Этот мир, внезапно возникла у Кендры еретическая мысль, устроен не так хорошо, как мог бы.
Она представила себе Алуна скачущим на коне к морю и серого пса, бегущего рядом с лошадьми.
* * *
В ту же ночь, немного раньше, женщина осторожно пробиралась по полям острова Рабади, не вполне уверенно определяя направление в темноте. Она очень боялась находиться под открытым небом в одиночестве после восхода луны. До нее доносился шум моря и одновременно шелест колосьев в полях. Близилась жатва, хлеба поднялись высоко, и тем труднее ей было выбирать дорогу.
Немного раньше, под той же голубой луной, ее изгнанный муж и единственный сын беседовали в реке у Эсферта. Встреча, которую могли устроить — так бы она сказала — только боги в собственных целях, которые людям понять не дано. Эта женщина обрадовалась бы весточке от сына; но стала бы отрицать, что ее интересует отец.
Ее дочери также уехали через пролив, на материк, в Винмарк. Обе уже некоторое время не давали о себе знать. Она понимала. Позор семьи мог заставить их честолюбивых мужей вести себя осторожно. Теперь в Хелгесте сидел король, и в его планы явно входило править всеми эрлингами, а не только частью их на севере. Времена меняются. Среди прочего это означает, что у молодых людей есть причина проявлять осторожность, придерживать языки, помалкивать о семейных связях. Из-за жены на мужчину мог пасть позор.
Фригга, дочь Скади, бывшая жена Торкела Рыжего потом Хальдра Тонконогого, теперь не связанная ни с одним мужчиной и поэтому не имеющая защитника, не держала обиды на дочерей.
Женщины не всегда могут управлять собственной жизнью. Она не знала, как обстоит дело в других местах, на западе или на юге. Ей казалось, что так же. Берн, ее сын, должен был остаться с ней, когда умер Хальдр, а не исчезнуть в ту же ночь, но Берна превратили в раба после ссылки отца, и кто может винить юношу за то, что он не захотел им быть?
Она решила, что сын погиб, после того как утром отправились искать его и коня и ничего не нашли. Она оплакивала его по ночам, не показывая никому своего горя.
Потом, недавно, в конце лета, пришли вести, что он не умер. Вёльву, которая помогла Берну удрать с острова, забили камнями.
Фригга в это не верила. Это противоречило здравому смыслу, эта история, но она не собиралась никому об этом говорить. Ей не с кем было поговорить. Она здесь одна и все еще не уверена в том, что ее сын жив.
Затем несколько дней назад появилась новая вёльва.
Однорукий Ульфарсон, теперь правитель, назначил ее, и это стало новостью. Всегда есть какие-то новости, не так ли? Но молодая вёльва приходилась ей родней, почти, и Фригга отнеслась к ней по-доброму, когда девушка приехала на остров, чтобы служить в женском поселке. Теперь это оказалось мудрым поступком, хотя она тогда поступила так не поэтому. Дорога женщины тяжела, всегда камениста и уныла. Надо помогать друг другу, если можешь и когда можешь. Так учила ее мать.
Теперь ей самой нужна помощь. Это и привело ее в ночь (ветреную, еще не холодную) и в эти шелестящие поля. Она боялась зверей, и духов, и живых людей, которые бродят по ночам и делают то, что обычно делают, когда выпьют и повстречают одинокую женщину. Она боялась этого момента и того, что обещало ей будущее в этом мире.
Фригга остановилась, глубоко вздохнула, оглянулась вокруг при лунном свете и увидела валун. Здесь забили камнями старую вёльву. Она знала, где находится. Еще один вздох, и вознесенная шепотом благодарность богам. Фригга бывала в женском поселке четыре раза за всю жизнь, но последний визит состоялся почти двадцать лет назад, и она приходила днем, каждый раз с приношением, когда носила ребенка и трое из ее детей выжили. Кто понимает такие вещи? Кто смеет сказать, что понимает? Фулла, богиня хлебов, определяет, что произойдет с женщиной, когда начинаются родовые схватки. Ее следует просить о заступничестве. Фригга подошла к камню. Прикоснулась к нему, прошептала подобающие слова.
Она не знала, можно ли назвать разумным то, что она сейчас делает, но у нее было не больше желания идти в услужение, чем раньше у ее сына, чтобы первая жена Тонконогого посылала ее в постель к любому гостю. Эта женщина, овдовев, стала его наследницей вместе с сыновьями.
