал где-то совсем неподалеку громкий хруст. Он медленно-медленно повернул голову к источнику звука, посмотрел – и едва снова не впал в беспамятство.
В каких-то пяти метрах от него огромный зверь, похожий на краба, с аппетитом пожирал останки бедной «Стрекозы». Когда Джимми слегка оправился от шока, он неторопливо и бесшумно откатился подальше от чудовища, поневоле ожидая, что оно вот-вот унюхает более лакомую пищу и запустит в него свои когти. Однако краб почему-то не удостоил человека вниманием, и, увеличив дистанцию до десяти метров. Джимми осторожно приподнялся и сел.
С такого расстояния зверь уже не казался порождением кошмара. Длинное плоское тело двухметровой длины и метровой ширины покоилось на шести суставчатых лапах по три сочленения в каждой. Джимми ошибся, сочтя, что чудовище решило пообедать «Стрекозой», – пристальный осмотр не обнаруживал даже подобия пасти. В действительности оно старательно разрезало аэропед на части, используя когти как ножницы. А манипуляторы, мучительно похожие на крохотные человеческие руки, непрерывно собирали обрезки и складывали у зверя на спине – там их уже накопилась целая куча.
Но полноте, зверь ли это? Первое впечатление было именно таково, а теперь Джимми стал теряться в догадках. В движениях краба чувствовалась целеустремленность, свидетельствующая о довольно высоком уровне интеллекта, да и зачем животное, руководимое слепым инстинктом, стало бы собирать измельченные части аэропеда – разве что для своего логовища?
Не в силах отвести взгляд от краба, который по-прежнему совершенно его игнорировал, Джимми с трудом поднялся на ноги. Сделав несколько неуверенных шагов, он убедился, что может ходить, но отнюдь не был уверен, что обгонит шестиногое диво. Затем он включил рацию, даже не задав себе вопроса, будет ли она работать. Если катастрофа не расплющила его самого, то электронные печатные схемы такой катастрофы вообще не заметили.
– Группа наблюдения, – тихо позвал он. – Слышите?
– Слава богу! Ты жив?
– Жив, хотя меня и тряхнуло. Взгляните-ка на эту картинку... – Он направил телекамеру на краба – как раз вовремя, чтобы снять того за уничтожением «Стрекозы».
– Это что за дьявольщина?
– Хотел бы я знать! Со «Стрекозой» оно уже покончило. Я, пожалуй, отойду – а вдруг оно захочет взяться за меня...
Джимми постепенно отступал, ни на секунду не спуская с краба глаз. Тот двигался теперь вкруговую, по все расширяющейся спирали, видимо, разыскивая случайно пропущенные обломки, и впервые предоставил Джимми возможность осмотреть себя со всех сторон.
Оправившись от первоначального потрясения, лейтенант пришел к выводу, что столкнулся со зверюгой прямо-таки красивым. Название «краб», которое он дал ему не думая, было, пожалуй, не вполне точным: не будь эта тварь столь непомерно велика, ее лучше бы, наверное, именовать жуком. Панцирь у нее отливал чудесным металлическим блеском – Джимми, в сущности, готов был поклясться, что это именно металл и ничто другое.
Любопытная идея: а что, если краб – вовсе не зверь, а робот? Он пристально взглянул на шестиногого с этой новой точки зрения, анализируя в деталях его строение. На месте рта был набор манипуляторов, живо напомнивший Джимми большой многоцелевой перочинный нож – мечту всякого уважающего себя мальчишки: клещи, щупы, напильники и даже нечто похожее на сверло. Но все это еще ничего не доказывало. Земные насекомые тоже владеют подобными инструментами – и множеством других. Зверь или робот? Оба предположения оставались по-прежнему равновероятными.
Глаза, которые могли бы, кажется, разом решить проблему, тем не менее лишь осложняли ее. Они были так глубоко утоплены под защитными выростами, что никак не позволяли судить о свойствах их линз кристаллических либо студенистых. К тому же они были лишены всякого выражения, хотя светились поразительно ясной голубизной. Несколько раз они устремлялись прямо на Джимми, но и тогда в них не мелькало ни искорки интереса. По мнению самого Джимми, пожалуй, слегка предвзятому, такое поведение отнюдь не свидетельствовало о могучем уме. Любое создание – животное или робот, – способное не заметить человека вблизи, нельзя считать чересчур смышленым.
