— Как бы нам тоже свои имена не забыть, — проворчал Нырок. Он один из всей компании не был слишком успокоенным и счастливым.
— А драконы-то совсем рядом, — неожиданно сказал Тирм, который предпочитал все время помалкивать, как-то странно поглядывая на наместника, — Руку протяни —и трон императора альвов окажется твоим. Или ты уже решил не бороться за руку прекрасной Сури? Променял ее на хозяйку разрушенного города царей? В Горе девяти драконов будут довольны таким решением.
— Это не совсем драконы, — Хельви сделал вид, что не придал значения рассуждениям Ожидающего о нем и Сури. — Этих тварей тут научились выращивать, как они говорят, в обход проклятия сильфов. А проклятие наложено такое, что ничего живое в городе родиться не может. Монстры получаются, конечно, ужасные, но мертвые. Настоящие драконы рождаются только на вершинах Черных гор. Туда-то я и собираюсь отправиться в ближайшее время. Надеюсь, вы будете сопровождать меня, ребята?
Распластавшиеся до того момента на лежаках воины живо подняли головы и расхохотались. Наместник усмехнулся и присел на свое ложе.
— Слава Огену, я уж решил, что ты действительно купился на обещания этой крали и решил остаться среди здешних безумцев! —сказал алхин. — Я бы тут и дня не протянул. Хотя нет, вру — день бы протянул, сокровищницы бы посмотрел. А потом бы точно повесился.
— Кстати о сокровищницах! — поднял указательный палец вверх Хельви. — Хочу только предупредить тебя, если ты туда сунешься: вынести из города царей ничего невозможно. Ни драгоценности, ни еда, ни одежда и секунды не просуществуют в нашем мире, а немедленно превратятся в прах. Не забывайте, этим вещам тысячи лет! Ладно, я думаю, мы выйдем сегодня. Но прежде чем это произойдет, я хочу задать всего один вопрос тебе, Ожидающий. По чьему приказу ты приехал в Верхат, чтобы убить меня?
Смех стих. Бойцы повернулись к Тирму, которому и адресовался вопрос человека. На их лицах было написано удивление, впрочем, Тар не выдержал и фыркнул. Он, собственно, ожидал услышать что-то подобное. Зачем еще отправлять Ожидающего в безлюдную дельту Хмурой реки, если только не для убийства, подумал он. Но и Хельви не лыком шит —его так просто не убьешь.
— Я не могу ответить на этот вопрос, — спокойно, выдержав паузу, ответил Тирм. — Ты волен убить меня, наместник, но я связан клятвой со своим сюзереном, и позор ляжет на мою голову, если я проболтаюсь. Могу только подтвердить, что это фигура очень влиятельная и могущественная и ее влияние может вырасти в самое ближайшее время. Если ты решил возвращаться, то тебе нужно поторопиться.
— Если влияние фигуры вырастет, значит, это не император, — медленно проговорил Вепрь. — Но кто-то, кто вполне может стать им, если я правильно понял твоего убийцу. Кстати, ты находишь правильным, хороший мой, путешествовать в компании такого злодея? Лично мне так не кажется. Посоветуйся-ка по этому поводу с твоей мудрой наставницей. Может, те твари на кругу хотят поужинать?
— Я должен был убить наместника, когда мы прибудем к подножию Черных гор, — облизав губы, продолжил Тирм. — Но мой хозяин, видно, решил избавиться не только от человека, но и от меня. Заговоренный амулет, который ой вручил мне, чтобы я с наместником добрался До места, перестал действовать чуть раньше. Если бы под нами была не Хмурая река, а долина, мы бы разбились. Так что служить я ему больше не намерен. Если доберусь До столицы, пошлю ему вызов на поединок чести.
— А почему нужно было волочь меня в Черные горы, чтобы убить? — поморщась, спросил Хельви. — В Верхате ты сумел бы прокрасться ко мне в дом почти незаметно Там нужно было и закончить все.
— Я тоже не очень понимаю этого условия, но мне было объявлено, что убийство должно произойти именно в Черных горах. После чего я должен был отрезать наместнику голову, а труп бросить в реку, — негромко закончил рассказ Тирм.
Нырок кашлянул и вытащил меч. Он неторопливо подошел к сидевшему Тирму и вопросительно посмотрел на Хельви.
