Изабо подождала, когда Синие Стражи выехали по длинному туннелю, и только потом вышла сама. Во дворе царили такая суета и шум, что Изабо поскорее забралась в карету и уткнулась в книгу в надежде, что никто не заговорит с ней до тех пор, пока она вновь не обретет самообладание.
Рядом с ней скакал Бран, позвякивая нанизанной на нитку коллекцией ложек и колец, висевшей у него на шее. Он снял свой бархатный зеленый камзол и переоделся в ту же грубую одежду, что и остальные солдаты в армии Ри, закутавшись в один из серых плащей, которые и дали войску Ри его прозвище. Во все плащи было вплетено заклинание маскировки, поэтому заметить того, кто носил его, ползущего в длинной траве или скрывающегося за камнями, было очень трудно.
Клюрикон наблюдал за Изабо блестящими карими глазами, шевеля ушками.
— Хотя и с множеством лиц, она не откроет секрет, — сказал он. — Секрет откроет та, у которой два лица. Секреты ее лиц откроются тебе, и ты услышишь их глазами, когда будешь смотреть.
— Ну что еще?
Ухмыляясь, клюрикон повторил свои слова, прикоснувшись к ее книге волосатой лапкой. Изабо тупо смотрела на него некоторое время, прежде чем сообразила, что он имел в виду.
— А, это загадка, — сказала она. — Ясно, ты говорил о моей книге. Та, у которой два лица — это открытая страница, а секреты ее лиц — это слова. Это очень остроумно, Бран, я ни разу такого не слышала.
Она попыталась подавить чувство вины, уколовшее ее при его словах, зная, что клюрикон обожает загадки и головоломки. Он не хотел сказать, что знает ее преступный секрет или считает ее двуличной. Это была всего лишь загадка.
Изабо решительно вернулась к своей книге, но в карету уже карабкались ребятишки, с визгом и хохотом выхватившие книгу у нее из рук. Потом Гвилим подсадил Мегэн, и Изабо принялась помогать старой колдунье устроиться. Усевшись обратно на свое место, она почувствовала на себе любопытный взгляд клюрикона и слегка покраснела. На его позвякивающем ожерелье блеснуло солнце, и Изабо быстро склонилась к нему.
— Бран, где ты взял эту ложечку? Я ее раньше не видела.
Клюрикон прикрыл все собрание блестящей дребедени косматой лапкой.
— Нигде, — сказал он виновато.
— Бран, дай-ка посмотреть.
Клюрикон неохотно убрал лапку, и Изабо оглядела безделушки, свисающие у него с цепи. Там были серебряные ключи, колокольчики и пуговицы, серебряная монета с пробитой в ней дырочкой и две небольших ложечки. Все это было начищено до яркого блеска. Ручку одной из ложек украшал герб, который она сразу же узнала — меч в закованной в латную перчатку руке.
— Бран, воришка маленький! Это ложечка Мак-Хильдов.
— Но она такая восхитительно красивая, — пролепетал Бран. — Я никогда не видел другой такой же ложки! Она такая маленькая, и я подумал, что никто не станет возражать.
— Значит, теперь ты таскаешь ложки! — рассердилась Изабо. Она выглянула из окошка кареты. Эльфрида стояла в объятиях Айена, уткнувшись лицом ему в плечо. Его каштановая голова была склонена над ее белокурой, и он горячо говорил что-то. Нил цеплялся за отцовскую ногу. Лицо у него сморщилось от усилий сдержать слезы.
— Эльф! — крикнула Изабо. — Эльфрида подняла залитое слезами лицо и подошла поближе, одной рукой держа за руку Айена, а другой вытирая заплаканные глаза.
— Прости, что отрываю тебя, Эльф, но… я когда-нибудь предупреждала тебя, что когда у тебя в гостях клюрикон, надо пересчитывать ложки? — Изабо сокрушенно протянула ей ложечку.
Бран бросил на Эльфриду быстрый взгляд и тут же снова спрятал лицо.
