Сколько он лежал — пока неизвестно. Судя по слою льда, бывшего над ним, никак не менее пятисот лет. — Гиди прервался, чтобы выдержать паузу для важности. — Итак, если возражений нет, тогда начинаем. Анри и Штефан Подзинский, открывайте контейнер!
Два лаборанта без лишних слов принялись откручивать гайки и отсоединять трубки с проводами.
— Мари, готовь стол, поддоны! Сейчас мы его переложим и начнем дефростацию. Марк, помоги ей!
— Профессор, контейнер открыт!
— Отлично, вытаскивайте.
Огромный кусок льда был аккуратно извлечен из контейнера и положен на специальный стол с поддоном. Команда включила дефростаторы и стала ждать, когда исследуемый объект освободится ото льда.
Примерно через час лед весь растаял, освободив находку. Перед учеными лежало огромное тело человека, похожего и на индейца, и на полинезийца, облаченного в жалкие остатки облезлой шубы и шапки. На ногах было что-то похожее на сапоги, тоже из какого-то непонятного меха. В общем, этот полярник был полностью экипирован по никому не ведомой, но соответствующей антарктическим условиям моде.
— Марк, возьми анализ тканей у нашего подопечного для определения возраста. Ставлю сто евро, что он старше Христа.
— Шеф, шубу срезаем?
— А что, кому-то она понравилась? — Вызвав веселый смех у коллег, профессор добавил: — Взять образцы на анализ, остальное, естественно, на ликвидацию. Подзинский, займитесь этим.
— О'кей!
Штефан Подзинский взял специальный скальпель и принялся аккуратно срезать одежду с тела. Резать было легко, так как мех был очень старый и, наверно, отвалился бы сам, если посильнее дернуть.
— Готово, шеф! Нужно приподнять тело, чтоб выдернуть со спины остатки былой роскоши, — тоже пошутил лаборант.
— Приподнимите его. Пусть Подзинский вытащит манто.
Четверо лаборантов взяли труп с четырех сторон и с трудом приподняли его. Штефан выдернул остатки шубы.
— Профессор, у него что-то спрятано под шубой!
— Что там?
— Какая-то сумка. Снимаем ее?
— Конечно!
Штефан перерезал скальпелем ремень сумки, с некоторым усилием сдернул ее с плеч «индейца» и отложил в сторону, на соседний столик.
— Открывай! — сказал Гиди.
— Тут какой-то кувшин, — сказал Подзинский, открыв сумку и вытаскивая сосуд. — Может, за водой ходил? Хотя нет... Шеф, он закрыт и запечатан. — Подзинский потряс его. — Там что-то есть! Шуршит и пересыпается. Может, откроем?
— А вдруг там какой-нибудь сюрприз из прошлого? Нет, после откроем, в изоляторе. Итак, продолжаем, господа...
Парижский исследовательский центр.
Камера-изолятор.
Сутки спустя
Надев защитные костюмы, Штефан Подзинский, Мари Эспасьенс и Жерар Гиди зашли в камеру-изолятор. Вернее, в ее фойе — так профессор, любитель театра, назвал сектор наблюдения, отделенный от собственно изолятора большим бронированным стеклом. В секторе находился пульт управления манипуляторами, но неделю назад он сломался, а ремонтник заболел, и профессор «выбил» у руководства разрешение поработать с кувшином вручную, без техники.
Посреди изолятора на столе стоял сосуд, найденный в сумке у замерзшего «индейца». Профессор долго смотрел на него, как будто не решаясь, потом махнул Штефану: «Давай!» Лаборант вошел в изолятор, и Мари включила блокировку дверей, как полагалось по технике безопасности.
Аккуратно взяв в одну руку горлышко кувшина, а в другую скальпель, Подзинский начал срезать с пробки печать.
— Аккуратней, Штефан! — сказал в микрофон профессор. — Не повреди горлышко и печать.