— Не стоит так разбрасываться жизнями окружающих, — тихо сказал Тар, который встал с лежака и поправил новый меч на поясе. — Жаль, что оружие нельзя выносить за пределы города — у них тут припрятаны отличные клинки. Думаю, к их созданию успели приложить руку сами ушедшие боги. А что касается Тирма, то он просил меня недавно взять его в ученики. Как известно, ученик уходит со службы и навсегда теряет связь с сюзереном. После окончания ученичества он волен сам выбрать себе нового хозяина. Тирм, я принимаю тебя в обучение и освобождаю от всех клятв верности. Ты больше никому не должен, Ожидающий.
Тирм склонился в глубоком поклоне, принимая предложение Тара. Остальные альвы не выглядели сильно растроганными этим зрелищем. Вепрь усмехался неизвестно чему. Хельви, прищурившись, наблюдал за Таром, но тот казался совершенно спокойным. Неужели он в самом деле возьмет этого перевертыша в ученики, досадливо подумал наместник. Он не очень хорошо разбирался в правилах и законах ордена, так как, честно говоря, нечасто сталкивался с его членами. Однако Хельви знал, что моральные достоинства Ожидающих ничуть не соответствуют традиционной шкале ценностей альвов и людей. По крайней мере, история о том, что следовавший всю дорогу за Хельви Тирм в образе пса на самом деле выполнял задание, целью которого было убить наместника, не произвела никакого впечатления на Тара.
— Надежнее было бы ему горло перерезать, — еле слышно пробурчал Нырок, и наместник про себя полностью согласился с мнением воина.
— Подвожу предварительные итоги наших странствий, хорошие мои: впереди нас ждут вершины Черных гор. Как мы туда заберемся, отбиваясь от одиноких гриффонов и стай гарпий, я себе представить не могу, но надеюсь на удачу нашего наместника, которая, на моей памяти, еще его не подводила. Какая, кстати, самая высокая гора в той округе? — обратился Вепрь к Тару.
— Праведник. На его вершине расположен вулкан, и мне кажется это символичным — где еще должны вылупляться огнедышащие драконы, как не в кратере вулкана, — мечтательным голосом ответил Тар, прищурившись и подставляя лицо под мягкие солнечные лучи. — Отлично. Итак, мы держим курс на Праведника. Там Хельви попытается из яиц дракона, большой запас которых, по словам словоохотливого тюремщика, хранится в недрах предгорья, высидеть — прости меня Оген! — огнедышащую бестию. По легенде, на это ему потребуется около трех с половиной лет. За это время мы сумеем основать в окрестностях небольшой городишко и расплодиться.
— Неужели никто из вас в самом деле не хочет остаться здесь? — неожиданно серьезным голосом спросил наместник. — Подумайте — вы можете прожить остаток жизни в довольстве и тепле, глядя в морскую даль, заботясь только о том, чтобы лоскут ткани прикрывал ваши чресла? Покой и свобода, возможность делать все, что только пожелаешь, — неужели вы откажетесь от этого, только чтобы следовать за мной?
— Не бери так много на себя, наместник, — в тон ему ответил Тар. — Думаю, у каждого из нас есть свои причины, чтобы вернуться в большой мир. Вепрю будет здесь слишком скучно, а у меня есть дела поважнее, чем пялиться в синеву воды, да и новый ученик тоже потребует внимания к себе. Вряд ли ему понравится, если на всю оставшуюся жизнь я велю ему цедить вино и наблюдать за чайками.
Тирм, который с момента признания его нового статуса не проронил ни слова, снова поклонился, целиком подтверждая слова своего учителя. Хельви с сомнением посмотрел на альва, с которого начались все эти странные приключения. Он все еще не доверял Тирму, несмотря на очевидные старания Тара сгладить конфликт. Нырок застенчиво кашлянул, как всегда, когда ему хотелось что-то сказать.
— Я вот тоже предан тебе, наместник. После того как мы ушли из отряда Ахара, ты мой новый начальник. Но если ты позволишь мне свободно выбрать между возможностью остаться тут и уйти в Черные горы, я бы выбрал второе. И не потому, что я так уж обожаю все эти походы и дозоры, просто в том большом мире, как сказал Тар, осталась моя семья, моя деревня. Я надеюсь, что когда-нибудь мне повезет и я вернусь туда живым и здоровым. То-то баек я наплету в сельском трактире о наших приключениях! Никто ведь не поверит!
И Нырок, воодушевленный предстоящими вечерами в родном трактире, обвел рукой вокруг себя, словно указывая на невидимых упрямцев, которые отказывались верить его потрясающим рассказам.