— Я нашел ее в саду, всю в земле. Я не думал, что кто-нибудь ее хватится. Я чистил ее песком, пока она снова не заблестела. — Он устремил на Эльфриду полный надежды взгляд.
— Ложка Мак-Хильдов! — воскликнула Эльфрида. — Интересно, сколько времени она лежала в земле? Должно быть, многие годы. Бьюсь об заклад, Филде ни за что не воспользовалась бы ложкой с гербом Мак-Хильдов. Ведь она всего лишь из серебра, а не из золота. — В ее голосе прозвучал горький сарказм. Она повертела ее в пальцах, поколебалась, потом вернула ее клюрикону. — Можешь оставить ее себе, Бран.
Клюрикон счастливо улыбнулся и повесил ложку обратно на свою цепь.
— Я рада, что мне представилась возможность попрощаться, — сказала Эльфрида. — Спасибо тебе за помощь и поддержку, Бо. Не знаю, как бы я справилась без тебя.
— Не за что, — с улыбкой отозвалась Изабо. Они тепло расцеловались, потом Эльфрида заглянула в окошко, чтобы попрощаться с ребятишками.
— Вы непременно должны еще раз навестить моего Кукушонка, — сказала она.
— К зиме мы разобьем фэйргов, — уверенно пообещал Доннкан. — Тогда мы вернемся и все вместе отпразднуем здесь мой день рождения.
— Это было бы замечательно, — ответила Эльфрида. — Я знаю, что Кукушонку очень понравился его день рождения в Лукерсирее.
— Мне подарили пони, — важно сказал Нил.
— Что ж, если Доннкан вернется в Брайд к своему дню рождения, нам придется придумать для него что-нибудь такое же интересное, — сказала Эльфрида с улыбкой, хотя ее глаза так и остались печальными.
— Береги себя, Эльфрида, — сказала Мегэн. — Да будет с тобой Эйя!
— И с вами, — ответила Эльфрида срывающимся голосом и отступила в сторону. Возница щелкнул хлыстом, и карета, дернувшись, тронулась с места, загрохотав по булыжникам мостовой.
И снова дорога через город заняла у них долгое время, поскольку улицы были переполнены провожающими. Из окон выглядывали улыбающиеся и машущие руками ребятишки. Многие узнавали в золотокрылом мальчике маленького наследника престола и весело приветствовали его. Бронвин уже привыкла носить платья с высоким воротом и длинными рукавами, так что ее жабры и плавники были не видны, и больше никто не мог узнать в ней фэйргийку. Ей тоже махали руками и бросали цветы, и она смеялась и махала в ответ. Карета уже с грохотом выехала из городских ворот, когда лицо Бронвин внезапно побелела, и она спряталась в карете.
— Что случилось, милая? — спросила Изабо.
— Ничего, — пролепетала Бронвин, вжавшись в подушки.
Изабо подалась вперед, чтобы посмотреть, что это так напугало девочку. Внезапно у нее перехватило дыхание. Перед всей толпой стояла Майя, глядя прямо в глаза Изабо. На ней было простое серое платье и черная шаль, низко надвинутая на лоб.
— Сегодня вечером, — проговорила она одними губами. — Встретимся сегодня вечером, на берегу.
Она отступила обратно в толпу и исчезла. Изабо упала в подушки, потрясенная и испуганная. Но никто ничего не заметил. Мегэн дремала с Гита, свернувшимся клубочком у нее на коленях; Доннкан с близнецами все еще высовывались из другого окна, размахивая руками и смеясь; болотница Мора пришивала заплату на штанишки Оуэна. Бронвин играла с пуговицей на рукаве платья. Почувствовав на себе взгляд Изабо, она подняла голову, потом отвела глаза, густо покраснев. Изабо почти поверила, что ей привиделись лицо Майи, ее серебристый взгляд. Но она знала, что все это произошло наяву.
