– Они пожали друг другу руки, после чего гость шагнул к Ханти.
– Хантиния, ты еще прекраснее, чем вчера. – Он снова поклонился.
– О Родмин, – чарующе улыбнулась она, – ты всегда говоришь, что я все прекраснее! Только благодаря тебе я узнаю, когда начну наконец дурнеть, ибо только тогда ты станешь мне говорить, что я совсем не изменилась.
– Ничего подобного, госпожа, я буду попросту лгать, не краснея.
Рассмеялся один только котолак.
– Ладно, перейдем к делу, – посерьезнел Ксин, – я собираюсь уехать на несколько недель…
– Вот именно! – перебила его Ханти. – Родмин, может, хоть ты выбьешь у него из головы эту дурь?
– Что такое? – удивленно посмотрел на них маг. – Похоже, я пришел не вовремя?
– Вовсе нет, садись! – Ксин показал на кресло. – Я получил письмо, в котором Дарон Ферго просит меня о помощи.
– Дарон?.. Не может быть!
– Тем не менее.
– Этот негодяй хочет заманить его в ловушку, якобы для спасения сына, к которому якобы является вампир, – пояснила Ханти.
Родмин удивленно молчал.
– Я не думал, что после того, что случилось, он когда-либо отважится тебя о чем-либо просить, – наконец ответил он и добавил: – Ты не права, Хантиния, Дарон написал правду. Об этом несчастье я уже слышал раньше, и притом от разных людей. Я знаю, что уже месяц в замке Дарона кишмя кишат истребители, от которых пока что нет никакого толку.
– Невероятно! Такая работа для них раз плюнуть. Это наверняка ловушка, ведь даже недоучившийся подмастерье… – не уступала Ханти.
– Даже горбатый, хромой и пьяный, – поддакнул Родмин. – Но только не тогда, когда в дело вступает анимация.
– Что? – вскочил Ксин.
– Подробностей не знаю, но в этом нет никаких сомнений.
– Я отправляюсь прямо сегодня!
– Ксин, умоляю!
– Молчи, женщина! Идем отсюда, Род, поговорим где-нибудь в другом месте.
Они вышли в коридор и направились в сторону лаборатории Родмина.
– Значит, Ксин Ферго, – заговорил маг, – ты намерен оставить меня одного, наедине со всеми проблемами?
Ксин словно не услышал вопроса.
– Я не хотел этой фамилии, – буркнул он себе под нос. – Это из-за нее я поссорился с Дароном.
– Какую-то ведь ты должен был иметь. Редрен выбрал самый простой способ. Впрочем, тебе причиталось за пирийскую кампанию.
– Король, однако, не предвидел, что они не захотят включить свою семью котолака.
– Но и против королевской воли они пойти не посмели.
– Да, зато исподтишка подослали истребителя. Впрочем, не будем об этом.
– Ладно, но что с нашим делом?
– Ты разговаривал с Редреном?
– Еще нет – что я могу ему сказать? Что что-то происходит в склепе замка, а точнее – в саркофаге старой королевы, его матери? За такие разговоры можно поплатиться головой! К тому же он мог бы захотеть узнать по больше, и что тогда? Даже ты в точности не знаешь, в чем дело. Разве что обнаружил что-то новое?
– Немного, – ответил Ксин. – Сегодня утром я снова пошел туда. Все так, как я говорил тебе раньше, – неясное ощущение в пределах склепа, которое явно усиливается рядом с саркофагом королевы-матери. Сейчас оно вроде бы немного сильнее, но, может быть, я ошибаюсь.
– Сам видишь, что к Редрену идти не с чем. Это признак Присутствия?
– Не знаю, раньше я ничего подобного не чувствовал.
Родмин беспомощно развел руками:
– Так как же его просить о позволении снять крышку? Без надежных доказательств мы очень многим рискуем. Редрен уважал свою мать, по крайней мере напоказ, а мы оба знаем его чересчур хорошо, знаем и о том, что слишком часто ему напоминать о своем существовании вредно, особенно для шеи. Постой… ты сказал – «сильнее»?
