Я не смел оглянуться назад; впрочем, я ничего не слышал и не стал бы терять время на то, чтобы обернуться и удостовериться, что меня никто не преследует.
Прелестные магические предметы, которые сотворил для меня Берис. Несмотря на всю их необходимость и разорительную цену, оказались таким барахлом, что их едва стоило использовать. Сапоги натерли мне кровавые мозоли на ногах, и, возвратившись, я едва мог ходить, — мне пришлось прибегнуть к помощи Майкеля, чтобы облегчить страдания. Плащ вроде бы работал неплохо, но вот тень, которую он создавал, доставила мне не меньше неудобств. Я едва мог видеть свой путь и обнаружил, что то и дело спотыкаюсь, словно слепой, пока глаза мои не привыкли к ослабленному зрению. Перед глазами висел туман, и старая боль терзала меня непереносимо.
Я поговорил с Кадераном, и он признал, что чары способны защитить лишь меня, но не то, что я возьмусь вынести оттуда. К тому же, хотя плащ и скрывал меня от постороннего взгляда, а особые заклятия уничтожали запах ракшасов, но бесшумными были лишь мои шаги. Кашляни я — меня бы услышали, зажги я огонь — запах от горящей свечи стал бы очевиден, равно как и любой свет, осветивший бы что угодно за пределами тени моего плаща.
Я начал сомневаться в том, действительно ли ракшасы настолько могущественны, как я думал. Ограничения, присущие всем этим берисовым предметам, которые, по его заявлению, были лучшими во всем мире, делали их едва пригодными для использования. Но это были пустяки. Майкель смазал некоторые из моих ран и залечил остальные. Зато теперь я знал, что и впрямь обладаю властью над драконами, ибо сам только что побывал в наиболее охраняемом ими месте и обнаружил там драгоценнейшие из их сокровищ.
Глава 12ВЕТЕР ПЕРЕРОЖДЕНИЯ
Ланен
Проснувшись в середине дня, я увидела, что пещера заполнена сероватым светом, исходившим из отверстия у меня над головой. Акор лишь недавно отлучился: золото пола все еще хранило его тепло. Я выбралась наружу и отправилась через лес, чтобы справить естественные надобности и напиться из озерца. Как я и предположила минувшей ночью, исходя из доносившегося до меня шума, озерцо это не было стоячим, а представляло собой расширенную часть небольшой речушки. Вода была свежей и чистой, но при этом ледяной.
Это вполне соответствовало дню. Высокие облака заволакивали солнце, придавая небу зимнюю сероватость, а в воздухе веял обманчиво нежный ветерок, пробиравший меня до костей.
Я стояла на опушке леса и заплетала волосы в косу, глядя на облака, как вдруг заметила далеко в небе темное пятнышко. Либо это была очень большая птица, либо Акор, возвращавшийся к своей пещере. С каким-то даже удовольствием я наблюдала за полетом; наконец пятно приблизилось и приобрело явные очертания дракона.
Но очертания эти по-прежнему были темными.
Я бросилась к пещере. Что будет там со мною, лишенной всякой защиты? И кому известно про это место, если он сказал, что оно тайное? Может быть, его родителям, которые до сих пор живы? Или это близкий друг?
Ох, батюшки! Шикрар!
Я едва успела нырнуть в полумрак деревьев, когда дракон спустился на поляну. Что, ж, как говорится, грешникам нет покоя.
Шикрар
— Акхоришаан, ты здесь? Я ищу тебя с рассвета, ты мне нужен, друг!
Ответа не последовало, хотя я мог поклясться, что пещера не была пустой. Я просунул голову в глубь прохода.
— Акхор, ради нашей с тобою дружбы, выйди ко мне, если ты здесь.
И тут я учуял ее.
В гневе я ударился головой о низкий свод пещеры, затем выкрикнул яростно:
— Акхор, во имя Ветров, что ты творишь!
