Две большие птицы, похожие на огромных ворон, плавно скользнули по воздуху, присели в сухую траву, глянули на него осмысленными человеческими глазами и вновь бесшумно взлетели.
— Ладно, тогда куда же я это угодил?
— На крылья мира, к границам Мидгарда!
— А это что еще за хреновина?
В глубоком голосе собеседника послышались нотки раздражения.
— Всему в мире определены свои место, время и личность. Всему, но не глупым вопросам и шуткам нелепым!
Он отвернулся от Ши, перед глазами которого оказалось обтянутое голубой тканью плечо, тронул поводья и медленно двинулся вперед.
— Эй! Постойте! — закричал Ши с обидой в голосе. Пальцы его уже ныли от холода, челюсти сводило. Он оставался один, совсем один в этой арктической пустыне, а старый козел решил ускакать и бросить его на произвол судьбы! Ши вырвался вперед и твердо перегородил пони дорогу.
— Да что же это такое, в самом деле? По-моему, я вполне учтиво поинтересовался...
Пони остановился, ткнувшись мордой в пальто Ши. Всадник внезапно расправил плечи, и Ши вдруг понял, что он и в самом деле очень высок, настоящий великан. Больше он ничего не успел подметить, поскольку буквально физически, всем телом ощутил, как приковал его к месту сверлящий взгляд единственного глаза. Холодная волна пробежала по коже, а мозг словно проткнула ледяная игла. Незнакомец заговорил, и он скорее почувствовал, чем услышал его слова:
— Уж не мня ли задержать ты желаешь, презренный?
Ши обнаружил, что при всем желании не может шевелить ничем, кроме губ.
— Н-нет, конечно... — пролепетал он. — То есть... Я просто хотел... Не скажете ли, как мне попасть в какой-нибудь... Куда-нибудь, где тепло...
Всадник молча сверлил его немигающим взглядом. Казалось, единственный глаз незнакомца читает все его сокровенные мысли. Затем он слегка ссутулился, поля шляпы обвисли и закрыли лицо, а голос зазвучал приглушенно.
— Нынче вечером остановлюсь я у Посредника Сверра, дом коего являет собой Распутье Мира. Да будет тебе дозволено следовать за мною!
Ветер приподнял край его голубого плаща и оттуда, кружа, посыпались какие-то листья. Один из них на мгновенье задержался на груди у Ши. Он подхватил листок онемевшими пальцами и увидел, что это лист ясеня — живой, мягкий и по-весеннему зеленый. И это здесь, посреди пронизанной ледяными ветрами равнины, где если и растет что, то только карликовые полярные дубы!
Ши пропустил пони вперед и поплелся сзади, спрятав голову в плечи, подняв воротник и глубоко засунув руки в карманы. Глаза слепили колючие снежинки; способность соображать была почти утрачена, но он не оставлял героических попыток хоть как-то оценить обстановку. Итак, логические формулы забросили его в какой-то иной мир. Вряд ли стоило требовать от неприветливого бородача дополнительных объяснений, чтобы убедиться, что это все-таки далеко не Ирландия. Где-то он здорово просчитался. Может, попробовать вернуться, проверить расчеты? Куда там — Ши обнаружил, что у него нет и малейшего представления о том, что содержали те клочки бумаги.
Оставалось одно: попытаться справиться с возникшей ситуацией на месте.
Что же это за мир, в который он загремел столь неожиданным образом холодный, унылый мир, населенный маленькими лохматыми пони и угрюмыми одноглазыми стариканами в голубых плащах? Уж не мир ли это скандинавских мифов? В этой области Ши разбирался весьма слабо. Ему удалось лишь припомнить, что боссом номер один был там некто то ли Один, то ли Воден, то ли Вотан, и что жил там еще один бог по имени Тор, а примечателен он был тем, что имел привычку швыряться кувалдой во всех, кто был ему несимпатичен.
Поначалу Ши, как научный работник и вообще человек без предрассудков, решительно засомневался в реальности встречи как с богами, совершающими невероятные чудеса, так и со всякими чудовищами и страшилищами. Но странная леденящая игла, пронзившая мозг, и пригоршня ясеневых листьев настойчиво требовали объяснений. Конечно, головная боль могла свидетельствовать о начинающейся пневмонии, а старые бородачи просто имеют привычку таскать листья в карманах, но все же... Огромные черные птицы — они-то летят следом, не отстают, не боятся людей и этой кошмарной погоды...