— Да ее же сфотографировали во всех ракурсах и под всяким излучением, — откликнулся Подзинский.
— Нам нужны не только фотографии, но и сама печать.
— Ладно, шеф, я — осторожно.
Подзинский положил на стол срезанную печать, взялся за саму пробку, коней которой сильно выпирал наружу, и потянул на себя. К его удивлению, пробка легко выскользнула из горлышка.
— Что там, Штефан? — Любопытству Мари не было предела.
— Сейчас посмотрим. — Подзинский наклонил сосуд, чтобы высыпать щепотку того, что находилось внутри.
Из горлышка легкой серой струей потек пепел. Внезапно неизвестно откуда взявшийся резкий порыв ветра подхватил струю и разметал ее по камере. Кувшин дернулся в руках Подзинского и упал на стол. Прах посыпался мощной струей, тут же разлетаясь от сильных порывов ветра. Воздух мигом наполнился электричеством, как бывает при приближении сильной грозы.
— Что за черт! — только и успел крикнуть Подзинский.
Черное облако налетело на него, перевернуло в воздухе и опрокинуло на пол вниз головой. Подзинский остался лежать без каких-либо признаков жизни. Мари закричала, выключила блокировку двери и, с неожиданной для хрупкой девушки силой отворив тяжелую створку, проникла в камеру.
Жерар Гиди, видимо, впал в полный ступор, никак не отреагировав на ее совершенно непозволительные в такой ситуации действия. Он уставился на лежащего без движения лаборанта и бормотал... бормотал...
Ветер стих, пепельный туман тихо рассеивался.
— Штефан! Милый! Очнись! — Мари, обливаясь слезами, трясла Подзинского за плечи, но парень то ли умер, то ли был без сознания. — Профессор, вызовите врачей! — закричала Мари, поняв наконец, что сама не справится. — Скорей! Пожалуйста, врачей!
Внезапно Подзинский открыл глаза и схватил девушку за горло. От неожиданности Мари не успела вымолвить ни слова. Она только испуганно заморгала и захрипела. Но это не остановило Штефана. Он еще сильнее сдавил ее горло. Глянув в его глаза, девушка в последние мгновения жизни поняла, что это уже был не Подзинский. Мари схватилась обеими руками за держащие ее горло пальцы и попыталась вырваться. Но сил на это не хватило. В следующую секунду шейные позвонки Мари Эспасьенс хрустнули, как яичная скорлупа. Девушка обмякла, повиснув на руке Штефана. Он оттолкнул труп в сторону и поднялся с пола, осматриваясь по сторонам нечеловечески сверкающими глазами. И встретился взглядом с профессором, окаменевшим за бронестеклом.
Профессор взвизгнул, попятился и, зацепившись за рабочее кресло, свалился под стол. Где и забился в дальний угол.
Подзинский равнодушно перешагнул через остывающее тело Мари, слегка зацепившись носком ботинка за полу ее халатика, и пошел к выходу изолятора. Выйдя из камеры, Штефан даже не взглянул в сторону оцепеневшего от ужаса профессора. Он отправился в раздевалку, переоделся и вышел из Центра. На вахте вежливый охранник пожелал ему спокойной ночи, так как время уже было действительно позднее. Подзинский искоса глянул на него, криво ухмыльнулся и ничего не ответил. Это было так непохоже на всегда вежливого поляка, что растерянный охранник проводил его непонимающим взглядом, но потом решил, что человек просто заработался, и, махнув рукою, вернулся на свое место.
Через несколько минут сигнал тревоги, поданный на пульт профессором Гиди, всполошил всех дежурных охранников. А еще через полчаса в Исследовательском центре стало тесно от полицейских. В камере-изоляторе обнаружили труп лаборантки Мари Эспасьенс. Выслушав сбивчивый рассказ Гиди, полиция нагрянула на квартиру к лаборанту Штефану Подзинскому, но его там обнаружить не удалось. Он был моментально объявлен в розыск, в результате которого стало известно, что гражданин Франции польского происхождения Штефан Подзинский вылетел из аэропорта Орли в Бухарест, где следы его, естественно, затерялись.