Ланен
— Господин Шикрар, — произнесла я. — Я не знаю, что ты сейчас говорил, но если ты ищешь Акора, то его здесь нет. Это я, Ланен. Мы разговаривали с тобой позапрошлой ночью, — я вышла на середину пещеры, чтобы ему было меня видно, оставаясь на удивление спокойной, чего сама от себя не ожидала. — Акор принес меня сюда прошлой ночью, чтобы мы могли поговорить, а потом я заснула. Когда проснулась, его уже не было.
В горле у него проклокотало. Это был ужасный звук, похожий на рычание невообразимо огромного медведя. У меня в голове зазвучал Язык Истины, к которой он прибегнул:
«Гедри, говори со мною об этом на Языке Истины, иначе я испепелю тебя на месте! Где Акхор и как ты попала сюда?»
Дело обернулось несколько лучше, чем я предполагала.
Изо всех сил я постаралась сосредоточиться. Представить себе окошко, как учил меня Акор, и посылать через него свои мысли. Оно не должно быть слишком большим, а мне надо думать только о том, что я хочу сказать.
«Мой господин, я говорю тебе лишь правду. Акор и я прилетели сюда прошлой ночью, чтобы говорить друг с другом. Случилось много такого, чего мы совсем не ожидали, и мы пробеседовали до рассвета. Я уснула, а когда пробудилась, его не было. Клянусь своею душой, что говорю правду. Я не желаю и никогда не желала вашему Роду зла».
Не знаю, многие ли из моих побочных мыслей он прочел. По крайней мере, Шикрар не выглядел опешившим и, похоже, не собирался впадать в еще больший гнев, хотя это наверняка случилось бы, узнай он правды больше, чем я намеревалась ему сообщить.
— Должно обсудить это на Совете. Где Акхор? — спросил он на моем языке.
— Я правда не знаю этого, господин.
— Я должен его разыскать! Он мне не ответил, его разум закрыт для меня, — при этих словах голос зазвучал удрученно. — Детище гедри, не откроет ли он свой разум тебе?
Я пыталась сдерживать дрожь, довольно твердо держась на ногах, однако голос мой трепетал и напоминал старушечий:
— Думаю, это возможно, господин. Хорошо. Я попробую.
— Выйди оттуда, снаружи это будет легче, — сказал Шикрар.
Попятившись, он освободил проход — только тут я поняла, что он был слишком велик, чтобы легко проникнуть в пещеру.
Я собралась с духом, призвав на помощь всю свою смелость, обернувшись ею, точно плащом. «Если он намерен прикончить меня там, Акору хотя бы не придется очищать свой вех-чертог от моих костей, — думала я. Я вышла на середину поляны. — Дыши глубже, Ланен, девочка. Узри его разумом, воззови к нему».
«Акор, где ты? Это Ланен».
Он сейчас же мне ответил. В голосе его слышалась улыбка.
«Добрый день, дорогая моя! Я уже возвращаюсь к тебе. Я охотился, чтобы нам обоим было что поесть. И спасибо, что упомянула свое имя, милая, однако я различил бы голос твоего разума из тысячи других. Скоро я буду с тобой».
«Оставайся сосредоточенной, девочка. Шикрар слышит лишь твою речь, разум Акора ему недоступен», — напомнила я себе.
«Акор, господин, твой друг Шикрар здесь и хотел бы поговорить с тобою. Что-то его очень сильно тревожит».
Я старалась, чтобы страх мой не закрался ненароком в последние слова, но, думаю, у меня не очень-то это получилось.
Акхор
«Акор, господин, — спокойствие, сохранять полное спокойствие — твой друг Шикрар здесь — он рычит на меня — и хотел бы поговорить с тобою — с утра пытается сделать это, я могу говорить с тобой, а он не может, и это его обижает. — Что-то его очень сильно тревожит — страшно расстроен, пока еще не убил меня, но я боюсь за свою жизнь».
Я немедленно дал Шикрару доступ к своему разуму. Ему даже не обязательно было говорить мне все, — я увидел источник его тревоги, едва до меня долетели его первые слова:
«Акхор, сердечный мой друг, наконец ты мне ответил. Нет, не мне — гедри, ну да ладно, сейчас не время. Акхор, умоляю тебя! Все дело в Миражэй: ей пришла пора рожать, но что-то происходит не так, что-то ужасное. Помоги мне! Я не знаю, как мне быть».