– Ну, не знаю…
– И ты хочешь сейчас уехать? С ума сошел?
– Надеюсь, ты и сам справишься.
– Достаточно будет, если я шепну королю хоть слово.
– Не смей! – Голос Ксина напоминал шипение разъяренного кота.
Родмин внимательно посмотрел ему в глаза:
– Хорошо, но нам нужно все как следует обсудить.
Они вошли в лабораторию. В ней находились двое помощников и ученик, сосредоточенно склонившиеся над ступками и ретортами. Несколько сосудов стояло на огне, а заполнявшая их смесь билась внутри стеклянных стенок, безуспешно пытаясь найти выход. В воздухе ощущался острый, пронизывающий запах мешанины трав, мускуса и некоторых иных составляющих, о названиях которых Ксин предпочитал перед едой не думать.
Маг подошел к открытому шкафу, заполненному рядами склянок и баночек, и начал в нем копаться, пока не отыскал приличных размеров бутыль. Он заглянул внутрь, и мгновение спустя его гневный взгляд упал на хозяйничавшую в лаборатории троицу.
– Мы все на опыты потратили, – угодливо поспешил с объяснениями один из помощников, мутный же взгляд второго не оставлял ни тени сомнения относительно того, в чем эти опыты заключались…
Родмин с тяжелым вздохом поставил пустой сосуд на стол.
– Вон отсюда! – рявкнул он. – Ну?!
В дверях на долю мгновения возникла отчаянная давка. Они остались одни.
– Садись, – показал Родмин на скамью. – Что ж, придется беседовать на трезвую голову…
– Рассказывай все, что знаешь о старой королеве. Ты был с ней знаком?
– Да, – ответил Родмин, – но только последние не сколько месяцев ее царствования. Она была уже очень стара, почти ослепла и, по правде говоря, ничем особо не занималась.
– А магией?
– Вроде бы да, но раньше, а так, честно говоря, на этот счет ничего в точности не известно.
– Враги у нее были?
– Один. А именно – тогдашняя жена Редрена, та, с которой ее величество развелся с помощью палача.
– Мастера Якоба?
– Угу.
– Сочувствую, кем бы она, ни была.
– Незачем. Он сделал все быстро.
– А когда умерла королева-мать?
Родмин задумался и неожиданно подскочил как ужаленный.
– Чтоб тебя… – выдохнул он.
– Что такое?
– Через четыре недели без малого исполняется ровно семь лет со дня ее смерти.
Они переглянулись. У обоих одновременно мелькнула одна и та же мысль.
– Конец видимому спокойствию, – высказал мысль вслух Ксин.
– Мне очень хотелось бы ошибиться, – глухо простонал маг. – Ты знаешь, что это значит?
– Что королева-мать – упыриха.
– Иди скажи это Редрену.
– Может, лучше ты…
На мгновение наступила напряженная тишина.
– Ксин, ты ведь знаешь упырих, ты говорил, что этот зов не такой, значит…
– Я никогда прежде не встречался с трупами во время вылупления личинки. Чем придираться по мелочам, скажи лучше – королеву после смерти забальзамировали?
– К сожалению, да.
– Значит, эта тварь не могла питаться кровью или печенью, – вслух размышлял Ксин, – или выедать сердце. Это было бы еще полбеды. Она будет питаться страхом и энергией, испускаемой умирающими во время агонии. О существовании подобных чудовищ я только читал.
– О чем ты говоришь, во имя Рэха!
– О том, что начнется во дворце, когда достопочтенная мамочка нашего владыки и благодетеля, короля Редрена, изволит покинуть свою коробочку.
– Нет! Этого не может быть!
– Мне бы тоже очень хотелось, чтобы ты оказался прав.
– Но почему?
– На этот вопрос, наверное, мог бы ответить только король. Ты начинаешь терять самообладание.