Хельви усмехнулся — безусловно, если им посчастливится вернуться из этого невиданного похода, альв будет иметь огромный успех у себя в селе. Он посмотрел на переминавшегося с ноги на ногу Кифра.
— Пожалуй, мне тоже хотелось бы вернуться домой. Да и дракона настоящего увидеть интересно. И на Черные горы посмотреть — я ведь там никогда не был, дозорные отряды туда не ходят, — тихо сказал альв, поняв взгляд наместника как приказ высказать свое мнение.
— Если бы у нас у всех было по две жизни или хотя бы вечность в запасе, то можно было бы остаться тут на некоторое время. Но сам понимаешь, хороший мой, тратить свою единственную и неповторимую жизнь на это безобразие — просто курам на смех, — добавил алхин.
— Ну хорошо. Тогда выходим, — после небольшой паузы сказал Хельви, который был сильно взволнован услышанным, но решил не показывать это своим товарищам. — Собираться нам не нужно — все вещи, взятые отсюда, все равно исчезнут. И прощаться тоже не с кем — люди, забывшие свои имена, не обратят внимания на наше исчезновение, их волнуют куда более серьезные заботы.
На самом деле он вдруг подумал о том, что, в отличие от Нырка, довольно слабо скучал по родному дому и соплеменникам. Наверное, это было плохо, но, с другой стороны, от своих сородичей Хельви не ждал ни одобрения, ни признания. Они все предали его — тогда, давно, когда объявили наследником престола одного брата, а другого отправили в заточение. Лучше бы меня просто убили в тот день, горько подумал наместник. И брат, и наставник Айнидейл, который казался мальчику самым умным и справедливым на свете, — все они подвели его. Поэтому империя Младших стала его вторым домом и он не стремился покидать его. Надежный Верхат, уютный замок — почему-то наместнику казалось, что, стоит ему вернуться туда, как все ошибки исправятся сами собой. При этой мысли Хельви поморщился.
Он кинул прощальный взгляд на теплую морскую синь. Волны плавно набегали на белый берег. Считая их, можно и в самом деле провести целую жизнь, подумал Хельви. Он почувствовал легкое прикосновение к локтю и, обернувшись, увидел Вепря.
— Так ты узнал, хороший мой, что это всего-навсего люди, а никакие не сильфы? — вкрадчиво спросил алхин. — Это она сказала?
— Да, — помедлив, ответил наместник. — Почему это так тебя заинтересовало, Вепрь?
Охотник за сокровищами Младших неопределенно пожал плечами и воровато оглянулся. Альвы отошли в сторону, делая вид, что поглощены разглядыванием морских Далей. Воины последовали знаку Тара, который понял, что людям нужно поговорить с глазу на глаз. Не зря Вепрь все время подмигивал Хельви, на что наместник не обращал внимания, зато Ожидающий заметил и увел своих в сторону.
— Я просто хочу понять, почему ты решил уйти вместе с нами. Кто знает, что ждет тебя по возвращении в империю, а тут ты мог бы стать правителем. Ты ведь родился, чтобы править, хороший мой. И потом, разве ты не нашел общий язык с хозяйкой этих мест?
— Это так теперь называется — найти общий язык? — угрюмо спросил Хельви и взглянул на Вепря так, что тот поспешил отвернуться.
Сообщать алхину подробности о своих отношениях с правительницей он не собирался. Наместнику не свойственно было бахвалиться своими победами над прекрасным полом. С другой стороны, он никогда не стыдился своих отношений с женщинами — он был взрослым мужчиной и воином, которому пристало делить ложе с красавицами. Однако он никому бы не рассказал о том, как они с Сури проводят ночное время, и, хотя темноглазую великаншу он знал всего ничего, он скорее бы отрезал себе язык, чем позволил себе сплетничать о ней.
Правительница была полной противоположностью императорской дочери. В ней напрочь отсутствовала легкость и ласковая приветливость, которая так умиляла его в Сури. Но Хельви неожиданно понял, что отношения с темноволосой хозяйкой проклятого города — это не просто случайная встреча, несколько часов, проведенных на одном ложе. Он не решался, несмотря на свое хваленое мужество, даже самому себе признаться, что оказался связан с этой странной женщиной неизвестного племени до самой своей смерти. И поэтому, когда она на прощание молча сняла с его шеи ожерелье Онэли, столь долгое время служившее ему нагрудной цепью, и надела на себя, он не посмел даже задать вопроса. Я знаю, что я оставляю в этом городе частицу себя, подумал наместник, и, возможно, это гораздо более ценная частица, чем моя нагрудная цепь.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60