Иногда случается, что роды проходят сложно. Раньше такое бывало редко, но даже в те времена мы боялись этого.
Я сейчас же выпустил животное, которое нес в когтях.
«Я лечу к Родильной бухте, Шикрар, но ты должен поклясться мне кое в чем».
«В чем угодно».
«Принеси с собой Ланен».
«Нет!»
«Хадрэйшикрар, сердечный друг мой, ты должен сделать это. Ты же знаешь, что я прошу об этом не просто так! У меня возникла одна мысль. Ты должен принести ее ради спасения Миражэй. Пообещай мне. Ради спасения твоего сына».
Он согласился; в голосе его слышалась такая мука, что я содрогнулся.
Мчась на крыльях Ветра к Родильной бухте, я воззвал к Ланен и поведал ей о нашем разговоре.
Ланен
Воспользоваться услугами Шикрара для меня было не большим желанием, чем для него самого. Он держал меня на некотором расстоянии от себя, и ему пришлось крепко заключить меня в свои когти. Я ценила его отношение ко мне, однако очень быстро продрогла. Не будь его лапы сами по себе теплыми, я бы промерзла насквозь.
Полет был долгим, но на этот раз мне хотя бы было видно, где мы летим. Похоже, Родильная бухта находилась на северо-западной оконечности острова, так что у меня было достаточно времени хорошенько рассмотреть простиравшиеся подо мной земли.
Нам пришлось лететь через центральную часть острова; это было дольше, чем если бы мы летели напрямик, но только так Шикрар мог миновать горную цепь, разделявшую остров на две половины, южную и северную. Лишь в одном месте этот устрашающего вида хребет был пересечен ущельем — через него мы и полетели.
Северная часть острова существенно отличалась от южной. Леса здесь встречались гораздо реже; зачастую под нами на многие лиги простиралась лишь черная скалистая пустошь. Один из отрогов горного хребта тянулся далеко на север, у оконечности вздымаясь еще одной горой, зловеще курившейся сотней дымов. Один из склонов горы был черен, покрытый, как мне показалось, расплавленной и застывшей горной породой. Я не могла себе представить силищу, способную заставить камень течь, будто грязь.
На краю этой пустынной местности мы и снизились по прошествии нескольких часов. Солнце уже клонилось к закату, но в серых сумерках мне был виден каменный утес, а под ним — темное, усеянное обломками скал побережье морского залива и небольшое озеро неподалеку.
Нас поджидали четверо кантри. Самый большой, размерами лишь немного уступавший Шикрару, был цвета меди. Второй сидел в озере у берега, и кожа его сияла, словно натертая до блеска латунная поверхность, несмотря на довольно пасмурный вечер. Еще один находился подле воды и цветом напоминал темно-бронзового Шикрара. Четвертый сиял чистым серебром — наконец-то я перевела дух — резко выделяясь среди прочих. Серебряный царь, явившийся, чтобы помочь своим сородичам.
Шикрар выпустил меня за миг до того, как лапы его коснулись земли. Следует отдать ему должное: он постарался сделать это как можно осторожнее, однако я настолько замерзла, что мои окоченевшие ноги отказались мне служить. Вскрикнув, я повалилась на каменистую поверхность.
Акор вмиг оказался подле меня.
«Что с тобою, милая?» — обратился он ко мне мысленно, и голос его звучал тепло и любяще.
— Я вся закоченела, — ответила я, стуча зубами.
Не говоря ни слова, он дохнул на меня. Нежно, ровно — словно теплый ветерок, веющий сквозь столь же теплый туман. Было чувство, будто принимаешь паровую ванну.
Сначала тепло доставило мне не меньше неудобства, чем холод; но очень скоро тело мое начало оттаивать. Лицо, руки и ноги у меня все еще ныли, но сейчас я могла хотя бы двигаться, чтобы не дать крови застыть.