– Плевать на самообладание! Если мы ошибаемся или сделаем что-нибудь не так, Редрен сразу с нами расправится. Я больше не буду придворным магом!
– Хорошо, если только это, – согласился Ксин, – но утешься тем, что решать все равно будем не мы. Ничего не поделаешь, нужно сообщить королю.
– На всякий случай нужно еще раз проверить. Предлагаю сегодня в полночь.
– Хорошо, отложу отъезд до завтра.
– Значит, все-таки?
– Я должен туда ехать.
– Воля твоя, – неохотно согласился маг, – приходи сюда после первой смены стражи. Я буду ждать.
Ксин утвердительно кивнул. Вскоре он уже не спеша возвращался к себе. Гвардейцы, мимо которых он проходил, застывали неподвижно, и лишь небрежный жест его руки, напоминавший нечто среднее между солдатским приветствием и движением, которым отгоняют назойливую муху, снова возвращал их к жизни.
За эти пять лет он успел познакомиться со всеми ними. Имена солдат почти двухтысячной дворцовой гвардии он знал на память и теперь невольно перечислял их в уме, выхватывая вытянувшиеся в струнку силуэты из серой безымянной толпы.
Воспоминания нахлынули внезапно, неведомо откуда. Он снова был тем, кого со смесью брезгливости и страха называли когда-то «котолак Ксин», видя в нем лишь одну из многочисленных королевских прихотей. Простые алебардщики, воспитанные в паническом страхе перед всем сверхъестественным, боялись его как огня. Высокорожденных же офицеров, гордившихся чистотой своей крови и древностью, рода, приводило в бешенство его отчасти звериное происхождение…
Все это привело к тому, что он не скоро отважился выйти на вечерний обход стражи во время полнолуния.
Конечно, они знали об этом заранее, и его постоянно должны были сопровождать двое сотников, но, несмотря на это, все же не удалось избежать нескольких случаев самовольного оставления поста…
Ксин усмехнулся про себя: один из часовых, не долго думая, выскочил тогда через окно в ров, вопя так, словно его сажали на кол. К счастью, все закончилось лишь тем, что он насмерть перепугал несколько лягушек.
Позже, после возвращения из-под Кемра, произошли события, принесшие ему славу величайшего истребителя нечисти. Вампиров, полудниц, василисков и даже трех котолаков… Он не смог бы уже сосчитать, сколько чудовищ уничтожил ударами когтей, клинком из магического дамаста, просто голыми руками или самыми обычными осиновыми кольями.
Он расправлялся со своими жертвами быстро, как правило с ходу, так же как и с первым своим василиском в Катиме. Обычно он не готовился специально, а если и приходилось, то только лишь в тех случаях, когда до этого погибали многие опытные истребители. Так было, в частности, перед встречей с каждым из трех котолаков… Он на мгновение остановился.
– Котолаков да… – Он испытывал какую-то неопределенную гордость, в которой даже сам перед собой сперва стыдился признаться. Они были иными, более отважными, более опасными, нежели все прочие сверхъестественные существа, а он был одним из них. Да, он убивал их, но и радовался тому, что это было не так уж просто сделать. Свое восхищение и гордость он, однако, скрывал в глубинах души, пока не понял наконец, что он, Ксин Ферго, попросту нечеловек. В то время как другие постепенно забывали о его происхождении, для него именно, оно становилось источником внутренней силы и чувства независимости.
Была лишь одна разновидность людей, которые не собирались об этом забывать, – истребители. У них были к тому причины, и немаловажные (помимо давних событий): Ксин отобрал у них самых богатых клиентов. Графы, купцы, принцы предпочитали его ловкость, а временами и умение хранить тайну, не всегда успешным, часто заканчивавшимся расследованием, действиям профессиональных охотников.
Ксин был непревзойденным – ни один истребитель не смел противопоставить свои знания и умения его прирожденным способностям. Так что ничего удивительного, что в свое время идея Дарона Ферго пришлась им весьма по душе.