Китай. 80 км к западу от г. Чжэньчжоу.
Священная гора Суншань.
Два месяца спустя
Расталкивая любопытных туристов, толпами слоняющихся по двору монастыря, брат Жи пробирался к обители настоятеля. Сегодня их было, как назло, больше обычного. Настоятель Мин как раз принимал обед, когда Жи ворвался в его домик.
— Мин ринпоче! — еще с порога закричал запыхавшийся монах. — У нас проблемы с Тайным Храмом.
Мин чуть не подавился, услышав сказанное.
Тайный Храм — самое святое и самое засекреченное место монастыря Шаолинь. Про него знают даже не все монахи, а только старейшие и избранные, которые проходят обряд посвящения и заслуживают доверие совета. Этого места нет ни на одном плане монастыря, и о нем не упоминается ни в одной летописи. Оно охраняется монахами тщательно и круглосуточно. В нем находятся все реликвии Шаолиня и...
«Боже мой! Только не это», — мелькнуло в голове старого настоятеля.
Дело в том, что помимо реликвий в Храме, спрятанном глубоко в недрах священной горы Суншань, хранился один из трех ключей, отпирающий двери в преисподнюю. Он был передан монахам на хранение братьями из Ордена Света. Почувствовав в словах Жи опасность именно для ключа, Мин вскочил:
— Что именно произошло?
— Какие-то люди вторглись в пределы священной горы и движутся в сторону Храма. Их очень много, и у них у всех оружие. Наши братья, шедшие за водой к источнику, увидали их и сообщили об этом.
— Настало время испытания, брат Жи. Собирай всех монахов и веди их к Храму. Я буду там. Поторопись!
Забыв про еду, Мин выбежал из пагоды и сказал первому же попавшемуся монаху:
— Играй тревогу! Выводи всех посторонних.
— Но...
— Делай, как я сказал! Живо!
Оторопевший от резкости настоятеля монах бросился исполнять приказ. Через полминуты барабан забил сигнал тревоги. Возмущенных туристов стали выдворять за ворота монастыря.
Мин тем временем бежал к Тайному Храму, собирая по дороге подвернувшихся монахов. Вход в тайное место был, естественно, замаскирован, но настоятель мог дойти до него с закрытыми глазами и знал все короткие тропки, которых на священной Суншань было в изобилии.
Но сначала, чтобы лучше сориентироваться, Мин завернул на смотровую площадку, с которой можно было увидеть замаскированный вход в Храм. Какие-то люди в черных масках копошились перед ним, видимо, пытаясь сообразить, как сдвинуть с места часть скалы, служившей дверью в тайную обитель. По их действиям — по тому, как они обыскивали каждый миллиметр скалы, — было ясно, что искать осталось недолго. Чуть в стороне от входа лежали три трупа, в которых настоятель узнал монахов, охранявших вход. Если неизвестные пошли на убийство, значит, понял Мин, намерения их самые серьезные.
— Поторопимся! Они возле входа, — сказал настоятель ничего не понимающим монахам.
Менее чем через минуту они были уже внизу. Первым на площадку выскочил Мин. Попавшийся под руку враг тут же упал со сломанной шеей. Второй, уловив краем глаза разъяренного настоятеля, успел среагировать и нанести удар в челюсть старика. Мин с легкостью отбил его скользящим блоком и ответил тем же. Челюсть под маской хрустнула, и человек упал на колени. Следом за стариком на непрошеных гостей налетели подоспевшие монахи. Все они хорошо владели искусством рукопашного боя, но люди в черных масках не собирались с ними состязаться, они схватились за оружие, висевшее за их спинами, и открыли огонь.