Поэтому сейчас Изабо пробиралась по лагерю к побережью, озабоченно сведя к переносице тонкие рыжие брови. Сумерки уже окутывали бухту теплой фиолетовой мглой, и солдаты устраивались на ночь. Лагерь занимал большую часть долины рядами горящих костров и невысоких серых палаток. На фоне темнеющего леса возвышался лес мачт кораблей королевского флота, стоящих на якоре у берега широкой бухты. На следующий день армии предстояло отправиться по морю в Карриг, но пока солдаты наслаждались последней ночью на суше. Выкатили несколько бочонков с виски и разделили их между солдатами, а над кострами жарилась свежая баранина — вечером закололи стадо овец. От сладковатого запаха подгорелого мяса Изабо тошнило.
От одного круга солдат донесся взрыв смеха, и Изабо бросила на них взгляд, прежде чем продолжить свой путь. Ей пришлось использовать все хитрости, которым ее когда-либо учили, чтобы пройти через этот шумный и людный лагерь незамеченной. Но Изабо учила сама Мегэн повелительница зверей, поэтому она была бесшумной и незаметной, точно тень.
Где-то кто-то играл на гитаре и пел, а грубые голоса подтягивали сентиментальную мелодию. За лагерем лес подходил к самому склону холма, и в сумерках листва казалась совсем черной. В своем темно-зеленом платье, с покрытыми темной шалью рыжими волосами, Изабо бесшумно проскользнула сквозь ряды часовых и растворилась в сумраке.
На побережье еще догорали последние лучи солнца. Волны набегали на берег, оставляя на песке белое кружево пены. Лагерь надежно скрывали из виду низкие песчаные дюны, заросшие колышущейся на ветру серебристой травой. Буба принялась носиться туда-сюда, ловя кузнечиков. Уже почти совсем стемнело.
Изабо пошла вдоль края воды, увязая босыми ногами во влажном песке и прислушиваясь, не раздадутся ли чьи-нибудь чужие шаги, скрип песка или шелест травы. Все было тихо. Несмотря на безмятежный покой побережья, Изабо была напряженной и расстроенной. Ее мучили дурные предчувствия. Почему фэйргийка пошла на такой огромный риск? Неужели она пришла за Бронвин? Что будет с Изабо, если ее застигнут за разговором с ней? Изабо чувствовала, что близится что-то ужасное.
За спиной у нее послышался легкий шорох. Она обернулась. Из глубокой тени в расселине между дюнами отделилась еще одна тень. Это была Майя.
— Что ты здесь делаешь? — прошептала Изабо. — Как ты можешь так рисковать?
— Я пришла предупредить тебя, — тихо сказала Майя. — Ее хрипловатый голос, как обычно, был полон очарования. Она подвинулась ближе к Изабо, и ее лицо в тусклом фиолетовом свете было очень бледным.
— Предупредить меня? О чем?
Майя заколебалась.
— Жрицы Йора готовят для вас ловушку. Они знают, что вы собираетесь ударить по ним в ответ на нападение на Риссмадилл. Я не знаю всего, что они затевают, но они привлекли грозные силы. У них появилась новая помощница, полукровка, как и я. Она владеет силами как людей, так и фэйргов. Я знала ее еще ребенком. Ее мать похитили во время набега на Шантан. Она была какой-то ведьмой…
— Наверное, погодной ведьмой, если она была из Шантана, — предположила Изабо.
— Не знаю. Может, и так. Но эта девушка должна обладать воистину огромной силой. Она умудрилась выжить. — В голосе Майи прозвучала ирония. — Нила говорит…
— Нила?
— Мой брат. По отцу, разумеется. Он поймал меня, когда я плыла вдоль берега, и рассказал мне все это, а потом отпустил. Я не знаю, почему. Он или очень мужественный, или очень глупый, раз осмелился навлечь на себя гнев нашего отца.
— Возможно, это просто часть ловушки.
— Вряд ли. Он ненавидит нашего отца так же сильно, как и я, могу поклясться в этом. Кроме того, он не знал, что я пойду и расскажу об этом тебе. Он сказал мне об этом, чтобы я могла бежать и спастись.
— Что он тебе рассказал? — Изабо побледнела. Дурное предчувствие давило на нее, пригибало к земле, точно гигантская рука.