Это было полгода спустя после отражения нападения островитян. Если бы не предупреждение Родмина и помощь нескольких верных гвардейцев…
Покушение было действительно крайне тщательно продумано. Для Дарона это закончилось изгнанием, а для истребителей и Ксина – договором о первенстве и разделе охотничьих угодий. Однако, по очевидным причинам, соблюдать его удавалось далеко не всегда.
К счастью, дело, которым он собирался заняться, полностью ему соответствовало: истребители пытались и не справились – значит, мог действовать Ксин.
Он подошел к двери своего жилища и открыл ее. Ханти не было там, где он ее оставил. Он заглянул в другие комнаты – тоже никого. Вошел в спальню – она сидела перед зеркалом, закрыв лицо руками. Когда он положил ей руку на плечо, она вздрогнула.
– Это ты, – проговорила она бесцветным голосом. – Пришел мною попользоваться?
Слова ее задели его за живое.
– Пожалуйста. – Она повернулась и расстегнула застежку на плече платья.
– Перестань, я… – Он сумел обрести дар речи.
– Почему, ведь я твоя собственность, ты сам час назад доказал это Родмину.
– Прости, я не должен был так с тобой разговаривать, извини, – повторил он.
– И все-таки ты вел себя именно так.
– Ты меня рассердила.
– И это тебя оправдывает, не так ли?
– Что, хочешь еще раз? – Он раздраженно повернулся к выходу. – Слишком скромные извинения? Могу еще, при Родмине, – от прежнего смирения не осталось и следа, – как пожелаешь.
– Ксин, нет.
Он остановился.
– Все не так. – Она встала рядом с ним. – Я не хочу, чтобы ты был такой.
Он с усилием подавил раздражение и гнев. Почему-то временами появлялось странное ощущение, что они чужие друг другу…
– Хорошо, не буду. Больше не повторится.
– Спасибо.
Они молчали, не глядя друг другу в глаза.
– Что-то происходит между нами… – с грустью заметил Ксин.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77
– Хантиния, ты еще прекраснее, чем вчера. – Он снова поклонился.
– О Родмин, – чарующе улыбнулась она, – ты всегда говоришь, что я все прекраснее! Только благодаря тебе я узнаю, когда начну наконец дурнеть, ибо только тогда ты станешь мне говорить, что я совсем не изменилась.
– Ничего подобного, госпожа, я буду попросту лгать, не краснея.
Рассмеялся один только котолак.
– Ладно, перейдем к делу, – посерьезнел Ксин, – я собираюсь уехать на несколько недель…
– Вот именно! – перебила его Ханти. – Родмин, может, хоть ты выбьешь у него из головы эту дурь?
– Что такое? – удивленно посмотрел на них маг. – Похоже, я пришел не вовремя?
– Вовсе нет, садись! – Ксин показал на кресло. – Я получил письмо, в котором Дарон Ферго просит меня о помощи.
– Дарон?.. Не может быть!
– Тем не менее.
– Этот негодяй хочет заманить его в ловушку, якобы для спасения сына, к которому якобы является вампир, – пояснила Ханти.
Родмин удивленно молчал.
– Я не думал, что после того, что случилось, он когда-либо отважится тебя о чем-либо просить, – наконец ответил он и добавил: – Ты не права, Хантиния, Дарон написал правду. Об этом несчастье я уже слышал раньше, и притом от разных людей. Я знаю, что уже месяц в замке Дарона кишмя кишат истребители, от которых пока что нет никакого толку.
– Невероятно! Такая работа для них раз плюнуть. Это наверняка ловушка, ведь даже недоучившийся подмастерье… – не уступала Ханти.
– Даже горбатый, хромой и пьяный, – поддакнул Родмин. – Но только не тогда, когда в дело вступает анимация.
– Что? – вскочил Ксин.
– Подробностей не знаю, но в этом нет никаких сомнений.
– Я отправляюсь прямо сегодня!