Мин успел отбить в сторону нацеленный в него автомат, но тут же получил две пули из другого. Теряя сознание, настоятель увидел, как скала медленно отошла в сторону, открывая врагам путь в святыню Шаолиня. Мин попытался встать, но последняя пуля в голову уложила его навсегда.
Когда подоспели остальные монахи, созванные братом Жи, они нашли лишь остывающие трупы своих братьев и разграбленный Храм. Сами же грабители как сквозь землю провалились.
Правда, после этого жители соседней деревушки говорили, что слышали, как примерно в это же время над их домами пронеслись два больших вертолета. Скорее всего, нападавшие скрылись на них, увезя с собой все ценное, что смогли взять в Храме.
Египет. Каир. Национальный музей.
То же время
Сотрудник Египетского национального музея Фарух Рубни вышел из дома в хорошем настроении. Если сегодня сделка пройдет успешно, то всю оставшуюся жизнь ему не придется больше работать. Как это скучно — перекладывать с места на место опротивевшие статуэтки. Как унизительно получать крошечную" зарплату, когда рядом хранятся такие богатства. Как оскорбительно выслушивать нравоучения смотрителей за то, что вовремя не смахнул пыль с экспонатов. Ну ничего, сегодня все это кончится, и, возможно, скоро он покинет постылую работу и махнет куда-нибудь на Карибы или Гавайи, где будет пить мартини, не выходя из бассейна, и кататься на яхте с какой-нибудь местной красоткой. От предвкушения удовольствия он аж крякнул и крепче сжал ручку своего драгоценного чемоданчика.
Месяц назад к Фаруху, устало бредущему по пыльной улице после очередной взбучки, которую ему устроил шеф отдела, подошел человек и предложил миллион долларов за некую безделушку, которую следует украсть из музея. Конечно, Рубни как честный человек сначала не согласился, но, не желая огорчать хорошего человека, обещал подумать. А когда узнал, что требуемая вещица особой ценности для музея не имеет, поскольку представляет собой простую деревянную статуэтку бога Анубиса с каким-то красным камнем в руках, что находится она в шкафу с целой кучей изображений того же бога и ее пропажу наверняка скоро не обнаружат, то согласился на предложение с легкой душой.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39
Два лаборанта без лишних слов принялись откручивать гайки и отсоединять трубки с проводами.
— Мари, готовь стол, поддоны! Сейчас мы его переложим и начнем дефростацию. Марк, помоги ей!
— Профессор, контейнер открыт!
— Отлично, вытаскивайте.
Огромный кусок льда был аккуратно извлечен из контейнера и положен на специальный стол с поддоном. Команда включила дефростаторы и стала ждать, когда исследуемый объект освободится ото льда.
Примерно через час лед весь растаял, освободив находку. Перед учеными лежало огромное тело человека, похожего и на индейца, и на полинезийца, облаченного в жалкие остатки облезлой шубы и шапки. На ногах было что-то похожее на сапоги, тоже из какого-то непонятного меха. В общем, этот полярник был полностью экипирован по никому не ведомой, но соответствующей антарктическим условиям моде.
— Марк, возьми анализ тканей у нашего подопечного для определения возраста. Ставлю сто евро, что он старше Христа.
— Шеф, шубу срезаем?
— А что, кому-то она понравилась? — Вызвав веселый смех у коллег, профессор добавил: — Взять образцы на анализ, остальное, естественно, на ликвидацию. Подзинский, займитесь этим.
— О'кей!
Штефан Подзинский взял специальный скальпель и принялся аккуратно срезать одежду с тела. Резать было легко, так как мех был очень старый и, наверно, отвалился бы сам, если посильнее дернуть.
— Готово, шеф! Нужно приподнять тело, чтоб выдернуть со спины остатки былой роскоши, — тоже пошутил лаборант.
— Приподнимите его. Пусть Подзинский вытащит манто.
Четверо лаборантов взяли труп с четырех сторон и с трудом приподняли его. Штефан выдернул остатки шубы.
— Профессор, у него что-то спрятано под шубой!