— Что жрицы Йора собираются поднять приливную волну и затопить сушу, используя магию кометы, как сделала я, когда была зачата Бронвин. Они смогут сделать это, Рыжая. Они воззвали к силам Кани. Она — мать всех богов, богиня огня и земли. Это Кани вызывает извержения вулканов и землетрясения, молнии и зловещее сияние рыбы-гадюки…
Мир вихрем закружился вокруг Изабо. Она протянула руку, но ухватиться было не за что.
— Я знаю, — выдавила она. — Я знаю…
Потом все вокруг нее утонуло в ревущей мгле, и мир рассыпался на куски. Она упала на колени. Очень тихо, как откуда-то издалека, до нее донесся крик Майи:
— Рыжая, что с тобой? Что с тобой?
— Изолт… — сказала она. — Изолт!
Она почувствовала, как боль сотней кинжалов пронзает все ее тело, почувствовала смертельный холод. Изолт! Она взмыла над берегом. Сверху она видела, как темная фигура Майи склоняется над ее собственной, ничком лежащей на белом песке. Потом ее дух развернулся и полетел. Изолт…
Она летела над темной холмистой местностью, легко, точно орел. Она видела спутанные клубки речушек, отливающих зеленью и синевой Там и сям, точно стаи светляков, виднелись скопления огней городов и деревень — огоньки человеческих душ, а не фонарей. Пролетая мимо она ощутила, как по ней пробегает дрожь их жизней — горе и счастье, надежда и отчаяние, их маленькие радости и неприятности. Над ней кружились и пели звезды, и их музыка звучала, как неумолимый посмертный реквием. Она парила между ними, чувствуя, как они искушают ее. Изолт…
Под ней пейзаж поднимался и падал, складываясь в острые пики и глубокие ущелья. Изабо поняла, что начинает слабеть. Впервые за все время она испуганно оглянулась назад. За ней тянулось ее астральное тело, призрачное, точно дымок от погасшей свечи. От ее сердца отходила длинная нить, серебристая и тонкая, как паутина. Она тянулась за ней, слабо пульсируя, и казалось, будто она вот-вот оборвется.
Изабо полетела дальше. Внизу расстилались сияющие ледяные глади. Изабо уже приходилось бороться.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50
Рядом с ней скакал Бран, позвякивая нанизанной на нитку коллекцией ложек и колец, висевшей у него на шее. Он снял свой бархатный зеленый камзол и переоделся в ту же грубую одежду, что и остальные солдаты в армии Ри, закутавшись в один из серых плащей, которые и дали войску Ри его прозвище. Во все плащи было вплетено заклинание маскировки, поэтому заметить того, кто носил его, ползущего в длинной траве или скрывающегося за камнями, было очень трудно.
Клюрикон наблюдал за Изабо блестящими карими глазами, шевеля ушками.
— Хотя и с множеством лиц, она не откроет секрет, — сказал он. — Секрет откроет та, у которой два лица. Секреты ее лиц откроются тебе, и ты услышишь их глазами, когда будешь смотреть.
— Ну что еще?
Ухмыляясь, клюрикон повторил свои слова, прикоснувшись к ее книге волосатой лапкой. Изабо тупо смотрела на него некоторое время, прежде чем сообразила, что он имел в виду.
— А, это загадка, — сказала она. — Ясно, ты говорил о моей книге. Та, у которой два лица — это открытая страница, а секреты ее лиц — это слова. Это очень остроумно, Бран, я ни разу такого не слышала.
Она попыталась подавить чувство вины, уколовшее ее при его словах, зная, что клюрикон обожает загадки и головоломки. Он не хотел сказать, что знает ее преступный секрет или считает ее двуличной. Это была всего лишь загадка.
Изабо решительно вернулась к своей книге, но в карету уже карабкались ребятишки, с визгом и хохотом выхватившие книгу у нее из рук. Потом Гвилим подсадил Мегэн, и Изабо принялась помогать старой колдунье устроиться. Усевшись обратно на свое место, она почувствовала на себе любопытный взгляд клюрикона и слегка покраснела. На его позвякивающем ожерелье блеснуло солнце, и Изабо быстро склонилась к нему.