Краб наконец перестал описывать круги и на секунду-другую замер на месте, будто прислушиваясь к некоему безмолвному голосу. Затем он пустился прочь, смешной походкой враскачку, примерно в направлении моря. Двигался он по идеальной прямой с постоянной скоростью 4-5 километров в час и прошел уже метров двести, прежде чем Джимми, еще не совсем оправившийся от контузии, сообразил, что негодная тварь уносит с собой все, что осталось от его возлюбленной «Стрекозы». Сообразил, вознегодовал и бросился в погоню.
Поступок этот не был совершенно бессмысленным. Краб двигался к морю – спасение, если оно вообще возможно, придет именно с этой стороны. И отнюдь не безынтересно попутно узнать, как намерено чудовище распорядиться своим трофеем, – это прольет определенный свет на мотивы его действий и уровень развития.
Тело все еще болело, ноги не слушались, и понадобилось целых пять минут, чтобы нагнать целеустремленно вышагивающего краба. Некоторое время Джимми держался на почтительном расстоянии, пока не удостоверился, что тот не возражает против преследования. Собственно, именно тогда лейтенант приметил в куче обломков «Стрекозы» свой пищевой рацион и фляжку с водой – и сразу почувствовал острый голод и жажду.
Подумать только – от него со скоростью пешехода уносили всю пищу и все питье, какие имелись налицо в этой половине мира! Не считаясь с риском, он должен был снова завладеть ими.
Он осмотрительно приблизился к крабу сзади справа. Держась наравне с «противником», пригляделся к сложному ритму ног, пока не получил точного представления, где окажется любая из них в каждый следующий момент. Проведя такую подготовку, Джимми сдавленно пробормотал: «Извините», и молниеносным броском выхватил свою собственность из кучи. Ему и во сне не снилось, что в один прекрасный день придется обучаться искусству кражи, и успешное ее завершение привело его в восторг. Вся операция не заняла и секунды, а краб даже не замедлил шага.
Джимми отскочил на десяток метров, смочил губы из фляжки и принялся жевать ломтик мясного концентрата, Одержанная им пусть маленькая, но победа резко подняла его настроение; теперь он мог позволить себе даже призадуматься о невеселом будущем.
Пока живу – надеюсь; и тем не менее он не видел путей к собственному спасению, совсем не видел. Допустим, его товарищи переплывут море, но он-то как доберется до них, как преодолеет полукилометровый утес? «Мы что-нибудь придумаем, – обещала группа наблюдения. – Утес не может тянуться вокруг всего мира, хоть где-нибудь да есть разрыв...» – «Почему же не может?» – едва не ответил он, но вовремя прикусил язык.
Одна из самых примечательных особенностей Рамы заключалась в том, что, куда бы вы ни держали путь, вы всегда ясно видели цель своего назначения. Изгиб поверхности здесь ничего не прятал, а, напротив, выявлял. И Джимми довольно скоро понял, куда направляется краб: впереди на склоне – изогнутая поверхность казалась склоном – виднелась яма поперечником в полкилометра. На Южном континенте таких ям насчитывалось три, судить об их глубине на расстоянии было невозможно. Их назвали по именам самых известных лунных кратеров, и теперь он приближался к «Копернику». Название выбрали не совсем удачно: здесь не было ни кольцевых возвышенностей, ни центрального пика. «Коперник» представлял собой просто-напросто глубокую шахту, а может быть, колодец с вертикальными стенками.
Подойдя поближе и заглянув через край, Джимми различил на глубине где-то около пятисот метров лужицу неприветливой серо-зеленой воды. Полкилометра – значит, вода стоит на уровне моря; интересно, сообщаются ли колодец и море между собой?
Завиваясь в спираль, к воде вел наклонный спуск, утопленный в стенке колодца; у Джимми мелькнула мысль, что он заглянул в нарезной ствол исполинского ружья. Нарезка делала немалое число витков, Джимми попытался проследить их, отсчитал с десяток оборотов, сбился – и только тут понял, что видит не один, а три независимых спуска, развернутых по отношению друг к другу на 120 градусов. В любом другом мире это показалось бы редкостным архитектурным излишеством – в любом, только не на Раме.