«Смотри, малютка, — вновь обратился ко мне Акор на Языке Истины, не прекращая при этом вдыхать в меня свое тепло. — Ту, что находится ближе всего к тебе, зовут госпожа Идай. Вторая, что помоложе и ярко сверкает, — это Миражэй, у нее возникли трудности при родах. Рядом с ней — ее супруг Кейдра, сын Шикрара. Я рад, что ты здесь. Возможно, мне понадобится твоя помощь, если иные средства окажутся бессильны».
— Я сделаю все, что смогу, — ответила я вслух.
Я вспомнила о том, что он говорил мне минувшей ночью. Ребенок Кейдры — это первый детеныш, который должен был родиться за последние триста лет, и ему угрожала опасность. Я чувствовала их смятение; несмотря на их неподвижные лица, я с первого взгляда могла бы сразу сказать: что-то не так.
Акхор
Мы с Шикраром направились к Идай, которая казалась самой спокойной из всех. Но стоило ей обратиться ко мне, как ее тревога стала очевидной, как и ее гнев:
«Акхор, господин мой, я отослала всех остальных в их жилища. Никто из них не помнит больше, чем помню я, даже КериД'жан, и все они могли лишь стоять вокруг Миражэй и выражать ей свое сочувствие, а это ей сейчас нужно менее всего. Акхор, я боюсь за нее. У нее потуги с прошлого вечера. Даже самые сложные роды никогда не длились более полусуток. Тех, кто мучился дольше, мы в конце концов теряли».
«Мать или ребенка, Идай?»
«Обоих, мой господин. Обоих, — она воззрилась на меня, теперь уже явственно выражая всем своим видом гнев. — А ты еще решил притащить сюда своего питомца-гедри, чтобы тот был свидетелем всего этого! Как мог ты предать свой народ? Тебя настолько мало заботят чувства Шикрара, счастье Миражэй и Кейдры, что ты готов привести сюда врага нашего племени? Щикрар рассказал мне о вашей встрече и о твоей одержимости. Не должно так поступать, Акхор.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71
Прелестные магические предметы, которые сотворил для меня Берис. Несмотря на всю их необходимость и разорительную цену, оказались таким барахлом, что их едва стоило использовать. Сапоги натерли мне кровавые мозоли на ногах, и, возвратившись, я едва мог ходить, — мне пришлось прибегнуть к помощи Майкеля, чтобы облегчить страдания. Плащ вроде бы работал неплохо, но вот тень, которую он создавал, доставила мне не меньше неудобств. Я едва мог видеть свой путь и обнаружил, что то и дело спотыкаюсь, словно слепой, пока глаза мои не привыкли к ослабленному зрению. Перед глазами висел туман, и старая боль терзала меня непереносимо.
Я поговорил с Кадераном, и он признал, что чары способны защитить лишь меня, но не то, что я возьмусь вынести оттуда. К тому же, хотя плащ и скрывал меня от постороннего взгляда, а особые заклятия уничтожали запах ракшасов, но бесшумными были лишь мои шаги. Кашляни я — меня бы услышали, зажги я огонь — запах от горящей свечи стал бы очевиден, равно как и любой свет, осветивший бы что угодно за пределами тени моего плаща.
Я начал сомневаться в том, действительно ли ракшасы настолько могущественны, как я думал. Ограничения, присущие всем этим берисовым предметам, которые, по его заявлению, были лучшими во всем мире, делали их едва пригодными для использования. Но это были пустяки. Майкель смазал некоторые из моих ран и залечил остальные. Зато теперь я знал, что и впрямь обладаю властью над драконами, ибо сам только что побывал в наиболее охраняемом ими месте и обнаружил там драгоценнейшие из их сокровищ.