— Бран, где ты взял эту ложечку? Я ее раньше не видела.
Клюрикон прикрыл все собрание блестящей дребедени косматой лапкой.
— Нигде, — сказал он виновато.
— Бран, дай-ка посмотреть.
Клюрикон неохотно убрал лапку, и Изабо оглядела безделушки, свисающие у него с цепи. Там были серебряные ключи, колокольчики и пуговицы, серебряная монета с пробитой в ней дырочкой и две небольших ложечки. Все это было начищено до яркого блеска. Ручку одной из ложек украшал герб, который она сразу же узнала — меч в закованной в латную перчатку руке.
— Бран, воришка маленький! Это ложечка Мак-Хильдов.
— Но она такая восхитительно красивая, — пролепетал Бран. — Я никогда не видел другой такой же ложки! Она такая маленькая, и я подумал, что никто не станет возражать.
— Значит, теперь ты таскаешь ложки! — рассердилась Изабо. Она выглянула из окошка кареты. Эльфрида стояла в объятиях Айена, уткнувшись лицом ему в плечо. Его каштановая голова была склонена над ее белокурой, и он горячо говорил что-то. Нил цеплялся за отцовскую ногу. Лицо у него сморщилось от усилий сдержать слезы.
— Эльф! — крикнула Изабо. — Эльфрида подняла залитое слезами лицо и подошла поближе, одной рукой держа за руку Айена, а другой вытирая заплаканные глаза.
— Прости, что отрываю тебя, Эльф, но… я когда-нибудь предупреждала тебя, что когда у тебя в гостях клюрикон, надо пересчитывать ложки? — Изабо сокрушенно протянула ей ложечку.
Бран бросил на Эльфриду быстрый взгляд и тут же снова спрятал лицо.
— Я нашел ее в саду, всю в земле. Я не думал, что кто-нибудь ее хватится. Я чистил ее песком, пока она снова не заблестела. — Он устремил на Эльфриду полный надежды взгляд.
— Ложка Мак-Хильдов! — воскликнула Эльфрида. — Интересно, сколько времени она лежала в земле? Должно быть, многие годы. Бьюсь об заклад, Филде ни за что не воспользовалась бы ложкой с гербом Мак-Хильдов. Ведь она всего лишь из серебра, а не из золота. — В ее голосе прозвучал горький сарказм. Она повертела ее в пальцах, поколебалась, потом вернула ее клюрикону. — Можешь оставить ее себе, Бран.
Клюрикон счастливо улыбнулся и повесил ложку обратно на свою цепь.
— Я рада, что мне представилась возможность попрощаться, — сказала Эльфрида. — Спасибо тебе за помощь и поддержку, Бо. Не знаю, как бы я справилась без тебя.
— Не за что, — с улыбкой отозвалась Изабо. Они тепло расцеловались, потом Эльфрида заглянула в окошко, чтобы попрощаться с ребятишками.
— Вы непременно должны еще раз навестить моего Кукушонка, — сказала она.
— К зиме мы разобьем фэйргов, — уверенно пообещал Доннкан. — Тогда мы вернемся и все вместе отпразднуем здесь мой день рождения.
— Это было бы замечательно, — ответила Эльфрида. — Я знаю, что Кукушонку очень понравился его день рождения в Лукерсирее.
— Мне подарили пони, — важно сказал Нил.
— Что ж, если Доннкан вернется в Брайд к своему дню рождения, нам придется придумать для него что-нибудь такое же интересное, — сказала Эльфрида с улыбкой, хотя ее глаза так и остались печальными.
— Береги себя, Эльфрида, — сказала Мегэн. — Да будет с тобой Эйя!
— И с вами, — ответила Эльфрида срывающимся голосом и отступила в сторону. Возница щелкнул хлыстом, и карета, дернувшись, тронулась с места, загрохотав по булыжникам мостовой.
