Но это у него явно не напускное — он в лепешку расшибется, все на карту поставит ради успеха, не улизнет при случае в кусты, чего о Локи не скажешь. Наверное, потому-то он так и ненавидит Локи. А Хеймдалль только с виду такой неприступный. Под скорлупой заносчивости скрываются у него ростки истинной доброты. На такого можно положиться — и умиротворенный мыслью, что Хеймдалль ему нравится больше всех. Ши повернулся на бок и заснул.
Глава 4
Проснулся Ши от страшной головной боли. В затылке, видимо, расположился небольшой кузнечный цех, а во рту вообще черт-то что творилось. Он не был готов с уверенностью сказать, медовуха ли то сработала или взгляды Одина с Хеймдаллем, но на всякий случай с похмельной торжественностью дал себе зарок избегать в будущем и того, и другого.
Сдвинув дверь спальни вбок, он услышал голоса, доносящиеся из зала.
Когда он вошел, Тор, Локи и Тьяльви уже завтракали, пальцами и ножами разрывая на части куски мяса размером с академические словари. Лис-Локи радостно осклабился:
— Привет герою овощных полей! Не побрезгуй, о великий ворлок, откушай вместе с нами!
Он подтолкнул к Ши деревянное блюдо с мясом и один из многочисленных кувшинов. Ощущая нестерпимую сухость во рту, тот жадно отхлебнул и чуть не подавился. В кувшине было пиво, да еще и кислющее. Локи захохотал:
— Вот так-то! У нас другие обычаи, человеческий отпрыск, и вижу я, что не очень-то пришлись они тебе по нраву. Впрочем, ближе к делу. Дошло до меня, о Харальд Репчатый, что ты — могущественный ворлок. Так?
Ши тоскливо уставился в свою тарелку.
— Да знавал я, в общем-то, парочку фокусов...
— У большого героя — большая скромность, это всем известно. Только вот что скажу я тебе. Если не нашел человек своего места — плохо придется ему в час Рагнарека. А коли так, не соблаговолишь ли ты примкнуть к войску моему, когда настанет Время?
Ши поперхнулся. Господи, этого еще не хватало. Битвы, великаны, конец света, он сам — в воинстве Локи... Впрочем, где наша не пропадала! Придется плыть по течению, пока не удастся за что-нибудь зацепиться.
— Благодарю вас, сэр, я согласен.
— Ну что ж. Червячок наш милостиво согласился полетать на спине у орла. Спасибо тебе, о великодушный червячок, не знаю уж, что бы я без тебя делал. А теперь послушай-ка, что я тебе скажу. Поедешь с нами в Етунхейм. И путешествие это, заметь, будет не из легких.
Ши вспомнил вчерашний разговор с Хеймдаллем.
— Не то ли это место, где живут великаны?
— А точнее — инеистые великаны. Вечно Бодрствующий как-то сбрехнул, будто слышал из какого-то тамошнего замка странные звуки — словно колотили там молотом, принадлежащим Тору. Лучше этого оружия нам не сыскать. А потому следует собрать нам все наши силы, все наши способности к волшебству и добыть этот молот. Хотя уважаемый Пожиратель Репы, очевидно, столь силен и могуществен, что справится с задачей этой и без нашей помощи?
Ши опять поперхнулся. Неужели надо принять это предложение? Он, конечно, искал приключений — но в разумных же пределах. «Что такое приключение? — пришло ему в голову некогда читанное. — Приключение — это когда кто-то забирается к черту на рога и там вляпывается в какую-нибудь веселенькую историю». Только...
Тьяльви меж тем поднялся со своего места, обогнул стол, подошел к Ши и потихоньку сказал:
— Слышь, составь мне компанию, а? Неохота быть одним-единственным человеком среди этих асов. И сестра моя Ресква остается на Распутье. Поражающий Великанов считает, что в Етунхейме женщине делать нечего кругом колдуны, великаны-убийцы и прочая гадость... Поедем вместе, век буду благодарен!
— Ладно, — сказал Ши и тут же понял, что импульсивность не доведет его до добра. Если уж Локи с Тором не могут в одиночку добыть тот молоток и зовут его в помощники, ясно, что работенка предстоит не из легких. Зато у него есть спички и револьвер — таких чудес асы не ведают, за колдовство для начала сойдет. Он прикроет богов в бою.
— Слушай, — продолжал шептать Тьяльви, — с Владыкой Козлиной Колесницы я уже переговорил. Он с радостью тебя возьмет. Только ты это... не ешь в дороге репы. Не надо. Он очень просил, чтобы ты его не позорил. И одежу свою как-то... утепли, что ли... Оделся ты явно не по погоде. Вон хоть у Сверра-Посредника попроси, он одолжит чего потеплее.