– Ксин, умоляю!
– Молчи, женщина! Идем отсюда, Род, поговорим где-нибудь в другом месте.
Они вышли в коридор и направились в сторону лаборатории Родмина.
– Значит, Ксин Ферго, – заговорил маг, – ты намерен оставить меня одного, наедине со всеми проблемами?
Ксин словно не услышал вопроса.
– Я не хотел этой фамилии, – буркнул он себе под нос. – Это из-за нее я поссорился с Дароном.
– Какую-то ведь ты должен был иметь. Редрен выбрал самый простой способ. Впрочем, тебе причиталось за пирийскую кампанию.
– Король, однако, не предвидел, что они не захотят включить свою семью котолака.
– Но и против королевской воли они пойти не посмели.
– Да, зато исподтишка подослали истребителя. Впрочем, не будем об этом.
– Ладно, но что с нашим делом?
– Ты разговаривал с Редреном?
– Еще нет – что я могу ему сказать? Что что-то происходит в склепе замка, а точнее – в саркофаге старой королевы, его матери? За такие разговоры можно поплатиться головой! К тому же он мог бы захотеть узнать по больше, и что тогда? Даже ты в точности не знаешь, в чем дело. Разве что обнаружил что-то новое?
– Немного, – ответил Ксин. – Сегодня утром я снова пошел туда. Все так, как я говорил тебе раньше, – неясное ощущение в пределах склепа, которое явно усиливается рядом с саркофагом королевы-матери. Сейчас оно вроде бы немного сильнее, но, может быть, я ошибаюсь.
– Сам видишь, что к Редрену идти не с чем. Это признак Присутствия?
– Не знаю, раньше я ничего подобного не чувствовал.
Родмин беспомощно развел руками:
– Так как же его просить о позволении снять крышку? Без надежных доказательств мы очень многим рискуем. Редрен уважал свою мать, по крайней мере напоказ, а мы оба знаем его чересчур хорошо, знаем и о том, что слишком часто ему напоминать о своем существовании вредно, особенно для шеи. Постой… ты сказал – «сильнее»?
– Ну, не знаю…
– И ты хочешь сейчас уехать? С ума сошел?
– Надеюсь, ты и сам справишься.
– Достаточно будет, если я шепну королю хоть слово.
– Не смей! – Голос Ксина напоминал шипение разъяренного кота.
Родмин внимательно посмотрел ему в глаза:
– Хорошо, но нам нужно все как следует обсудить.
Они вошли в лабораторию. В ней находились двое помощников и ученик, сосредоточенно склонившиеся над ступками и ретортами. Несколько сосудов стояло на огне, а заполнявшая их смесь билась внутри стеклянных стенок, безуспешно пытаясь найти выход. В воздухе ощущался острый, пронизывающий запах мешанины трав, мускуса и некоторых иных составляющих, о названиях которых Ксин предпочитал перед едой не думать.
Маг подошел к открытому шкафу, заполненному рядами склянок и баночек, и начал в нем копаться, пока не отыскал приличных размеров бутыль. Он заглянул внутрь, и мгновение спустя его гневный взгляд упал на хозяйничавшую в лаборатории троицу.
– Мы все на опыты потратили, – угодливо поспешил с объяснениями один из помощников, мутный же взгляд второго не оставлял ни тени сомнения относительно того, в чем эти опыты заключались…
Родмин с тяжелым вздохом поставил пустой сосуд на стол.
– Вон отсюда! – рявкнул он. – Ну?!
В дверях на долю мгновения возникла отчаянная давка. Они остались одни.
– Садись, – показал Родмин на скамью. – Что ж, придется беседовать на трезвую голову…
– Рассказывай все, что знаешь о старой королеве. Ты был с ней знаком?
– Да, – ответил Родмин, – но только последние не сколько месяцев ее царствования. Она была уже очень стара, почти ослепла и, по правде говоря, ничем особо не занималась.
– А магией?