Все три спуска косо вонзались в воду и исчезали под ее мутноватым зеркалом. Впрочем, чуть ниже поверхности Джимми приметил выходы каких-то темных тоннелей или пещер, выглядели эти темные норы довольно мрачно, и он еще задал себе вопрос, обитаемы ли они. Что если рамане земноводные?..
Когда краб приковылял к краю колодца, Джимми решил, что тот намерен спуститься по виткам и, может статься, предъявить обломки «Стрекозы» некоему высшему существу, способному оценить их. Вместо этого зверь просто подошел к обрыву, не колеблясь свесил почти половину панциря над бездной, хотя ошибка буквально в несколько сантиметров могла оказаться для него роковой, и резко встряхнулся всем телом. Обломки «Стрекозы» посыпались, подрагивая, вниз, а у Джимми на глазах выступили невольные слезы. «Вот тебе и разумная тварь...» – горько подумал он.
Избавившись от ноши, краб внезапно повернулся и двинулся прямо на Джимми, который стоял всего-то в десятке метров. «Неужто и меня туда же?» – изумился он. Оставалось надеяться, что камера не слишком дрожала в его руках, когда он наводил ее на приближающееся чудовище.
– Что посоветуете? – нерешительно спросил он у группы наблюдения, по правде говоря, не надеясь на толковый ответ.
Утешением, хотя и небольшим, служило сознание, что он входит в историю, и он спешно перебрал в памяти рецепты, выработанные на случай подобной встречи. Все они до этого самого дня были чисто теоретическими. Ему первому выпало проверить их на практике.
– Не беги, пока не удостоверишься, что он настроен враждебно, шепнули далекие друзья.
«А куда бежать?» – спросил себя Джимми. Разумеется, он обставил бы эту тварь на стометровке, но на дальней дистанции она наверняка загонит его.
Не торопясь, Джимми вытянул навстречу крабу обе руки. Вот уже добрые два века люди спорили целесообразен ли такой жест, повсюду ли во Вселенной его истолкуют как «Смотрите, я безоружен»? Но увы, лучшего никто так и не предложил.
А краб – краб вообще не реагировал на дружеский жест, даже не замедлил шага. Не удостоив Джимми вниманием, он прошествовал мимо и с деловым видом направился на юг. Понимая, что остался в дураках, полномочный представитель провожал его взглядом, а герой несостоявшегося первого контакта удалялся по раманской равнине, безразличный к человеку и к его разочарованию.
За всю свою жизнь Джимми не испытывал такого унижения. Потом на помощь ему пришло врожденное чувство юмора. В конце концов не велика беда не удостоиться приветствия со стороны одушевленной мусоросборочной машины. Было бы хуже, если бы она вознамерилась обнять его как долгожданного брата...
Он вернулся к кромке «Коперника» и уставился в мутные воды. На этот раз он заметил, что там, в глубине, лениво снуют какие-то зыбкие тени, иные из них весьма солидных размеров. Вот одна из теней переместилась к ближайшему спиральному спуску, и наверх поползло нечто похожее на многоногий танк. По скорости движения Джимми вычислил, что на подъем танку потребуется около часа; если танк и являл собой угрозу, то надвигалась она крайне медленно.
Чуть позже у выходов из темных нор, что прятались под самой поверхностью, мелькнула другая тень, более быстрая. Что-то стремительно метнулось вдоль нарезки, но он не сумел ни разглядеть это «что-то», ни хотя бы понять, какие оно имеет очертания. Словно там внизу пронесся небольшой смерч, пылевой столб величиной с человека.
Джимми зажмурился и потряс головой. Когда он открыл их снова, видение исчезло.
Вероятно, падение потрясло его сильнее, чем он предполагал, – до сих пор он не страдал галлюцинациями. Группе наблюдения он на всякий случай не сказал ни слова. Но и исследовать спиральные спуски, на что уже почти отважился, тоже не стал. Решил не расходовать понапрасну энергию.
Вращающийся фантом, который ему привиделся, отношения к этому не имел. Ни малейшего отношения – во что, во что, а в призраки Джимми не верил.
Глава 30. ЦВЕТОК
Напряжение вызвало жажду, и Джимми остро осознал, что вокруг нет пригодной для питья воды. На том, что оставалось во фляжке, он продержится, быть может, неделю, но, собственно, зачем?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29