Вторые жены не имели почти никаких прав, если не успели завоевать положение в доме. Фригга не успела. Собственно говоря, ее вот-вот должны были выгнать из дома, а зима уже близко. У нее не было собственности из-за второго убийства, совершенного Торкелом. И она уже не была так молода, чтобы убедить достойного человека взять ее в жены. Ее груди опали, волосы поседели, в ее лоне не осталось детей, которые могли бы появиться на свет.
Она медлила всю весну и лето, терпела то, что предвидела с того дня, как умер Хальдр, после тех ужасных похорон: его сожгли без коня, а это был дурной знак, его дух остался неуспокоенным. Она надеялась, что беда обойдет ее стороной; увидела, что этого не произойдет; и, наконец, решилась прийти сюда ночью. Почти той же дорогой — хотя она этого и не знала, — которой шел ее сын с конем покойного этой весной. Так легли руны.
Женщинам не разрешается брать в руки кости, конечно, под страхом проклятия.
Она увидела первые деревья и свет одновременно.
Анрид не спала. Она не спала с тех пор, как состоялась казнь. Картины, которые появлялись, когда она закрывала глаза. Это ее изматывало. Ее возвышение до вёльвы ничего не изменило; она даже не удивилась. Перед ее мысленным взором уже прошли все события, словно их разыгрывали на высоком помосте, начиная с того момента, как она явилась к правителю. Точнее, с того момента, как она придумала, как себя вести, после того как он ее позвал к себе.
Все получилось так, как она видела, в том числе и казнь, когда она обмотала вокруг своего тела змея, чтобы все видели.
Она этого о себе не знала: что гнев мог побудить ее погубить людей. Но вёльва заставила змея укусить ее раньше, чем узнала, что у змея пропал яд. Анрид пришла в поселок самой последней из девушек, она была всего лишь служанкой, и одна здесь. Ее смерть не тронула бы никого на свете. Ее заставили стоять смирно, закрыв глаза от тошнотворного страха, они подталкивали к ней змея палками, и он ее укусил. Они отослали ее обратно, сторожить, и с любопытством ждали, умрет ли она. Анрид во дворе стошнило, потом она вышла, хромая, за калитку, туда, где ей полагалось сторожить. Что ей еще оставалось делать?
И в эту ночь явился Берн. Она видела, как он привязал коня и прошел в поселок, а потом вёльва послала его на злую смерть. Здесь не было никакой неопределенности, никакой пробы на яд. Он бы въехал в город на рассвете, считая себя в безопасности, и его бы схватили и убили. Человек, который пришел к ясновидящей за помощью. Она завлекла его в свою морщинистую, высохшую плоть и предала его. Потом смеялась над ним. Грубые шутки других старух, подсматривавших сквозь щели в стене, они жаловались, что им ничего не досталось.
Анрид, полная отвращения, наверное, тогда что-то решила для себя. Позже, в ту же ночь, она поговорила с этим парнем и предупредила его. Берн Торкельсон был ее родственником, почти. Теперь она повторяла это себе снова и снова. В этом мире родственникам надо помогать, потому что больше нет никого, кому надо помочь и кто мог бы помочь тебе. Правило северных земель. Ты погибнешь, если будешь слишком одинок.
Но теперь она видела, как камни ударяют в плоть, всякий раз, как закрывала глаза.
Когда в ее дверь постучали, а она встала и открыла ее и ей сказали, что пришла женщина, она поняла, кто она такая, еще до того, как мать жены ее брата привели к ней в комнату. Люди могли принять это за доказательство ее колдовских способностей, но это всего лишь быстрый ум. Еще одна, иная тайна; женщинам всегда отказывали в нем.
Ожидая, Анрид позволила змею обвиться вокруг себя. Теперь она все время так делала. Змей позволил ей занять это положение. Было важно, чтобы другие видели, как она берет его в руки, чтобы они чувствовали свой страх перед таким поступком. Она по-прежнему оставалась новенькой, самой молодой, а теперь она — вёльва. Ей необходимо найти способ выжить. Вёльву можно убить. Она это знает.
Раздался стук, дверь открылась. Она жестом пригласила Фриггу войти, сама закрыла дверь, больше никого не впустила. Она уже заткнула все дырки, в которые вместе с остальными раньше подглядывала. Положила змея в корзинку, которую для него сплели.
Анрид повернулась к старшей женщине, несколько мгновений смотрела на нее, открыла рот, хотела заговорить и расплакалась. Слезы поразили ее тем, с каким отчаянием они лились. У нее тряслись руки.