И снова дорога через город заняла у них долгое время, поскольку улицы были переполнены провожающими. Из окон выглядывали улыбающиеся и машущие руками ребятишки. Многие узнавали в золотокрылом мальчике маленького наследника престола и весело приветствовали его. Бронвин уже привыкла носить платья с высоким воротом и длинными рукавами, так что ее жабры и плавники были не видны, и больше никто не мог узнать в ней фэйргийку. Ей тоже махали руками и бросали цветы, и она смеялась и махала в ответ. Карета уже с грохотом выехала из городских ворот, когда лицо Бронвин внезапно побелела, и она спряталась в карете.
— Что случилось, милая? — спросила Изабо.
— Ничего, — пролепетала Бронвин, вжавшись в подушки.
Изабо подалась вперед, чтобы посмотреть, что это так напугало девочку. Внезапно у нее перехватило дыхание. Перед всей толпой стояла Майя, глядя прямо в глаза Изабо. На ней было простое серое платье и черная шаль, низко надвинутая на лоб.
— Сегодня вечером, — проговорила она одними губами. — Встретимся сегодня вечером, на берегу.
Она отступила обратно в толпу и исчезла. Изабо упала в подушки, потрясенная и испуганная. Но никто ничего не заметил. Мегэн дремала с Гита, свернувшимся клубочком у нее на коленях; Доннкан с близнецами все еще высовывались из другого окна, размахивая руками и смеясь; болотница Мора пришивала заплату на штанишки Оуэна. Бронвин играла с пуговицей на рукаве платья. Почувствовав на себе взгляд Изабо, она подняла голову, потом отвела глаза, густо покраснев. Изабо почти поверила, что ей привиделись лицо Майи, ее серебристый взгляд. Но она знала, что все это произошло наяву.
Поэтому сейчас Изабо пробиралась по лагерю к побережью, озабоченно сведя к переносице тонкие рыжие брови. Сумерки уже окутывали бухту теплой фиолетовой мглой, и солдаты устраивались на ночь. Лагерь занимал большую часть долины рядами горящих костров и невысоких серых палаток. На фоне темнеющего леса возвышался лес мачт кораблей королевского флота, стоящих на якоре у берега широкой бухты. На следующий день армии предстояло отправиться по морю в Карриг, но пока солдаты наслаждались последней ночью на суше. Выкатили несколько бочонков с виски и разделили их между солдатами, а над кострами жарилась свежая баранина — вечером закололи стадо овец. От сладковатого запаха подгорелого мяса Изабо тошнило.
От одного круга солдат донесся взрыв смеха, и Изабо бросила на них взгляд, прежде чем продолжить свой путь. Ей пришлось использовать все хитрости, которым ее когда-либо учили, чтобы пройти через этот шумный и людный лагерь незамеченной. Но Изабо учила сама Мегэн повелительница зверей, поэтому она была бесшумной и незаметной, точно тень.
Где-то кто-то играл на гитаре и пел, а грубые голоса подтягивали сентиментальную мелодию. За лагерем лес подходил к самому склону холма, и в сумерках листва казалась совсем черной. В своем темно-зеленом платье, с покрытыми темной шалью рыжими волосами, Изабо бесшумно проскользнула сквозь ряды часовых и растворилась в сумраке.
На побережье еще догорали последние лучи солнца. Волны набегали на берег, оставляя на песке белое кружево пены. Лагерь надежно скрывали из виду низкие песчаные дюны, заросшие колышущейся на ветру серебристой травой. Буба принялась носиться туда-сюда, ловя кузнечиков. Уже почти совсем стемнело.
Изабо пошла вдоль края воды, увязая босыми ногами во влажном песке и прислушиваясь, не раздадутся ли чьи-нибудь чужие шаги, скрип песка или шелест травы. Все было тихо. Несмотря на безмятежный покой побережья, Изабо была напряженной и расстроенной. Ее мучили дурные предчувствия. Почему фэйргийка пошла на такой огромный риск? Неужели она пришла за Бронвин? Что будет с Изабо, если ее застигнут за разговором с ней? Изабо чувствовала, что близится что-то ужасное.
За спиной у нее послышался легкий шорох. Она обернулась. Из глубокой тени в расселине между дюнами отделилась еще одна тень. Это была Майя.