— Что там?
— Какая-то сумка. Снимаем ее?
— Конечно!
Штефан перерезал скальпелем ремень сумки, с некоторым усилием сдернул ее с плеч «индейца» и отложил в сторону, на соседний столик.
— Открывай! — сказал Гиди.
— Тут какой-то кувшин, — сказал Подзинский, открыв сумку и вытаскивая сосуд. — Может, за водой ходил? Хотя нет... Шеф, он закрыт и запечатан. — Подзинский потряс его. — Там что-то есть! Шуршит и пересыпается. Может, откроем?
— А вдруг там какой-нибудь сюрприз из прошлого? Нет, после откроем, в изоляторе. Итак, продолжаем, господа...
Парижский исследовательский центр.
Камера-изолятор.
Сутки спустя
Надев защитные костюмы, Штефан Подзинский, Мари Эспасьенс и Жерар Гиди зашли в камеру-изолятор. Вернее, в ее фойе — так профессор, любитель театра, назвал сектор наблюдения, отделенный от собственно изолятора большим бронированным стеклом. В секторе находился пульт управления манипуляторами, но неделю назад он сломался, а ремонтник заболел, и профессор «выбил» у руководства разрешение поработать с кувшином вручную, без техники.
Посреди изолятора на столе стоял сосуд, найденный в сумке у замерзшего «индейца». Профессор долго смотрел на него, как будто не решаясь, потом махнул Штефану: «Давай!» Лаборант вошел в изолятор, и Мари включила блокировку дверей, как полагалось по технике безопасности.
Аккуратно взяв в одну руку горлышко кувшина, а в другую скальпель, Подзинский начал срезать с пробки печать.
— Аккуратней, Штефан! — сказал в микрофон профессор. — Не повреди горлышко и печать.
— Да ее же сфотографировали во всех ракурсах и под всяким излучением, — откликнулся Подзинский.
— Нам нужны не только фотографии, но и сама печать.
— Ладно, шеф, я — осторожно.
Подзинский положил на стол срезанную печать, взялся за саму пробку, коней которой сильно выпирал наружу, и потянул на себя. К его удивлению, пробка легко выскользнула из горлышка.
— Что там, Штефан? — Любопытству Мари не было предела.
— Сейчас посмотрим. — Подзинский наклонил сосуд, чтобы высыпать щепотку того, что находилось внутри.
Из горлышка легкой серой струей потек пепел. Внезапно неизвестно откуда взявшийся резкий порыв ветра подхватил струю и разметал ее по камере. Кувшин дернулся в руках Подзинского и упал на стол. Прах посыпался мощной струей, тут же разлетаясь от сильных порывов ветра. Воздух мигом наполнился электричеством, как бывает при приближении сильной грозы.
— Что за черт! — только и успел крикнуть Подзинский.
Черное облако налетело на него, перевернуло в воздухе и опрокинуло на пол вниз головой. Подзинский остался лежать без каких-либо признаков жизни. Мари закричала, выключила блокировку двери и, с неожиданной для хрупкой девушки силой отворив тяжелую створку, проникла в камеру.
Жерар Гиди, видимо, впал в полный ступор, никак не отреагировав на ее совершенно непозволительные в такой ситуации действия. Он уставился на лежащего без движения лаборанта и бормотал... бормотал...
Ветер стих, пепельный туман тихо рассеивался.
— Штефан! Милый! Очнись! — Мари, обливаясь слезами, трясла Подзинского за плечи, но парень то ли умер, то ли был без сознания. — Профессор, вызовите врачей! — закричала Мари, поняв наконец, что сама не справится. — Скорей! Пожалуйста, врачей!