Смеркалось, но из-за серой промозглой пелены Ши так и не мог определить, село солнце, или нет. Порывы ледяного ветра заставляли его зябко горбиться, грязь на дороге начинала застывать, но была еще достаточно жидкой и целыми кусками прилипала к ботинкам. Он готов был поклясться, что теперь они весили по триста фунтов каждый, а промокшие липкие носки только усугубляли чувство дискомфорта. Он давно уже слышал странный звук, похожий на щелканье кастаньет, прежде чем до него дошло, что это стучат его собственные зубы.
Казалось, что они шли уже как минимум неделю, хотя, разумеется, говорить можно было разве что о часах. Не без труда он вытащил руку из кармана и взглянул на свои часы. Без четырех минут десять. Наверняка врут.
Он поднес их к отмороженному уху. Остановились. Он попробовал трясти их, заводить, но тщетно.
Не спросить ли у спутника, который час, — подумал Ши, но тут же понял, что у одноглазого такие же представления о времени, как у него самого.
Тогда, может, попытаться выяснить, долго ли еще идти, но для этого надо перекричать ветер... Да и манеры у старика не слишком любезные, лучше не трогать его лишний раз. И Ши молча побрел дальше.
Сумерки сгущались, метель усиливалась. Ши едва различал фигуру всадника, маячившую впереди. Дорога, покрытая снегом, стала такой же серой, как и все остальное, и почти слилась с окружающей равниной. Мороз крепчал, а снежинки, сухие и тяжелые, отскакивали от щек, словно градины. Порывы ветра то и дело швыряли ему в лицо целые пригоршни снега, он зажмуривался, и когда в очередной раз открыл глаза, понял, что чуть не сбился с дороги и вынужден в темпе догонять проводника.
Свет! Переместив рюкзак на живот, он долго шарил в нем на ходу, пока не нащупал ледяной металл фонарика. С трудом вытащив его из-под остального барахла, он нажал кнопку. Ничего не произошло. Он потряс фонарик, пощелкал пальцами по стеклу, ударил кулаком по корпусу — безрезультатно.
Через несколько минут должно окончательно стемнеть, и старик вместе с пони скроются в этом мраке навсегда. Понравится это старикашке или нет, но придется все-таки просить у него позволения подержаться за полу его плаща.
Ши уже почти решился обратиться к нему, как вдруг что-то в аллюре пони навело его на мысль, что цель близка. Еще мгновенье, и лошадка уже не плелась шагом, а перешла на рысь. Ши пришлось догонять ее бегом, спотыкаясь и оскальзываясь в снежной слякоти из опасений сбиться с пути. Рюкзак его, конечно, весил теперь никак не меньше тонны. Ши задыхался, словно шел не по ровной дороге, а карабкался на крутую гору.
Посреди серого-пресерого мира возникло темное пятно. Старик остановил пони и соскользнул с седла. Сквозь снежную пелену неясно вырисовывалась грубо сколоченная дверь. Одноглазый стукнул в нее огромным кулаком. Дверь приоткрылась. Наружу пробилась полоска желтого света, и плащ старика, вынырнув из темноты, вновь стал небесно-голубым.
Дверь уже закрывалась, когда приковылял Ши.
— Эй, погоди! — проквакал он, едва успевая просунуть ногу в проем. Из дома выглянул какой-то тип в мешковатой домотканой рубахе. Физиономию его обрамляли свисающие бакенбарды.
— Чего надо?
— П-позвольте мне т-тоже войти...
— Уф-ф, — заколебался было тип. — Ладно, заходи уж. Да не стой, холоду напустишь!
Глава 3
Ши стоял в сенях, млея от разливающегося тепла. Следующий дверной проем был футах в шести от входа. Занавешивающие его шкуры раздвинулись, пропуская одноглазого внутрь. Посредник Сверр — видимо, это он и был — раздернул их еще шире.
— Будь здесь как дома, владыка мой, и ныне, и присно, и вовеки веков, — торопливо пробормотал он, явно не придавая этой формуле вежливости слишком большого значения.
Исследователь чужих миров нырнул под шкуры и очутился в длинной комнате, облицованной черным деревом. Где-то горел огонь — очевидно, в самом центре пола, где виднелся выложенный из камней очаг высотой по колено.
Вокруг него стояли несколько столов и скамеек. Ши мельком углядел стену, сплошь увешанную оружием, в центре которой в окружении каких-то то ли копий, то ли дротиков красовался огромный меч чуть ли не с самого Ши вышиной. На тонких наконечниках пылали красные отблески огня от укрепленных по стенам факелов, тускло блестел похожий на бумажного змея щит, испещренный затейливым узором. Впрочем, все это Ши рассматривал не дольше секунды, поскольку Сверр ухватил его под руку и потащил дальше, выкликая:
— Од! Хальгерда! Путник совсем замерз! Приготовьте парилку! А ты, незнакомец, следуй за мною.