Сверр с готовностью принял в залог пальто и бриджи для верховой езды и выдал взамен довольно мешковатый скандинавский наряд. Ши, облаченный уже в полном соответствии с окружающей обстановкой, вышел на улицу. Чистый белый снег был освещен тусклым унылым солнцем, и когда мороз начал покусывать длинный нос Ши, он возблагодарил те ярды грубой шерсти, в которые был укутан.
Козлиная колесница уже поджидала их — огромная, как фургон покорителей Дикого Запада, правда, только на двух колесах. На позолоченных ободах чернели выпуклые рунические литеры, а сама колымага была довольно решительной рукой размалевана красной и золотой краской. Но в первую очередь в глаза бросались козлы — один черный, другой белый, огромные, как лошади.
— Вот Скрежещущий Зубами, — пояснил Тьяльви, тыча пальцем в ближайшего козла, — а этот — Скрипящий Зубами, — указал он на черного. Слышь, Харальд, будь другом, помоги погрузить их шмотки?
Не догадываясь о значении слова «шмотки». Ши проследовал за Тьяльви в дом Посредника, где тот указал на огромный дубовый сундук.
— Вот, — объявил он, — тут асово барахлишко и лежит.
Тьяльви приподнял свой край за медную ручку. Ожидая, что сундук окажется легким, Ши взялся за него с другой стороны. Но сундук остался на месте. Ши взглянул на Тьяльви, но тот преспокойно стоял, держа свой край безо всяких видимых усилий. Изо всех сил, обеими руками он дернул за ручку и чуть-чуть приподнял проклятый сундук, набитый, не иначе, свинцовыми чушками.
Тьяльви двинулся вперед, а Ши, кряхтя, хромая и спотыкаясь, заковылял следом. Он едва удержался от побуждения заорать на Тьяльви, чтоб тот пошевеливался, и чуть не выпустил впившуюся в пальцы ручку, но лишь желание окончательно не ударить в грязь лицом заставило его стиснуть зубы и терпеть.
Когда они добрались до колесницы. Ши бросил сундук в снег и чуть было сам на него не свалился. Ледяной ветер резко обжигал легкие, покуда он жадно хватал ртом воздух.
— Порядок, — заметил Тьяльви. — Теперь при держи-ка вот тут, ща мы его закинем.
Ши заставил свое непослушное тело подчиниться. Вдвоем они подняли край сундука на платформу колымаги, и каким-то чудом вся эта неподъемная кладь оказалась внутри. Ши не без смущения осознал, что Тьяльви сделал три четверти работы, хотя тот, похоже, даже этого не заметил.
Когда погрузка закончилась. Ши оперся на оглоблю, с удовольствием ощущая, как замедляются удары сердца, восстанавливается дыхание и утихает боль в руках.
— Эге, наш добрый Тьяльви уже припахал еще одного смертного? Ну-ну. Молодец, Тьяльви, действуй в том же духе.
Это был Локи, Лис-Локи, и голос его звучал, как всегда, ехидно. Ши снова почувствовал, как в нем закипает гнев. При чем тут Тьяльви? Хотя и в самом деле выглядело все так, будто Тьяльви уговорил его ехать только затем, чтобы было на кого спихнуть часть грязной работы. Если... Стоп? Ши внезапно вспомнил один из титулов Локи — Сеятель Раздоров, и предостережение Тьяльви насчет его шуточек. Конечно, Дядюшке Лису лестно поссорить двух смертных. Ши решил, что потеряет к себе последнее уважение, если позволит коварному богу добиться своего.
В этот момент кто-то рванул его за плащ. Ши обернулся. То был Скрипящий Зубами — он ухватил его за фалду и тянул к себе.
— Эй-эй-эй! — заорал Ши, пытаясь вырваться. Но огромный козел, тряся головой, все тянул и тянул, а Локи стоял руки в боки и заливался хохотом.
Разумеется, он и пальцем не пошевелил, чтобы помочь. Подбежал Тьяльви и покрепче ухватился за Ши. Ткань треснула, и двое смертных повалились в снег.
Скрипящий Зубами меланхолично прожевал оторванный кусок плаща, проглотил и успокоился.
Ши поднялся, извергая проклятия, и повернулся к красному от смеха Локи.
— Послушай-ка, ты, — воинственно начал Ши. — Что-то я, блин, не понял, чего тут смешного?
Тут Тьяльви встряхнул его за плечо.
— Помолчи ты, олух! — яростно зашипел он ему в ухо. — Он же тебя одним взглядом испепелит!
— Но...
— Какие еще «но»? Они же боги! Что бы они ни вытворяли, даже пикнуть не смей, иначе они свернут тебе шею. Тут же ничего не поделаешь!
— О'кей, — проворчал Ши и про себя отметил, что деревенщине всех веков и народов всегда крайне импонировала формула «Тут уж ничего не поделаешь». Ничего, придет время, и он с этим Локи по-своему поговорит.
— И с козлами поосторожней, — посоветовал Тьяльви. — Они, заразы, жрут что ни попадя. Помню, недели две назад такая тут хохма вышла...