— Ох, девочка, — сказала Фригга.
Анрид никак не могла прекратить плакать. Ее пришлось бы убить, чтобы заставить остановиться.
— Ты… — начала она. Подавилась словами, слезы душили ее. Задохнулась. Поднесла дрожащие кулаки ко рту. Судорожно втянула воздух. Сделала еще одну попытку: — Ты останешься со мной? Пожалуйста, останься!
— Ох, девочка. У тебя найдется для меня место?
Анрид могла лишь кивать, снова и снова, судорожными движениями головы. Пожилая женщина, почти родственница, самый близкий ей человек, подошла, и они обняли друг друга руками, которые так давно не знали утешения и не дарили его.
Но плакала только младшая. Позже, этой ночью, она уснула.
Глава 10
Мельник Броган, проснувшись, как обычно, до рассвета, мочился в реку перед началом трудового дня и размышлял о некоторых вещах, которые ему не нравились.
Список их получался длинным. Броган был унылым, одиноким человеком. Мельница нравилась ему тем, что позволяла жить на краю деревни, вдалеке от остальных (и давала более высокое положение, что полезно). Он убил человека, чтобы получить это место; но это была уже давняя история, и он больше не вспоминал о ней, она даже редко ему теперь снилась. Броган не очень любил людей. Они слишком много болтали, большинство из них.
Его слуга был немым, это удобно. Он очень обрадовался (ненадолго), когда узнал, что Орд, фермер, чьи поля лежат к востоку от деревни, ищет работу для своего младшего сына, который не разговаривает. Броган тут же устроил так, чтобы парня привели на мельницу. Он оказался достаточно взрослым, широкоплечим. Лежанка с соломой, еда, свободный день в неделю, чтобы парень мог помогать отцу. Молоко и сыр для Брогана — цена этой уступки.
И приличный работник, который не трещит без умолку, когда задает корм скотине или стоит по пояс в воде реки, ремонтируя колесо. Броган, который и сам явился на эту мельницу в качестве работника тридцать лет назад — и принял определенные меры несколько позже, чтобы остаться, — не мог понять, зачем люди портят приятную тишину ненужными словами.
На западе еще виднелись звезды. На востоке небо уже слегка посерело. Предрассветный ветер шуршал тростником в реке. Броган почесался и пошел открывать мельницу. Будет теплый день. Еще стоит лето, хотя уже заканчивается, и конец лета имеет свое значение.
Броган не любил новую ярмарку в конце лета, которую устраивали уже третий год. Дорога на запад от их деревушки к реке (притоком которой была речушка, где стояла мельница) стала слишком оживленной. Постоянное движение от побережья к Эсферту и потом обратно.
Люди на дороге сулили неприятности мельнику Брогану. Ничего хорошего от них ждать не приходилось. Чужаки воровали, заходили в поисках женщин или выпивки или просто искали ссоры и часто находили. Броган зарыл монеты в трех местах вокруг мельницы. Он бы уже потратил часть их, но ему никогда ничего не хотелось так сильно, чтобы тратить на это большие деньги. Женщина время от времени, но женщину можно купить за зерно, и многие бонды платили ему мукой и караваями хлеба. Платили больше, чем ему было нужно. Он оставил деньги в земле, но беспокоился о них. Бывало, очень давно, что он лежал без сна и гадал, не раскопают ли могилу старого мельника и не увидят ли проломленный череп. Теперь деньги заставляли его иногда просыпаться в темноте. Повсюду в мире люди знали, что мельники зарабатывают хорошие деньги.
У него было три собаки. Он их не любил из-за их лая, но они служили охраной. А Модиг, немой, был крупным парнем и умел обращаться с дубинкой. Сам Броган не был большим мужчиной, но он в свое время уцелел в нескольких драках.
Некоторое время назад он обдумывал, не завести ли жену. Детей, чтобы работали, когда он состарится. Эта мысль пришла, на некоторое время задержалась, потом ушла. Женщины все меняют, а мельник Броган не любил перемен. Именно поэтому ему не нравился король даже спустя столько лет. Элдред всегда что-то менял. Теперь ты должен был изготавливать для себя лук и стрелы или покупать их, и полагалось тренироваться каждую неделю, и каждую весну тебя проверял кто-нибудь из его войска. Им что, делать больше нечего? Бонды с луками: это глупая, опасная затея. Они прикончат друг друга раньше, чем это удастся любому эрлингу.
Внутри мельницы было темно, но за столько лет он мог найти дорогу с закрытыми глазами.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71