Они прошли по коридору в комнату поменьше, и обладатель бакенбард приказал гостю:
— Снимай эту мокрую одежу! И странно же ты вырядился, однако! В жизни не видал столько застежек. Если из сынов ты Муспелльсхейма, то могу приютить тебя на ночь. Но знай: не далее как завтра нагрянут сюда те, что пожелают встретить тебя не дружеской рукой, но мечом острым!
И он уставился на Ши, ожидая ответа.
— Так ты не из сынов Муспелльсхейма?
— С чего вы взяли? — огрызнулся Ши.
— В столь легкой одежде, и так далеко на севере... Те, кто «охотится на красного медведя», — тут Сверр сделал некое движение рукой, словно очерчивая в воздухе контуры рогатины, — нуждаются в укрытии теплом, равно как и в сердце отважном!
Он снова вперил взгляд в гостя, словно пытаясь выудить у него какой-то секрет.
— Ведь сейчас май, — сказал Ши. — Хоть вы, насколько я понимаю, довольно прилично на севере, эта холодина и у вас должна скоро кончиться.
Сверр озадаченно пожал плечами.
— Так-то оно так, только люди говорят, настает зима Фимбул, а значит — тепла не жди. Теперь холода не уйдут, покуда не прозвучит Ревущая труба, покуда не прискачут с востока Сыновья Волка, покуда Время...
Ши хотел задать еще парочку вопросов, но Сверр с кислой миной отвернулся. Ши стащил с себя промокшие, липнущие к ногам брюки и вдруг заметил, что хозяин подбирает с пола его наручные часы.
— Это часы, — дружелюбно пояснил Ши.
— Знак власти? — Над окладистой бородой Сверра расплылась понимающая улыбка. Он хлопнул себя по колену. — Ну конечно, конечно! Следовало бы мне сразу уразуметь. Ты же пришел со Странником, а я-то что подумал? Выходит, из южан ты ворлоков...
Он вытащил откуда-то одеяло и набросил его на голого, дрожащего Ши.
— А теперь сюда! — скомандовал он.
Через несколько дверей они прошли в какую-то крошечную комнатушку, настолько задымленную, что Ши первым делом закашлялся. Он начал было тереть глаза и вдруг испуганно ухватился за край одеяла. У дверей стояли две девушки, ни одна из которых ни в коей мере не была похожа на тех ирландских красавиц, что воображал себе Ши. Обе они до крайности напомнили разочарованному путешественнику Гертруду Маглер — такие же блондинистые, румяные, аж светящиеся. Сверр представил их:
— Это моя дочка — Од. Воительница наша. Пещерного медведя одолеет глазом не моргнет.
Ши посмотрел на мускулы юной мисс и молча со гласился с хозяином.
— А это — Хальгерда. Ну давай, иди, вода уже готова.
Посреди комнатушки жарко пылал низенький очаг. Сверху на него были грудой накиданы камни величиной с картофелину. Рядом стояли две огромные деревянные бадьи, наполненные водой.
Девушки вышли и прикрыли за собой дверь. Ши со странным чувством, будто раньше уже не раз это проделывал — «Видимо, это часть автоматической настройки сознания на структурную модель иного мира», — подумал он про себя — уверенно поднял одну из бадей. Воду он торопливо выплеснул на камни и то же самое проделал с другой бадьей. Раздалось шипение, и комнатка окуталась клубами горячего пара.
Ши постоял в этом пару столько, сколько смог вытерпеть — где-то около минуты, а затем ощупью до брался до двери и, глотая воздух, вывалился наружу. Тотчас на него обрушился поток ледяной воды. Покуда он шатался, хватаясь руками за что попало и судорожно всхлипывая, содержимое еще одной бадьи опять окатило его с головы до ног. Тщетно пытаясь прикрыться, он завопил:
— Буль... Стой, перестань!.. Хватит!
Откуда-то из водянистой мглы донеслось хихиканье обеих девиц. Глаза его были еще полны воды, когда до него дошло, что душ этот устроили именно они, а спасительное одеяло осталось в парилке.
Первым его побуждением было поскорей рвануть назад, но одна из них протягивала полотенце, которое надо было принять хотя бы из вежливости.
Появился Сверр, с безучастным видом держа в руках кувшин с какой-то жидкостью. Ну что ж, — решил Ши, — если им наплевать, что я неглиже, то мне тем более. И в самом деле, после этой небольшой встряски стыд сам собой испарился. Ши спокойно вытирался, пока Сверр совал ему свой кувшин.
Патологическим равнодушием к первозданному облику Ши девушки переплюнули даже Гертруду.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18