– Вроде бы да, но раньше, а так, честно говоря, на этот счет ничего в точности не известно.
– Враги у нее были?
– Один. А именно – тогдашняя жена Редрена, та, с которой ее величество развелся с помощью палача.
– Мастера Якоба?
– Угу.
– Сочувствую, кем бы она, ни была.
– Незачем. Он сделал все быстро.
– А когда умерла королева-мать?
Родмин задумался и неожиданно подскочил как ужаленный.
– Чтоб тебя… – выдохнул он.
– Что такое?
– Через четыре недели без малого исполняется ровно семь лет со дня ее смерти.
Они переглянулись. У обоих одновременно мелькнула одна и та же мысль.
– Конец видимому спокойствию, – высказал мысль вслух Ксин.
– Мне очень хотелось бы ошибиться, – глухо простонал маг. – Ты знаешь, что это значит?
– Что королева-мать – упыриха.
– Иди скажи это Редрену.
– Может, лучше ты…
На мгновение наступила напряженная тишина.
– Ксин, ты ведь знаешь упырих, ты говорил, что этот зов не такой, значит…
– Я никогда прежде не встречался с трупами во время вылупления личинки. Чем придираться по мелочам, скажи лучше – королеву после смерти забальзамировали?
– К сожалению, да.
– Значит, эта тварь не могла питаться кровью или печенью, – вслух размышлял Ксин, – или выедать сердце. Это было бы еще полбеды. Она будет питаться страхом и энергией, испускаемой умирающими во время агонии. О существовании подобных чудовищ я только читал.
– О чем ты говоришь, во имя Рэха!
– О том, что начнется во дворце, когда достопочтенная мамочка нашего владыки и благодетеля, короля Редрена, изволит покинуть свою коробочку.
– Нет! Этого не может быть!
– Мне бы тоже очень хотелось, чтобы ты оказался прав.
– Но почему?
– На этот вопрос, наверное, мог бы ответить только король. Ты начинаешь терять самообладание.
– Плевать на самообладание! Если мы ошибаемся или сделаем что-нибудь не так, Редрен сразу с нами расправится. Я больше не буду придворным магом!
– Хорошо, если только это, – согласился Ксин, – но утешься тем, что решать все равно будем не мы. Ничего не поделаешь, нужно сообщить королю.
– На всякий случай нужно еще раз проверить. Предлагаю сегодня в полночь.
– Хорошо, отложу отъезд до завтра.
– Значит, все-таки?
– Я должен туда ехать.
– Воля твоя, – неохотно согласился маг, – приходи сюда после первой смены стражи. Я буду ждать.
Ксин утвердительно кивнул. Вскоре он уже не спеша возвращался к себе. Гвардейцы, мимо которых он проходил, застывали неподвижно, и лишь небрежный жест его руки, напоминавший нечто среднее между солдатским приветствием и движением, которым отгоняют назойливую муху, снова возвращал их к жизни.
За эти пять лет он успел познакомиться со всеми ними. Имена солдат почти двухтысячной дворцовой гвардии он знал на память и теперь невольно перечислял их в уме, выхватывая вытянувшиеся в струнку силуэты из серой безымянной толпы.
Воспоминания нахлынули внезапно, неведомо откуда. Он снова был тем, кого со смесью брезгливости и страха называли когда-то «котолак Ксин», видя в нем лишь одну из многочисленных королевских прихотей. Простые алебардщики, воспитанные в паническом страхе перед всем сверхъестественным, боялись его как огня. Высокорожденных же офицеров, гордившихся чистотой своей крови и древностью, рода, приводило в бешенство его отчасти звериное происхождение…
Все это привело к тому, что он не скоро отважился выйти на вечерний обход стражи во время полнолуния.
Конечно, они знали об этом заранее, и его постоянно должны были сопровождать двое сотников, но, несмотря на это, все же не удалось избежать нескольких случаев самовольного оставления поста…
Ксин усмехнулся про себя: один из часовых, не долго думая, выскочил тогда через окно в ров, вопя так, словно его сажали на кол. К счастью, все закончилось лишь тем, что он насмерть перепугал несколько лягушек.