Внезапно Подзинский открыл глаза и схватил девушку за горло. От неожиданности Мари не успела вымолвить ни слова. Она только испуганно заморгала и захрипела. Но это не остановило Штефана. Он еще сильнее сдавил ее горло. Глянув в его глаза, девушка в последние мгновения жизни поняла, что это уже был не Подзинский. Мари схватилась обеими руками за держащие ее горло пальцы и попыталась вырваться. Но сил на это не хватило. В следующую секунду шейные позвонки Мари Эспасьенс хрустнули, как яичная скорлупа. Девушка обмякла, повиснув на руке Штефана. Он оттолкнул труп в сторону и поднялся с пола, осматриваясь по сторонам нечеловечески сверкающими глазами. И встретился взглядом с профессором, окаменевшим за бронестеклом.
Профессор взвизгнул, попятился и, зацепившись за рабочее кресло, свалился под стол. Где и забился в дальний угол.
Подзинский равнодушно перешагнул через остывающее тело Мари, слегка зацепившись носком ботинка за полу ее халатика, и пошел к выходу изолятора. Выйдя из камеры, Штефан даже не взглянул в сторону оцепеневшего от ужаса профессора. Он отправился в раздевалку, переоделся и вышел из Центра. На вахте вежливый охранник пожелал ему спокойной ночи, так как время уже было действительно позднее. Подзинский искоса глянул на него, криво ухмыльнулся и ничего не ответил. Это было так непохоже на всегда вежливого поляка, что растерянный охранник проводил его непонимающим взглядом, но потом решил, что человек просто заработался, и, махнув рукою, вернулся на свое место.
Через несколько минут сигнал тревоги, поданный на пульт профессором Гиди, всполошил всех дежурных охранников. А еще через полчаса в Исследовательском центре стало тесно от полицейских. В камере-изоляторе обнаружили труп лаборантки Мари Эспасьенс. Выслушав сбивчивый рассказ Гиди, полиция нагрянула на квартиру к лаборанту Штефану Подзинскому, но его там обнаружить не удалось. Он был моментально объявлен в розыск, в результате которого стало известно, что гражданин Франции польского происхождения Штефан Подзинский вылетел из аэропорта Орли в Бухарест, где следы его, естественно, затерялись.
Китай. 80 км к западу от г. Чжэньчжоу.
Священная гора Суншань.
Два месяца спустя
Расталкивая любопытных туристов, толпами слоняющихся по двору монастыря, брат Жи пробирался к обители настоятеля. Сегодня их было, как назло, больше обычного. Настоятель Мин как раз принимал обед, когда Жи ворвался в его домик.
— Мин ринпоче! — еще с порога закричал запыхавшийся монах. — У нас проблемы с Тайным Храмом.
Мин чуть не подавился, услышав сказанное.
Тайный Храм — самое святое и самое засекреченное место монастыря Шаолинь. Про него знают даже не все монахи, а только старейшие и избранные, которые проходят обряд посвящения и заслуживают доверие совета. Этого места нет ни на одном плане монастыря, и о нем не упоминается ни в одной летописи. Оно охраняется монахами тщательно и круглосуточно. В нем находятся все реликвии Шаолиня и...
«Боже мой! Только не это», — мелькнуло в голове старого настоятеля.
Дело в том, что помимо реликвий в Храме, спрятанном глубоко в недрах священной горы Суншань, хранился один из трех ключей, отпирающий двери в преисподнюю. Он был передан монахам на хранение братьями из Ордена Света. Почувствовав в словах Жи опасность именно для ключа, Мин вскочил:
— Что именно произошло?
— Какие-то люди вторглись в пределы священной горы и движутся в сторону Храма. Их очень много, и у них у всех оружие. Наши братья, шедшие за водой к источнику, увидали их и сообщили об этом.
— Настало время испытания, брат Жи. Собирай всех монахов и веди их к Храму. Я буду там. Поторопись!
Забыв про еду, Мин выбежал из пагоды и сказал первому же попавшемуся монаху:
— Играй тревогу! Выводи всех посторонних.
— Но...
— Делай, как я сказал! Живо!