Глава 12ВЕТЕР ПЕРЕРОЖДЕНИЯ
Ланен
Проснувшись в середине дня, я увидела, что пещера заполнена сероватым светом, исходившим из отверстия у меня над головой. Акор лишь недавно отлучился: золото пола все еще хранило его тепло. Я выбралась наружу и отправилась через лес, чтобы справить естественные надобности и напиться из озерца. Как я и предположила минувшей ночью, исходя из доносившегося до меня шума, озерцо это не было стоячим, а представляло собой расширенную часть небольшой речушки. Вода была свежей и чистой, но при этом ледяной.
Это вполне соответствовало дню. Высокие облака заволакивали солнце, придавая небу зимнюю сероватость, а в воздухе веял обманчиво нежный ветерок, пробиравший меня до костей.
Я стояла на опушке леса и заплетала волосы в косу, глядя на облака, как вдруг заметила далеко в небе темное пятнышко. Либо это была очень большая птица, либо Акор, возвращавшийся к своей пещере. С каким-то даже удовольствием я наблюдала за полетом; наконец пятно приблизилось и приобрело явные очертания дракона.
Но очертания эти по-прежнему были темными.
Я бросилась к пещере. Что будет там со мною, лишенной всякой защиты? И кому известно про это место, если он сказал, что оно тайное? Может быть, его родителям, которые до сих пор живы? Или это близкий друг?
Ох, батюшки! Шикрар!
Я едва успела нырнуть в полумрак деревьев, когда дракон спустился на поляну. Что, ж, как говорится, грешникам нет покоя.
Шикрар
— Акхоришаан, ты здесь? Я ищу тебя с рассвета, ты мне нужен, друг!
Ответа не последовало, хотя я мог поклясться, что пещера не была пустой. Я просунул голову в глубь прохода.
— Акхор, ради нашей с тобою дружбы, выйди ко мне, если ты здесь.
И тут я учуял ее.
В гневе я ударился головой о низкий свод пещеры, затем выкрикнул яростно:
— Акхор, во имя Ветров, что ты творишь!
Ланен
— Господин Шикрар, — произнесла я. — Я не знаю, что ты сейчас говорил, но если ты ищешь Акора, то его здесь нет. Это я, Ланен. Мы разговаривали с тобой позапрошлой ночью, — я вышла на середину пещеры, чтобы ему было меня видно, оставаясь на удивление спокойной, чего сама от себя не ожидала. — Акор принес меня сюда прошлой ночью, чтобы мы могли поговорить, а потом я заснула. Когда проснулась, его уже не было.
В горле у него проклокотало. Это был ужасный звук, похожий на рычание невообразимо огромного медведя. У меня в голове зазвучал Язык Истины, к которой он прибегнул:
«Гедри, говори со мною об этом на Языке Истины, иначе я испепелю тебя на месте! Где Акхор и как ты попала сюда?»
Дело обернулось несколько лучше, чем я предполагала.
Изо всех сил я постаралась сосредоточиться. Представить себе окошко, как учил меня Акор, и посылать через него свои мысли. Оно не должно быть слишком большим, а мне надо думать только о том, что я хочу сказать.
«Мой господин, я говорю тебе лишь правду. Акор и я прилетели сюда прошлой ночью, чтобы говорить друг с другом. Случилось много такого, чего мы совсем не ожидали, и мы пробеседовали до рассвета. Я уснула, а когда пробудилась, его не было. Клянусь своею душой, что говорю правду. Я не желаю и никогда не желала вашему Роду зла».
Не знаю, многие ли из моих побочных мыслей он прочел. По крайней мере, Шикрар не выглядел опешившим и, похоже, не собирался впадать в еще больший гнев, хотя это наверняка случилось бы, узнай он правды больше, чем я намеревалась ему сообщить.
— Должно обсудить это на Совете. Где Акхор? — спросил он на моем языке.
— Я правда не знаю этого, господин.
— Я должен его разыскать! Он мне не ответил, его разум закрыт для меня, — при этих словах голос зазвучал удрученно. — Детище гедри, не откроет ли он свой разум тебе?
Я пыталась сдерживать дрожь, довольно твердо держась на ногах, однако голос мой трепетал и напоминал старушечий:
— Думаю, это возможно, господин. Хорошо. Я попробую.