Позже, после возвращения из-под Кемра, произошли события, принесшие ему славу величайшего истребителя нечисти. Вампиров, полудниц, василисков и даже трех котолаков… Он не смог бы уже сосчитать, сколько чудовищ уничтожил ударами когтей, клинком из магического дамаста, просто голыми руками или самыми обычными осиновыми кольями.
Он расправлялся со своими жертвами быстро, как правило с ходу, так же как и с первым своим василиском в Катиме. Обычно он не готовился специально, а если и приходилось, то только лишь в тех случаях, когда до этого погибали многие опытные истребители. Так было, в частности, перед встречей с каждым из трех котолаков… Он на мгновение остановился.
– Котолаков да… – Он испытывал какую-то неопределенную гордость, в которой даже сам перед собой сперва стыдился признаться. Они были иными, более отважными, более опасными, нежели все прочие сверхъестественные существа, а он был одним из них. Да, он убивал их, но и радовался тому, что это было не так уж просто сделать. Свое восхищение и гордость он, однако, скрывал в глубинах души, пока не понял наконец, что он, Ксин Ферго, попросту нечеловек. В то время как другие постепенно забывали о его происхождении, для него именно, оно становилось источником внутренней силы и чувства независимости.
Была лишь одна разновидность людей, которые не собирались об этом забывать, – истребители. У них были к тому причины, и немаловажные (помимо давних событий): Ксин отобрал у них самых богатых клиентов. Графы, купцы, принцы предпочитали его ловкость, а временами и умение хранить тайну, не всегда успешным, часто заканчивавшимся расследованием, действиям профессиональных охотников.
Ксин был непревзойденным – ни один истребитель не смел противопоставить свои знания и умения его прирожденным способностям. Так что ничего удивительного, что в свое время идея Дарона Ферго пришлась им весьма по душе.
Это было полгода спустя после отражения нападения островитян. Если бы не предупреждение Родмина и помощь нескольких верных гвардейцев…
Покушение было действительно крайне тщательно продумано. Для Дарона это закончилось изгнанием, а для истребителей и Ксина – договором о первенстве и разделе охотничьих угодий. Однако, по очевидным причинам, соблюдать его удавалось далеко не всегда.
К счастью, дело, которым он собирался заняться, полностью ему соответствовало: истребители пытались и не справились – значит, мог действовать Ксин.
Он подошел к двери своего жилища и открыл ее. Ханти не было там, где он ее оставил. Он заглянул в другие комнаты – тоже никого. Вошел в спальню – она сидела перед зеркалом, закрыв лицо руками. Когда он положил ей руку на плечо, она вздрогнула.
– Это ты, – проговорила она бесцветным голосом. – Пришел мною попользоваться?
Слова ее задели его за живое.
– Пожалуйста. – Она повернулась и расстегнула застежку на плече платья.
– Перестань, я… – Он сумел обрести дар речи.
– Почему, ведь я твоя собственность, ты сам час назад доказал это Родмину.
– Прости, я не должен был так с тобой разговаривать, извини, – повторил он.
– И все-таки ты вел себя именно так.
– Ты меня рассердила.
– И это тебя оправдывает, не так ли?
– Что, хочешь еще раз? – Он раздраженно повернулся к выходу. – Слишком скромные извинения? Могу еще, при Родмине, – от прежнего смирения не осталось и следа, – как пожелаешь.
– Ксин, нет.
Он остановился.
– Все не так. – Она встала рядом с ним. – Я не хочу, чтобы ты был такой.
Он с усилием подавил раздражение и гнев. Почему-то временами появлялось странное ощущение, что они чужие друг другу…
– Хорошо, не буду. Больше не повторится.
– Спасибо.
Они молчали, не глядя друг другу в глаза.
– Что-то происходит между нами… – с грустью заметил Ксин.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77