Смехота! Нашли мы, значит, на болоте несколько трупов — замерзли люди, ясно дело. Я говорю, возьмем с собой, пущай родные похоронят по обычаю. Тор говорит, ладно, говорит, бери, мне-то что. Ладно, взяли, добрались до Распутья. А Сверр-Посредник уперся и ни в какую. Нет, говорит, внутрь не пущу и не просите! Растают еще, провоняют весь дом, не-не-не! Ладно, сложили их во дворе штабелем. На следующее утро просыпаемся... Слушай, ха-ха-ха, не поверишь... Ой, не могу! Козлы эти залезли... и всех сожрали! Одни пряжечки медные на снегу и лежат!
Тьяльви одиноко покатывался со смеху, пока Ши с позеленевшим лицом пытался переварить этот образчик северного юмора. Вдруг все заглушил зычный крик:
— Эй, смертные!
Тор уже забрался на колесницу, цыкнул на козлов, колеса скрипнули, и сооружение медленно тронулось с места.
— Скорей! — суматошно заорал Тьяльви. Прежде чем Ши успел сделать первый шаг, он уже догнал колесницу и запрыгнул на нее одним махом. Пришлось Ши, подпрыгивая, мчаться следом, безуспешно пытаясь залезть на ходу. Один раз у него чуть было не получилось, но козлы припустили, онемевшие пальцы сорвались с борта, и он повалился лицом в снег. Послышался отвратительный смех Локи, и, поднимаясь, он с горечью подумал, что пустился-то в это, с позволения сказать, путешествие, дабы избавиться от комплекса неполноценности и плохой приспособленности к жизни...
Но делать было нечего, пришлось опять догонять колесницу. Наконец, Тьяльви ухватил его за шиворот, втащил наверх и отряхнул снег с одежды.
— В другой раз, — посоветовал он, — хватайся покрепче, а то так и будешь скакать. Знаешь, как Хавамал говорит:
Куда лучше жить.
Чем лежать мертвецом —
Проворный пробьется наверх!
Тор, восседавший впереди, что-то гаркнул козлам, и они перешли с рыси на галоп. Ши ухватился за борта и понял, что рессор здесь никаких не предусмотрено. Впрочем, скоро он обнаружил, что тряска переносится значительно легче, если слегка согнуть ноги и амортизировать ими толчки.
Локи, ухмыляясь, склонился к нему:
— Ну что, Харальд-Репка? Нам ли быть в печали?
Ши нерешительно улыбнулся. Кажется, Дядюшка не держал зла, что, впрочем, вовсе не означало, что он не способен на очередную пакость. Лис между тем беззаботно продолжал:
— Веселись, брат, лови момент. У великанов с чувством юмора ох как туго! Помню, был такой ворлок — звали его Биргер. В общем, этот Биргер наложил заклятие на одного великана, и тот, бедняга, вместо девушки женился на козе. Представляешь? Так этот великан что сделал? Распорол Биргеру брюхо, привязал кишки к сучку и заставил его бегать вокруг дерева. Такие вот у них шуточки, хи-хи!
Анекдот аппетита не возбуждал, а колесница яростно подбрасывала пассажиров на каждой кочке. Вверх-вниз-бум, вверх-вниз-бум. Ши начал сожалеть о съеденном завтраке.
Тьяльви участливо заметил:
— Харальд, друг, ты неважно выглядишь. Зеленый, как крыжовник. Может, проголодался?
Ши отчаянно сражался с желудком, боясь окончательно растерять остатки престижа, но напоминание о еде завершило битву не в его пользу. Он перегнулся за борт колесницы.
Локи захихикал. Тор обернулся и заглушил его смех громовым «Хо-хо-хо!»
— Учти, Харальд-Репка, испачкаешь мою колесницу — сам же ее и вычистишь! — В голосе Тора сквозила нотка добродушного презрения, и колола эта нотка куда сильнее, чем все ядовитые смешки Локи.
Но, к счастью, судорожные конвульсии желудка вскоре прекратились, и Ши тяжело опустился на сундук, мечтая о скорой смерти. Сидеть было неудобно, поэтому он снова встал и заставил себя улыбнуться:
— Сейчас... сейчас мне станет получше. Просто я не привык к такой скачке.
Тор вновь повернул к нему голову и громыхнул:
— Думаешь, это быстро, попрыгунчик? Не знаешь ты, что такое скорость. Смотри!
Он свистнул козлам. Проклятые твари вытянули шеи и понеслись. Казалось, колесница не столько едет по дороге, сколько летит над ней. Время от времени она с громовым треском ударялась о землю и тут же снова взлетала. Ши прикидывал, с какой же скоростью она несется, судорожно вцепившись в борта, дабы сохранить свою драгоценную жизнь. Делали они примерно шестьдесят-семьдесят миль в час.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18