— Выйди оттуда, снаружи это будет легче, — сказал Шикрар.
Попятившись, он освободил проход — только тут я поняла, что он был слишком велик, чтобы легко проникнуть в пещеру.
Я собралась с духом, призвав на помощь всю свою смелость, обернувшись ею, точно плащом. «Если он намерен прикончить меня там, Акору хотя бы не придется очищать свой вех-чертог от моих костей, — думала я. Я вышла на середину поляны. — Дыши глубже, Ланен, девочка. Узри его разумом, воззови к нему».
«Акор, где ты? Это Ланен».
Он сейчас же мне ответил. В голосе его слышалась улыбка.
«Добрый день, дорогая моя! Я уже возвращаюсь к тебе. Я охотился, чтобы нам обоим было что поесть. И спасибо, что упомянула свое имя, милая, однако я различил бы голос твоего разума из тысячи других. Скоро я буду с тобой».
«Оставайся сосредоточенной, девочка. Шикрар слышит лишь твою речь, разум Акора ему недоступен», — напомнила я себе.
«Акор, господин, твой друг Шикрар здесь и хотел бы поговорить с тобою. Что-то его очень сильно тревожит».
Я старалась, чтобы страх мой не закрался ненароком в последние слова, но, думаю, у меня не очень-то это получилось.
Акхор
«Акор, господин, — спокойствие, сохранять полное спокойствие — твой друг Шикрар здесь — он рычит на меня — и хотел бы поговорить с тобою — с утра пытается сделать это, я могу говорить с тобой, а он не может, и это его обижает. — Что-то его очень сильно тревожит — страшно расстроен, пока еще не убил меня, но я боюсь за свою жизнь».
Я немедленно дал Шикрару доступ к своему разуму. Ему даже не обязательно было говорить мне все, — я увидел источник его тревоги, едва до меня долетели его первые слова:
«Акхор, сердечный мой друг, наконец ты мне ответил. Нет, не мне — гедри, ну да ладно, сейчас не время. Акхор, умоляю тебя! Все дело в Миражэй: ей пришла пора рожать, но что-то происходит не так, что-то ужасное. Помоги мне! Я не знаю, как мне быть».
Иногда случается, что роды проходят сложно. Раньше такое бывало редко, но даже в те времена мы боялись этого.
Я сейчас же выпустил животное, которое нес в когтях.
«Я лечу к Родильной бухте, Шикрар, но ты должен поклясться мне кое в чем».
«В чем угодно».
«Принеси с собой Ланен».
«Нет!»
«Хадрэйшикрар, сердечный друг мой, ты должен сделать это. Ты же знаешь, что я прошу об этом не просто так! У меня возникла одна мысль. Ты должен принести ее ради спасения Миражэй. Пообещай мне. Ради спасения твоего сына».
Он согласился; в голосе его слышалась такая мука, что я содрогнулся.
Мчась на крыльях Ветра к Родильной бухте, я воззвал к Ланен и поведал ей о нашем разговоре.
Ланен
Воспользоваться услугами Шикрара для меня было не большим желанием, чем для него самого. Он держал меня на некотором расстоянии от себя, и ему пришлось крепко заключить меня в свои когти. Я ценила его отношение ко мне, однако очень быстро продрогла. Не будь его лапы сами по себе теплыми, я бы промерзла насквозь.
Полет был долгим, но на этот раз мне хотя бы было видно, где мы летим. Похоже, Родильная бухта находилась на северо-западной оконечности острова, так что у меня было достаточно времени хорошенько рассмотреть простиравшиеся подо мной земли.
Нам пришлось лететь через центральную часть острова; это было дольше, чем если бы мы летели напрямик, но только так Шикрар мог миновать горную цепь, разделявшую остров на две половины, южную и северную. Лишь в одном месте этот устрашающего вида хребет был пересечен ущельем — через него мы и полетели.