— Что ты здесь делаешь? — прошептала Изабо. — Как ты можешь так рисковать?
— Я пришла предупредить тебя, — тихо сказала Майя. — Ее хрипловатый голос, как обычно, был полон очарования. Она подвинулась ближе к Изабо, и ее лицо в тусклом фиолетовом свете было очень бледным.
— Предупредить меня? О чем?
Майя заколебалась.
— Жрицы Йора готовят для вас ловушку. Они знают, что вы собираетесь ударить по ним в ответ на нападение на Риссмадилл. Я не знаю всего, что они затевают, но они привлекли грозные силы. У них появилась новая помощница, полукровка, как и я. Она владеет силами как людей, так и фэйргов. Я знала ее еще ребенком. Ее мать похитили во время набега на Шантан. Она была какой-то ведьмой…
— Наверное, погодной ведьмой, если она была из Шантана, — предположила Изабо.
— Не знаю. Может, и так. Но эта девушка должна обладать воистину огромной силой. Она умудрилась выжить. — В голосе Майи прозвучала ирония. — Нила говорит…
— Нила?
— Мой брат. По отцу, разумеется. Он поймал меня, когда я плыла вдоль берега, и рассказал мне все это, а потом отпустил. Я не знаю, почему. Он или очень мужественный, или очень глупый, раз осмелился навлечь на себя гнев нашего отца.
— Возможно, это просто часть ловушки.
— Вряд ли. Он ненавидит нашего отца так же сильно, как и я, могу поклясться в этом. Кроме того, он не знал, что я пойду и расскажу об этом тебе. Он сказал мне об этом, чтобы я могла бежать и спастись.
— Что он тебе рассказал? — Изабо побледнела. Дурное предчувствие давило на нее, пригибало к земле, точно гигантская рука.
— Что жрицы Йора собираются поднять приливную волну и затопить сушу, используя магию кометы, как сделала я, когда была зачата Бронвин. Они смогут сделать это, Рыжая. Они воззвали к силам Кани. Она — мать всех богов, богиня огня и земли. Это Кани вызывает извержения вулканов и землетрясения, молнии и зловещее сияние рыбы-гадюки…
Мир вихрем закружился вокруг Изабо. Она протянула руку, но ухватиться было не за что.
— Я знаю, — выдавила она. — Я знаю…
Потом все вокруг нее утонуло в ревущей мгле, и мир рассыпался на куски. Она упала на колени. Очень тихо, как откуда-то издалека, до нее донесся крик Майи:
— Рыжая, что с тобой? Что с тобой?
— Изолт… — сказала она. — Изолт!
Она почувствовала, как боль сотней кинжалов пронзает все ее тело, почувствовала смертельный холод. Изолт! Она взмыла над берегом. Сверху она видела, как темная фигура Майи склоняется над ее собственной, ничком лежащей на белом песке. Потом ее дух развернулся и полетел. Изолт…
Она летела над темной холмистой местностью, легко, точно орел. Она видела спутанные клубки речушек, отливающих зеленью и синевой Там и сям, точно стаи светляков, виднелись скопления огней городов и деревень — огоньки человеческих душ, а не фонарей. Пролетая мимо она ощутила, как по ней пробегает дрожь их жизней — горе и счастье, надежда и отчаяние, их маленькие радости и неприятности. Над ней кружились и пели звезды, и их музыка звучала, как неумолимый посмертный реквием. Она парила между ними, чувствуя, как они искушают ее. Изолт…
Под ней пейзаж поднимался и падал, складываясь в острые пики и глубокие ущелья. Изабо поняла, что начинает слабеть. Впервые за все время она испуганно оглянулась назад. За ней тянулось ее астральное тело, призрачное, точно дымок от погасшей свечи. От ее сердца отходила длинная нить, серебристая и тонкая, как паутина. Она тянулась за ней, слабо пульсируя, и казалось, будто она вот-вот оборвется.
Изабо полетела дальше. Внизу расстилались сияющие ледяные глади. Изабо уже приходилось бороться.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50