Оторопевший от резкости настоятеля монах бросился исполнять приказ. Через полминуты барабан забил сигнал тревоги. Возмущенных туристов стали выдворять за ворота монастыря.
Мин тем временем бежал к Тайному Храму, собирая по дороге подвернувшихся монахов. Вход в тайное место был, естественно, замаскирован, но настоятель мог дойти до него с закрытыми глазами и знал все короткие тропки, которых на священной Суншань было в изобилии.
Но сначала, чтобы лучше сориентироваться, Мин завернул на смотровую площадку, с которой можно было увидеть замаскированный вход в Храм. Какие-то люди в черных масках копошились перед ним, видимо, пытаясь сообразить, как сдвинуть с места часть скалы, служившей дверью в тайную обитель. По их действиям — по тому, как они обыскивали каждый миллиметр скалы, — было ясно, что искать осталось недолго. Чуть в стороне от входа лежали три трупа, в которых настоятель узнал монахов, охранявших вход. Если неизвестные пошли на убийство, значит, понял Мин, намерения их самые серьезные.
— Поторопимся! Они возле входа, — сказал настоятель ничего не понимающим монахам.
Менее чем через минуту они были уже внизу. Первым на площадку выскочил Мин. Попавшийся под руку враг тут же упал со сломанной шеей. Второй, уловив краем глаза разъяренного настоятеля, успел среагировать и нанести удар в челюсть старика. Мин с легкостью отбил его скользящим блоком и ответил тем же. Челюсть под маской хрустнула, и человек упал на колени. Следом за стариком на непрошеных гостей налетели подоспевшие монахи. Все они хорошо владели искусством рукопашного боя, но люди в черных масках не собирались с ними состязаться, они схватились за оружие, висевшее за их спинами, и открыли огонь.
Мин успел отбить в сторону нацеленный в него автомат, но тут же получил две пули из другого. Теряя сознание, настоятель увидел, как скала медленно отошла в сторону, открывая врагам путь в святыню Шаолиня. Мин попытался встать, но последняя пуля в голову уложила его навсегда.
Когда подоспели остальные монахи, созванные братом Жи, они нашли лишь остывающие трупы своих братьев и разграбленный Храм. Сами же грабители как сквозь землю провалились.
Правда, после этого жители соседней деревушки говорили, что слышали, как примерно в это же время над их домами пронеслись два больших вертолета. Скорее всего, нападавшие скрылись на них, увезя с собой все ценное, что смогли взять в Храме.
Египет. Каир. Национальный музей.
То же время
Сотрудник Египетского национального музея Фарух Рубни вышел из дома в хорошем настроении. Если сегодня сделка пройдет успешно, то всю оставшуюся жизнь ему не придется больше работать. Как это скучно — перекладывать с места на место опротивевшие статуэтки. Как унизительно получать крошечную" зарплату, когда рядом хранятся такие богатства. Как оскорбительно выслушивать нравоучения смотрителей за то, что вовремя не смахнул пыль с экспонатов. Ну ничего, сегодня все это кончится, и, возможно, скоро он покинет постылую работу и махнет куда-нибудь на Карибы или Гавайи, где будет пить мартини, не выходя из бассейна, и кататься на яхте с какой-нибудь местной красоткой. От предвкушения удовольствия он аж крякнул и крепче сжал ручку своего драгоценного чемоданчика.
Месяц назад к Фаруху, устало бредущему по пыльной улице после очередной взбучки, которую ему устроил шеф отдела, подошел человек и предложил миллион долларов за некую безделушку, которую следует украсть из музея. Конечно, Рубни как честный человек сначала не согласился, но, не желая огорчать хорошего человека, обещал подумать. А когда узнал, что требуемая вещица особой ценности для музея не имеет, поскольку представляет собой простую деревянную статуэтку бога Анубиса с каким-то красным камнем в руках, что находится она в шкафу с целой кучей изображений того же бога и ее пропажу наверняка скоро не обнаружат, то согласился на предложение с легкой душой.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39