Северная часть острова существенно отличалась от южной. Леса здесь встречались гораздо реже; зачастую под нами на многие лиги простиралась лишь черная скалистая пустошь. Один из отрогов горного хребта тянулся далеко на север, у оконечности вздымаясь еще одной горой, зловеще курившейся сотней дымов. Один из склонов горы был черен, покрытый, как мне показалось, расплавленной и застывшей горной породой. Я не могла себе представить силищу, способную заставить камень течь, будто грязь.
На краю этой пустынной местности мы и снизились по прошествии нескольких часов. Солнце уже клонилось к закату, но в серых сумерках мне был виден каменный утес, а под ним — темное, усеянное обломками скал побережье морского залива и небольшое озеро неподалеку.
Нас поджидали четверо кантри. Самый большой, размерами лишь немного уступавший Шикрару, был цвета меди. Второй сидел в озере у берега, и кожа его сияла, словно натертая до блеска латунная поверхность, несмотря на довольно пасмурный вечер. Еще один находился подле воды и цветом напоминал темно-бронзового Шикрара. Четвертый сиял чистым серебром — наконец-то я перевела дух — резко выделяясь среди прочих. Серебряный царь, явившийся, чтобы помочь своим сородичам.
Шикрар выпустил меня за миг до того, как лапы его коснулись земли. Следует отдать ему должное: он постарался сделать это как можно осторожнее, однако я настолько замерзла, что мои окоченевшие ноги отказались мне служить. Вскрикнув, я повалилась на каменистую поверхность.
Акор вмиг оказался подле меня.
«Что с тобою, милая?» — обратился он ко мне мысленно, и голос его звучал тепло и любяще.
— Я вся закоченела, — ответила я, стуча зубами.
Не говоря ни слова, он дохнул на меня. Нежно, ровно — словно теплый ветерок, веющий сквозь столь же теплый туман. Было чувство, будто принимаешь паровую ванну.
Сначала тепло доставило мне не меньше неудобства, чем холод; но очень скоро тело мое начало оттаивать. Лицо, руки и ноги у меня все еще ныли, но сейчас я могла хотя бы двигаться, чтобы не дать крови застыть.
«Смотри, малютка, — вновь обратился ко мне Акор на Языке Истины, не прекращая при этом вдыхать в меня свое тепло. — Ту, что находится ближе всего к тебе, зовут госпожа Идай. Вторая, что помоложе и ярко сверкает, — это Миражэй, у нее возникли трудности при родах. Рядом с ней — ее супруг Кейдра, сын Шикрара. Я рад, что ты здесь. Возможно, мне понадобится твоя помощь, если иные средства окажутся бессильны».
— Я сделаю все, что смогу, — ответила я вслух.
Я вспомнила о том, что он говорил мне минувшей ночью. Ребенок Кейдры — это первый детеныш, который должен был родиться за последние триста лет, и ему угрожала опасность. Я чувствовала их смятение; несмотря на их неподвижные лица, я с первого взгляда могла бы сразу сказать: что-то не так.
Акхор
Мы с Шикраром направились к Идай, которая казалась самой спокойной из всех. Но стоило ей обратиться ко мне, как ее тревога стала очевидной, как и ее гнев:
«Акхор, господин мой, я отослала всех остальных в их жилища. Никто из них не помнит больше, чем помню я, даже КериД'жан, и все они могли лишь стоять вокруг Миражэй и выражать ей свое сочувствие, а это ей сейчас нужно менее всего. Акхор, я боюсь за нее. У нее потуги с прошлого вечера. Даже самые сложные роды никогда не длились более полусуток. Тех, кто мучился дольше, мы в конце концов теряли».
«Мать или ребенка, Идай?»
«Обоих, мой господин. Обоих, — она воззрилась на меня, теперь уже явственно выражая всем своим видом гнев. — А ты еще решил притащить сюда своего питомца-гедри, чтобы тот был свидетелем всего этого! Как мог ты предать свой народ? Тебя настолько мало заботят чувства Шикрара, счастье Миражэй и Кейдры, что ты готов привести сюда врага нашего племени? Щикрар рассказал мне о вашей встрече и о твоей одержимости. Не должно так поступать, Акхор.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71